Ученица Порождения Тьмы

Список треков: totalspiffage – Mir Da'len Somniar Jesper Kyd(Violin Cover) – Ezio's Family Emma Shapplin – Da me non venni Nick Phoenix & Thomas Bergersen – Strength of a Thousand Men dubstep (full version)

Часть 1. Признание       Фен’Харел тебя подери, Архитектор!       Именно с этой мыслью Эллана глядела на повязку у себя на бедрах, ужасные узлы которой ясно давали понять: он сменил её, пока эльфийка спала! Она чувствовала, что её лицо готово загореться, а голова будто заполнена раскаленной лавой, и череп грозится вот-вот взорваться как при извержении вулкана.       Архитектор сидел на полу у камина в окружении нескольких десятков книг, что хаотично лежали со всех сторон, четыре перед ним были раскрыты, он быстро скользил по ним взглядом, перелистывая с интервалом в несколько секунд. Ох Митал, он что ли читает их все сразу? Не удивительно, что не заметил, как она проснулась. Но как только Эллана вдохнула воздух, собираясь поздороваться, Архитектор повернул к ней голову, окинув с ног до головы задумчивым взглядом, на мгновение задержавшись на красном от смущения лице, и снова уткнулся в фолианты. Девушке стало любопытно, что он так увлеченно изучает, поэтому, уже позабыв, что минуту назад едва не умерла от стыда, она встала с кровати и подошла к нему, став рядом, и тоже поглядела в пожелтевший пергамент.       – О-о-о! – её глаза от удивления расширились, а рот приоткрылся. Усевшись рядом, Эллана взяла одну из книг и уложила себе на колени, ошеломленно глядя на иллюстрации. Она ни слова не понимала из написанного, но, в сущности, всё и так было предельно ясно. Пролистав несколько страниц под пристальным взглядом Архитектора, она, наконец, воскликнула:       – В этом определенно есть смысл! – и подняла на него сияющие глаза, в которых бурлил неудержимый энтузиазм.       Наставник недоверчиво приподнял бровную мышцу. На самом деле, зная особенности их телосложения и внутреннего строения организмов, не сложно было догадаться о методе их взаимодействия. И сейчас он лишь подтвердил свои догадки, только совсем не понимал, чему она, собственно, так радуется.       Более ценной информацией Архитектор считал данные не по самой процедуре соития, а по его причинам, последствиям, а также по связанным с ним физиологическим процессам. Он также разобрался с тем, что происходит в его теле, и что за странная болезнь у Элланы, и, собственно, теперь знал всё, но в теории, и совсем немного на практике. Но, судя по всему, лучше пусть так будет и впредь.       – Я даже чувствовала у тебя это , – эльфийка ткнула пальцем в изображение мужчины, лукаво улыбаясь. – Теперь мы точно определили, что должно происходить.       – И что совершить недопустимо, – холодно произнес Архитектор, поднимаясь на ноги.       Запрокинув голову, эльфийка смотрела на возвышающуюся над ней громаду и без стеснения спросила:       – Тебе совсем не интересно узнать, какие чувства при этом испытывают?       Довольно глупый вопрос, ибо теперь он осознал, к чему стремилось его тело, когда они ласкали друг друга, и понял каким образом этого достигнуть. Если, конечно, допустить, что организм способен выполнять данную человеческую функцию. Пожалуй, нужно объяснить Эллане, почему они не будут этим заниматься.       Подняв с пола одну из книг, Архитектор подал её эльфийке:       – Открой страницу восемьдесят шесть.       Без лишних слов Эллана выполнила указание, углубилась в чтение, и, пролистав несколько страниц, в итоге неуверенно произнесла:       – А я думала, раз мы с тобой разные виды, это не произойдет.       – Неразумно исключать данную вероятность. Но есть еще одно основание, не позволяющее нам произвести физический контакт.       Девушка встала с пола и слегка склонила голову набок.       – Ты слишком мала для меня.       Архитектор наблюдал, как она какое-то время оценивающе рассматривала его, потом опустила глаза в книгу, которую листала первой. Снова перевела взгляд на Наставника, смотря куда-то на уровне своего подбородка, и когда подняла к нему лицо, на нем читалось изумление.       – Вот, значит, как, – протянула эльфийка и, ободряюще улыбнувшись, взялась рукой за его длинную серую ладонь. – Знаешь, вот это, – она махнула в сторону раскрытых книг, – не важно, самое главное – что ты со мной.       По отношению к ней Архитектор чувствовал то же самое. Её простое присутствие каким-то образом влияло на его душевное состояние, ему нравилось, что Эллана рядом и принадлежит ему. Оскверненный магистр ухмыльнулся, отождествив себя с чудовищем, оберегающем свое сокровище от посторонних, наслаждающимся его сиянием и красотой. Прекрасно осознавал, что данные мысли возмутительны, но ничего поделать с собой не мог, ибо, когда он с эльфийкой, его рациональное мышление дает сбои. Раньше это шокировало, но сейчас перестало быть чем-то из ряда вон выходящим, ведь, в конце концов, Архитектор остался собой.       С нежностью глядя на Эллану, он, коснувшись её волос, начал неторопливо перебирать короткие локоны длинными пальцами. Ведь ничего не произойдет, если они расстанутся на время?       – Мне необходимо покинуть тебя на несколько дней.       Лицо девушки стало серьезным, но она никак не прокомментировала эту новость, поэтому Архитектор решил пояснить:       – Хочу навестить старого друга, пока мы не отправились за море на север.       Глаза эльфийки округлились:       – Мы собираемся в Вольную Марку?       – Да, мне необходимо там кое-что выяснить.       – А у меня появится уникальная возможность узреть особенности здешних тоннелей, – хохотнула Эллана и тут же спросила: – Твой друг, выходит, далеко отсюда?       – Весьма. В Диких Землях Коркари.       Громко вздохнув, девушка мечтательно проговорила:       – Я слышала, что о необычных таинственных лесах и болотах, правда, понятия не имею, восстановилась ли природа после Мора, но всё равно, наверное, там красиво, а далеко на юге снег лежит круглый год. Хотя, ты же под землей будешь.       Дело в том, что он как раз собирался подняться на поверхность, пусть даже вовсе не хотелось. Но таково было желание Уты, и она выглядела счастливой, когда Архитектор его осуществил. Еще одна женщина, ради которой он готов ходить под бездонным небом. Только гномка свой страх поборола, с ним же всё сложнее. Оскверненный магистр боялся скорее не высоты над головой, а необъятного пространства вокруг, самого мира, который когда-то был Верховному Жрецу Красоты домом, но теперь в нем не было места для такого существа, каким он стал. А вот Эллана, скорее сего скучает по природе, ибо всю жизнь путешествовала с долийцами.       – Ута живет на поверхности, но чтобы добраться до Коркари, предстоит много перемещаться. Твоему организму будет нелегко это перенести, кроме того, я не знаю, какое влияние может оказать твоя болезнь.       Эллана задумалась. В ней плясало нетерпение из-за удивительного шанса попасть в южные земли, куда не решаются заходить даже отважные воины, да еще и увидеть друга Наставника. Она могла сказать, что выдержит сколько угодно скачков и её недуг никак на неё не повлияет, но решила не навязываться, ведь Архитектор решил, и эльфийка, хоть и не хочет расставаться с ним, сможет подождать несколько дней.       Он ожидал, что она начнет его упрашивать, но Эллана промолчала, сосредоточенно глядя куда-то в сторону от него. А ведь ему действительно хотелось взять её с собой, дать ей возможность побыть на поверхности, познакомить с Утой. Любопытно, как подруга отреагирует, что он взял себе в ученицы эльфику? Почему-то Архитектор был уверен, что гномка поведет себя иначе, чем Серанни.       Наверняка, если совершать короткие серии перемещений и в промежутки между ними давать Эллане время отдохнуть, то её организм справится с нагрузкой. Все равно Тень выделяет ограниченное количество энергии, поэтому даже, будь он один, ему пришлось бы ждать не менее половины суток, пока поток магии возобновится, и использование способности снова станет возможным. Архитектор коснулся подбородка эльфийки, приподнимая её лицо и встречаясь с серьезным обеспокоенным взглядом.       – Каково твоё самочувствие?       – Всё хорошо.       Его пальцы скользнули по щеке, поднимаясь к виску.       – Не желаешь отправиться со мной в небольшое путешествие, – он ухмыльнулся, – через половину Ферелдена?       Ох Митал, он еще спрашивает!       – Ты приглашаешь меня на свидание?       – Да. Увидишь моего друга, я вас познакомлю.       Эльфийка засмеялась:       – Архитектор, ты ничего не понял.       Не может быть, всё ведь предельно ясно. Но, судя по её самодовольному выражению лица, это что-то из разряда того, о чем она знает, а он, видимо, нет.       Эллана направилась к столу, потянув его следом за руку, и взобралась ногами на крышку, но всё равно смотрела на него снизу вверх. Во всяком случае, теперь хотя бы могла обнять его, что, собственно, при появившейся возможности не преминула совершить.       – На свидание приглашают, чтобы провести время вместе, вдали от всех, поговорить, прогуляться вдвоём, – пояснила эльфийка и опустила взгляд на полные чувственные губы, – хм, целоваться.       – Следовательно, у нас с тобой одно сплошное свидание? – сделал вывод Архитектор, вызывая очередной легкий смешок в свой адрес.       – Нет же, ты не осознал суть.       Снова долийка выставила его глупцом благодаря своим познаниям в человеческих, а, может, эльфийских, отношениях. Но его вовсе не задело, он любовался её улыбкой.       – Всё дело в том, что должно быть что-то не обыденное…       Эллана не закончила мысль, потому как Архитектор положил ладонь на её затылок и, наклонившись, бесцеремонно прервал её поучения быстрым поцелуем, который, несомненно, перерос бы в неконтролируемый и страстный, если бы он вовремя не отстранился, не дав девушке совершить ответные действия. Приложив длинный когтистый палец к её маленьким розовым губам, он дал указание:       – Возьми пищу и всё, что потребуется тебе на четыре дня. А я найду Серанни, может, она пожелает отправиться с нами.       Эльфийка с готовностью кивнула и ловко спрыгнула со стола, намереваясь заняться сборами.       Перед уходом Архитектор поинтересовался:       – Тебе что-нибудь необходимо?       – Как давно ты сменил повязку? – вытряхивая содержимое сумки на пол, спросила девушка.       – Незадолго до твоего пробуждения.       – Значит, пока что ничего не нужно.       О Великая Митал, ну почему Эллану это так сильно смущало? Ведь она уже не стыдилась наготы, но то, что с ней сейчас происходило, девушка считала чересчур интимным. Хотя, Архитектор по обыкновению невозмутим, потому как в нем напрочь отсутствует такая эмоция, как стеснение. Но раз ему всё равно, значит, у неё нет никаких обоснованных причин для переживаний.       – Спасибо, что заботишься обо мне, – всё так же сидя к нему спиной, произнесла девушка.       Ответом ей была тишина, ибо Архитектор в своей манере безмолвно исчез.

