Эпоха дракона

Лавеллан пришёл в сад глубокой ночью, когда тот опустел и слышен лишь шелест листвы и далёкие голоса стражи. Высокородные гости разошлись по комнатам, немногочисленные жрицы спели последнюю хвалебную песнь, а слуги закончили мести пол. Здесь было приятно и достаточно тихо. Инквизитор никогда не говорил этого вслух, но многие знали – не в силах справиться с собой в трудные минуты, он предпочитал одиночество. Особенно сейчас, когда один из воронов сестры Соловей принёс вести из Вольной Марки. Маханон корил себя. Он должен был догадаться. Он должен был предугадать! Но он – великий Инквизитор, Вестник Андрасте! – не смог помочь, не смог спасти самое дорогое, что было у него. «Я должна сообщить вам прискорбную весть, милорд. Ваш клан, он… к тому времени, как войска наших союзников прибыли, от него мало что осталось…». Лавеллан прошёлся по саду, вдыхая прохладный ночной воздух, и уселся у корней одного из деревьев. В последний день пребывания в клане хранительница надавала ему советов, как вести себя с шемленами, а Маханон лишь посмеивался – это ведь он ходил торговать к ним и отгонял разбойников от лагеря. В тот вечер он сидел рядом с аравелем, вот так же, как и сейчас – у корней дерева, и слушал песни, что нашёптывал ему ветер. Мелкая сестра спала недалеко, он так и не смог загнать её внутрь повозки. Мерно сопели галлы, шелестели деревья и Лавеллан думал, что когда вернется обратно, то закончит, наконец, тот лук из черного дерева. Сестрице бы понравился, а то её совсем уж износился с годами. По небу лениво плыли звёзды, Маханон не знал, сколько просидел так, пока его не нашёл Дориан. Маг ничего не сказал, но эльф почувствовал всё, что тот хотел до него донести. Не обращая внимания на холод горной ночи и пыль земли, Павус сел рядом с ним, крепко сжимая узкую ладонь любовника. Где-то глубоко внутри Лавеллан почувствовал, как надорвалась одна из цепей, бывших его опорой. Он вдруг понял, что теперь ничто не вынуждает возвращаться в Вольную Марку. Можно, конечно, поискать выживших, но Маханон просто не знал, как будет смотреть им в глаза при встрече. Ведь причиной, по которой они потеряли всё, стал он. Дориан сжал его руку, показывая, что он рядом и никуда не уйдёт. И от одного этого жеста эльфу стало одновременно и легче, и тяжелее. Его чувства больше не сдерживали законы клана. Хранительница хотела вскоре соединить его со своей Первой - доброй, сообразительной девушкой с карими глазами. Но теперь нет ни той, ни другой. - Что станет с нами, когда весь этот кошмар закончится? – тихо произнес Маханон. Он не был уверен, что Дориан расслышал его. Маг долго молчал, а затем ответил, поглаживая большим пальцем тыльную сторону его ладони. - Помнишь, в нашу первую ночь, я спросил у тебя то же самое, - Лавеллан не видел, но почувствовал, как мужчина скривил губы в горькой усмешке. - Знаешь, если ты всё ещё не уверен, мы можем… ты не обязан себя заставлять… - Аматус, - маг попытался его прервать, но Маханон продолжил. - Я потерял слишком многое, слишком многих. Лучше остановиться сейчас. Иначе потом… потом будет больнее. Я не хочу и тебя… - Нет, - голос Дориана был твёрд и эльф замолчал. Больших трудов ему далось сдержать ненавистные в этот момент слёзы. Лавеллан беспомощно уткнулся в чужое плечо, чувствуя горячую кожу мага, и сжал чужую ладонь. - Ma serannas