Часть 1
Ужель померкнет Сияние дня, И на поругание Выставят меня Толпе зевак и подлецов? Увы… Мой рок таков!
бросается под поезд.
Часть 2
Ужель? Да неужели? Страдать мне До конца веков? Закон дурацкий — Если в юбке я, То лобзать уста Чужие… не моги. Поскольку будет порицание. Но нет! Нет этим сплетням, Домыслам досужим! Умри!
бросает бомбу в купе поезда.
Часть 3
— Вы потрясающи, товарищ Холмс! — вскричал товарищ Ватсон, трепеща от небывалого блаженства и пожирая глазами высокую сухопарую фигуру в черном кожаном пальто, — вы великолепны! — Вы забываетесь, — резко сказал товарищ Холмс, — эти эпитеты неуместны в данном случае, и если вы не исправитесь, то придется разобрать ваше поведении на комсомольском собрании дома 221 б. — Простите меня, товарищ комсорг*, я ляпнул, не подумав, — извинился товарищ Ватсон, — но все же кто убил товарища секретаря Кадогена Уэста? — Элементарно, товарищ Ватсон! Его убил приспешник империалистической гидры, которая медленно, но верно захватывает мир… — Не томите, товарищ Холмс, — умоляюще сказал товарищ Ватсон, — назовите имя этой буржуазной гадины, чтобы мы могли пропесочить его на комсомольском собрании! — Это… Гуго Оберштейн — немецкий шпион, работающий под эгидой НАТО. — Потрясающе, — тихо прошептал товарищ Ватсон, дрожа от осознания того, что он общается со столь великим, после товарища Ленина, человеком.