***

      Третья серия перемещений не заладилась с самого начала. Эллана ничего не сказала, но, видимо, Архитектор почувствовал, что с ней что-то не так, и рывки в пространстве прекратились, тем не менее, по её подсчетам не было совершено даже и половины того количества, что в первые два раза. Еще бы, девушка напряглась, стараясь не дать тошноте распространиться, хотя на этот раз опасности испортить его мантию не было, ибо она ничего не ела, поэтому, обнимая его за шею, молчала, ожидая завершения перемещений.       – Эллана, – Архитектор осторожно провел ладонью по её спине. – Почему ты меня не остановила?       По сути, ведь ничего страшного с ней не происходит, его магию организм эльфийки не отторгал, но эти рывки просто убивали. Они длились какую-то долю секунды, но девушке казалось, что переносится сначала её телесная оболочка, а следом уже органы, подскакивая при этом к горлу. Она вовсе не нервничала, была расслаблена, Архитектор не торопил её, бережно обнимая, и первый этап перемещений прошел просто идеально. Какое-то время они шли по тоннелю, и Наставник поведал Эллане о том, как он искал её в Тени. Оказалось, пока она скрывалась в созданном под защитным барьером иллюзорном мире, он убил всех охотящихся за ней демонов. Эльфийка даже пожалела, что не видела этого. Выходит, вероятность атаки из-за Завесы существенно снизилась, и это не могло не радовать. Но когда она поблагодарила Архитектора, тот ответил, что лишь разбирался с проблемой, которую сам же и создал.       Второй переход прошел уже не так гладко, но всё-таки после очередного перерыва девушка снова чувствовала себя отлично. Но, как оказалось, это состояние было обманчивым, и вот сейчас она не смогла скрыть, что ей паршиво.       – Всё хорошо, – как можно убедительнее произнесла Эллана, не поднимая лба от плеча Архитектора.       – Ложь.       Сказал – как отрезал. Эльфийка вздохнула.       – Я еще могу потерпеть.       Ох Митал, не почему она такая непутевая? Всю жизнь скиталась в аравелях по бездорожью и в невероятной тряске, но ни разу проблем за собой не замечала, а тут после нескольких десятков рывков готова вывернуться наизнанку.       Его рука поднялась к затылку.       – Мы не минули и половины пути. Подобная жертвенная самоотверженность ни к чему, – если Наставник и отчитывал её, то это было больше похоже на беспокойство. – Полагаю, тебе необходим более длительный отдых для восстановления.       – Извини, что задерживаю, – пробормотала девушка, прямо в его плечо.       – Мы никуда не спешим, – произнес Архитектор, и, потирая подбородок, задумчиво добавил: – Тем более, ты что-то говорила о «свидании», – медленно протянул он, словно пробуя слово на вкус. – Не думаю, что совместное «не обыденное» времяпрепровождение подразумевает наблюдение за тем, как ты страдаешь рвотой, и приведение тебя в чувства после истощения.       Это он шутит? Эльфийка подняла голову и посмотрела в его лицо. Не похоже: серьезный, ни тени улыбки.       – Так ты понял разницу?       Какие-то секунды Наставник сверлил её взглядом, а потом ухмыльнулся. Странное у него чувство юмора, подумалось эльфийке. Она прищурилась, внимательно глядя в его темно-серые глаза, размышляя. Раз Уртемиэль сокрыл его воспоминания о личности, его характер стал совсем иным? Но ведь, есть что-то, чего нельзя изменить, даже если ничего не помнишь о себе и не знаешь человеческих эмоций. Какая-то природная особенность психики, которая впоследствии формирует индивидуальность. Вполне вероятно, что его шутки были такими же и раньше.       – Одно перемещение выдержишь?       Эллана кивнула, продолжая, погрузившись в раздумья, разглядывать ассиметричные, но от этого не менее привлекательные для неё, глаза. Вдруг зрачок стал расширяться, затягивая черными нитями глазное яблоко и полностью его закрывая. Эллана охнула, а потом грани мира стелись. На этот раз перемещение было затяжным – не менее трех секунд, но она даже не заметила рывка, всматриваясь на едва заметную, отливающую золотом, радужку. Её обдало прохладным ветром, возвращая в реальность, а она с приоткрытым ртом наблюдала, как в один миг чернота вернулась в центр глаза, и они стали темно-серыми как прежде.       Девушка бесцеремонно коснулась лица Архитектора и оттянула нижнее веко, с любопытством заглядывая. Он даже не шелохнулся.       – Ты знаешь, что твои глаза при перемещении полностью чернеют?       – Вот так? – апатично промолвил Наставник, приближая к ней лицо.       Сначала проявилась сеть мелких сосудов, наполняемых отравленной кровью, а потом потёки скверны, словно щупальца, пролились к краям глаза, окутывая его тьмой. На этот раз процесс произошел медленно, наверное, чтобы Эллана могла всё детально увидеть. И она не ошиблась: среди черноты слабо блестела золотая радужка.       – Это невероятно красиво, – восторженно прошептала Эллана, когда он поднял голову, и его глаза вернулись в обычное состояние.       Что может быть красивого в том, как на его лице возникают, словно пустые дыры, затянутые скверной глаза?       – Цвет радужек похож на мой. Они были такими раньше?       – Под влиянием скверны во мне вообще всё изменилось, – неожиданно холодно ответил Наставник. Эллана заметила, как он сжал губы. Неужели ему все-таки не безразличен его внешний вид? Может, Архитектор думает, что она хотела бы, чтобы он был человеком. Ерунда какая! Девушка обхватила его талию ногами и сильнее схватилась за плечи.       – Почему это происходит? Я никогда раньше такого не замечала.       – В этот момент мое зрительное восприятие заменяется магическим. Но цвет преображается только когда мне нужно сконцентрироваться больше обычного, – он поглядел куда-то в сторону. – Всё-таки нужно было высоко подняться.       Эллана проследила за его взглядом и затаила дыхание. Митал, она не заметила, как оказалась на поверхности! Судя по всему, это межгорная долина, так как далеко от них с двух сторон возвышались поросшие кустарником скалы. Они стояли среди редкого хвойного леса, но сосны и ели были очень высокими и, скорее всего, довольно старыми.       По-видимому, состояние Элланы улучшилось, раз на лице читалось неподдельное восхищение пока она с интересом вертела головой. Архитектор поставил её на укрытую сухими иголками землю, продолжая придерживать за плечи, будучи готовым к тому, что эльфийка снова, как когда-то, упадет на спину и начнет нелепо размахивать руками и ногами, но та лишь осматривала пейзаж, а потом перевела взгляд на него, радостный и полный благодарности. Боги, он будто вывел её на прогулку, но девушка ведь не пленница, тогда почему так счастлива?       – Идем, – взяв тонкую ладонь, Архитектор пошел вперед, ведя эльфийку за собой. Он знал, что ей понравится, но это еще не всё. Он узрел кое-что, еще находясь под землей, и сейчас покажет Эллане. Почему ему так хотелось вызвать её восторг? Удивление, ликование, радость, благодарность в сияющих золотистых глазах. И нежность.        Девушка быстро шла следом, оглядываясь по сторонам, не понимая, куда Наставник её ведет, ведь даже тут она была готова осмотреть каждое дерево и копошиться в усыпанной хвоей и шишками земле, только почему-то эта затея казалась ей до жути бестолковой. Сейчас она осознала, как глупо выглядела перед Архитектором, когда как малое дитя, лазала по деревьям и кувыркалась в траве.       Далеко впереди, среди стволов вековых сосен виднелось синее вечернее небо. Они выходят на границу леса? Ветер усилился, развевал короткие волосы и подхватывал низ её куртки. Когда деревья, расступившись, остались позади, Эллана не увидела ничего, кроме края скалы и неба, а потом, поняв, в чем дело, помчалась вперед, на этот раз увлекая за собой Архитектора. Выбежав на самый край утеса, эльфийка, ошеломленно раскрыла рот, резко глотнув воздух. Перед ними почти до самой линии горизонта раскинулись выгоревшие от осеннего солнца равнины, вдалеке переходящие в темно зеленую полосу леса, кое-где укрытую туманной серостью. Левее через поля извивалась река, неся свои воды в загадочную даль и отсюда кажущаяся тонкой серебристой лентой. Солнце клонилось к закату, освещая прощальными лучами долину и скальный массив, высокой стеной отделяющий её от северной части Ферелдена. Грандиозная панорама вида и высота захватывали дух, Эллана шагнула вперед, ближе к краю, намереваясь заглянуть вниз, но Архитектор сжал её руку, не давая подойти к обрыву.       Повернув голову, она подняла к нему сияющий взгляд:       – Здесь так великолепно! – и снова принялась любоваться пейзажем.       Бросив сумку, что во время их путешествия висела на его предплечье, он притянул девушку к себе и уложил ладони ей на плечи, приобнимая. Пожалуй, стоит с ней согласиться: здесь и правда удивительно. Пугающе просторно, но красиво и захватывающе. Архитектор закрыл глаза. Холодный южный ветер ласкал кожу, чувствовался запах сухой травы, маслянистой хвои и совсем немного – болот, пусть даже далеко, но Дикие Земли уже видны на горизонте. Обилие необычных ароматов и сильное движение воздуха непривычно, собственно, как и открытое пространство, но оскверненный магистр пытался побороть возникшее в нем беспокойство.       Коснувшись прохладной ладонью серой жилистой руки, Эллана оперлась затылком о живот Архитектора и подняла взгляд к небу.       – Где мы сейчас находимся?       – Там – Остагар, – он указал в направлении заходящего солнца. – А в той стороне на берегу океана – Гварен. Позади нас на севере остался так называемый Южный предел.       – Мы переместились так далеко! – воскликнула Эллана, повернувшись к нему и обняв за талию. – Тот лес – это Коркари, так ведь? – после утвердительного кивка она поинтересовалась: – Когда мы туда отправимся?       – Утром. Нужно переждать пока Тень возобновит поток энергии. Поэтому здесь мы проведем ночь.       Эльфийка изумленно приподняла бровь:       – Прямо тут?       Архитектор осмотрелся, не понимая, что её не устраивает. Ведь сама хотела оказаться на поверхности, ко всему прочему, она ведь не впервые будет спать под открытым небом.       – На постоянном ветру долго не посидишь – прохладно, – эльфийка поёжилась, крепче прижимаясь к его телу. Сейчас Архитектор был едва теплым. Она приложила ухо, прислушиваясь. Сначала ей показалось, что сердце снова остановилось, но потом смогла уловить редкое и тихое биение.       Воздух наполнила магическая энергия, и в этот же момент возник полный штиль, стало заметно теплее.       – Сейчас для тебя приемлемо?       Пространство вокруг них вплоть до линии леса накрыл барьер и, прикрыв глаза, Эллана прощупывала его, очередной раз восхищаясь искусностью созданного Архитектором заклинания. Звенья построены таким образом, что щит не пропускал ветер, но воздух свободно попадал внутрь, так же как звуки и запахи. Абсолютно отсутствовало ощущение давления и чувство, будто находишься «под колпаком».       – Определенно, – ответила эльфийка, поднимая к нему довольное личико. – Пожалуй, я разведу костер.       Естественно, никого хвороста она искать не собиралась, а лишь отошла от края утеса, и, выбрав ровное место, чтобы можно было расстелить шкуры, привычным заклинанием создала магический огонь. Девушка уже не задумывалась над формой, ибо проделывала это сотни раз, разжигая пламя в камине, частенько даже, чтобы просто отвлечься от тяжелых мыслей. Но сейчас всё было хорошо. Просто замечательно. Так почему же она не могла избавиться от чувства, что так не бывает, что это не может длиться долго? Глупая, глупая эльфийка!       Она наблюдала, как Архитектор плавно и горделиво, словно аристократ, подошел к ней и опустил рядом сумку с её вещами и парой его книг. А ведь он и вправду был из элиты Тевинтера и, скорее всего, еще будучи человеком, вел себя так же сдержанно и бесстрастно. Отцепляя прикрепленные к сумке смотанные шкуры, Эллана зачем-то спросила:       – Как думаешь, у тебя были рабы?       – Уверен, что да, – без тени сомнения произнес Архитектор.       Девушка задумчиво кивнула, усаживаясь на подстилку у костра. Бесполезный вопрос. В Империи до сих пор используют эльфов и людей в качестве рабочей силы, да и в магии крови тоже.       Он едва наклонил голову набок:       – Почему ты завела об этом речь?       – А тебе не кажется странным, что тевинтерец заботится об эльфийке и общается с ней на равных? – лукаво сверкнув глазами, молвила Эллана.       – Возможно, в этом есть некая ирония, – ни капли не смутившись, проговорил Архитектор, соединив перед собой руки лишь прикосновением пальцев. – Но всё, что происходило и происходит в Империи, я знаю лишь из книг. Кроме того, моя принадлежность к этой стране лишь формальная, и мне проще воспринимать себя Порождением Тьмы.       – Измененный скверной человек, считающий себя Порождением Тьмы, что ничего о себе не помнит, но, тем не менее, удивительно хорошо целуется.       Архитектор оценивающе прищурился:       – Располагаешь информацией, позволяющей сравнить и сделать такой вывод?       – Мне достаточно моих собственных ощущений, – приподняв подбородок, Эллана оперлась руками за спиной о землю и слегка подняла туловище над землёй.       Ну вот, заговорила о поцелуях и теперь не может остановить возникшие в сознании воспоминания. Еще и открыто заигрывает, а Наставник внимательно её рассматривает, и на лице ни одной эмоции, лишь взгляд медленно скользит по ней, в остальном же – застыл, словно каменное изваяние. Что же у него в голове происходит?       Не отводя от эльфийки взгляда, Архитектор склонился над ней, настолько низко, что она даже приоткрыла рот от удивления, на секунду опустил взор от её глаз к губам и резко отстранился, держа в руках сумку. Выудив оттуда книгу, он уселся рядом со сбитой с толку девушкой, и, открыв первую страницу, окунулся в чтение.       Ох Митал, когда он опустился к ней, она почему-то решила, что он собирается её поцеловать, и от этой мысли руки вдруг начали трястись, ей даже показалось, что она вот-вот упадет на шкуры.       – Судя по тому, что я видела, тебе одной книги хватит лишь на несколько минут, – проговорила эльфийка, заглядывая в страницы, исписанные, как она уже знала, текстом на Аркануме.       – Сейчас я никуда не спешу и могу позволить себе читать , а не наскоро поглощать информацию.       Если бы она умела так быстро читать, то вряд ли тратила бы время впустую. Хотя, как Архитектор объяснил, как раз времени у него сейчас достаточно. Поднявшись со шкур, девушка направилась к утесу и, остановившись совсем рядом у обрыва, поглядела на чернеющую полосу леса вдалеке. Край солнца еще виднелся из-за горизонта, отдавая последние лучи земле и окрашивая кусочек неба в красно-оранжевый цвет, а растущая луна уже властвовала на небосводе, зажигая звезды на темно-синем полотнище небес, куда уходящее дневное светило теперь не в силах дотянуться.       Сомкнув руки за спиной, Эллана размышляла. Ей хотелось отвлечь Архитектора, отобрать у него книгу и поговорить о чем-нибудь, рассказать что-то смешное, чтобы он не выглядел таким сосредоточенным. Она вздохнула: это походило на спасение утопающего, которому, судя по всему, нравилось тонуть. Как только эльфийка вытягивает его на поверхность и радуется, что всё хорошо, так он тут же ныряет обратно. А потом оказывается, что он даже не тонет, ему привычно находиться под водой, он там живет и вообще воздух ему не важен. И Эллана чувствует себя глупой девчонкой.       Пнув ногой в пропасть камешек, она начала расхаживать по краю обрыва.       Когда Архитектор не скрывает чувств и выглядит радостным, ей кажется, что лед растоплен, что она вытащила его из защитной скорлупы и теперь так будет, пусть даже не всегда, но большую часть времени. И тут он снова возводит вокруг себя стену, возвращаясь в свое привычное состояние.       Девушка остановилась, глядя на бледную серебряную луну над Дикими Землями, что через несколько дней обретет полный диск, и улыбнулась своим мыслям: а ведь она даже не могла представить его иным. Пусть он отгородился чтением, игнорируя её присутствие, но в некоторой степени ей это нравилось. В этом весь Архитектор, именно таким Эллана его полюбила. С ним всегда интересно и, как ни странно, даже когда он молчит, ведь зачастую его взгляд может поведать больше, чем просто слова.       Придумать тему, которая могла бы увлечь Порождение Тьмы вовсе не сложно, но эльфийка решила отвлечь его по-другому       Обернувшись через плечо, она бросила на Архитектора хитрый взгляд, подмечая, что он вовсе не читает, а смотрит на неё, продолжая держать в руках раскрытую книгу. Когда Наставник встретился с ней глазами, то не опустил их обратно к страницам, а продолжал испытующе взирать на девушку. Она отвернулась.       Да как он мог спокойно читать, когда она ходит по краю скалы так уверенно, будто умеет летать?! Правда, Архитектор и книгу взял лишь для того, чтобы занять себя делом и хоть каким-то образом структурировать творящийся в голове беспорядок. Глядя на строки, он видел перед собой помимо текста еще и вышагивающую по утесу Эллану, одновременно с этим удерживая наготове несколько заклинаний в случае, если она все-таки оступится.       А еще пытался понять, почему так нелепо повел себя сейчас. Они просто разговаривали, ему удавалось быть невозмутимым и уравновешенным, но стоило эльфийке завести речь о поцелуях и дремавшее сердце мгновенно проснулось, вливая в мозг поток крови, а вместе с ней ассоциации, воспоминания, желания и мысли о том, чего он твердо решил не совершать. Архитектору почему-то казалась, что если он разберется в особенностях их обоюдного влечения, то обезопасит Эллану от возможных неприемлемых действий со своей стороны. Но на самом деле всё оказалось куда сложнее. Теперь он боялся совершить их из-за того, что узнал, как именно всё должно происходить. Архитектор еще помнил, как потерял контроль и разрезал ногтями тонкую кожу на её нежной спине, а тогда девушка всего лишь случайно коснулась его напряженной плоти. Он поднял взгляд на Эллану. Маленькая, хрупкая, невероятно прекрасная. Ни в коем случае он не хотел причинить ей боль.       Когда она обернулась к нему, Архитектор по привычке нашел взглядом её глаза, хоть луна и была позади эльфийки, а на лицо падала тень. Он видел их, даже отворачиваясь, закрывая веки, глядя в книгу – они настолько отчетливо отображались в его памяти, будто яркоё золотое сияние навеки отпечаталось на его сетчатке.       Абсурд! Безусловно, впредь он сможет себя контролировать, ибо теперь знает, чего от себя ожидать. И все эти эмоции уже не сбивают с толку и не кажутся такими необычными, как поначалу, когда его психика подверглась множеству несвойственных ему чувств. Следовательно, нет смысла снова избегать её общества, он ведь сам предложил составить ему компанию в этом путешествии.       Эллана отвела глаза и опять стала к нему спиной, устремив взгляд к небу. Засыпая под звездами, она часто вспоминала свое далекое детство, которое, кажется, осталось вместе с родителями, а её вручили совершенно чужим людям, заставив столкнуться с одиночеством и вынужденным взрослением. С тех пор всё пошло на перекос, ребенок, по сути, оказался вверен самому себе, но, конечно же, в пределах соблюдения правил и традиций клана. И когда Эллана ложилась спать, никто больше не пел ей колыбельных, поэтому, глядя в холодное ночное небо, она делала это сама, собственно, заботилась о себе также в одиночку. Но это было до того, как эльфийка попала на Глубинные Тропы. Теперь она не чувствовала себя покинутой, и впервые ей захотелось подарить песню кому-то.       Мама пела Эллане, потому что любила её, возможно, поэтому девушка решила сделать то же самое для Архитектора. Интересно, как он отреагирует? Он ведь живет довольно долго, наверняка это для него не ново, хотя от кого на Тропах он может услышать пение? Разве что от Серанни.       Не раскрывая рта, едва слышимо, она начала напевать легкий переливчатый мотив, что становился всё отчетливее, и, проверяя голос, девушка пропела повтор мелодии без слов. Давно она этим не занималась, поэтому первые строки прозвучали неуверенно и тихо:

Elgara vallas, da'len Melava somniar…

(здесь и далее слова эльфийской колыбельной «Mir Da'len Somniar». *Перевод по ссылке после главы)

      Мысль о том, что в колыбельной обращение к ребенку, вызвала у Элланы улыбку. Хоть Архитектор не являлся таковым, но ей всё же хотелось заботиться о нем и защищать его. От чего только?

