По лезвию

«Не будет больше одиноких детей. Не будет больше сирот. Я обещаю, что больше никто не умрет. Прости меня, Рэй. Останься». Слова, словно пытаясь уничтожить ее изнутри, вновь и вновь приходили в разум, подобно зимней пурге, заполняя все тело неудержимой бурей смешанных эмоций. Даже сейчас, находясь на грани дремы, Рэй снова переживала те моменты, смешивающиеся в одну большую кучу-малу, раздирающую все внутри на миллионы кусочков. Как же многое изменилось за какие-то пять или шесть дней. Еще неделю назад она бродила по золотым пескам, под знойным солнцем, под ветром, едва не сдирающим кожу заживо, и даже не думала о том, что может произойти в ее жизни. Не думала о том, что совсем скоро изменится настолько, что она забудет саму себя, превращаясь в нечто совершенно иное. Рэй не помнила своего прошлого. Не знала будущего. Окончательно и бесповоротно запуталась в настоящем. Рен не врал. Каким бы чудовищем ни был, не врал. Все слова, произнесенные в запале раскаяния, были искренны, как никогда до этого. Либо он просто верил в них до самой последней искорки своей души, что это чистая и незамутненная нитями лжи, правда. Третьего варианта не было. Вот только что теперь со всем этим делать? «Я люблю тебя, Рэй». Она хотела остаться. Но должна была уйти. Монстры не любят, только убивают. Нет смысла тешить себя глупыми надеждами, которые не выльются ни во что, кроме гулкого и бездонного разочарования, которое поглотит твою собственную душу, окончательно призывая во Тьму. Вот только она привязалась к нему. Как бы там ни было, но когда ты просто не можешь убить человека, который причинил тебе такое количество зла, которого ты всей душой ненавидишь, это что-то, да значит. Даже несмотря на цепкие объятия Темной стороны, что взяли ее в плен, там, в заснеженном лесу, стоя на грани пропасти, смотря в его глаза, озаренные отражением скрещенных мечей, Рэй поняла, что просто не смогла бы. Она не умеет, не может убивать. Очередная слабина, данная Свету, снова стоила слишком дорого. Он воспользовался ее слабостью, тем, что она даже толком не могла дать отпора. Использовал чужую привязанность, что гнездилась где-то глубоко внутри, заставляя вступать в битву с самой собой. «Это был не вопрос». Он все решил сам. Решил все за нее, заставляя лишь подчиняться чужим словам и поступкам. Рэй знала, что не простит этого, знала, что все равно, как бы сильно ни боялась потерять последнего человека, которого ненавидела и в котором нуждалась одновременно, рано или поздно все равно уйдет, исчезая в темноте. Оставляя его в одиночестве. Она не сможет полюбить монстра, не сможет, как бы он ни пытался утверждать, что это уже произошло. Медленно, словно не веря своему телу, она просыпалась, раскрывая ничего не видящие глаза, распухшие от слез веки, вновь и вновь ощущая, как каждая клеточка тела дрожит от чужих прикосновений, призванных уничтожить ее и сломить все сопротивление. Даже сейчас он был рядом. Слишком, чересчур близко, и шершавая ткань черного плаща, пропахшая знакомым запахом, не давала никакого повода сомневаться в этом. Рэй словно была укутана в какой-то кокон, и не могла выбраться из него, как птенец, застрявший в скорлупе. Было тепло. Слишком тепло. После заснеженного леса, промораживающего каждую клеточку насквозь, ей даже не хотелось вставать, несмотря на всю ненависть и страх, на протестующий голос разума. Было хорошо. Как бы там оно ни было, подсознательно душа нуждалась в чьей-то любви, в чьем-то тепле, которого девочка, выросшая в пустыне, никогда не видела. Он снова был рядом, и это вызывало внутри целую волну противоречивых чувств. Как же хотелось просто забыть обо всем, заполучить амнезию, чтобы не вспоминать, кто Рен такой и что из себя являет. Остаться, и одновременно уйти, плюнув в лицо, уйти, разбивая все то, что он пытался создать. Привязанность крепла с каждой секундой. В который раз, пользуясь полусонным состоянием как отговоркой, Рэй прижалась щекой к грубой ткани, пытаясь расслышать стук сердца, выравнивая свое дыхание тон в тон к дыханию Кайло. Мир таял, растворяясь в темноте. Она куда-то падала, и даже не замечала этого, вновь проваливаясь в оковы кошмара, залитого чьей-то кровью, болью и взмахами багрового лезвия. Белые фигуры стреляли. Наступали четко организованным кругом, который сужался, заставляя незнакомца, полного странной, доселе незнакомой Тьмы сражаться лишь яростнее. Так, как он не сражался никогда. Несмотря на ярость Темной Стороны, он сражался ради кого-то другого, ради кого-то, в ком нуждался. Ради того, кого любил. Эта Тьма не желала смерти никому, кроме своих врагов. Она лишь защищалась, с львиной яростью отстаивая свои права на то, что принадлежало этому человеку, превратившемуся в сплошной призрак ярости. Пытаясь рассмотреть его лицо, подойти ближе, минуя все заслоны и препятствия, Рэй сделала крохотный шаг вперед… И замерла, увидев лишь странные глаза, полные сияющего, как песок на солнце, расплавленного золота. Глаза, в которых