Поле битвы - Земля

Вархаммеру нужен был такой капитальный ремонт, что Джон сначала даже не знал, с чего начать. Столкновение с роботом пришельца, а затем падение на Землю вывело столько всего из строя, некоторые повреждения были очень серьезными. Несколько дней его приятель лежал, разобранный по частям и переделываемый изнутри, по всей ремонтной. К счастью, у них была шикарная команда механиков, которая и занялась починкой, как только робота подняли со дна и перевезли на базу. Конечно, Джон не знал всех мелких деталей и не мог сам вернуть Вархаммера в строй, но он отлично перемещался с подвешенной головы робота на его отсоединенную руку, чтобы подать нужные инструменты или чашку кофе. Мастера уже были в возрасте и почему-то были не фанатами прыганья и лазанья на высоте в десятке метров над полом ангара. Если коротко, он был очень занят, узнал кучу действительно полезных вещей и маленьких трюков. И если это значило, что он возвращался в спальню мальчиков опустошенный, валился на кровать и спал мертвым сном восемь часов, а затем поднимался засветло и уходил раньше всех, чтобы вновь не начиналось «Джон, мы совсем перестали тебя видеть!»… Ой. Он мог вновь начать социализироваться, когда его приятель встанет в боевой строй. Сейчас его заменяла Роуз, перейдя из тактической поддержки к собственно боям, а Джейн переместилась из своего неактивного места в запас, и они обе были теперь не на своем месте, Джон знал, хотя они никогда не жаловались. К тому же это не было лучшим вариантом использования сил. Роуз была страшна в своем боевом роботе, но как тактик она вселяла ужас. А Джейн… Ну. Джейн была Джейн. Она не стала бы уклоняться от несения своего долга. Но думать о ней в камере пилота все равно было больно. – Эй, пацан! Тут к тебе какая-то большая шишка. Джон застонал, сидя на подмостках, и перевернулся, повиснув вниз головой на согнутых ногах. «Большие шишки» имели тенденцию разражаться речами, смысл которых сводился к «какое неуважение, о святые угодники» и «нелепое и глупое поведение, мы не можем позволить себе потерять тебя, Эгберт, твоя жизнь принадлежит не только тебе-е-е», как будто такая вещь, как идеальная координация для них не существовала. Не то чтобы Джон никогда не промахивался и ниоткуда не падал, но это происходило только тогда, когда он отвлекался. Сейчас он был в десяти метрах над полом с разбросанными на нем острыми металлическими частями и проходящими электрическими кабелями – неподходящее место, чтобы отвлекаться. – Мне действительно интересно, откуда в тебе гены мартышки, – задумчиво сказала женщина со светлыми волосами, стоящая у двери. – С другой стороны именно в этот год мы с Хассом обычно напивались вдрызг. Джон расплылся в улыбке. – Эй, док! Я думал ко мне пожаловал один из этих типов из UNE за еще одним интервью. Потому что после возвращения его ждали расспросы и расспросы, на которых он рассказывал, что произошло сначала Генералам UNE, а потом ученым всех видов – от ксенобиологов до ксенопсихологов и много кому еще… А потом еще расспросы, где он повторял уже сказанное, только теперь политикам. Все они пришли с целью: а) разведки и б) сказать ему обо всем, что он по их мнению сделал не так, что по его вине пришелец вообще смог попасть на Землю, что он не убил «это» сразу же, что он причинил «этому» слишком много вреда, вытащив «это» из пилотской камеры; что подверг себя воздействию неизвестных патогенов, потенциальному ментальному урону (как будто кто-то из них знал о возможности телепатии до того, как это произошло с Джоном!), что слишком рисковал, что рисковал недостаточно, и бла-бла-бла-бла, это все у него уже из ушей лилось. (Ни один из них ни капли не был заинтересован в том, насколько в ужасе был мальчик-пришелец оттого, что подвел своих людей, что он был готов умереть за них.) – Не-а, больше никаких интервью. Они все могут просто просмотреть записи. – Отлично, терпеть не могу этих придурков. Я был на грани того, чтобы выдумать