Mala taren aravas Ara ma'desen melar.

      Девушка почувствовала себя увереннее, её голос окреп, а слова песни летели сквозь границы барьера, их подхватывал холодный порывистый ветер и увлекал куда-то далеко отсюда. Кто знает, может, даже донесет их до той, что дала ей жизнь.       Напевая мотив после куплета, Эллана повернулась к Архитектору, его заинтересованный наклон головы и ошеломленный взгляд ясно дали понять, что к данному её поступку он не отнесся равнодушно.

Iras ma ghilas, da'len Ara ma ne'dan ashir…

      Когда Эллана начала издавать какие-то необычные протяжные звуки, Архитектор не сразу понял, что это такое, но слушать было приятно. Буквально несколько секунд у него заняло, чтобы провести аналогии и найти в памяти, переполненной обилием всяческой информации, нужные сведения. Это немного походило на мелодию лириума, но мотив был абсолютно иным, да и в чем он нашел сходство, осталось ему неясно. Но Архитектор всё-таки идентифицировал данные звуки как песню, а когда девушка начала произносить слова, лишь подтвердил свою догадку.

Dirthara lothlenan'As Bal Emma mala dir.

      Эллана пела на эльфийском языке, но он понимал каждое слово. Звук её голоса был прекрасен, он лился, словно воды неторопливой подземной реки, что переливаются разными красками, словно в свете мерцающего сырого лириума, сиянии глубинных грибов, отсветах пламени огня и белом свечении молний. Архитектор слышал все цвета, которые казалось, проникали в сердце, принося неподдельное восхищение, и в разум, вызывая смутное чувство, что пение ему знакомо, хотя, он был уверен, что еще не слышал подобного, во всяком случае, не в этой жизни.

Tel'enfenim, da'len Irassal ma ghilas…

      Он с любопытством отметил, что музыка производит какой-то необыкновенный эффект, наполняя тело умиротворением, заставляя расслабить спину и плечи, немного наклониться к её источнику, желая погрузиться в мелодию и не думать ни о чем. Может ли звук голоса оказывать такое влияние? И снова Архитектор испытал чувство дежавю, будто какое-то воспоминание из человеческого прошлого настойчиво пыталось явить себя, бродя совсем рядом с блокирующей память границей, и в какой-то миг оказалось настолько близко, что перед глазами мелькнул темный высокий силуэт и мгновенно исчез, а он продолжал глядеть на эльфийку, что напевая мотив, приближалась к нему. На её удивительно красивом лице играла легкая полуулыбка, глаза лучились теплотой, а грудь размеренно вздымалась. Она остановилась совсем рядом. Сейчас, когда Архитектор сидел, девушка могла смотреть на него, не поднимая головы, его лицо было напротив, и она протянула руки, коснувшись покрытых отметинами скверны щек.

Ma garas mir renan Ara ma'athlan vhenas.

      Эллана называла его, существо, которому почти две тысячи лет, «дитя». Хотя, это всего лишь эльфийская песня, и её не стоит воспринимать всерьез, но то, с какой нежностью она на него взирала, как мягко произносила слова, побудило его, словно ребенка, закрыв глаза, прильнуть к её прохладным ладоням, довериться этой ласке, словно его сердце не очерствело от предательства, преследующей его череды неудач, чувства вины и мирового хаоса, причиной которого он являлся.

Солнце спряталось вдали, Снова мир окутан тьмой.

      Вдруг Эллана запела на всеобщем языке, но с приятным эльфийским акцентом, тот же мотив и ритм, но звучание всё-таки стало иным.

Ты в глаза мне погляди, Обними меня,…

      Скользнув ладонями по его шее к затылку, она подалась к нему и, коснувшись щекой его щеки, произнесла: – …родной.       Распахнув глаза, Архитектор резко глотнул воздух. Как она назвала его? Что имела в виду, ведь у них не было никакой родственной связи? Если это просто перевод, то он явно был вольным и не аутентичным. Или она специально сделала это?

В этом мире иль в Тени, Где б ты ни был, мой родной,…

      Он вслушивался, а девушка поглаживала его плечи и шею, тихо напевая слова, но уже не так уверенно и ритмично как раньше, словно подбирая текст на ходу. Теплое дыхание касалось его шеи, а от завораживающего голоса по коже проливалось теплые энергетические разряды. Она определенно изменила песню, ибо её смысл стал вовсе иным, и теперь обращалась к нему, не как к ребенку, а как к мужчине.

Даже если ты один, Знай, что сердцем я с тобой.

      Подобные слова Эллана уже говорила ему.        «Для меня ты остаешься Архитектором, тем, к кому стремится моё сердце!»       Может ли это означать, что её чувства такие же, как и его?

Jesper Kyd(Violin Cover) – Ezio's Family

      Архитектор взял её ладонь и поднес к губам, нежно целуя, от чего девушка прервала песню и, отстранившись, заглянула в пронзительные, отливающие серебром в лунном свете, глаза. Горячими устами он провел по её запястью и, не отводя взгляда, подцепил зубами край рукава, закатывая его и оголяя предплечье. Эллана застыла, удивленная его действиями, впрочем, уже в следующую секунду, когда шершавая, испещренная шрамами, щека скользнула вдоль её руки, прикрыла от удовольствия глаза, тихо выдохнув.       В венах, что видны сквозь тонкую белую кожу, ускоренным ритмом пульсировала кровь, Архитектор ощущал трепет миниатюрного тела и её невероятный аромат. Глубоко вздохнув, он провел носом по хрупкой руке, возвращаясь к запястью.       Эллана приоткрыла рот, прерывисто дыша, и уцепилась свободной ладонью за его плечо. Эти вроде бы невинные целомудренные касания и поцелуи безумно будоражили тело и разум, которые уже настойчиво требовали большего. Он всего лишь целовал её руку, но Митал, это необъяснимо приятно!       Боги, он ведь даже не дал ей завершить песню! Архитектору действительно хотелось дослушать, но он просто не смог устоять, чтобы не дотронуться до эльфийки, когда она настолько близко, сама касается его и обнимает. Он старался не зайти слишком далеко, потому как едва сдерживал себя, чтобы не схватить её в охапку и не совершить что-то непоправимое по отношению к ней, ибо не простит себе этого. Впрочем, Архитектор даже не хотел думать об этом. Не сейчас.       Тихий глубокий вздох. И вот когтистая ладонь обвивает тонкую талию, притягивая худенький девичий стан к оскверненному, но по-своему изящному и красивому телу.       Грациозные худощавые руки, ласкающие плотную серую кожу, скользят по плечам, затем вверх по жилистой крепкой шее.       Прохладные легкие пальцы на его лице изучают искаженные черты, исследуют каждый шрам, оставленный ядом Архидемона. Без страха и предубеждения, заботливо и смело. И эти прикосновения, словно целебное зелье для души. В груди – жар, какое-то всепоглощающее сильное чувство, странное ликование и, о Древние, он даже не может понять что еще! Тонкие пальцы касаются его губ, и Архитектор целует их. Каждый. С благоговением и упоением.       Демоны, демоны, демоны!       Скрипнув зубами, обхватил её узкие плечи, касаясь своей щекой её щеки. Эллана, обняв его в ответ, опустила ладонь на его спину, и это мягкое прикосновение вызвало судорожный спазм мышц по всему телу, что превратилось в один сплошной комок нервов, даже её частое дыхание на его шее воспринималось сейчас, как полноценная тактильная ласка.       Энергия в Архитекторе бурлила, грозясь вот-вот выйти из-под контроля, словно на него обрушили поток безумной силы, а тело вбирает её, несмотря на то, что в нем и так её переизбыток, который он уже не в состоянии упорядочить.       Кожа стала невероятно горячей, жидкий огонь пульсировал вдоль позвоночника, проливаясь к рукам, сердцу и мозгу. Он глубоко дышал, хрипло и шумно, словно легкие работали на пределе своих возможностей, а организм требовал больше кислорода, чем они способны поглощать.       Коснувшись рукой коротких волос эльфийки, зарывшись в них пальцами, он слегка наклонил её голову назад, и она податливо повиновалась, отдавшись заполнившим её чувствам, наслаждаясь всем, что он делает с ней, ожидая ласки, поцелуев, касаний. Но Архитектор, крепко сжимая челюсти, лишь смотрел на её матово-белую изящную шею.       Либо отпусти её, либо продолжай.       От его прикосновения к обнаженной шее, Эллана приоткрыла уста, томно застонав, и это, видимо, стало последней каплей. Нужно освободить энергию, либо он в действительности воспламенится и просто сожжет её.       Ощутив волны мощной хаотичной энергии, что неравномерным потоком выплескивались в пространство, эльфийка распахнула глаза. Барьер вбирал в себя магию Архитектора, но границы формы не лопнули, а обозначились темным обсидиановым мерцанием, что стремительно усиливалось, пока не проявился четкий рисунок – идеально равномерные мелкие соты. Скрипнув зубами, Архитектор прижал Эллану к своей груди, и сияние полыхнуло алым: звенья щита окутало пламя, к земле устремился жар. Железные вставки на его мантии накалились, кожа была жутко горячей. Что, к Фен’Харелу, с ним происходит?       Длинные ладони с нажимом скользнули по её спине, девушка чувствовала, как его руки напряглись, будто он хотел сжать её сильнее. Бархатные губы коснулись острого эльфийского ушка, и Эллана вздрогнула.       – Bese ma adoro, – хрипло прошептал Архитектор, обдавая её жарким дыханием.

(дословный пер. с тевин. – Ты моя любовь)

      Он не ожидал от себя признания, слова, мучительно обжигающие его душу и терзающие разум, вырвались сами собой. И то, что она не поняла его, даже лучше.       Обреченно вздохнув, он опустил лоб на её плечо и тихо добавил:       – Ma anima.

(пер. с тевин. – Моя душа)