отражался весь мир, глаза, наполненные отражениями алого сейбера, рассекающего пространство с невиданной доселе ненавистью и одновременно чем-то… Чем-то до боли знакомым и непонятным одновременно. Еще один шаг. Волосы, скачущие в своем, никому не понятном танце. Даже сейчас, несмотря на то, что этот человек был ей незнаком, она помнила. Помнила каждое его прикосновение, каждое, полное нежности или наоборот, страсти, движение губ. Помнила аромат, которым пропитались смоляные, цвета самой темной ночи, кудри. Новые и новые выстрелы летели в расплывчатую фигуру, и вновь, вкладывая в каждый удар непонятные никому эмоции, он сражался, ощущая, как каждую клеточку тела наполняет невидимая Сила. А Рэй, не понимая, что делает, делилась, выпуская в пространство черно-серебристые щупальца Силы. Делилась своей энергией, передавая собственные искры Света, перемешанные с Тьмой, помогала выживать. Она знала – если сейчас незнакомец, который бился за свою любовь, погибнет, то она умрет с ним. Умрет хотя бы потому, что каждый новый звук выстрела, каждый новый алый луч больно, словно плеть, ударял ее прямо в сердце, причиняя нестерпимую боль. Казалось, каждая клеточка словно горит… И, несмотря на то, что сейчас она была лишь невидимым призраком, каждый выстрел, что она отражала и собой, и своей энергией, убивал, втаптывая в землю. Рэй не могла. Просто не могла оставить его одного, не могла смотреть, как этот человек умирает. Каждую секунду, словно ангел-хранитель, она неосознанно стояла рядом, пытаясь помочь. Передавая свою Силу, которая не была нужна собственному телу, что сейчас спало где-то вдали. А затем все оборвалось. Словно в замедленной съемке Рэй видела, как куда-то вбок, под его ребра летит роковой выстрел. Заряд, который призрак никак не смог бы отразить, который должен был положить конец бою. Словно поддаваясь какой-то частице самой себя, той, что дремала глубоко внутри, освобождаясь лишь в видениях и снах, она рванулась вперед, принимая чужую боль на себя. Так, чтобы она не дошла до него. Словно лезвием сейбера, ее пронзил дикий, безудержный удар. Хватая ртом воздух, Рэй просто рухнула на холодный пол, из последних сил пытаясь удержаться здесь. Не проснуться. Если только она откроет глаза, все кончится. Он лишится ее поддержки, лишится той Силы, что сейчас помогала выживать, воевать с неведомой доселе энергией. Сердце сжалось, ускоряя темп, не выдерживая дикой боли. Но она должна терпеть. Должна. Сжимая пальцы в кулаки, поднимаясь на четвереньки, Рэй закусила губу, пытаясь сдержать крик, удержать эту муку в себе, не позволяя ей пролиться на того человека, что воевал за свои убеждения. А затем, сжимая пальцы в кулаки, кинула короткий взгляд в сторону тех, кто сейчас бился, ощущая, как от ужасного чувства узнавания по ее телу пробегает короткая дрожь. Кайло Рен расправился с последним противником, и застыл, давая ей наконец возможность сфокусировать зрение, принимая ужасную правду. Все это время она помогала тому, кого хотела убить. Терпела его боль, отдавала свою Силу. И, наверное, именно благодаря ее помощи, он выжил. Вот только опаленная рана в левом боку ясно подсказывала, что она не сумела спасти того незнакомца, которым был Рен несколько секунд назад, окончательно. Внутри что-то болезненно сжалось, и, теряя концентрацию, Рэй просто вылетела из странного сновидения, рывком возвращаясь в собственное тело. До сих пор, будто афтершок, боль плескалась где-то внутри, выкручивая желудок, заставляя тело сворачиваться в клубочек, уничтожая ее изнутри. Лишь странный, знакомый до боли запах заставил раствориться неприятные ощущения, возвращая мусорщицу к реальности. Моргая, Рэй попыталась сфокусировать зрение, понять, что только что произошло… И замерла, понимая, что все это время под ее щекой была вовсе не грудь Кайло. Она не чувствовала тепла. Не слышала размеренного биения сердца. Но как тогда объяснить этот странный кошмар?! Инстинктивно ухватываясь за еще саднящий бок, Рэй привстала, пытаясь прогнать осколок боли, до сих пор терзающей ее нервы. На щеки налипли еще мокрые от снегопада волосы. Сжимая челюсти, она аккуратно отлепила их от кожи, откидывая за спину. Под локтем, словно отзываясь на ее движения, что-то зашуршало. Вздрагивая от непонятного звука, Рэй дернулась, ощущая, что кошмар до сих пор, обвивает ее липкими щупальцами. Не отпускает. Лишает спокойствия. От этого необъяснимого чувства внутри что-то замирало, а затем… А затем все нити судьбы сводились в одну точку, притягивая взгляд к вчетверо сложенному белому листу, будто обещая, что он даст ответы на все вопросы. До этого момента Рэй никогда не видела бумаги. Эта привилегия богатых людей была слишком дорогой. Слишком неустойчивой к воздействиям природы в отличие от датападов, дек и чипов. Говорили, что бумагу вообще убрали из торгового оборота, однако, краешком сознания Рэй верила, что это сплетни. Верила, подсознательно вспоминая книгу, которую ей читала мать еще давно в детстве. Чтобы