что-нибудь. Это было бы жестко. – Он усмехнулся ей и махнул гаечным ключом. – Скажите мне, когда они все уже остынут, чтобы я смог вылезти из своей пещеры починок и ворчания, ладно? Она улыбнулась; он знал, что она это сделает. И все-таки в ее выражении было что-то… Джон вывернул шею в невероятно больной угол, пытаясь разглядеть это выражение получше. … О черт. – У меня есть к тебе просьба, парень. О черт, нет. Джон почувствовал, что его желудок опускается куда-то вниз, и это было не оттого, что он висел вниз головой. – Могу поспорить, что ты зовешь меня «парень», потому что не знаешь, Джон я или Джейк. – Не будь дураком! – ответила она. – У Джейка квадратные очки. – Джон опять улыбнулся, но улыбка его быстро померкла. Шутка была шуткой только наполовину. Он повернулся, держась за подмостки руками, и спрыгнул на уровень ниже; подмостки под ним задрожали, встретившись с его ботинками. Остальной путь вниз он проделал с помощью скучных, вгоняющих в тоску лестниц и проследовал за доком из ангара, тревога скрутилась во внутренностях сильнее, когда он увидел, как она проверяет, надежно ли заперта за ними дверь. – Ну ладно. Выпускайте кота из мешка. Эм, только не в буквальном смысле, пожалуйста. – Это насчет пришельца. На одну долгую, полную напряжения секунду Джон готов был развернуться и уйти обратно в ангар. – О нет. О, док, пожалуйста, нет. Я не хочу больше участвовать в этих заморочках… Ее глаза глядели сочувственно, но он понял, что она не позволит ему просто уйти. – Сломал – покупай, Джон. Вот как делаются дела. Боже, нет-нет-нет. Еще раз встретиться с ним. Он не мог. – Да ладно! Зачем я там вообще нужен? Я не ученый, я не, я пилот, и моя работа заключалась в том, чтобы привезти его сюда, и я это сделал, все, точка! Он стоял перед ней со сжатыми в кулаки руками и дрожал. Она продолжала въедаться в него своими глазами. – Ты и рапорт составил, не так ли? Джон взорвался: – Я не буду помогать допрашивать его! Она ударила его по голове своим планшетом. Ау. … Эм. – Не будь тупицей. Ты был бы в этом хуже любого идиота. – Взгляд доктора Лалонд смягчился. – А еще это разбило бы тебе сердце. Джон склонил голову, постукивая ногой по бетонному полу, ощущая смущение напополам с неловкостью. – Я просто… в чем смысл? Я не могу ничего сделать. Я не должен ничего делать, даже если могу. – Ее рука похлопала его по спутанным волосам в том месте, куда пришелся удар планшета. Голос Джона скатился в задушенное бормотание: – Быть ответственным взрослым ужасно. Я больше не хочу. Он склонил голову к ее прикосновению, желая, чтобы док была более «обнимашечного» типа, потому что сейчас он хотел бы ее обнять. Она была больше из тех, кто толкнул бы его в клетку с тиграми и гнал бы вперед одобрительными выкриками. – Если ты не захочешь в это впутываться, я не стану приказывать тебе, парень, ты знаешь. Джон рвано выдохнул, не зная, чувствовать стыд или облегчение. – Я просто вернусь к тыканью в него палочкой, пытаясь вывести из кататонического состояния. Или я могу сдаться и позволить ученым из UNE заняться им. Один из них предлагал электрошок. Джон подавился собственной слюной. – Я иду! Я иду, черт побери, ты такая коварная. – В этом ты прав! – радостно ответила она, и десять лет сошли с ее лица в мгновенье ока, теперь она как никогда была похожа на Рокси. Она обернула руку вокруг его плеча, обнимая, а затем открыла следующую дверь. – Ты хороший мальчик, Джон. – Ты имеешь в виду, я болван, – проворчал Джон, позволяя ей вести себя. – Без разницы, – сказала она с усмешкой и взъерошила ему волосы. Рокси и Роуз пугали иногда, но блин, Джон и представить боялся, кем они станут, когда пройдут годы. * Лаборатории были стерильно чисты внутри, но не с белыми стенами, дверьми и кабинетами. Док Лалонд отдала приказ построить их, когда восемь будущих пилотов были еще малышами, и везде преобладали пастельные тона (а еще ужасные, отвратительные клоуны, потому что, наверное, детям должны они нравиться, как сказал