      Эллана застыла, затаив дыхание.       – Что? – наконец спросила она после длительной паузы, наполненной только звуками частых дыханий и тихим гулом пламени высоко над ними, ибо, очевидно, Архитектор ничего пояснять не собирался, не двигаясь и продолжая обнимать её, опираясь головой о её плечо.       Эллана поняла, что он назвал её «своей», но кем? Судя по всему, это было что-то важное, а она не знает Арканум, демон побери! Но он молчал, а это значило лишь, что перевода не последует.       Боги, он сказал это, и эмоции, рвущие его изнутри, сгруппировались, перестали быть хаотичными, магическая энергия начала успокаиваться, будто минул эпицентр огненной бури. Архитектор знал обо всём еще раньше, но озвучив признание, будто поставил тем самым все точки над i, и почему-то стало легче. Эти слова были скорее для него, чем для неё. А открыто сказать о том, что испытывает к ней, он не мог. Да и понятия не имел, как Эллана отреагирует. Он же неимоверно стар, а она слишком юна. Может, не нужны ей вовсе его откровения, кроме того, вдруг он не правильно всё трактовал, и его чувства – это не та самая «любовь».       Развеяв полыхающий барьер, Архитектор создал новый, и воздух стал заметно прохладнее и свежее. Подняв голову, он взял эльфийку за плечи и, отстранив на расстояние вытянутых рук, спросил, отвлекая её от лишних расспросов:       – Это была песня?       Эллана в замешательстве посмотрела на него, сбитая с толку столь внезапно заданным вопросом. Получается, он действительно еще не сталкивался с пением ранее.       – Да. Эльфийская колыбельная, – медленно проговорила девушка.       – А на всеобщем языке?       – Я импровизировала, – девушка неловко улыбнулась, смущено отводя взгляд от устремленных на неё внимательных, слегка прищуренных глаз. – Слишком заметно было?       Архитектор аккуратно погладил её щеку и, коснувшись длинным пальцем подбородка, приподнял её лицо к себе.       – Мне понравилось. У тебя восхитительный голос.       От неожиданной похвалы Эллана зарделась. Ох Митал, это случалось настолько редко, что два коротких предложения показались ей хвалебной одой!       – Когда-то мама учила меня пению, а каждый вечер я засыпала под звуки её голоса. Странно, что он запомнился мне отчетливо, а вот лицо даже примерно представить не могу, – с печалью произнесла девушка, отстранившись от рук Архитектора и сделав шаг назад. – Встреться она мне, мы бы узнали друг друга?       Он задумчиво рассматривал её напряженное лицо. Ему лично было чуждо понятие родственной связи, но, судя по всему, мать для эльфийки была важна, и если чувства, которые она испытывает к ней, хоть немного похожи на его по отношению к Эллане, то он мог понять её. Наверное, пропади она куда-нибудь, он весь Тедас перевернет и Тень наизнанку вывернет, но отыщет её. И ради неё Архитектор готов сделать то же самое, поэтому уверенно изрек:       – Если пожелаешь, я найду твоих родителей.       Глаза эльфийки расширились, в них заблестела надежда. Приоткрыв рот, она глотнула воздух, порываясь что-то сказать, но вдруг одернула себя, ответив уже без порыва, а с горечью:       – Не нужно, Архитектор, – девушка подняла взгляд к небу. – Сейчас я думаю, что с ними всё в порядке, и данная мысль греет моё сердце. Но если вдруг это окажется не так…, – она на кое-то время замолчала, рассматривая далекое черное небесное полотно, а потом продолжила: – Мама говорила, что после смерти души становятся звездами и наблюдают за нами, направляют на жизненном пути, помогают, оберегают. Раньше я в это верила, а сейчас её слова кажутся мне обычной нелепостью. Вот ты сам как думаешь, Уртемиэль мог стать звездой?       Почему-то Архитектор усмехнулся:       – Подобно тебе, я считаю сию идею безосновательной. Но если допустить, что это может быть правдой, то душа Древнего Бога превратилась бы, по меньшей мере, в созвездие. Но дело в том, что оно существовало еще до его смерти.       – Не знала, что у Уртемиэля есть созвездие.       – Не удивительно. Сейчас мало кто об этом знает. Изначально оно называлось «Беллитанус», а сейчас – «Дева», – подняв руку, он указал пальцем на север небосвода.       Посмотрев в том направлении, эльфийка склонила голову набок и, несколько мгновений подумав о чем-то, изрекла:       – У нас это созвездие посвящено Силейз, богине искусств и ремесел, – а затем перевела взгляд на Наставника. – Уртемиэль ведь тоже был покровителем различного рода творческих личностей?       Архитектор кивнул:       – Незначительное совпадение присутствует, но мне думается, что не только в этом заключалась роль Бога Красоты в Империи. Мне остается только догадываться и делать выводы на основе доступной мне информации, – вздохнув, он начал рассматривать свои ладони. – Любопытно, каковы были мои обязанности и способности?       Хотя, зачем ему это знание? Разве оно чем-нибудь ему поможет? Что-то изменит? По какой причине его вдруг стало интересовать прошлое? Скорее всего, потому что слишком многое Архитектор выудил из пыльных уголков памяти, ведь, по сути, ритуал – это его первое воспоминание, которое было скрыто под песками времени и не попадалось на глаза. А теперь он снова пережил всё и даже благодаря демонам узрел то, что было надежно спрятано от его разума, видел себя, определил по внезапно раскрывшемуся таланту, что был способным художником и смог принять это. Возможно, поэтому ему хочется знать больше.       Эллана подтянула шкуры к продолжающему сидеть на скальных камнях Архитектору и, расположившись на них, положила голову ему на колени, устремив взор в звездное небо.       – Когда я пыталась понять, на каком языке написано большинство книг, что ты читаешь, то наткнулась на религию Древнего Тевинтера. Та история о драконах, что ты рассказывал, она ведь о Древних Богах, так? – Архитектор ничего не ответил, невозмутимо глядя сверху вниз на устроившуюся на его коленях Эллану, но ей и не нужен был ответ, она знала, что права. – И когда решила разобраться в них получше, у меня появились догадки по поводу тебя.       Значит все-таки его предположения, что эльфийка определила, кто он, еще до того, как Страх показал ей воспоминание о ритуале, оказались правдой. Тогда почему она не стала вести себя по-иному, не изменила своё отношение к нему? Не каждый день узнаешь, что твой Наставник – один из тех, кого ненавидит и проклинает почти весь Тедас.       – Но я подумала, что это слишком невероятно, – Эллана хохотнула. – Несмотря на то, что было много совпадений, я решила, что всё-таки ты не можешь быть тем самым Архитектором, который был Верховным Жрецом Уртемиэля. Но как оказалось, я дала маху, столкнувшись носом к носу с истиной.       Тепло улыбаясь, Архитектор опустил ладонь на её макушку и начал медленно перебирать короткие пряди.       Вот значит в чем дело. Ей хватило ума добраться до правды, и глупости, чтобы не поверить в неё. Необыкновенно, что маленькая эльфийка, какое-то время пожив рядом с ним и имея доступ к библиотеке, смогла легко определить его происхождение.       – А еще я поняла, что роли моих и твоих Богов в некотором роде схожи, – она продолжала следить за Наставником, но, похоже, её находка никак его не заинтересовала. Видимо, он и так всё это знал, но ей ужасно хотелось высказать свое наблюдение, поэтому Эллана поднялась с его колен и, тронув Архитектора за плечо, мягко толкнула на спину, заставляя улечься на скальный камень.       – Вот смотри. Диртамен – бог тайн и знаний, среди Древних Богов, насколько я знаю, тоже есть такой, вот только имя не припомню.       – Разикаль, – подсказал Архитектор.       – Точно. Та, что единственная из Драконов женского пола? – опустив голову ему на грудь, Эллана указала на небо на западе, в стороне Остагара. – Вон там созвездие Диртамена. А у Разикаль есть?       – Хм, – послышался рядом озадаченный голос. – В мое время оно называлось Элювия, и также было посвящено Богине Тайн.       – Занимательно, – протянула девушка и с энтузиазмом ткнула пальцем на северо-запад, в сторону озера Каленхад. – Созвездие Фалон’Дина. У нас он считается проводником умерших в загробный мир, Бог смерти и удачи.       – Тенебриум, посвящен Дракону Ночи Лусакану, – констатировал в свою очередь Архитектор.       – Конечно, если предположить, что ночь – это в некоторой степени смерть, то можно найти некое сходство, – она обозначила еще одно созвездие. – В той же стороне, левее от предыдущего созвездия, еще одно, будто человек с весами в руках, – это в честь Богини Митал, покровительницы любви, справедливости и возмездия.       – Боюсь, на этом подобие закончилось, Эллана, – Архитектор сдержанно усмехнулся. – В Древнем Тевинтере оно называлось «Селентир», изображалось в виде летящего дракона и ассоциировалось с Думатом, Драконом Тишины, что возглавлял пантеон Древних…, – он внезапно замолк.       В сознании снова возник темный смутный образ человека, что стоит совсем рядом, наклонившись к нему, глядя сверху вниз, но на этот раз можно было различить протянутую ему длинную тонкую руку, он схватился за нее, видимо, поднимаясь на ноги, и тут же морок исчез.       Потрясенно распахнув глаза, Архитектор шумно глотнул воздух, уставившись взглядом в неполный ярко-мерцающий диск луны, и ощутил ладонь Элланы, сжатую в своей руке. Он даже не заметил, когда взялся за неё, или она сама подала ему? Архитектору абсолютно не нравились эти странные отрывки из прошлого. Какое-то время они его не беспокоили, и вот появились снова.       – Архитектор? – девушка повернула голову, упершись взглядом в его подбородок. Видимо, ощутила, что его сердце начало колотиться о ребра с упрямым бешеным усердием.       – Какие-либо совпадения лишь доказывают, что древние религии тесно переплетались со всеми элементами общества и организационной структурой стран, – быстро вернув себе спокойствие, заключил Наставник. – Каждое божество выполняло свою определенную специфическую роль, которая, в большинстве своем, крайне необходима любому народу для стабильного существования. Именно поэтому существует сходство между твоими и моими богами.       – То есть, ты хочешь сказать, что, к примеру, искусство – важная часть культуры любой цивилизованной страны, поэтому определенно должен существовать бог-покровитель этого рода занятий.       – Я не учитываю андрастианство с единым Богом в виде Создателя. Но общую суть ты уловила верно.       – Тевинтерец и долийка обсуждают сходство своих Богов, – девушка легко и звонко засмеялась. – Я думала, что ты будешь отрицать эльфийский пантеон.       – Почему же? – удивился Архитектор. – Они с равной вероятностью могут, как существовать, так и не существовать вовсе. Во всяком случае, в том, что Древние реальны, я уверен, ибо знал Уртемиэля и видел его физическую оболочку.       Лежа на скальном утесе под открытым ночным небом, они молчали, держась за руки и рассматривая звезды.       Архитектор больше не чувствовал неприязни к открытому пространству, а ощущал необъяснимую безмятежность. Если бы можно было, он бы с удовольствием провел так несколько столетий: рядом с ней и вдали от всего. И пусть мир варится в своем же котле. Если бы только можно было так поступить! Но ему нельзя оставаться в стороне. Кроме того Эллана смертна.       Внезапное осознание того факта, что её скоро не станет, обожгло мозг, словно огненная стрела. Древние, сколько ей осталось? Несколько десятков лет? Полвека? Больше? Сколько?! Это ведь такая мелочь для него!       Архитектор сжал крепче тонкую ладонь эльфийки. Нужно что-то придумать, как-то продлить её короткую жизнь…       Ох демоны, ну почему не умолкающий и постоянно анализирующий всё разум не может дать ему покоя хотя бы сейчас?       – Эллана, – его хрипловатый бархатный голос нарушил устоявшуюся тишину, и девушка мгновенно ответила ему:       – Да, Архитектор.       – Спой мне.       Обрадованная внезапной просьбой, эльфийка улыбнулась, и спустя несколько секунд осенний прохладный воздух наполнило тихое пение, музыкой для которого стал свист ветра, шелест ветвей хвойной рощи и далекая грустная мелодия, исполняемая ночными птицами.

– На чужой земле одиноко мне, пыльный потерян путь. Пульса тихий стук разрывает слух, больше и не вздохнуть. Только новый шаг побеждает страх, смуту нежданных встреч. И мою ладонь, улыбаясь, тронь, тень снимая с плеч. … И пока ты разрешаешь быть с тобою, обнимаешь, Далеко ли без оглядки в лабиринте забредём?... **

***

      Часть 2. Урок       Еще несколько минут назад Архитектор не подозревал, что может пожалеть о своем решении взять Эллану с собой в путешествие. Зачем согласился переместить её в это место, ведь определил, что произошедшее здесь, неприемлемо для восприятия эльфийки? Но видя её обеспокоенность, разве он мог отказать ей и не выполнить просьбу? Как существо, заботящееся о девушке, Архитектор хотел отгородить её от потрясений, но ему, как Наставнику, поступать таким образом было бы неправильно и слепо. Он должен обучать её, причем процесс занятий заключается не только лишь в магических приемах, ибо без крепости духа магия – пустой звук. Эльфийка уже сталкивалась со смертью, и еще не раз в жизни будет встречать её плоды, кроме того, сама является её инструментом, поэтому то, что она сейчас видит, лишь пойдет девушке на пользу. Ей нужно привыкнуть, и чем быстрее она станет смотреть на мертвых с холодным разумом и сердцем, воспринимать случившееся как факт, а не как трагедию, тем лучше будет для её психики. Как бы Архитектору не хотелось оттягивать момент такого рода тренировок, он все же полагал, что поступает логично, тем более данная ситуация была весьма подходящей.       Но сейчас, стоя позади Элланы, он начинал сомневаться в правильности своего решения. Наставник не видел её лица, но крепко сжатые кулаки были красноречивее, чем аномально спокойная в ней магическая энергия. А полный штиль, он уверен, предвещал бурю.       Совсем недавно эльфийка выглядела радостной, он же ощущал некую душевную удовлетворенность после ночи, проведенной на скальном утесе, между бескрайними землями и необъятным небом. Эллана пела ему, пока, уставшая после перемещений, не уснула, лежа у него на плече. Глядя на звезды, Архитектор обнимал её и наблюдал, как на исходе ночи светлеет край неба, блекнет неполный лунный диск, а в сиянии едва показавшегося из-за линии горизонта солнца меркнут звезды. Дневное светило растворяло тьму, пространство над головой разительно менялось, и вместо черного, стало по-осеннему бледным, с юга ветер нес тяжелые серые тучи, влажность воздуха повысилась настолько, что творить сейчас заклинания водной стихии было бы энергетически абсолютно не затратно. По всем признакам близилось природное явление, называемое дождем. Ему хотелось узреть, как оно выглядит, ибо за те несколько раз, что он поднимался на поверхность, ничего подобного не случалось. Он прекрасно знал, как и почему это происходит, но было довольно заманчиво попробовать поработать с таким количеством жидкости, равномерно распространенной в пространстве вокруг. Можно было попробовать создать что-то огромное и грандиозное, кроме того, показать Эллане основы водной магии.       А вместо этого Наставник решил обучить её хладнокровию. Но правильный ли он выбрал материал для примера? Не слишком ли жестоко для эльфийки? А, возможно, наоборот именно то, что нужно.       Бесчувственная тварь. Как бы присутствие Элланы не смягчало Архитектора, его сущность не изменится.