пробудить воспоминания потребовался лишь толчок… И она его получила. Простой лист воскресил внутри странное, до боли приятное воспоминание, изгоняя прочь всех демонов, строящих ей ловушки, всю боль и Тьму. Осторожно, словно к какому-то сокровищу, бывшая мусорщица протянула к белому прямоугольнику пальцы, едва касаясь плотной фактуры. Прошло несколько секунд, а Рэй все еще изучала ее ощущение, гладкость поверхности, напоминающую ей о детстве. Только сейчас, прикоснувшись к воспоминанию из прошлого, она вспомнила, как отец с очередного заседания в Сенате принес ей книгу. Как мать читала ее, а прядка светлых, соломенных волос падала на страницы, закрывая от девочки чье-то лицо, красующееся на красочной иллюстрации. Ее голос был таким мягким. Таким родным. От одного воспоминания становилось теплее, словно бы внутри разожгли костерок, полыхающий нежным, и совершенно не обжигающим пламенем. Кошмар отодвинулся на задний план, равно как и все то, что произошло в усыпанном снежной лавиной лесу. В этом мире больше не существовало Кайло Рена, не было боли в левом подреберье, не было тех выстрелов, что она отражала собственной грудью, принимая удар на себя. Сейчас Рэй даже не задумывалась, почему делала это, не старалась понять, в чем проблема. Лишь глотала слезы, комком вставшие где-то в горле и мешающие нормально дышать. Она помнила ту картинку, от которой грудь распирало на части. Помнила, как хорошо становилось ей, когда мама расчесывала волосы, как она читала сказки на ночь. Ощущала легкое, едва ощутимое прикосновение губ ко лбу. Она помнила, и даже несмотря на то, что это была капля в море, всего лишь несколько часов из жизни, Рэй едва не рыдала, прижимая бумажку к груди, касаясь ее губами, словно благодаря за то, что ей возвратили. Цепляясь за каждый осколок, за каждую рисованную картинку, она вновь и вновь вживалась в них, словно желая отправиться в прошлое. Пыталась почувствовать запахи, понять, как именно они жили и что любили. Прошло несколько секунд, прежде чем ощущение прошлого начало исчезать, вновь возвращая ей рвущую тело на части пустоту в груди. Еще секунду назад она была наполнена до краев, счастлива от кончиков ногтей и до самой последней волосинки, а теперь это ощущение таяло, уходя в небытие. Пытаясь вернуть его, Рэй лихорадочно, даже не боясь порвать, начала раскрывать лист, пытаясь прочесть слова, написанные каллиграфическим почерком… И замерла, понимая, что это было вовсе не письмо из прошлого, непонятным образом дошедшее в настоящее. «Рэй. Ты же знаешь, я всегда получаю то, что хочу. Чего бы это ни стоило. Но тебе я даю выбрать. Я прошу совсем немногого. Просто дождись. Обещаю, клянусь, если ты захочешь уйти навсегда, я отпущу тебя по первой просьбе. Просто дай мне шанс». Кайло Рен. Его и вправду не было здесь – той иллюзией, в которую она вначале поверила, оказался лишь теплый плащ, в который ее укутали, будто маленького визжащего от одиночества котенка, чтобы тот чувствовал успокаивающий запах и спал. Просто спокойно спал. Вновь вчитываясь в слова, Рэй откинулась назад, прижимаясь к серебряной стене, а потом замерла, ощущая, как по телу бежит нервная дрожь. Она ненавидела его. Но при этом всем не желала смерти, а то, что происходило в ее кошмаре, иначе как смертью назвать было нельзя. Его убивали. Пытались уничтожить целым полком, а она, Рэй, мусорщица, кинулась на защиту, даже не опасаясь мучительной боли, не пугаясь того, что сама могла умереть, превращаясь в ничто. Она нуждалась в нем, и одновременно боялась, не понимая, чего ждать в следующее мгновение. Кусая губы, Рэй вскочила на ноги, осторожно откладывая бумагу прочь, делая несколько шагов в сторону иллюминатора, за которым стеной стоял лес, подернутый призмой непроглядной ночи. Светясь в темноте, снежинки, медленно кружась в легком хороводе, падали на землю, создавая прекрасную зимнюю мелодию, и вновь напоминая о том, что произошло всего несколько часов назад. Он пытался убить ее. Она пыталась убить его. Здесь, на этом шаттле, ей просто нет места, нет жизни. Сжав пальцы в кулаки, Рэй сделала несколько шагов к двери, ударяя ладонью по кнопке открытия, но та не среагировала, словно нарочно желая запереть ее в ловушке. Стоило вспомнить их поединок, эти два лезвия, сталкивающихся, высекающих снопы искр, по телу вновь пробежала дрожь, окончательно убивая любые признаки сочувствия к монстру. Что бы там ни значили эти сны, порой они только сны, не больше и не меньше. Что бы Кайло ни говорил, она все равно останется при своем мнении, сохраняя свои чувства там, где им и надлежало быть. Рен лгал сам себе, если верил, что она сможет его полюбить. Лгал, беспощадно и жестоко, если думал, что она сейчас станет сидеть сложа руки, дожидаясь, когда он придет к шаттлу, окончательно забирая на себя всю власть над ее телом и душой. «Если ты захочешь уйти, я отпущу тебя по первой просьбе». Что ж. В таком случае, эта просьба звучит прямо сейчас. Осторожно, словно опасаясь чужого присутствия, Рэй