эксперт, который в жизни своей не встречал детей, и этим экспертом был мистер Страйдер). На одной стене красовалась картина детских каракулей. А еще лаборатории были полны людей в белых халатах и вооруженной до зубов охраной. Джон нацепил на лицо улыбку и шагал за доком, каблуки которой постукивали по полу. – Так что ты хочешь, чтобы я сделал? – Понятия не имею! Все, что может сработать. Это моя последняя попытка перед тем, как он перейдет в другие руки. Она повела его в какой-то коридор, в маленькую комнату с приглушенным светом. В ней был стол и компьютеры, а еще какие-то старики с планшетами и еще чем-то, на что он не стал обращать внимания, потому что в комнате одна стена была отведена под огромное окно. Окно вело в белую комнату. Без окон. В ней стояла больничная кровать. На ней лежал мальчик-пришелец, с прикованными к кровати запястьями и щиколотками, уставившийся в потолок. Никто на этой планете не мог бы сказать, куда он смотрел. Ярко-красная кровь и какие-то другие жидкости высасывались из его бедра. На всем теле были закреплены круглые сенсоры: на висках, груди, животе, горле. Даже его рога были обвиты чем-то, что напоминало рождественскую гирлянду, будто бы они были мини-деревьями и кто-то позволил очень счастливому и чересчур активному ребенку украсить их. – Я не думаю, что он поменял положение. – Док Лалонд спросила одного из ученых в возрасте, и тот отрицательно покачал головой. Джон медленно шагнул ближе к окну. – Ну, значит, в одном положении уже тринадцать часов. … вот черт. – С физической точки зрения он здоров, – тихо объяснила Док. – Внутренние органы починены, наниты поработали над ним просто отлично, мы вливаем ему то, что соответствует его диете; ему очень не понравилось оборудование для ЭЭГ, но с этим мы покончили за полчаса, не больше. Все био-сканирования должны были вызвать стресс, но он успешно прошел их. Он просто… ушел. – Почему он связан? – задушенно выговорил Джон. – Ведь дверь заперта. Ближний к нему старик подарил ему «ты тупой?» взгляд. – Оно провело первые два дня, пытаясь перекусить кому-нибудь шею или расцарапать когтями, а последующие четыре – пытаясь убить себя. Мы бы вставили кляп, если бы было что-то, что оно не смогло бы разгрызть и задохнуться. – Я все еще думаю, что пластосталь… – Нет, токсические бипродукты… Они погрузились в какую-то унылую дискуссию. Док Лалонд стояла позади, опираясь на стену, со скрещенными руками и легкой улыбкой на накрашенных губах, говорящей «ну да, конец рабочих часов, профессионализм оканчивается прямо здесь и сейчас, мне плевать, если вы умираете, приходите завтра». На ее лице было одно из ее скоро, мартини, скоро выражений. Джон кивнул сам себе, сказал: «Ну ладно тогда», а потом ввел свой код в панель рядом с тяжелой, бронированной дверью. Немедленное, громкое и одновременное огосподибожечтотыделаешь настигло его уже внутри. Джон не придал этому никакого значения, потому что мальчик-пришелец даже не дернулся, чтобы проверить, кто вошел к нему. Он закрыл за собой дверь и запер ее, сводя вторжения к минимуму, а потом прошел к кровати. – Эм. Привет. Никакой реакции, он даже не моргнул. Джон задался глупым вопросом, а способен ли он все еще моргать, или его глаза настолько высохли, что уже не могут этого делать. Джон знал, что хотел сделать. Он не имел понятия, подогревалось ли это виной за то, что он доставил пришельца к людям. Дэйв в его голове сказал ему, что испытывать вину – это тупо, он выполнял свой долг, и вообще это война, а на войне случается всякая хрень. Роуз в его голове выдвигала разумные предположения, пути, которые позволяли оставаться человеком без того, чтобы открываться и позволять вине поглотить его, разодрать на части. Джейд в его сердце сказала ему, что ни хрена не важно, что это. Вина или что-то еще, кому какое было дело до того, почему он испытывает это чувство. Джон почти не ощущал улыбки, появившейся на лице, проходя к кровати и вытаскивая иголки, отсоединяя липкие