***

Я пришла не по желанию, Чтобы потеряться в бездне, Жестокая удача хотела видеть меня здесь …

Emma Shapplin – Da me non venni

      После пробуждения она попросила спуститься к реке. Внизу, в долине, открывался вид на горный массив, отделяющий поля от холмистой местности с запада на восток. Далеко в стороне Остагара у подножья скал расположился долийский лагерь. И если бы не алые паруса аравелей, можно было бы решить, что черный дым в той стороне – это всего лишь результат горения сухой осенней травы. Но эльфийка сразу поняла – там что-то случилось.       – Это не может быть дым от обыкновенного костра, – напряженно всматриваясь в мутные очертания ярких тканей и гари над землей, сделала вывод девушка. – Там определенно что-то произошло. Возможно, требуется помощь, долийцы ведь берегут аравели, это не только средство передвижения, а наш дом и наша гордость.       – Там нет долийцев, Эллана, – спокойно прервал её Архитектор, даже не глядя в ту сторону. – Никого уже нет.       Эльфийка перевела на него взгляд, расширив от ошеломления глаза.       – Как? Они не могли просто покинуть лагерь.       Он сжал губы, о чем-то размышляя, а затем бесстрастно, словно объявлял о завершении занятия, произнес:       – Их тела всё еще там.       Раскрыв рот, девушка сделала судорожный вдох, а потом и вовсе затаила дыхание. Какое-то время она смотрела на Архитектора, пытаясь в полной мере осознать сказанные им слова. Обеспокоенность на её лице сменилась страхом, а потом уверенностью. Сведя брови на переносице, девушка обратилась к нему, и в её голосе не было ни тени сомнения:       – Перемести меня туда, я должна узнать, что случилось, – и добавила отворачиваясь. – Это может быть один из моих кланов.       Какова вероятность попасть именно в тот, к которому она когда-то принадлежала? Велика, если исходить из того, что долийцев не так уж много, а Эллана побывала в трёх кланах.       Архитектор знал, что она там увидит, знал, но всё равно выполнил просьбу, ибо посчитал, что данный опыт будет ей полезен. Сейчас он глядел на её согнутую спину и сжатые кулаки, а эльфийка устремила взор на горящие в нескольких десятках метров от них аравели. И с этого расстояния уже можно было рассмотреть лежащие на земле трупы.       Всё в ней было тихо: энергия, сердцебиение, дыхание, будто она спала, а не стояла напротив уничтоженного лагеря представителей своей расы.       Эллана видела смерть, убивала. Как отреагирует сейчас? А когда узнает, кто именно это сделал? Она сможет определить, почувствует.       Её кисть начала двигаться. Опустив голову, девушка перебирала пальцами, словно ощупывая воздух. Энергия пришла в движение, превращаясь в вихрь в её теле, несколько мгновений – и вокруг неё уже вились неконтролируемые потоки силы, сверкая в пространстве сполохами темных молний. Её магическая сила изменилась, что неудивительно, ведь одинаковая для всех энергия Тени под влиянием воли и разума мага преобразовывается в соответствии с его способностями и умениями. И быстрые светлые искры, что, по сути, являлись посредственным проявлением магии, превратились в тяжелую энергетику некроманта.       Гордо выровняв спину, Эллана устремила взгляд перед собой и пружинистым шагом направилась в сторону разрушенного поселения, а Архитектор шел следом, наблюдая за её действиями.       Помогая воображению создать заклинание, она взмахнула руками, обозначая границы, и энергия, повинуясь магессе, наполнила форму, накрыв обширным куполом пространство лагеря с угасающим уже пламенем. Не прерывая шага, выставила перед собой руки, медленно опуская их, а вместе с ними и барьер, к земле, сжимая под ним воздух, гася пожирающее обшивку аравелей пламя, рассеивая наполнивший пространство дым. Щелчок – заклинание рассеялось.       Грубая, неестественная остаточная магия витала повсюду. Храмовники! Эльфийка зарычала, скрипнув зубами, и перешла на бег, будто еще могла кого-то спасти. Митал, поздно! Почему она так долго спала? Если бы они спустились к реке раньше, хоть на полчаса, возможно, беду можно было предотвратить.       Перед лагерем она остановилась, потеряв всю свою решимость одним махом. В нескольких шагах от крайней аравели на животе лежал мужчина, вернее труп. На его спине зияла глубокая рана, он погиб недавно, кровь еще не совсем засохла. Судя по всему, он хотел убежать и что-то сжимал в руках. Меч настиг его сзади, и несчастный повалился прямо на свою ношу. Эллана осторожно подошла к нему и, сделав глубокий вдох, дрожащими руками потянулась к его плечу, намереваясь перевернуть на спину, дабы рассмотреть лицо, и взывала к Богам, чтобы оно оказалось ей незнакомо. Тело было тяжелым, но она всё-таки смогла осуществить задуманное, и, широко распахнув глаза, с ужасом отшатнулась от увиденного.       Боги, он же держал в руках дитя! Совсем маленькое, беззащитное, бездыханное, как и все остальные долийцы. Мужчина хотел унести уже мертвого ребенка или удар о землю оказался для хрупкого создания смертельным? Девушка не хотела знать. Она впилась взглядом в маленький сверток и, отрицательно качая головой, пятилась назад.       Почему? Как можно было так поступить? Хуже диких зверей.       Эллана знала, как храмовники относятся к кочевым эльфам, а пока была у них в тюрьме, те пытались узнать, из какого она клана и где он расположился. Вот, оказывается, зачем им эта информация. Да Тевинтер – это еще цветочки! Кошмар творится прямо тут, в Ферелдене, где осуждают рабство и свободную магию, практикуемую в Империи. Прикрываются верой в Создателя, а сами творят беззаконие. Почему все пытаются истребить её народ? Почему им не дают спокойно жить? Эльфийское государство разрушили, отняли их исконные земли, поработили, уничтожили язык, письменность, традиции. Те, кто еще на свободе, прислуживают людям и считаются низшим сословием общества. Мразью, не достойной внимания. А небольшую часть эльфов, что пытаются сохранить хоть какие-то обычаи предков и передать их будущим поколениям, подвергли гонениям и пытаются истребить, считая опасностью. Ну конечно же, долийские маги вне контроля Круга, а значит, все, как один, малефикары.       Эллану трясло: плечи дергались, а ноги дрожали, грозясь подогнуться в любой момент. Но это было вовсе не из-за страха. В ней закипала лютая всепоглощающая ненависть и жгучая злость. Лучше так, чем отчаяние и сокрушенность.       Ощутив, как что-то дотронулось до её ладони, она резко отшатнулась, рефлекторно направив по руке разряд молнии.       Боги, это же Архитектор!       – Мы уходим, – голос, не терпящий возражений, громкий, ледяной. Глаза прищурены, ноздри гневно раздуваются. Сжав челюсть так, что на скулах появились желваки, он взял её за запястье, но Эллана освободила руку, выскользнув из его осторожной хватки, не дав магии Тени наполнить её тело и унести из этого кошмарного места.       – Нет, – жестко произнесла Эллана и зачем-то направилась вглубь лагеря.       Ты всё правильно делаешь.       Демон побери, ты же причиняешь ей боль!       Неуверенность в правильности своих решений. Как же он ненавидел это чувство! В нем словно говорили две абсолютно разные личности. И в обоих случаях он был прав. Сейчас, раня её душу, Архитектор оберегал её и заботился о ней. Абсурдно, жестоко, но так и есть.       Он думал, что Эллана плачет, и предполагал, что это может произойти, но почему-то думать об этом было проще, чем увидеть на самом деле. Смотря на её сотрясающуюся спину, он корил себя и жалел, что переместил эльфийку сюда. Решив, что увиденного для неё достаточно, ибо, судя по всему, девушка вот-вот впадет в истерику, Архитектор намеревался увести её отсюда, но, как оказалось, она вовсе не собиралась рыдать, а была в ярости, и помчалась в ту сторону, откуда совсем недавно шокировано отступала. Что она задумала?       Ноги сами несли Эллану вперед, остекленевший взгляд скользил по обгоревшим остовам сухопутных «кораблей», обрывкам алых парусов, разбросанной по земле разнообразной утвари, кровавым пятнам на траве, телам и лицам, лицам, лицам… Она не знала никого, этот клан был ей неизвестен. Но сей факт не приносил облегчения.       Женщина, еще молодая, возможно даже мать того ребенка. Лежит прямо у входа в сожженную дотла аравель, светлые волосы и часть одежды вместе с кожей обгорели, на изуродованном огнем лице застыла предсмертная гримаса боли.       Вцепившись ногтями в ладони, девушка перевела взгляд на мужчину, вокруг которого растеклась лужа крови. В безжизненной руке он продолжал сжимать короткий меч, который, по всей видимости, никак не помог ему.       Кто-то пытался защищаться, кого-то настигала стрела или меч, кажется, в одной из полуразрушенных пламенем жилищ она увидела несколько маленьких обгоревших силуэтов. Ох Митал, ей хотелось думать, что это вовсе не дети пытались там спрятаться.       Они не ждали прихода храмовников. Что могут сделать одетые в кожу и тряпье эльфы против хорошо экипированных воинов, облаченных в латы? В ближнем бою шансы катастрофически неравны, нетренированные маги также против них бессильны, ибо храмовники как раз созданы для борьбы с ними.       Лагерь был достаточно большим, не менее десяти аравелей, сколько же храмовников нужно было, чтобы вырезать всех эльфов?       По символам, едва различимым на не обгоревших остатках обшивок жилищ, Эллана определила, что эти долийцы поклонялись Силейз. Печально, что клан, почитающий Покровительницу пламени очага, поглотил огонь. И пахучий древесный мох, которым эльфы посыпают аравели, свято веря, что Богиня сохранит их, вовсе не помог. Всё происходящее с её народом наталкивало на мысль, что Боги их покинули, а, может, и вовсе не существовали.        «…Древние реальны, я уверен, ибо знал Уртемиэля…»       Девушка не могла быть настолько убежденной в своих божествах, мало того, если даже они не были выдумкой, по-видимому, им абсолютно наплевать на свой народ. Так почему тогда она должна продолжать им поклоняться? Вообще, зачем наивно создавать себе идол и надеяться на помощь ниоткуда? В жизни нужно полагаться только на себя, свои силы, и, если повезет, на кого-то, кому без опасения можно довериться. Её Боги хоть раз помогли ей? Вряд ли. Даже если посчитать встречу с Архитектором чудом, то уж точно не с их подачи, ибо маловероятно, что эльфийские божества свели бы её с тевинтерцем.       Эллана шла дальше меж сгоревших долийских жилищ, не понимая, что, собственно, пытается найти, ведь с точностью определила, что никого здесь не знает. Тогда зачем глядела на все эти беспорядочно лежащие на земле трупы? Что заставляло её остаться? В душе творилось что-то непонятное: наряду с болью и гневом возникло странное ощущение, будто если закрыть глаза и ничего не видеть, то отчего-то было бы даже приятно здесь находиться.       Еще никогда она не чувствовала смерть так отчетливо, ведь раньше и представить не могла, что её можно ощутить в пространстве вокруг, будто у неё своя особая энергетика. Кроме того, эльфийка различила присутствие неких едва заметных нематериальных сущностей, не видела их, но осязала магически, и уже догадывалась, что это может быть.       Выйдя к центру лагеря, она остановилась. Судя по всему, здесь немногочисленные долийские маги и воины пытались дать отпор людям и встретили свою смерть. Склонившись над эльфийкой, устремившей помутневшие глаза в затянутое тучами небо, Эллана с сожалением провела рукой по её лицу, опуская навечно застывшие веки, и взяла из рук женщины посох.       Возникло привычное ощущение уравновешенности и устойчивости, границы восприятия расширились, усиливая концентрацию, позволяя разуму удерживать во внимании больше, чем обычно, процессов, дрожь в теле утихала, полотно энергетики пространства стало четче, и эльфийка начала прощупывать его. Её предположения оказались верными: вокруг бродили младшие духи, и когда она мысленно потянулась к ним, те начали являть свой образ в материальном мире. Слабые, инертные, неторопливые, едва мерцающие бесформенные сгустки энергии, напоминающие искажающие пространство тени. Видимо, их привлекли испытанные долийцами перед смертью сильные эмоции и связанный с ними выброс энергии, а также её остаточный фон, что еще присутствовал даже после того, как души покинули тела.       Теоретически, Эллана имела силу подчинять такого рода существ и знала, как это делать, но в действительности никогда с ними не сталкивалась.       Как оказалось, духи не просто бесцельно бродили повсюду, а медленно слетались к ней и парили в отдалении. По меньшей мере, это выглядело странно, девушка, возможно, даже испугалась бы, ибо её окружили не менее пары десятков нематериальных существ, если бы по какой-то необъяснимой причине энергия духов не ощущалась как что-то естественное и привычное ей. Кроме того, они не проявляли никакой агрессии. Осуществив легкий посыл энергии в одного из духов, она приказала ему приблизиться к себе, и когда тот с готовностью подчинился, провела рукой сквозь слабо мерцающую тень: чувство, словно кожу обдало прохладным ветром, но почему-то это было приятно. Вдруг эльфийка осознала, какое чувство, наряду с гневом, соседствовало в её сердце.       Восторг.       Эллана находилась среди тел беспощадно убитых долийцев и с любопытством рассматривала привлеченных их смертями духов. Да она просто сумасшедшая!       Но совершенные храмовниками деяния эльфийка не оставит безнаказанными.       Ученица глядела на собравшихся вокруг существ смело и с воодушевлением, как истинный маг смерти, и Архитектор, стоя неподалеку, не смог сдержать улыбки. Магическая энергия Элланы окружала её темной аурой, от которой тянулись легкие, словно перьевые облака, щупальца. Это происходило бессознательно, ибо некромантия была её основной специализацией, и, оказавшись рядом с обилием объектов для деятельности, магия стремилась воплотиться, исполнив своё предназначение. Её сила манила духов и подчиняла их волю, и они, увлекаемые ею, собирались со всего лагеря.       Проведя рукой сквозь нематериальное существо, эльфийка слегка приоткрыла рот от удивления, а затем, окинув взглядом уничтоженный, усеянный трупами, залитый кровью и пронизанный запахом горелой древесины и плоти лагерь, решительно подняла глаза на Наставника:       – Ты ведь можешь определить, где они.       Не вопрос – утверждение. И она не ошиблась. Он уже давно знал, как далеко люди успели уйти от поселения, куда направляются, каково их количество, а по уровню силы антимагии легко можно было догадаться о рангах храмовников.       Архитектор утвердительно кивнул.       – Скольких ты можешь переместить туда одним разом?       Неужели Эллана переборола себя и отринула навязанные долийцами предрассудки, решившись совершить то, что на первом занятии назвала «неуважительным отношением к мертвым» и «издевательством над телами»? Причем если трупами людей она манипулировала уже без каких-либо угрызений совести, то к своему народу относилась трепетно и почтительно.       – Сколько потребуется.       Эллана неотрывно смотрела в его глаза, но, судя по плотно сжатым губам и зрительной отстраненности, видела вовсе не Архитектора, а затем, прикрыв веки, коснулась пальцами свободной руки виска, от напряжения морща лоб. Было видно, что ей сложно охватить всё пространство лагеря, но он даже не думал помогать, его роль в качестве Учителя подходила к своему завершению, сейчас ему оставалось наблюдать за результатами применения данных им знаний, исправлять возможные ошибки и следить, чтобы с подопечной в ходе практики ничего не произошло.       Приподняв верхнюю губу в беззвучном рыке, эльфийка скрипнула зубами и в пространство вокруг неё устремились одиннадцать четких направленных импульсов. Распахнув глаза, она глубоко вздохнула, а окружающие её духи мгновенно исчезли, устремившись к зову влекущих их энергетических маяков. Какую-то секунду девушка затаенно прислушивалась, еще не до конца уверенная в своем успехе, но когда рядом с ней на земле зашевелились покинутые душами тела, то удовлетворенно ухмыльнулась и, быстрым движением стерев со лба пот, направилась в сторону Архитектора. Отовсюду к ней сходились порабощенные духи, которым она предоставила возможность обрести материальную оболочку, к чему они, собственно, сами интуитивно стремились, бродя среди умерших. В некоторой степени это можно было считать обоюдной выгодой, только и без того слабая воля духов теперь находилась в полном подчинении воздействующего на них заклинателя.       Подойдя к Наставнику, ученица высоко запрокинула голову, встречаясь с ним взглядом полным решимости, и соединив руки за спиной, твердо изрекла:       – Пусть самих долийцев здесь уже нет, но они заслуживают быть отомщенными. Я буду их возмездием, и они мне в этом помогут.       Архитектор ничего не ответил на её слова, и, пристально глядя на неё, лишь слегка прищурил здоровый глаз. Эллана отвернулась, наблюдая за приближающимися мертвецами. Выглядели большинство из них просто ужасающе, со смертельными колющими ранениями, окровавленные, у одного из них отсутствовала рука, еще один с трудом удерживал голову прямо, видимо, глубокий порез на шее повредил сухожилия и мышцы. Последним к ним приблизился почти полностью обгоревший оживший труп, сжимающий в руке, до которой не добрался огонь, кинжал, – на второй пальцы обуглились.       Она выбирала тела только лишь мужчин и женщин, что способны вести бой, хотя, на самом деле не слишком надеялась, что они станут полноценными воинами, но всё же использовать натренированные тела было рациональнее, чем слабых физически женщин, детей и стариков. Они отвлекут внимание, пока Эллана будет вершить месть. Убивать? О да, определенно. Кровь за кровь. Как же Архитектор, оказывается, был прав, говоря, что ради победы приходится использовать любые методы!       Тяжелые ладони опустились на её плечи, слегка сжимая. Девушка протянула руку к стоящим перед ней рабам, и они, один за другим касались её холодными, грязными, окровавленными, изуродованными пальцами. Их слепые остекленевшие глаза устремлены на неё, их повелительницу, и эльфийка уже не сомневалась в правильности своего решения.       Наклонившись к ней, Наставник дал совет:       – Их защиту может преодолеть только большая по силе и объему энергия.       Архитектор хотел добавить, чтобы она не боялась, ибо он не позволит причинить ей вред, но промолчал. Ученица кивнула, подтверждая свою готовность.       Они оказались посреди пустынного поля, горы маячили далеко справа, а впереди, за несколько десятков метров Эллана увидела удаляющийся конный отряд. Лошади мгновенно отреагировали на присутствие мощной магии и оскверненного существа: непокорно остановившись, с диким ржанием и высоко подняв головы, они испуганно становились на дыбы, желая избавиться от управляющих ими всадников и умчаться как можно дальше. Храмовники также почувствовали появление магов, но взбунтовавшиеся животные на несколько секунд отвлекли их внимание.       Позади отряда в поле видимости эльфийка насчитала троих лучников, их следовало обезвредить в первую очередь, пока противник еще не сориентировался и не занял оборонительную позицию.