шагнула к дисплеям, пытаясь подключить бортовой компьютер к сети и запустить двигатели. Черта с два она станет сидеть здесь, дожидаясь, когда ему приспичит прийти сюда. Да даже если его и вправду застрелили, что с того! Ей плевать. Она должна быть только рада. Должна. Но почему тогда внутри так плохо и пусто? Почему в душе словно рапторы скребутся? Отводя взгляд от загорающихся дисплеев, Рэй на мгновение прикрыла глаза, вновь ощущая чужую боль, пронизывающую все тело. Снова, как в реальности, она увидела косые удары алого лезвия, почувствовала его ярость… И собственное стремление защитить, спасти, даже если для этого придется отдать собственную жизнь. Сжимая пальцы в кулаки, пытаясь отрешиться от назойливого кошмара, она отступила назад, а затем, ощущая, как рука коснулась грубой ткани, дернулась, распахивая глаза. Она до сих пор, все это время ходила в его одежде. Снова, и одно это уже вызвало внутри целую волну ярости. Даже не пытаясь действовать аккуратно, Рэй, едва не уничтожая застежки, дернула за магнит, срывая с себя черную ткань, напоминающую ей о ситхе. На мгновение по телу побежали мурашки, словно напоминая, как она держалась за его плечи… А затем, словно одернув себя, Рэй откинула плащ прочь, наконец усаживаясь в кресло пилота. Несколько неторопливых, аккуратных, чтобы ничего не сломать, щелчков по дисплею. Только бы все прошло хорошо. Только бы он не оставил здесь никаких изуверских паролей, пытающихся оградить ее от побега. Рэй знала – если она не уйдет сейчас, то не сможет уйти уже никогда. Кошмары снова и снова будут возвращать ее в прошлое, наполняя каждую клеточку воспоминаниями, которые приносили под кожу целую лавину смешанных чувств. Она хотела остаться. И при этом была должна уйти. Давай, запускайся. Ну же. Мы улетим отсюда, улетим, пользуясь последним шансом, который выдала сама судьба. Даже сейчас, сидя в кресле, Рэй знала – больше возможностей, чтобы уйти, не будет. Сны ясно подсказывали, во что выльется хоть малейшая задержка, чем и кем она станет… И, несмотря ни на что, бывшая мусорщица не желала уступать самой себе, предпочитая жизнь в одиночестве жизни, где придется уступить самой себе, перешагивая через тонну барьеров в собственном сознании. Она не станет жертвой монстра. Не станет той, кого любит палач, той, кого он желает убить и к которой при этом испытывает странную привязанность. Давай. Запускайся. Нам пора делать ноги, пора уходить отсюда, пока не стало слишком поздно. Вот только будто обрубая все ее надежды, за плотным слоем транспаристила что-то зашевелилось, поднимая целую уйму снега. Тонкая, едва ощутимая искорка Тьмы прорезала пространство, заставляя ее вздрогнуть… И, поднимая взгляд, Рэй уже знала, кого увидит. Словно одержимая, она застучала по клавиатуре, пытаясь поднять шаттл в воздух. Двигатели не запускались, словно на них стоял какой-то блок… И лишь через несколько секунд переведя взгляд на дисплеи, Рэй поняла, что на борт компьютере стоит пароль, блокирующий любое проникновение извне. Все пути назад были обрезаны, и от одного простого осознания этого факта внутри прокатывалась целая волна ненависти, заставляющая ее прижать ладонь к груди в попытке успокоить стремительно бьющееся сердце. Что ж, помнится, Кайло говорил, что если она дождется, то сможет попросить его уйти? Что он разрешит ей исчезнуть навсегда по первой же просьбе? Отлично. Пора воспользоваться его щедрым приглашением. Одним резким движением поднимаясь на ноги, Рэй решительно зашагала к трапу, и уже через секунду замерла, будто громом пораженная, ощущая в воздухе едва ощутимый запах паленой плоти, смешанный с тонким знакомым ароматом. Трап медленно начал падать вниз, пропуская внутрь целый поток холодного воздуха, приподнимающего вверх ее волосы, пускающий по телу нервную дрожь. И открывая взгляду изо всех сил пытающегося скрыть свою хромоту бледного как полотно Рена. Осторожно, словно боясь что-то повредить, он сделал несколько шагов вверх по трапу... И остановился, выпуская в воздух несколько клубов белесого пара. Он видел ее. Рэй не улетела - черная на фоне яркого света фигурка бросала в ночь длинную, темную тень, заставляя уголки губ приподняться в едва заметной улыбке. Рэй дождалась. И она не горела желанием убить его прямо сейчас, что уже являлось определенным достижением. Из последних сил сдерживаясь от того, чтобы не коснуться рукой обожженного бока, в котором будто рапторы порезвились, Кайло сделал еще несколько шагов вверх, изо всей силы цепляясь рукой за стойку амортизатора. - Удивительно, - выдохнул он, выпуская в воздух еще один клочок пара, взметнувшегося вверх едва заметным облачком. – Ты не сбежала. Я поражен. Голос звучал хрипло. Надтреснуто, словно у глубоко больного человека. Даже не прикасаясь к Силе, Рэй чувствовала, что Кайло говорил через боль, говорил, борясь с собственными эмоциями и ощущениями. Шаги были странными. Он хромал и шел прямо одновременно, что лишь подтверждало то, что она наблюдала в видении. Рен