диски, которые он тут же небрежно побросал на пол. Движение, которым он сломал стальной замок на наручниках, сковывающих запястья пришельца, было таким Дирковским. Таким крутым. (Его нога теперь немного болела, но он решительно проигнорировал это.) – Проснись и пой, приятель! – Он ткнул пришельца в бок. Ага! Крошечное, рефлекторное движение. Значит, ушел еще не насовсем. – Вставай, давай, поднимайся! Хватит здесь прохлаждаться! – Что ты делаешь, оно убьет тебя, мы не сможем тебя спасти… – Нааа-нааа-наа, какоооой чудесный дееень. – Он осторожно начал освобождать рога. Один из них был немного заостреннее сбоку – там, где без сомнения прошелся скальпель, беря пробу на анализ. Он подумал, а почувствовал ли это пришелец? Большинство рогатых животных Земли не почувствовало бы, но кто знал. Он взъерошил ему волосы, прямо между рогами, как сделал бы с Бэком или Мьюти. Конечно, действие было направлено на то, чтобы вызвать раздражение, возможно, такое, что мальчик вскочил бы с постели только для того, чтобы хорошенько стукнуть Джона. Его веки дернулись, а взгляд на миллиметр сместился в сторону Джона. Очко. Джон смягчил свой подход, обходя кровать и приближаясь к закованным щиколоткам пришельца, при этом продолжая болтать что-то дружелюбно-несвязное. – Не мог бы ты по крайней мере использовать ключ от наручников? Думаешь, они у нас на деревьях растут? Подойди и возьми, не будь дураком. Ну да, конечно, Джон вот прямо сейчас выйдет из комнаты. Как будто он не знает, что за дверью его ждет куча вооруженных амбалов-охранников. Он решительно проигнорировал порыв погримасничать в сторону стены-зеркала, поднимая ногу, чтобы затем опустить ее ступней вперед. Второй наикрутейший удар за сегодня! – Ау. Вот блин. – Неправильный угол означал, что его нога просто прошлась по металлу и теперь болела в области щиколотки. Напряженно глядя на замок, он попробовал снова. Ох и знатный же будет синяк! Пришелец наблюдал за ним с недоверчивым выражением, как будто он все еще наполовину спал и думал, может это сон, который удастся забыть прежде, чем ему придется воспринять его серьезно. Джон улыбнулся в ответ и постарался не споткнуться о множественные провода от липких дисков, проделывая путь обратно к изголовью кровати. – Привет! Он присел на корточки, оказываясь вровень с матрасом. Он не хотел сидеть на кровати в какой-то угрожающей и мрачной манере, как бы напоминая бедному парню о том неловком моменте, который тот посчитал совращением-серых-и-истекающих-кровью-пришельцев. Он даже подпер подбородок рукой, проникновенно смотря на мальчика и пытаясь походить на маленького милого щенка, а этого он не пытался делать с восьмилетнего возраста. Непонимание скользнуло на мгновенье в красных глазах, а потом пришелец отвел взгляд, отворачивая от него голову на пару дюймов. Джон издал недовольный звук и пихнул матрас. Еще раз. Еще. Нерешительное хрипловатое шипение. Возможно уйди прочь. Ой, да ладно. Его прогоняли мастера. Этот раз даже не считается. И все же чем дольше он был здесь, составляя план по вытаскиванию пришельца из лаборатории, тем дольше мальчик лежал в этой комнате взаперти. Пора было немного ускориться. – О, вот как. Я тебя предупреждал, бро. Он поднялся, схватил пришельца за руку и дернул. Он не рассчитал на самом деле, насколько неподатливо будет одеревеневшее тело парня – он походил на застывшую формочку с желе, очень тяжелую формочку, так что перед Джоном стояло лишь два варианта: упасть на задницу или уронить парня – так что второй раз за день он оказался сидящим с пришельцем у себя на коленях. Он засмеялся. – Ау. Нам надо прекратить вот так встречаться. Серые веки медленно моргнули. Его глаза стали более сфокусированы к этому времени, но ненамного: он был более в себе, когда харкался кровью и просил об убийстве из сострадания. Джон постарался подавить поднявшуюся тревогу – он за пару минут вырвал из пришельца больше реакции, чем эти дурни за тринадцать часов. Не о чем волноваться! Джон