Nick Phoenix & Thomas Bergersen – Strength of a Thousand Men dubstep (full version)

      Как только Архитектор убрал руки с её плеч, давая указание к началу практики, девушка воздвигла вокруг себя защитный барьер и, в привычном жесте провернув в руках посох, ударила острием о землю, осуществляя посыл энергии в намеченные ею цели. Цепная молния, с громким треском материализовавшаяся прямо из воздуха, поразила двоих лучников одним ударом, сбросив с лошадей. Третий получил заклинание страха, с воплями ужаса схватившись за шею, не удержался в седле и последовал в траву за предыдущими соратниками. Кто-то из храмовников выкрикнул:       – Во имя Создателя, это те долийцы?!       Сориентировавшись, воины наскоро надевали шлемы и спешивались. Что ж, она им в этом поможет.       По рукам девушки и древку посоха промчались черные молнии, на ходу она воздела их к небу, направляя энергию, и воздух вокруг храмовников угрожающе заискрился. Едва приструненные лошади в новом припадке паники вновь вздыбились, и те из всадников, кто не успел соскочить на землю, рухнули прямо под ноги обезумевшим от страха животным, что, освободившись, спешили покинуть опасное место.       – Сгруппироваться! – отдал команду командир, и Эллана ощутила брошенное в пространство вокруг противника заклинание развеивания. – Надо было проследить, чтобы они все сгорели.       Храмовники поднимали на ноги лучника, освобожденного от чар страха, двое других так и остались лежать на холодной земле – заклинание, ударившее в беззащитный тыл, поразило неподготовленных к атаке людей насмерть.       Теперь эльфийка смогла точно оценить силы противника. Трое щитоносцев и двое мечников вышли вперед, прикрывая лучника, двух женщин-кинжальщиц, что разбив флаконы с какой-то смесью, мгновенно исчезли с поля зрения в возникшей рядом с ними дымовой завесе, и двоих храмовников с алыми отрезами ткани на грудниках, со щитами и в крылатых массивных шлемах, один из которых был командиром отряда. Девушка еще помнила, что именно такие противники представляют наибольшую опасность, ибо их способности сильнее, чем у обычных храмовников.       Ровным строем с мечами наготове воины приближались, но они, скорее, были отвлекающей силой, ибо от стоящих вдалеке щитоносцев в красном исходила странная магия. Концентрируя энергию, они замерли, и было похоже, что готовят магическую атаку. Не дай Фен’Харел, в неё снова попадет то ужасное заклинание, как предыдущий раз, когда они поймали её в городе и забрали в тюрьму, а затем еще хотели усмирить. Теперь девушка не позволит этому произойти и не даст приблизиться к себе для проведения заклинания. Знать бы только, какова дистанция для данной атаки.       Не дожидаясь приближения противника, Эллана направила на них оживших мертвецов. Духи, привязанные излучаемой ею энергетикой некромантии, ощущали настроение и намерения заклинателя как свои собственные, поэтому, под влиянием воли эльфийки подняли разномастное оружие и, как мабари на брошенную палку, устремились в атаку на храмовников. Глядя на этих неповоротливых, не отличающихся умом, существ, девушка понимала, что они с трудом смогут ликвидировать хоть кого-то из хорошо экипированных и вооруженных противников, надежда была лишь на их количество. А пока её рабы отвлекают внимание основной пехоты, у неё было время заняться главными храмовниками, но для начала нужно обезвредить оставшуюся лучницу, что ослабляла её щит, усердно посылая в него стрелу за стрелой, а когда мертвые вышли из-под защиты барьера, то переключила атаки на них. Она находилась рядом с антимагической аурой. Больше энергии, значит. Только научилась контролировать и не использовать расточительно, как, получается, такой метод в борьбе с храмовниками должен быть весьма действенным.       Волна энтропической энергии, устремляясь к оставшимся в тылу соперникам, прошла сквозь мечников и щитоносцев, влияя на их сознание, спутывая мысли, на несколько секунд дезориентируя. Этого времени подоспевшим живым мертвецам хватило, чтобы с перенятой у хозяйки ненавистью, устремить мечи и клинки в людей.       Нейтрализовав антимагическую защиту, поток энергии проник в тело лучницы, концентрируясь в головном жизненном центре. Не выпущенная стрела выпала из рук женщины. Наскоро сняв шлем, с искривленным от боли лицом она схватилась за голову. Из глаз, носа и ушей струилась кровь, секунда, – и черепная коробка лопнула, словно спелый фрукт от малейшего удара, разлетевшись на куски плоти и костей. Колени подогнулись, и обезглавленное тело безвольно откинулось наземь. Щитоносцы бросились к лучнице, но было слишком поздно для какой-либо помощи.       Такой метод убийства хоть и зрелищный, но слишком затратный, в дальнейшем его использовать нерационально, иначе станет обессиленной еще до окончания боя, а, следовательно, безоружной. Но хотя бы сейчас дистанционной атаки можно не опасаться, по крайней мере, пока главные храмовники достаточно далеко.       – Девчонка-малефикар управляет трупами! – крикнул куда-то в сторону от себя командир. – Отвлеките её. Нам нужно еще немного времени.       Эллана перевела взгляд на рабов: пока храмовники находились под влиянием энтропических чар, те успели ликвидировать лишь двоих. Теперь же, принявшие оборону воины, решетили слабых, неумелых, без какой-либо брони противников. Духи не знали, что такое – биться с врагом, будучи в материальном облике. Тела, захваченные ими, обладали определенными механическими рефлексами, мышечной памятью, души не так давно покинули их, поэтому остаточная жизненная сила еще сохранялась, и духи поглотили её, а наряду с ней получали энергию некроманта, поэтому, как держать оружие и проводить атаки, имели представление, но вот с правильностью нанесения ударов дела обстояли весьма туго. Они хаотично колотили по доспехам и щитам, редко уклонялись и почти не блокировали проводимые против них атаки.       Хоть в ближнем бою духи малоэффективны, аура смерти, излучаемая ими, оказывала ослабляющее влияние на врага. Кое-где сквозь сочленения доспехов тонкими струйками текла кровь. Один из храмовников, пятясь назад, не выдержал и неосмотрительно снял шлем. Он тяжело дышал, а кожа на лице покрылась крупными волдырями, которые увеличивались и лопались, проливаясь по воспаленной болезненно-желтой коже кровью, смешанной с гноем. Движения воинов стали менее четкими, оружие, обагренное кровью изрубленных долийцев, больше не двигалось быстро и разяще. Оставшиеся четверо одержимых усиливали влияние порчи, тяжелые щиты упали на землю, мечи опустились, люди стонали от боли и оказались беззащитны, тем не менее, духи все равно не осознавали, как нужно избавиться от противников.       Оперев о землю посох, Эллана схватилась за него обеими руками, усиливая концентрацию и, прикрыв глаза, устремилась разумом в одного из рабов, собираясь направить его действия, но неожиданно оказалась в теле мертвого долийца. Сжимая в руке меч, она обернулась и увидела себя, худую невысокую эльфийку, вцепившуюся в древко посоха с такой силой, что костяшки на тонких кистях побелели. А лицо бледное, серое, с темными кругами под закрытыми веками. Выглядит, как оживший труп.       Её душа осталась там, в теле, следовательно, таким способом осуществился контроль разума духа? Вероятно, волевой посыл оказался слишком сильным. Эллана не знала, что такое может произойти, позже она спросит Наставника, а пока что…       Девушка обернулась к стоящему поодаль без шлема храмовнику, что бессильно пытался схватиться пальцами, облаченными в латные перчатки, за доспех. Быстро сократив дистанцию, подняла короткий меч жилистыми мужскими руками и, замахнувшись, со всей силы, с которой позволяли мышцы эльфийского воина, рубанула по шеё противника. Послышался костный хруст, вибрация от удара прошла по лезвию меча и ощутилась ладонью, обхватившей рукоять оружия. Брызнула кровь, обагрив лицо, грудь и руки захваченного девушкой тела. Голова, пораженная язвами порчи, завалилась набок, но полностью не отделилась от плеч.       Эльфийка отвернулась, у неё не было времени наблюдать, как убитый ею храмовник оседает на землю. Жажда мести поглотила её, и внимание уже было занято постановкой следующей атаки. Это тело выше и сильнее её собственного, так почему же не использовать его в своих целях? Трава усеяна разрубленными трупами долийцев, в таком состоянии подчиненные ею духи более не могли ими управлять, теперь оболочки были пусты – духи покинули их, выполнив своё предназначение. Оставшийся в живых мечник, не смотря на окровавленный доспех и жуткие раны, которыми, девушка уверена, была усеяна его кожа, стойко сражался с двумя трупами. Странно, несколько секунд назад оставались пятеро, неужели ослабленный порчей воин так быстро справился с остальными?       Эллана ощутила возмущение защитного барьера и перевела взгляд на себя. Кинжальщица пыталась развеять его своей, конфликтующей с обыкновенной энергией, магией. Судя по её уровню антимагии, ей это вряд ли удастся, ибо барьер подпитывался прямо от эльфийки. А вот капитан и его напарник со своими способностями вполне смогли бы. Антимагия наполняла их под завязку, подавляющая аура окутывала и протягивала свои щупальца вокруг. И самое страшное то, что эльфийка дала им возможность завершить концентрацию энергии и перейти в наступление. Слишком много разного рода противников на поле боя. У неё не было опыта в такого рода битвах и рационально распределить имеющиеся боевые единицы оказалось не так просто.       Приблизившись к последнему мечнику, она собиралась нанести удар острием прямо в затылок, но внезапно по её спине пролилась острая резкая боль. Эллана закричала и во мгновение ока оказалась в своем теле, но до сих пор чувствовала, как её позвоночник и ребра мучительно пульсируют, хоть уже не так сильно. Она схватилась рукой за спину и поглядела на ладонь: крови нет, но почему же так больно? Подняв посох, эльфийка пустила по древку разряды молнии, мгновенно накалив ониксовое острие добела и, повернувшись в сторону пытающейся развеять барьер храмовницы, ткнула в неё острием. Та ловко отскочила назад, отойдя от дистанции удара. Позади себя Эллана ощутила, как последние её воины пали. Демон побери, она осталась одна, и сейчас её окружат.       Ученица перевела взгляд на Наставника, что всё это время стоял далеко позади, окружив себя отводящей аурой, скрывающей его присутствие, и наблюдал за её действиями. Неодобрительно покачав головой, он указал пальцем на поле битвы. Ох, она отвлекается! Действует слишком медленно, мысли спутались. Щитоносцы теперь совсем близко, нужно рвать дистанцию, иначе её барьер постигнет скверная участь, и ассасины, воспользовавшись её беззащитностью, налетят, как падальщики.       Возьми себя в руки, во имя Митал. Нет, отныне никаких Богов. Во имя жестоко убитых долийцев и себя самой! Сосредоточившись, она создала внутри себя сферическую форму, стремительно концентрируя в ней силу, а затем, разведя руки в стороны, резко отпустила границы, позволяя им инерционно расшириться в пространство вокруг нее, испуская телекинетическую энергию. Заклинание взрыва разума оттолкнуло окруживших её врагов, оглушая. На этот раз ловкая кинжальщица не увернется. Выставив посох острием вперед, Эллана бегом сократила разделяющее их расстояние и вонзила раскаленное лезвие в кольчужный нагрудник. Женщина охнула, на ней был легкий шлем, и эльфийка увидела, как её глаза удивленно расширились, а изо рта вместе с хлюпающими стонами начала выплевываться, пенясь, кровь. Отстраненная мысль, что, возможно, храмовница была чьей-то матерью, дочерью, женой, оказалась совсем не кстати и окатила девушку, словно ушат ледяной воды. Эллана глядела в лицо женщины, дергающейся на земле и отчаянно закрывающей ладонями дыру в груди, но быстро спохватилась и помчалась дальше от врагов и усеянной трупами травы, стараясь оказаться на безопасной дистанции. Она же сама как эти храмовники. Убийца. Совершает то же самое, что они, без суда и разбирательства. Но какое может быть разбирательство? Она ведь поступает правильно? Она мстит и защищает свой народ и магов от дальнейших атак. Хоть маленькая, но помощь для них. Правильно.       Ведь правильно?!       