был ранен. Словно отказываясь верить, что тот кошмар, где она встала грудью на его защиту, правдив, Рэй отступила назад, едва ли не вжимаясь спиной в серебристую стену. Этого просто не может быть. Как она вновь проникла в его голову, как увидела то, что происходило отсюда за целый километр? И самое главное, какого черта по нему стреляли свои? Как всегда, вопросов была уйма, а ответов – ноль. Медленно, словно нарочно растягивая секунды, Рен вошел внутрь, тяжело опираясь о стену, прикрывая раненое место рукой. Ему не хотелось ее жалости. Не хотелось, чтобы Рэй меняла свою точку зрения только потому, что он скоро умрет. Хорош же он, как мужчина, если девушка сможет признать, что у нее есть чувства, только тогда, когда этот самый мужчина окажется на грани смерти… Это низко. И ничтожно. - Что с тобой?.. – сипло выдохнула Рэй, широко распахнутыми глазами рассматривая ситха, который в один момент превратился в сломанного на части мальчишку. Тяжело дыша, Рен стоял у трапа, пытаясь дотянуться до кнопки закрытия, расположенной всего в сантиметре от его пальца, и не мог сделать даже такого простого движения, несмотря на помощь Силы. Рука не поднималась выше определенного порога, как, впрочем, и упорно не желал соображать разум. Кайло не слышал ее вопроса. Не видел испуганного взгляда. Чтобы сосредоточиться на чем-то одном, требовались все резервы разума, и он задействовал их, чтобы просто поднять трап. - Что с тобой? – еще громче повторила Рэй, заранее зная ответ, от которого у нее просто сжалось сердце. Тот кошмар, от которого она до сих пор чувствовала отголоски чужой боли и ужаса, был реален. Она вправду была там, вправду защищала его, забирая боль в себя ровно до тех пор, как опасность минует. Ровно до тех пор, пока Рен не будет в состоянии самостоятельно дойти до шаттла. Руки невольно задрожали, когда в мозгу пронеслась одна пугающая до одури мысль. «Почему я защищала его? Почему я защищала того, кому еще час назад желала смерти?» - Ничего, - наконец закрывая трап, выдохнул Кайло, облокачиваясь на стену. – Запускай двигатели. Мы улетаем отсюда. Игнорируя вторую часть фразы, Рэй закусила губу, внимательно всматриваясь в его лицо, влажное то ли от снежной метели, бушующей снаружи, то ли от бисеринок пота, проступивших на лбу. Словно пытаясь окончательно подтвердить или опровергнуть мысли, взгляд сам собой скользнул вниз, заставляя сердце болезненно сжаться. Та рана, тот роковой выстрел ей вовсе не приснился. Он был на самом деле, и она вправду брала на себя его боль, которая при одном беглом взгляде на опаленный бок вновь пробудилась внутри, разрывая ее на части. - Когда ничего… Когда ничего, люди так не… Сжимая челюсти, чтобы не зарычать, Рен наконец сумел сфокусировать зрение, вперивая безумный, влажный взгляд куда-то в сторону Рэй. - Я сказал, запускай двигатели, - прорычал он, силясь бороться с дикой болью, пронзающей каждую клеточку тела. Казалось, каждую мышцу просто рвут изнутри, расчленяя на отдельные ниточки, выкручивают нервы, растягивая их, словно на дыбе… И с каждым новым вдохом в бок все сильнее вкручивали наконечник какого-то острого меча, что входил все глубже, уродуя органы и силясь окончательно лишить его рассудка. Рен просто медленно умирал, и только остаточная Тьма, еще клубящаяся внутри, делала свое черное дело, задвигая всепоглощающую боль, от которой перед глазами плыли разноцветные пятна, на задний план. Еще и эта упрямая девчонка, со своими глупыми вопросами. Какое ей дело до того, кого она считает монстром? Какое ей дело до его ран, которые совсем скоро обернутся смертельной агонией?! Она сама хотела этого еще час назад, сама хотела впиться ему в горло, смотреть в глаза, видеть, как он умрет… А теперь, каким-то далеким уголком души, Рэй жалела его, словно какую-то беспомощную девочку. Кайло не хотел ее жалости. Он хотел большего, причем так, чтобы это не было продиктовано тем, что он скоро умрет, отправляясь в мир иной. Вот только вряд ли она хоть когда-то почувствует к нему что-то кроме ненависти или жалости. От одного осознания этого простого факта боль лишь усиливалась, из ужасной, но терпимой превращаясь в ту, которой не было границ. Кривя губы в злобной ухмылке, Рен, уже не скрывая хромоты, сделал первый шаг куда-то в сторону, силясь, чтобы не согнуться пополам, не прижать ладони к ране. Каждое движение стало невыносимой мукой, и только он сам был виноват в том, что произошло. Еще шаг. Осторожно, едва ли не падая в кресло второго пилота, Рен сел, титаническим усилием подавляя зарождающийся глубоко внутри стон. - Поведешь ты, - резко, словно боясь выпустить наружу что-то лишнее, выдохнул он, цепляясь побелевшими пальцами за подлокотники. – Я не могу. Перед глазами рябило. Кабина просто начинала кружиться вокруг своей оси, словно поддаваясь ритму обжигающей боли. Раз. Два. Три… И по кругу. Раз, два, три… Ощущая от его приказов лишь раскаленную ненависть, поднимающуюся внутри, Рэй скрестила руки на груди, со странной злобой