***
- ТВОЮ МАТЬ, БЕЖИМ, - закричал Марсело, уворачиваясь от очередного яблока. Ребята бежали по улице, дико смеясь, а вслед им женщина кричала что-то на испанском. - Что она сказала, - спросил Майкл у Марсело, когда они остановились и решили отдышаться. - Как ты думаешь, что будет говорить человек, который спокойненько выходил из магазина с покупками, а на него из клумб выпрыгивают толпа подростков, пугая тем самым до усрачки. Представь себе, что бы ты сказал? А что если эта женщина покупала вкусняшки своим горячообажаемым спиногрызам? Или у нее депрессия от жуткой жизни, и она пришла купить дохерищу хавчика, что бы прийти домой, включить тысяча двадцать девятую серию своей мыльной оперы и умереть от переедания? А что если… - Заткнись, умоляю, - вырвалось у меня вместе со смешком. – Иначе я сейчас вернусь к ней и сам поинтересуюсь, зачем она ходила в универмаг, пусть это и будет самая бесполезная информация в моей жизни. - Самая бесполезная информация в твоей жизни – это то, что случится в следующей серии того сериала, который она смотрит, - ответил он. – Потому что Андреа бросит Риту. Я просто ударил себя ладонью по лбу. Этот шлепок заменил «о, Боже, что же за херню ты несешь». - Фак, Калум, ты был прав насчет забавного испанца, - все никак не переставал смеяться Эштон. – Я все никак не могу забыть его сумасшедшие танцы в гипермаркете, - парень захохотал еще сильнее. Марсело сделал наигранно серьезный вид и посмотрел на меня: - Эм, ты назвал меня забавным испанцем? ЗАБАВНЫМ? ДА Я ОХИРИТЕЛЬНЫЙ ИСПАНЕЦ! Я САМЫЙ ВЕЛИКИЙ ИСПАНЕЦ НА ПЛАНЕТЕ, после моей любимой мамочки, - затараторил он. - Естественно, но чисто теоретически, она испанКА, так что, получается, я-таки самый лучший испанец на Земле, а моя мама самая лучшая испанка. Я самый лучший испанец - сын самой лучшей испанки, и это логично, потому что… - тут Аврора ударила его по затылку. - Серьезно, ты самый болтливый испанец на планете, - она рассмеялась. - Не трожь меня, пожиратель чужих мечтаний, как я тебе вообще доверил койку в своей квартире?! Она там пади страдает от твоих булок! – он надулся. - О, нет, ты этого не сказал, - делая злобный вид, процедила сквозь зубы Аврора. Девушка резко переменилась в лице. У меня аж холодок пробежал по спине от ее ядовитого взгляда. - Черт, - испугался парень. – Чуваки, бегите, - он начал медленно отходить от подруги, которая сощурилась и не отводила от него разъяренного взгляда. - Стоп, что? – Люк вдруг перестал смеяться. – Вы чего? Марсело побежал со всех ног, но почти сразу же запнулся и упал. На корточках он перевернулся к медленно идущей к нему Авроре. И я понял, что шутка переросла в нечто большее, когда разглядел страх на его лице. Люди вокруг начали останавливаться, глядя на происходящее. Они перешептывались, задумчиво поглядывая то на обезумевшую Аврору, то на объект ее рассерженности. Парень начал испуганно мотать головой, будто бы говоря этим «Не надо, умоляю». И в это мгновение Аврора подняла руку, от чего Марсело начал кашлять. Люди вокруг закричали, увидев, что он кашляет кровью. Честно признаться, я чуть было сам не закричал от увиденного, но не смог даже сдвинуться с места от шока. Тем временем Марсело уже наплевал целую лужу крови и начал судорожно срывать рубашку, сквозь которую тоже начала сочиться кровь. Он лежал на тротуаре и бился в судорогах. И тут я пришел в сознание. Люди, ошарашенные увиденным, с криками начали разбегаться. Я быстрыми шагами преодолел расстояние между мной и Авророй. - Что ты… - я не успел договорить, как услышал смех. Я посмотрел на источник смеха, когда оттуда же в меня прилетела опустошенная упаковка от кетчупа «Подожги язык». - М-марсело? Блять, вы напугали меня! - Эй, ты не могла взять нормальный кетчуп, я чуть не сдох, пока выплевывал его из прикрепленного во рту вкладыша, - завопил тот. Аврора тоже залилась смехом. Она так сильно смеялась, что, больше не имея возможности стоять, повалилась на землю возле только что умиравшего парня. Я обернулся на ребят. Бесценный момент. На них просто не было лица. Они стояли с раскрытыми ртами, бледные, как смерть. Теперь стал смеяться и я. - НУ И РОЖИ, - провизжал я.***