Эллана чувствовала, что её энергия на исходе, слишком долго барьер находился в активной защитной фазе. Дальше поддерживать его слишком затратно, но пока жив еще один ассасин, снимать его рискованно. Отбежав на безопасное, как ей показалось, расстояние, эльфийка обернулась. Два щитоносца, облаченных в тяжелые латы, уверенно двигались за ней, раненый воин находился рядом с ними, больше никого не было в поле зрения. Не видно, но она должна суметь прочувствовать храмовницу и её специфическую грубую магию, обусловленную лириумом. Прикрыв глаза, Эллана прощупывала пространство на предмет энергий, двое главных храмовников были словно яркий маяк на окружающем её энергетическом полотне, хотя, один из них был заметно слабее, скорее всего, помощник капитана. Мечник был довольно слабым, если бы не защита тех двоих, его удалось бы ликвидировать легким разрядом молнии. Кинжальщица оказалась совсем рядом и абсолютно не удивительно, что за спиной Элланы, ожидая, когда её барьер истощится. По всей видимости, для них было неожиданно, что магесса после стольких заклинаний еще способна творить магию. Присев на корточки, эльфийка коснулась земли. Раньше это не нужно было, ведь в клане она ходила босиком, и тактильный контакт осуществлялся посредством ступней, но на Тропах один лишь камень, и ботинки стали такой же привычной вещью, как, к примеру, кофта.       Пальцы зарылись в землю, в ней не было древесных корней на многие километры вокруг, лишь поля, поросшие бурьяном, но этого достаточно. Небольшой импульс энергии – и позади неё послышался испуганный вскрик. Женщину опутывала сеть лиан и мелких, но крепких травяных корней, что тянулись по её телу прямо из-под земли.       Надо же, эльфийский трюк сработал. Будучи ребенком, она со сверстниками часто баловалась природной магией, правда, не достигла в ней успехов, даже несмотря на то, что у её народа существует естественная усиленная связь с природой и предрасположенность к такого рода способностям.       Женщина пыталась изрезать их кинжалами, но лишь поранила себя, кроме того, их было слишком много, и вот уже, оплетенная растениями, обездвиженная храмовница испуганно взирала на эльфийку. Эллана замахнулась окровавленным острием посоха – энергию нужно беречь.       – Пощады, прошу!       Девушка ошеломленно замерла. Она видела сквозь прорези шлема глаза женщины, и та плакала, сотрясаясь всем телом.       – Лиэн! – послышался крик позади, и перестук латных доспехов участился – воины мчались на помощь к женщине, и эльфийка ощутила, как они концентрируют магию.       – Пожалуйста, не убивай, – на этот раз совсем тихо прошептала противница.       Эллана опустила посох, но лишь для того, чтобы сильнее замахнуться для удара. Со скрежетом пробиваемых доспехов острие вошло прямо под ребра в район солнечного сплетения.       – А они так же просили вас? – холодно прошипела эльфийка, резко извлекая лезвие. – Они умоляли?! – разъяренный крик утонул в пронзившем тяжелое серое небо раскате грома.       Какое-то мощное заклинание толкнуло её в спину, сбивая с ног. Колени больно ударились о сухую твердую землю. Эльфийка зажмурилась, ожидая ощутить боль, но её не было. Барьер поглотил направленную на неё антимагию и зрительно обозначился вокруг девушки, хаотично мерцая на пределе энергии. Внезапно возникшее магическое истощение дало о себе знать, но она быстро поднялась на ноги.       Бежать, бежать, еще одного заклинания она не выдержит. В главном храмовнике уже не ощущалось такого количества антимагии, неужели её барьер поглотил их Кару, как называли то жуткое заклинание её тюремщики? Ох, если бы не её щит, то корчиться ей сейчас от боли.       Как пробить их защиту, если Эллана уже не может позволить себе щедро изливать энергию? Сейчас бы запитаться от какого-нибудь источника. Нет уж, это её испытание, поэтому вариант поглотить силу Архитектора даже не рассматривается, хотя она по привычке уже мысленно нащупала его энергетику, хоть и отбежала на приличное расстояние. Любопытно, но нити его магии, пронзали пространство вокруг: крепкие, но едва различимые, поэтому она не заметила их сразу. Не удивительно, скорее всего, Архитектор следит, чтобы ей не причинили вреда. Этот факт придал эльфийке уверенности, ведь в запале она уже позабыла, что находится не один на один с ненавистными храмовниками, хотя, хорошо, что он не вмешивался, ведь месть – это её личное дело.       У Элланы появилась идея, для осуществления которой нужно было приблизиться к трупам, поэтому с тяжелым посохом наперевес, она быстро помчалась обратно, оббегая противников по кругу, на ходу усилием воли ускоряя восстановление энергии из-за Завесы: хоть немного, но почерпнутая магическая сила позволила укрепить барьер. Теперь Тень прервала поток энергии на какое-то время. Справедливо.       Оказавшись среди мертвых людей и эльфов, Эллана мгновенно уловила остаточный фон жизненной энергии храмовников, ибо долийцы были полностью истощены духами, но этого должно быть достаточно, чтобы осуществить мощный удар. Фен'Харел побери, она уже порядком устала. Было ощущение, что ноги вот-вот подкосятся, и эльфийка рухнет без сознания, видимо, барьер поглотил заклинание уже далеко не благодаря её запасу магической энергии.       Нет, Эллана не может рисковать. Надеяться на удачу в этом случае неразумно, поэтому, впитав остатки жизненной силы из мертвецов, тела которых еще даже не остыли, провести атаку за её счет не решилась. Чтобы не бездействовать, эльфийка, пятясь назад, решила атаковать хотя бы базовой атакой посоха, что наносил удары стихией льда. Хоть какое, но изнурение врага, пусть атаки отражались, но ведь не могут храмовники постоянно поддерживать свою антимагическую ауру. У них должен быть запас энергии, как у магов, и когда он истощится, защита падет.       Стоп. Лёд! Если она не может прямо на них повлиять, то почему бы не поступить хитрее? Эллана начала посылать сгустки льда на землю, покрывая её скользкой коркой, и создала на разделяющем её с храмовниками расстоянии ледяное поле. Всё-таки хорошо, что латы и щиты делают их неповоротливыми тяжеловесами, а она маленькая и быстрая, поэтому легко оторвалась от них на достаточную дистанцию.       Девушка отступала и, неосторожно зацепившись стопой о чье-то тело, упала на спину, больно ударившись затылком о металлический доспех. Ладонь погрузилась во что-то мягкое и липкое. Прямо в раскисшую из-за обилия крови землю! От возникшего озарения её глаза удивленно расширились: здесь же должно быть невероятно много еще свежей крови! Та, что впиталась в почву, не годна, но ведь тела без обширных ран еще не обескровлены и до сих пор теплы. Подхватив руку лежащего рядом храмовника, что погиб от удара кинжалом в глазную щель шлема, который, собственно, там и остался, эльфийка стянула с неё латную перчатку, поворачивая посох острием к его ладони. Сердце замерло, грудь сдавило, рот приоткрылся в нетерпении. Лезвие коснулось кожи и в тот же момент храмовничья Святая Кара смела защитный барьер. Ударной волной девушку прижало к земле. Слишком поздно.       Опираясь лбом о холодный металлический нагрудник, Эллана нервно засмеялась. Её кожа мерцала алым светом, который, отдалившись от её тела, сформировал новый щит.       Поздно. Пощады не будет.       Алые капли с разрезанной ладони взметнулась в воздух. Ощутив прилив энергии, эльфийка поднялась на ноги и потянулась к крови лежащих повсюду храмовников, на их телах лопалась кожа, образуя глубокие раны. Освобожденная кровь устремлялась к заклинателю и, кружа поверх барьера замысловатым узором, создала жидкую ауру силы.       Эллана чувствовала движение жизненной энергии в телах приближающихся храмовников, мозговые импульсы, сокращение сердец, и, как никогда остро и четко, ощущалась пульсация крови в их жилах. Протянув руку к противникам, она решила сотворить с ними то же самое, что с трупами. Магия, с которой боролся Орден, теперь была направлена против них.       Защита храмовников, уже ослабленная из-за потраченной энергии на атаки, не справилась с заклинанием магии крови. Если щитоносцам, что были опытнее и выше рангом, её чары причиняли боль, вынуждая остановиться и, превозмогая муки, пытаться развеять заклинание, то в раненом рядовом воине она заставила кровь нагреваться и жечь вены, вновь вызывая кровотечение из едва затянувшихся язв. Мечник, уронив оружие, завопил, и товарищи, швырнув щиты на землю, бросились на помощь.       – Ну же, держись, – в спешке проговорил капитан, и, стоя за его спиной, подхватил одной ладонью его под руку, а другой достал из поясной сумки бутылочку с голубовато-серебристой жидкостью, помощник же, приподняв голову товарища, собирался влить в его рот исцеляющее зелье.       Эллана чувствовала, как эти двое выжимали из себя последние силы, чтобы ослабить влияние магии крови, ибо развеять её уже были не в состоянии. Выставив свободную руку, эльфийка усилила концентрацию энергии, напрягая кисть так, что пальцы походили на изогнутые когти дракона. Лицо опущено, глядит исподлобья, глаза сверкают смертоносными темными искрами, а губы изогнулись в кривой ухмылке. Храмовники не успели ничего сделать – сердце воина совершило последний конвульсивный удар, и в ту же секунду в умершем теле возник энергетический маяк. Подчиненный некромантом дух смерти с готовностью вселился в оболочку, вытеснив уже покидающую труп душу, и спустя миг Эллана взяла под контроль его волю, на этот раз намеренно переусердствовав с энергией, чтобы разумом оказаться в теле мечника.       Всё произошло настолько быстро, что храмовники не успели ничего почувствовать. Выхватив меч из ножен стоящего напротив помощника капитана, эльфийка молниеносно подняла руку и вонзила лезвие в основание шеи ниже шлема, как раз в тот момент, когда позади неё глава отряда опустошил флакон лириума. Излишне мощная волна развеивания прервала связь духа с захваченной оболочкой, и разум Элланы вернулся в её тело.       – Эльфийская мразь! – заорал оставшийся в живых единственный храмовник, опустив взгляд на павших товарищей и гневно сжимая кулаки. Позабыв о лежащем на траве щите, он помчался в сторону Элланы. – Я прикончу тебя!       Девушка рванула с места, эффект магии крови слабел, а новые трупы со свежей кровью сейчас недоступны, ибо находятся далеко около щитоносца. Но если она отойдет от имеющегося источника силы, то окажется беззащитной. Капитан насытился лириумом, в нем бурлила эта жуткая изломанная магия, без тяжелого щита и в яростном отчаянии он двигался намного быстрее, чем раньше. Теперь, когда его воины убиты, ему нечего было терять. Как же заставить его остановиться?       Эллана почувствовала воплощение антимагии позади себя и, обернувшись, увидела, как капитан, осуществив стремительные пассы руками, направил на неё очередное заклинание Святой кары. Она затаила дыхание, мгновенно концентрируя как можно больше энергии и бросая ответный телекинетический удар: пусть лучше заклинания столкнутся подальше от нее, так меньше шанса, что вражеская атака её зацепит, ибо даже на достойный отражающий барьер сил уже не было. Пространство между двумя противниками с треском взаимоликвидировавших друг друга энергий разделило ослепляющее сияние магического взрыва. Оно еще не померкло, а эльфийка коснулась земли, и почва под капитаном превратилась в сыпучий песок, затягивая его тело, утяжеленное латными доспехами, в недра, а травяные корни оплетали его руки, не давая даже попытки выбраться из ловушки. Невозможно развеять материальное, кроме того, источник природной магии находился глубоко под землей, далеко за пределами области действия способностей храмовника. Природу нельзя покорить, с ней можно сотрудничать, но никак не управлять ею. Людям не понять этого, их умы закрыты от мира,они думают лишь о собственной выгоде и безопасности, уничтожая всё, что хоть как-то мешает им или же пугает.       Ощутив, что последнее заклинание творилось уже без поддержки магии крови, а за счет её жизненных сил, Эллана побоялась его завершить. Ситуация сложилась необычная – враг по грудь в земле и уже никуда от неё не денется, но она не могла убить его, ибо в нем еще была энергия, и не известно, сможет ли он теперь создавать заклинания.       Нет, все не закончится так нелепо.       Девушка создала барьер, какой только могла, и изнуряющая сонная слабость усилилась, перед глазами на мгновение потемнело. Вцепившись в посох, эльфийка отчаянно старалась удержать равновесие. Зря она решилась на это. Переведя дыхание, Эллана направилась к своему пленнику, надеясь, что организм справится с этим расстоянием, а сознание не затянет в Тень. И, приблизившись к нему, почувствовала, как под влиянием подавляющей ауры слабая, едва выжатая, защита растворилась, как капля крови в озере. В ту же секунду вокруг эльфийки с тихим гулом возник другой барьер, настолько сильный и крепкий, что энергия, внезапно отделившая её от мира, для ослабленного опустошенного тела показалась толщей воды и надавила на плечи, заставляя девушку пошатнуться. Согнувшись, она оперлась о посох, но устояла.       Значит, Архитектор всё-таки вмешался.