всматриваясь в черные глаза, искаженные отражением невыносимой боли. - Там пароль, которого я не знаю, - на одном дыхании выпалила она, силясь, чтобы не отвести взгляда от его бледного, покрытого едва заметными капельками пота, лица. Ранение было серьезным, и она лично видела и чувствовала его боль в своем сне. Или, вернее сказать, видении? Как вообще объяснить тот факт, что она оказалась там, даже не задумываясь, вставая на защиту того, к кому сейчас не испытывала ничего, кроме яростного недовольства? Ей даже не было его жаль. За все ошибки приходит платить. Рано или поздно… Вот и пусть расплачивается, если так желает его судьба. - Ты знаешь этот пароль, - с неожиданной злостью выдохнул Кайло, сжимая челюсть. – Тебе произнести по буквам?! На мгновение в воздухе повисла глухая пауза, наполненная лишь искрами, мечущимися туда-сюда… А затем, словно желая еще больше досадить ему, Рэй нарочно медленно села в кресло пилота, вновь подключая бортовой компьютер, что, когда увидела Рена, просто вырубила из сети, пытаясь не оставлять за собой улик. Молча, ничего не говоря, Кайло до белизны в пальцах сжал подлокотники, в очередной раз пытаясь сдержаться. Его просто резали изнутри. Уничтожали и вырывали все органы, подкладывая вместо них горящие угли. Ему уже было все равно, что она подумает. Все равно, что решит. Все равно, что почувствует. - Р, - хрипло, с некоторой долей злости выдавил Кайло, делая небольшую паузу после каждой буквы. – Э. Й. Даже не вслушиваясь в его слова, Рэй застучала по клавиатуре, и лишь через несколько секунд поняла, какой именно пароль установил Рен для шаттла. Надеясь получить объяснения, она обернулась, наталкиваясь на странный, совершенно пустой взгляд. - Ты бы никогда не подобрала его, - желая объясниться, с некоторой долей ехидства просипел Рен, однако, она уже не видела в его словах той обжигающей ненависти, что наполняла каждое слово еще мгновение назад. Лишь боль. Голая боль, которую ситх так тщательно пытался скрыть от ее глаз, словно чего-то опасаясь. Он боялся показаться слабым. Боялся показать свое настоящее лицо, что так давно прятал под маской от всех окружающих его людей… И вот теперь все маски были сброшены. Рэй знала: боль всегда показывает настоящее лицо человека, показывает то, кем он является. Оголяет его нервы, тем самым являя миру истинные чувства. Вот только сейчас Кайло Рен вовсе не походил на того монстра, которого создала маска. Он был обычным человеком, которому было адски больно. Человеком, который... Рэй оборвала себя на полумысли, не желая даже произносить этого слова, признавать того, что Рен может быть человеком, а не монстром. Казалось, стоит только это признать, и все изменится. Ее принципы рассыплются в пыль, а из незыблемой крепости убеждений вырастет полный боли и хаоса песочный замок, что рушится от любого неосторожного прикосновения. «Я люблю тебя». Что значили эти слова? Что он хотел сказать? Были ли они правдивы, или лишь очередная ложь, призванная окончательно привлечь ее на сторону Тьмы, туда, откуда не будет выхода? Кайло Рен не мог любить ее. Это было просто невозможно. Настолько нереально, что Рэй даже отказывалась верить любому его слову. - Может быть, мы не будем дожидаться отлета перехватчиков?! – прорычал Рен, едва сдерживаясь от того, чтобы не дать ей по рукам, замершим где-то над клавиатурой. Словно статуя, Рэй сидела, остекленевшим взглядом всматриваясь куда-то в черноту за окном… И даже не думала, что смерть могла прийти за ними в любой миг. Глупая, наивная девочка, что считала слишком многое невозможным. Та, что заставила его рисковать собственной жизнью лишь для того, чтобы переломить чье-то мнение. Рэй была полна боли. Той, что не может излечить ни одно лекарство. Она была слишком похожа на него, несмотря на то, что отказывалась это признавать. Вздрогнув, бывшая мусорщица поморгала… А затем, быстро, словно чего-то испугавшись, резко подняла шаттл в воздух, задевая крылом один из стволов деревьев. По поверхности корабля пробежала короткая рябь… Вот только щиты, которые одним нажатием активировал Кайло, не допустили ни единого толчка. Шаттл летел так ровно, так прямо, словно был идеальным. Казалось, на набор высоты ушла всего лишь секунда… И лишь поднявшись в воздух, Рэй увидела, как она была ценна. Где-то далеко, на полпути к месту их стоянки, в темноте ночи блестела целая армада войск, готовая окончательно уничтожить беглецов, равняя их с пылью. Но почему? Кайло всегда был любимчиком Сноука. Но при этом вернулся с базы с дыркой в боку, которая просто медленно убивала своего носителя, заставляя распространяться в воздухе практически ощутимую боль. - Иди в медицинский отсек, - выдохнула Рэй, понимая, что без какой-либо помощи он долго не продержится. Ничего не говоря, Кайло просто покачал головой, проклиная свою самонадеянность. Сейчас на шаттле не было ничего, кроме самых простых анальгетиков. Все потому, что, израсходовав все лекарства еще месяц назад, он даже не удосужился