Аврора Я сидела в кресле и пила апельсиновый сок, когда в дверь моего номера постучались. Было уже два часа ночи, и я только-только вселилась в гостиницу. Прошло уже больше недели с той самой незабываемой прогулки. В тот момент я обдумывала наше расставание с Марсело. Наше с ним последнее объятие. Я храню его фотографию в боковом кармане сумки. Как и фотографии моих родителей. Каждое утро я просыпаюсь и смотрю на них. И я плачу. Плачу каждый раз. Потому что я знаю, что больше никогда их не увижу. Во всех смыслах этого слова. Тогда, девять дней назад, Марсело казался таким взволнованным и, тем не менее, все равно дал мне спокойно улететь. Именно из-за него у меня начало появляться ощущение, что я делаю неправильно абсолютно все. Он был человеком, который раскрасил мою жизнь. Когда я училась в школе, у меня были подруги и парень. Марсело казался мне лишь одним из моих друзей. Отличало его лишь то, что мы ни разу не виделись вживую. Но я осознала его значимость, только тогда, когда окончила школу. Потому что именно тогда испарился и мой бойфренд Расти, и моя «лучшая» подруга Жозель. Испарились все мои знакомые и приятели. Все до единого. И остался лишь далекий Марсело. Мне даже показался ироничным тот факт, что все оставляют меня. Но, на самом деле, расставшись с людьми из своей школьной жизни, я ни капельки не расстроилась. Я чувствовала, что это неизбежно, поэтому не имела к ним такой привязанности, как, например, к тому же самому Калуму. Кажется, будто бы я воспользовалась преданностью Марсело. Мол, как только меня бросили, я сразу же кинулась к нему, как к единственному оставшемуся рядом со мной человеку помимо родителей. Возможно, так и было. Но со временем я поняла, что он стал неотъемлемой частью моей жизни. Он понимал меня так, как никто не смог за всю мою школьную жизнь. Господи, как же я счастлива, что познакомилась с ним. Но, несмотря на все мою к нему любовь, я предчувствовала, что он нагадит мне под коврик. И я не ошиблась. Раздался стук в дверь. Не спросив, я опрометчиво отворила дверь. Там стоял Калум. Признаться, я настолько охринела, что просто захлопнула дверь перед его носом. - Эм, приве-е-ет? – прозвучал его ошеломленный голос из-за двери. Какого черта он здесь делает? Хотя я могу даже не задаваться этим вопросом: конечно же Марсело отправил его сюда. Прошло уже больше недели. Все, что было в Испании, начало казаться мне лишь странным сном. Я уже отошла. Нет, блять, нет, конечно, я не отошла, но мне нравится думать, что я выше всего этого дерьма. И его появление в очередной раз подтверждало, что я как детское питание на фоне нормальных фруктов. Фрукты – это уверенные в себе люди. Я же – детское неуверенное в себе «кашкаобразое» питание. Феминиста внутри меня кричит и бьется в истерике, потому что я веду себя действительно как полная дура рядом с ним. - Здесь, конечно, тепло, и коврик на вид мягкий, но мне бы все же не хотелось ночевать на нем, - раздалась вторая реплика из-за двери. - В отелях можно снимать номера, для того, чтобы не ночевать на коврике под дверью, если ты не в курсе. Они для этого и созданы, - съязвила я. Я уверена: он только что закатил глаза. - Не будь вонючим скатом, впусти меня. - Подожди, - кинула, быстрыми шагами идя к сотовому. Я набрала Марсело. Вот засранец, мы с ним только вчера разговаривали, и я сказала ему, когда прилетаю в Рим. Меня тогда даже не смутил его вопрос «А где ты собралась заселяться?». В трубке раздался сонный голос: - Алло? - А? - Ты издеваешься? - Ты? - ТЫ! НЕ Я! ТЫ! – прокричала я в трубку, чтобы он проснулся. - Какого хрена ты так разоралась?! - Да потому что ты кретин и конченый мудак. - Дай угадаю, мне можно передать привет Калуму? - Сам скажешь, вы ведь, я так полагаю, неплохо уже общаетесь, - с сарказмом ответила я. - Умоляю, перестань истерить, ты знаешь, что я сделал это для твоего же блага. - Это было не тебе решать, ясно? Я дала четко понять, что мне никто здесь не нужен, и я сама со всем справлюсь. И я надеялась, что хотя бы ты меня поймешь! - Я уже не знаю, как тебе объяснить… - Не хочу ничего слушать, отвалите от меня все, окей? - Я хочу тонко тебе намекнуть, что у тебя нет выбора, потому что я в любой момент могу связаться с твоими родителями. О, как же мне хотелось выкрикнуть ему в трубку что-то вроде «ненавижу», «умри» или «не хочу больше иметь с тобой ничего общего». Именно поэтому здравая часть меня просто бросила трубку. Я понимаю, да, я действительно понимаю его. Но мне наплевать, что со мной случиться. Да, я подозревала, что начну слепнуть именно во время этой поездки. Более того: к концу поездки, я подозреваю, я уже потеряю зрение. И я хотела быть одна в этот момент. Потому что абсолютно точно не представляю себе жизнь, в которой я ничего не вижу. Я подошла к двери и вновь открыла ее. - Если ты собираешься здесь жить, тебе все равно придется снимать номер. - Я знаю, я уже снял, - он прошел внутрь и кинул свою черную спортивную сумку у порога. – Просто я там еще не был, сразу пришел к тебе. Захлопнув дверь, я развернулась и пошла назад, к креслу. - И я слышал ваш разговор по телефону, - продолжил он. – Никакой звукоизоляции здесь, похоже, нет. - Я на нее и не надеялась, мне на это плевать. - Прекрасно, но я не это хотел сказать, - он сел на диван напротив меня. – Зря ты так с ним. Ты же знаешь, что он переживает за тебя больше чем за себя. Как и твои родители. Почему они не хотели тебя отпускать? Я промолчала. Казалось, если я ничего не отвечу, вопрос сам по себе растворится в воздухе. - Понятно, - подытожил он. – Хорошо, делай что хочешь, но я никуда не уеду.