Jesper Kyd(Violin Cover) – Ezio's Family

      Выпрямив спину, Эллана загнала острие древка еще глубже в почву. Грозовые тучи, наконец, разверзлись неудержимым проливным дождем, но под защитой чар Наставника ей было плевать на льющуюся с небес воду. Вытащить посох из земли не было сил, поэтому, оставив его, девушка приблизилась к храмовнику вплотную, стянула крылатый металлический шлем и не смогла сдержать вздоха удивления. На неё с убийственной ненавистью взирал молодой мужчина, со светлыми, цвета созревшей пшеницы, волосами и холодными голубыми глазами. А кого она ожидала увидеть? Отвратительного страшного старика, демона во плоти, сосредоточение зла в одном теле? Но никак не того, кого видела перед собой сейчас. Если бы не ярость, исказившая лицо храмовника, он бы мог быть даже привлекательным. Неужели ему действительно нравилось охотиться на эльфов, которые, никого не трогая, стремятся к уединению с природой подальше от людей?       – Что ты такое? – прошипел человек. – Что ты, во имя Создателя, за существо?! Даже проклятый малефикар не смог бы в одиночку так долго продержаться!       – Я не малефикар! – надрывно воскликнула эльфийка. – Я не малефикар! Я защищалась от работорговцев, а вы хотели усмирить меня, ни в чем не разобравшись, лишь потому, что я отличаюсь от вас! Потому что я маг и эльф! – её грудь тяжело вздымалась, дыхание лихорадочное, будто в горячке. Вцепившись взглядом в лицо храмовника, она сорвалась на крик: – Почему вы убили их? Они вам мешали?! Зачем? Отвечай!!       – Мы выполняли свой долг, – холодно произнес храмовник. Его самообладанию можно было позавидовать, и, несмотря на то, что именно он находился в невыгодном положении, голос мужчины был уверенным и даже не дрожал. – Пока они были около Остагара, нам поступила информация, что в клане много магов, а бесконтрольная магия опасна, тем более, когда вы подходите близко к нашим поселениям.       – Много магов? – Эллана, запрокинув голову назад, зажмурилась и громко засмеялась. – Много магов! Проблема всегда в магах. Нет, проблемы из-за вас, людей! Много магов! – её хохот заглушали звуки дождя, что потоками стекал по границам барьера, впитывался в сухую землю, уходя сквозь её трещины в недра вниз к Глубинным Тропам, куда она попала из-за того, что в кланах «слишком много магов». По этой причине десятки детей вынуждены скитаться среди долийцев, а то и просто остаются одни в жестоком мире. Эльфы пытаются не навлекать на себя гнев людей настолько самоотверженно, что даже избавляются от неугодного потомства, несмотря на то, что сами вырождаются. Но и это бесполезно. Неподконтрольных церкви магов просто искореняют, как ненужные сорняки в саду, именуемом Тедасом, в котором люди полноправно господствуют. Почему так происходит? Почему судьба так несправедлива?       Смех девушки превратился в натужные резкие конвульсивные выдохи, невыносимо хотелось рыдать от отчаяния, но какое же это было бы абсурдное завершение боя: победитель плачет перед поверженным. Но победа ли это вообще?       Архитектор осторожно дотронулся до её плеча, длинные пальцы успокаивающе скользнули вниз по руке и обхватили её кисть. Это прикосновение вбирало в себя безумный дикий пожар, что жег её изнутри, и возвращал душевное равновесие. Почему Эллана всё еще не может привыкнуть, что теперь ей есть на кого положиться? Возможно по той причине, что ей кажется, будто как только она полностью осознает это, когда расслабится и, наконец, поймет, что теперь её жизнь наладилась, всё тут же скатится к демонам.       Горестно вздохнув, Эллана опустила голову. Если раньше храмовник смело взирал на неё, то сейчас на его лице читался неподдельный ужас, и глаза были устремлены вовсе не на эльфийку, а на стоящее позади нее необычное Порождение Тьмы, осторожно сжимающее её ладонь.       Архитектор протянул ей простенький кинжал с символом ордена храмовников на рукояти, видимо, взял у одного из них:       – Заверши это. И освободись, – голос спокойный и бесстрастный, но слова прозвучали не как приказ, а, скорее, как совет.       Взяв оружие, девушка опешила. Она убила девятерых, нескольких даже не магией, а своими руками, но сейчас запал исчез. Эльфийка видела лицо человека, которому, скорее всего, едва исполнилось три десятка лет, и его испуганный взгляд. И самое печальное – то, что он не сомневался в правильности содеянного.       Эллана измучена, истощена физически и духовно, но исполнила ли она свой долг отмщения? Нет, пока последний из убийц жив. Исправит ли что-то эта расправа? Воскресит ли погибших? Изменит ли отношения эльфов и людей? Определенно нет. Неужели вся борьба бессмысленна? Кровь на её руках, отнятые жизни – есть ли в этом какая-то польза, ведь её народ уже давно проиграл битву за своё полноценное существование. Станет ли ей легче, убей она последнего? Есть ли у неё право быть судьей и палачом?       Прикрыв глаза, Эллана сжала крепче ладонь Архитектора. Он направил в её тело свою энергию, и защитный барьер уже не давил на неё так сильно, но поток был слабым, неторопливым, и Наставник не позволял эльфийке рефлекторно усилить его, дабы её разум оставался чист от каких-либо ощущений, связанных с переливом энергий.       Храмовник не отводил взгляда от кинжала в руке девушки и ждал решения своей судьбы. И, хоть, для него уже давно всё было предопределено, он не смог сдержать вздоха облегчения, когда девушка спрятала оружие за пояс.       Зря.       Имеет ли она право быть судьей? Да, как представитель уничтожаемого ими народа. Бессмысленны ли её действия? Ликвидировав этих храмовников, она, возможно, спасает какого-нибудь долийца или мага. Суть ордена в охране общества от малефикаров, но их система прогнила насквозь, а полномочия искажены. Неужели не осталось тех, кто исполняет свой долг непредвзято?       Станет ли ей легче от того, что сердце капитана отряда храмовников остановится?       Пришло время это выяснить.       В ладони эльфийки материализовался шар черных сверкающих молний. Склонившись над противником, Эллана безжалостно озвучила вердикт:       – Halam sahlin. *** Жизнь за жизнь. Цена оплачена, – и приложила ладонь с магической сферой прямо к шее противника, прожигая концентрированной энергией металлическую горловину кирасы и вталкивая искрящийся огонь прямо в трахею. Мужчина даже не смог закричать, перед смертью лишь раскрыв рот в немом крике. Запах паленой плоти сбили крупные капли дождя. Тело храмовника последний раз дернулось и бессильно опало на землю, а девушка, скривившись, резко одернула руку: прикосновение к оплавленным краям доспеха обожгло ладонь по бокам.       Закусив губу, Эллана освободила руку из хватки Архитектора и, не поворачиваясь к нему лицом, зашагала вперед, вяло переступая через трупы. Физическая боль отвлекала от мыслей и показалась сейчас даже приятной, поэтому эльфийка крепче сжала ладонь и тихо зашипела. Сняв окружающий её барьер, она подняла бледное осунувшееся лицо под благодатные ледяные струи дождя. Он смоет кровь с земли, падальщики растерзают тела, духи поглотят остаточную жизненную энергию, трава скроет доспехи, что со временем покроются слоем степной пыли и уйдут под землю. И тогда все следы исчезнут. Она сама когда-нибудь исчезнет, и хорошо, если её будет кому похоронить, а не оставить лежать под открытым небом на милость стихии и животным.       Архитектор думал о том, что ему следовало вмешаться, еще когда одержимые духами пали. Слишком серьезное задание он возложил на её миниатюрные плечи. После битв с пауками, глубинными охотниками и несколькими людьми в городе Эллане пришлось сражаться против экипированного специализированного отряда храмовников. С её же стороны были лишь слабые неразумные существа. Но ведь она сама пожелала, а он, рад стараться, даже не соизволил открыто поддержать её, чтобы эльфийка чувствовала себя увереннее. Во всяком случае, Наставник старался приблизить ситуацию к действительно возможной, как на боевом, так и на психологическом уровне. Стоит ли ей говорить, что всё её противники были всего лишь его пешками, материалом для практики? Он не подавил их волю, всё, что они совершали, было по их собственному желанию, Архитектор лишь не позволял им использовать опасные заклинания и удары в тот момент, когда ученица не была готова их отразить. И если с обычными воинами она справилась без его участия, то двое палладинов оказались куда более сильной угрозой, чем все остальные храмовники вместе взятые.       Но, несмотря на неопытность в такого рода сражениях, Эллана была великолепна, пусть иногда медлила и терялась, но он испытывал какое-то изощренное наслаждение, наблюдая за её действиями и видя результаты их занятий. Словно в ящик с крысами забросили разъяренную молодую кобру с золотыми глазами, только Архитектор предварительно затупил её врагам зубы. Еще он решил, что нужно обучить эльфийку ближнему бою с посохом, ибо, судя по всему, она обладает неплохими задатками к этому и тягой к пронзанию тел острыми металлическими предметами.       И, как бы он хотел не возвращаться к данной теме, ибо Эллана, определенно, сейчас старается вычеркнуть случившееся из памяти, но позже ему нужно будет разобрать с ней этапы боя, указать на упущения и ошибки.       Зачем он подверг этому испытанию? Архитектор же не собирался никуда отпускать от себя эльфийку, а рядом с ним ей не грозила опасность. Но нет, что-то в душе подгоняло его, вынуждало ломать её характер и ожесточать доброе доверчивое сердце. Архитектор вцепился ногтями в ладони. Боги, он же делает её подобной самому себе! Даже их энергии теперь схожи. Нет, он вовсе не хотел осквернять её душу, всего лишь намеревался защитить, но откуда ему знать, как поступать правильно? Он основывается на собственном опыте взаимодействия с миром, именно поэтому его методы чересчур жестоки, а как иначе, если таков Тедас?       Сейчас Архитектор был уверен, что, когда понадобится, рука эльфийки не дрогнет, и она сможет убить, защитив себя. У Элланы есть задатки лидера, она готова проявлять инициативу и брать на себя ответственность, и при должной практике вполне могла бы управлять боевым отрядом. Да хоть армией, для чего ей это? Какова вероятность, что эльфийке доверят войско? Это невозможно, скорее еще кто-нибудь повторит «подвиг» Жрецов и найдет способ попасть в Тень физически, чем такое произойдет.       Эллана опустила голову и повернулась к нему лицом. Мокрые волосы налипли на лоб, вода текла в покрасневшие глаза, по впалым щекам и искусанным до крови губам, вниз по шее, плечам, впитавшей влагу и облепившей её стройное тело одежде. Почему она развеяла барьер? Она ведь теплокровная, ей, вероятно, холодно сейчас. У Архитектора возникла мысль обнять её, закрыв от дождя, согреть своим телом и магией, но эльфийка не дала осуществить намерение, внезапно произнеся:       – Негоже оставлять их так. Нужно похоронить, – она окинула взглядом поле. – Всех, – и подняла к нему печальные потускневшие золотые глаза. А вместо сияния в них мольба.       И Архитектор больше не мог просто отстранено наблюдать. Стремительно преодолев разделяющее их расстояние, он подхватил Эллану на руки, легко, словно она невесома, хотя, для него почти так и было. Осторожно прижимая её ледяное тело к своей груди, большой горячей ладонью он растирал её замерзшие плечи и спину. За всё время дождя ни капли не попало на него, под барьером было тепло и сухо. То ли от резкого перепада температуры, то ли от схлынувшего нервного напряжения, её начала бить мелкая дрожь. Девушка доверчиво прильнула к нему, обняв шею и упершись лбом в его плечо. Архитектор нервно выдохнул и пошел прочь от усеянного трупами места. Она хотела предать тела земле, он это устроит.       Как только они оказались вне поля битвы, почва под ногами начала сотрясаться, и вместе с шумом дождя в воздухе раздался треск. Эллана подняла голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как образовавшиеся в земле многочисленные трещины и провалы увлекают в себя изрезанные трупы долийцев наряду с ненавистными им храмовниками.       В смерти все равны. Их души далеко, а тела отныне будут покоиться вместе.       – Архитектор, – эльфийка слегка отстранилась, чтобы можно было посмотреть в его глаза. Он выглядел хмурым больше обычного, две морщины пролегли на переносице между напряженно сведенных бровных мышц, полные чувственные губы плотно сжаты и их опущенные уголки стали слишком заметны. По какой причине он опечален? Возможно, потому что она плохо справилась, и в итоге ему пришлось вмешаться? Неудивительно, она ведь жутко непутевая и обязательно что-то да испортит. Но Наставник просто молчал, рассматривая её лицо, поэтому девушка все-таки решилась озвучить то, из-за чего, собственно и обратилась к нему сейчас:        – Мне нужно еще кое-что сделать перед уходом, но я сама не смогу, – Эллана сокрушённо опустила голову. – Можно мне взять твоей энергии?       Долгие несколько мгновений эльфийка чувствовала как медленно и размеренно стучит его сердце, и как её собственное трепещет, словно птица в клетке.       Приподняв её подбородок, Архитектор встретился взглядом с её глазами. Только что он был холодным, а сейчас смотрел на неё с нежностью:       – Об этом даже не следует спрашивать. Я твой, ma anima.        «Я твой». Два слова, а сердце подскочило к горлу, сбивая дыхание. Совсем непринужденно сказал ей такое, но какой смысл он вкладывает в эти слова? Эллане хотелось верить, что тот самый, но ведь это Архитектор, а значит, иметь в виду может что угодно, кроме того, что девушка надеялась от него услышать.       И снова этот неизвестный ей язык. Нужно попросить, чтобы он обучил её Аркануму, ибо слишком часто она с ним сталкивалась, что вполне логично, ибо живет с тевинтерцем. Но оставаться в неведении эльфийке ужасно не нравилось.       – Что это значит?       – Что ты можешь брать мою энергию, когда тебе вздумается, – вкрадчиво ответил Наставник.       По тому, как Архитектор слегка приподнял одну сторону губ, девушка решила, что он догадался, о чем она спрашивает. Странно, но ситуация, когда древний магистр делает вид, что не понимает её, в первую очередь ставит в тупик саму эльфийку, и вовсе не смущает его, чем он теперь и пользуется. Видимо, сейчас он тоже не собирался ничего пояснять, но, опуская её на землю, шепнул на ухо:       – Душа моя.       Эллана вздрогнула и подняла удивленный взгляд на Архитектора, но он, соединив перед собой руки, повернулся в сторону поля, где совсем недавно земля скрыла следы битвы. Какое-то время она озадаченно смотрела на его спину, пытаясь определить, что заставило его назвать её так, ведь это звучало очень … нежно? Эмоционально? Непривычно. Он мог смотреть на неё с чувством, но слова его всегда скупы и сдержанны, не говоря уже об обращениях, самым распространенным из которых было «долийка» с неизменно присутствующей при этом издевкой. По имени так вообще начал называть совсем недавно. А тут…       Душа моя.       Погрузив пальцы в размокшую почву, Эллана улыбнулась, ибо сквозь грозовые дождливые тучи, что плотно застилали не только небо, но, кажется, были у неё внутри, пробился луч света и согрел сжатую ледяной хваткой душу. Тем более, провожая мертвых, нельзя плакать.       Мысленно эльфийка обратилась к Земле, прося позволить ей воспользоваться спящими семенами и побегами, которыми полны её недра, дабы почтить память погибших в бою. Энергия Архитектора с готовностью потекла в её тело, и девушка направила её вглубь почвы, притягивая к поверхности сокрытые столетиями семена, пробуждая их. Когда ростки пробились к дождливому грозовому небу, Эллана начала петь. Слова эльфийской погребальной песни утопали в шуме воды, бьющейся над ней о границы барьера, и одновременно с мелодией поле боя покрывалось зеленью. Одиннадцать высоких деревьев выросли как раз в тех местах, где обрели вечный покой её собратья. Густая сочная трава, пышный кустарник и яркие цветы, всё это хранит в достатке Природа, нужно лишь с уважением относиться к ней, и она позволит воспользоваться своими сокровищами. Эллана еще помнила легенды, в которых древние эльфы создавали целые леса, и сейчас, пусть ничтожно мало, но она приблизилась к их величию.       Зеленый оазис слишком выделялся среди выцветших осенних полей холодного юга, но девушку это не беспокоило. Она выполнила свой долг, и на душе стало легче. Как долго он будет выглядеть таким красивым, пока, подвергшись влиянию неблагоприятного климата, потеряет краски и станет неразличим среди унылого пейзажа? Эллана не знала, но, покидая это место в дымке теневого перемещения, надеялась, что больше некогда здесь не окажется.       * Перевод Эльфийской колыбельной       http://radikal.ru/fp/b6f1b20e7e3c491591adbe99023bcf09       ** Использован саундтрек опенинга из аниме «Волчица и пряности»;       *** Halam sahlin. (эльф.яз.) – Это закончится сейчас.