обернул руку вокруг спины пришельца, закинул усеянную следами от игл руку себе на плечо и попытался подняться на ноги. Он хотел увидеть, может ли пришелец стоять… Ну ладно, неуверенно, шатко, с опущенной головой, и он возможно не мог сам удержать равновесия, но когда Джон сделал шаг, он шагнул тоже. Отлично. – Вперед! Навстречу приключениям! Когда он открыл дверь, важные старики в белых халатах исчезли. Док Лалонд все еще была на месте, с игравшей на ее накрашенных губах загадочной улыбкой. Она сымитировала, будто поднимает стакан шампанского в их честь. Джон склонил голову в ответ. Когда они достигли места слияния маленького коридора с большим, то были встречены двумя рядами вооруженных солдат с поднятым оружием, слева и справа от них. Агрх. Он скорчил гримасу в их сторону, готовясь издать разочарованный стон или сказать что-нибудь легкомысленное, а затем начать пробивать себе путь через эти туши, но в этот момент рука, обвитая вокруг его шеи, напряглась на секунду, напугав его. Когти стали весьма ощутимы сквозь ткань рубашки. Пришелец поднял подбородок, всего на пару дюймов, достаточно, чтобы видеть ряды черных армейских ботинок. Страх промелькнул на его лице, и он попытался нахмуриться. – Эй, ты очнулся? Парочка бластеров включилась с тихим писком. Джон закатил глаза, оглядывая ближайшего к себе солдата. – Серьезно, чувак, раз ты такой дерганый, может не стоило идти в солдаты, а? Все нормально, он даже стоять сам не может. – Клыки этого существа в пятнадцати сантиметрах от твоего горла, ты, маленький болван. – Главный у них – Джон никогда не мог запомнить все эти звания – пробился вперед, с такими умными черными глазами, весь излучающий собой ярость. – Оно может вцепиться в твою сонную артерию в мгновенье ока. Не то чтобы ты этого не заслужил. Джон закатил глаза и выругался сквозь зубы. – Эм. Да. А потом, эм, как же это… О, ну да! Наниты. Ладно, я буду истекать кровью примерно две секунды, а потом буду слаб от потери крови, но это все. Знаешь, что действительно может меня убить тут, ублюдок? Тот выстрел, который один из твоих ребят может сделать. Вот он пробьет и во мне тоже хорошую такую дыру. Мужчина пожал плечами: – Вот почему Бог дал нам тайзеры*. … Нгрррх. Почему он пытается казаться более опасным, чем Джек Нуар? Нет, погодите, теперь, когда он это начал, уже невозможно было остановить реакцию. Джон постарался выглядеть так, будто его сердцебиение не ускорилось, потому что кто на Земле не боялся укуса электрошокера? Эта хрень причиняла адскую боль. – Ага. – Он начал шагать по той стороне, где стоял Джек, потому что поворачиваться к нему спиной было бы большой ошибкой. – Желаю вам повеселиться, нарушая соглашения и тем самым изгоняя всех ваших людей с острова. Я уверен, ваши лидеры будут ужасно обрадованы, может, они даже дадут вам медаль! Когти пришельца были глубоко в хлопковой ткани, они не царапали кожу, но оказывали ощутимое давление, сжать-отпустить-сжать-обожеобожечтотыделаешь, как нервничающий котенок, выпускающий коготки и успокаивающий этим свои нервы. Джон почувствовал, что его дыхание немного участилось. Бедный парень, который сломался первым и отступил на полшага, когда Джон и его пришелец-приятель приблизились, будет отстранен от службы на всю свою жизнь. А Джек, наверное, попробует утопить его в океане, даже если для этого ему придется каким-то образом соорудить лодку. Но это первое отступление сделало свое дело, и он продолжал шагать вперед (как босс, Джон, потому что вот что значит шагать**). Он просто продолжал продвигаться вперед, притворяясь, что он есть некое дикое смешение Дирка и Дэйва, с безразличным взглядом, выставленным вперед подбородком и разрушительной уверенностью в своих смертельных ниндзя-навыках и все такое. Пришелец прижимался к нему может быть чуть сильнее, чем требовалось для того, чтобы случайно не упасть. Джон похлопал его по боку. – Ну-ну. Все хорошо. – Ага. Остановись прямо блядь сейчас. Последнее предупреждение.