заказать замены, считая, что беда обойдет его стороной. На борту не было даже одной единственной пачки бакты, что могла хоть немного облегчить жуткую рану, сводящую его с ума. Что уж говорить о чем-то более полезном, чем простые примочки… - Иди в медицинский отсек, - уже настойчивее повторила Рэй, отмечая, что они уже преодолели щиты, вошли в пространство космоса и теперь, считай, что свободны. Короткий взгляд на карту. Иллиниум был отсюда всего лишь в пятнадцати минутах гиперпространственного лета, а значит, с ситхом вряд ли что-то успеет случиться. Как бы она его ни ненавидела, позволять ему просто умереть после того, как он трижды спас ее. - И куда ты летишь? – едва слышно поинтересовался Рен, заметив, как за иллюминаторами воцарилась голубое свечение. – Иллиниума больше нет, Рэй. Там развалины. Выжженная пустыня. Как хочешь, так и называй. Наивная, глупая девочка. Она думала, что после атаки Первого Ордена на планету там все будет точно так же, как и раньше? Надеялась, что сопротивленцы сумеют скрыться? Ага. Да. Сноук всегда получает то, что хочет, как и его ученик. Воспламененный жаждой мести, он всегда будет продолжать искать их, никогда не отступится от цели, пока не достигнет желаемого. Все его враги должны быть мертвы, а теперь они оба вошли в этот список. - Все планеты, на которых нас увидят, будут взорваны в тот же момент, - хрипло прошептал он. – Я не думаю, что ты этого хочешь. По крайней мере, пока я жив, лететь куда-то нет смысла… Сноук не остановится, пока не завершит начатого. Кусая губы, Рэй распахнула глаза, пытаясь понять его слова… А потом вздрогнула, осознавая последнюю его фразу. «Сноук не остановится, пока не завершит начатого». Значит ли это, что именно Верховный Лидер приказал уничтожить своего ученика? Но за что? Почему он вдруг разом отступился от того, кого создавал, решая, что его лучше убить? Что Кайло сделал, чтобы теперь за ним взрывать планеты? - Но… Почему? – выдохнула она, пытаясь собрать разрозненные частички собственного разума в единое целое. Ничего не говоря, Рен изобразил какое-то жалкое подобие улыбки, пытаясь пересилить боль. Рэй и вправду не понимала ничего из того, что он сказал ей в заснеженном лесу. Она до сих пор не верила, даже несмотря на то, что они едва спаслись со «Старкиллера», что называется, уходя в последний момент. Их счастье, что техники еще не успели восстановить поврежденные щиты – иначе все могло бы быть кончено. Сопротивленцы, как и предполагалось, просто не сумели уничтожить супероружие Ордена – лишь нанесли ему какой-то крохотный ущерб, словно не понимая, что уже через несколько часов все приведут в порядок. Да, ущерб был крохотным… Вот только спас их жизни, помогая беспрепятственно вырваться на свободу. - Потому, что я здесь, - хрипло проговорил Рен, поражаясь тому, как холодно и равнодушно прозвучали его слова. – Выводи шаттл из гиперпространства. На мгновение в кабине повисла тишина… И, словно предвидев ее вопрос, Кайло стиснул челюсть, борясь с невыносимой болью. - Нас будут искать где угодно, но не в районе Иллиниумской системы. Если судить логически, мы должны направиться во Внешнее Кольцо, а не сидеть здесь… А значит мы будем дрейфовать здесь. «Потому, что я здесь». Ничего не говоря, Рэй молча вывела шаттл из гиперпространства, бросая якорь, чтобы немного погасить импульс движения… А затем, закусив губу, поднялась с кресла, делая короткий шаг в сторону Кайло, протягивая ему свою руку. Она не могла, просто не имела права оставить его умирать без первой медицинской помощи. Он спас ее трижды, и хотя бы за один из этих трех раз нужно было отплатить, как учили пустынные законы. - Пойдем, - едва слышно прошептала Рэй, силясь, чтобы не отступить назад, наплевав на все приличия и понятия о помощи. «Потому, что я здесь». Значит ли это, что Кайло бросил Первый Орден для того, чтобы улететь с ней? Значит ли это, что он и вправду решил измениться, кидая свою старую жизнь под откос? Рэй просто не могла поверить в то, что все было настолько сложно, вот только рана, от которой на весь корабль несло опаленной плотью и болью ясно подтверждала, что все было именно так. Кайло хотел уйти. Но его не отпустили. По коже невольно пронеслись мурашки, когда с силой, опираясь одной рукой на стальной подлокотник, а другой изо всех сил хватаясь за ее локоть, Рен, тяжело дыша, поднялся на ноги, делая неуверенный шаг в сторону отсека, где еще недавно спала Рэй. Стоило сделать шаг, как внутри что-то словно взорвалось, вновь заставляя комнату крутануться вокруг своей оси… Вот только в очередной раз призвав на помощь Силу, Кайло молча пошел дальше, даже не опираясь на ее руку, разрывая теплое и такое желанное прикосновение. Ему не нужна ее жалость. Если хочет жалеть кого-то – пусть найдет такого, как Хан Соло. Или как Хакс, которого уже наверно и на этом свете-то нет. Ничего не говоря, они просто двигались вперед, по шажочку преодолевая, казалось бы, короткое пространство, вдруг ставшее бесконечным. Сейчас, стоя так близко к нему, к человеку, которого под собой хоронила боль, Рэй чувствовала его рану в своем теле, ощущая, как ее разрывает на части. Как объяснить, что произошло в очередной раз? Как объяснить то, что она оказалась рядом с ним, наблюдая, и даже не просто наблюдая, а отражая выстрелы своим телом, передавая ему толику своей Силы? Могла ли ее душа настолько привязаться к этому человеку, чтобы начать защищать его ценой своей жизни? Коротко выдыхая, Кайло буквально упал на койку, еще хранящую едва уловимый аромат Рэй. Если закрыть глаза, можно было представить, что она лежит рядом, что он перебирает пряди ее темных волос, вглядываясь в теплые, полные незнакомого чувства глаза. Жаль, что этого, скорее всего, уже никогда не произойдет. Боль была слишком сильной. Такой, что он не испытывал никогда в жизни, вот только она еще и усугублялась болью душевной. Рэй жалела его. Жалела… Перенимала на себя частичку чужих мучений, вот только не от того, что хотела видеть его рядом с собой, боялась потерять, а потому, что просто отдавала неоплаченный долг своей жизни. - Обезболивающие в шкафу, - выдохнул Кайло, невольно прижимая ладонь к опаленной ране. Мучительно хотелось спать. Тьма наползала со всех сторон, однако боль, до сих пор прожирающая каждую клеточку, возвращала из блаженного забытья обратно, мешая спокойно жить и дышать. Дожидаясь, пока Рэй наконец достанет инъектор, Рен, борясь с надвигающимся полусном-полубредом, осторожно, стараясь не задеть раны, достал драгоценную деку из кармана, поворачивая ее в пальцах. Из-за этой вещицы он сейчас разрывался на части. Сможет ли она изменить то, что Рэй не хотела понимать? Покажет ли ей, что в жизни каждого человека есть как и плохое, так и хорошее? Его пустынница видела в своей жизни лишь боль, и это убивало ее, сводя с ума. Кто знает, может быть, вспомнив то, что сокрыло собственное подсознание, Рэй сможет понять, что жизнь стоит того, чтобы жить. Как сейчас, даже несмотря на всю боль, это понимал он сам. Ничего не говоря, плотно, чтобы не скользили мокрые от пота пальцы, обхватив инъектор, в который уже была загружена капсула, Рэй подошла к распростертому на узенькой кровати человеку, вновь неосознанно всматриваясь в его лицо, а затем, словно чего-то стесняясь, переводя взгляд в сторону чужих рук. Чтобы колоть лекарство, для начала придется хотя бы снять с него одежду. - Иголка длинная, - просипел Рен, почувствовав ее смущение. – Коли прямо так. На мгновение в комнате повисла тишина… А затем, словно что-то вспомнив, Рэй активировала инъектор, внезапно осознавая, что до этого никогда не делала уколов. Больше того, даже не видела, как их делают другие. К счастью, разум сам подсказал, что нужно делать. Иголка просто должна войти под кожу. Однозначно. Осторожно, стараясь не причинить ему еще больше боли, она проткнула толстый слой одежды на предплечье, заходя дальше… И, лишь почувствовав, как металл вошел в тело, спустила поршень, выплескивая в кровь целый кубик лекарства. Ничего не говоря, делая шаг назад, Рэй отошла чуть в сторону, а Кайло, чувствуя, как окончательно проваливается в сон, протянул ей деку, откладывая ее на кровать, догадываясь, что она не станет брать ее из его рук. - Это твое, - едва слышно проговорил Рен. – А сейчас я хочу спать. На мгновение в комнате наступила словно бы искусственная тишина. Рэй, подхватывая маленькую деку, вертела ее, словно бы пытаясь понять, что к чему. Словно бы решая разрядить обстановку, Рен грустно улыбнулся, вспоминая свою фразу, что оставил ей в такой же деке после их совместной ночи. - Кухня справа, Рэй, - сипло прошептал он, вспоминая те странные, переполненные страстью и нежностью одновременно моменты. Разум заволокло странной пеленой. Откинув голову на подушку, Кайло провалился в тяжелый сон без сновидений, словно давая своей девочке время побыть наедине с прошлым. Она будет довольна. Может быть, даже сумеет вспомнить что-то хорошее. Чувствуя, как стремительно краснеет от непрошеных воспоминаний, Рэй отступила назад, вновь задаваясь вопросом, который мучил ее, словно острый нож, проворачивающийся где-то в области печени. Могла ли она привязаться к нему? Могла ли ненавидеть лишь разумом, но не сердцем? И самое главное. Желала ли ему смерти, или наоборот, хотела, чтобы Кайло выжил? На последний вопрос ответ был однозначен, но вот на первые никак не приходил, словно скрываясь где-то в сумраке, охватившем отсек. Только когда Рэй распахнула медпакет, осознавая, что там нет ничего, кроме обезболивающих, она впервые поняла, что могла. Она могла привязаться к нему. Хотя бы потому, что когда поняла, что на шаттле нет лекарств, что, наверное, Кайло Рен скоро умрет, все тело пронзила дикая, не сравнимая ни с чем боль, поднимающая внутри целую бурю эмоций. По стене убеждений и принципов, что бывшая мусорщица так старательно строила, пытаясь отгородиться от голоса души, пошли тонкие трещинки. «Я не хочу терять последнего человека, который остался в моей жизни».