Time Braid - Переплетения времени

Я плавала в полуосознанном изумлении, мои мысли были настолько медленными, что я едва могла составить два слова вместе. Было темно, у меня все болело, и чужие мысли продолжали вторгаться в мое сознание. Я плохая девочка, а плохих девочек надо наказывать. Сопротивление означает наказание. Побег означает наказание. Сброс петли означает наказание. Я должна быть хорошей девочкой, чтобы однажды наказание прекратилось и я получила награду. Я оттолкнула гендзюцу, но боль внезапно вспыхнула сильнее, превращаясь в обжигающую агонию. Я вырубилась. Когда я вернулась в сознание, было холодно, так холодно, что барьеры вокруг моего сознания стали хрупкими и начали трещать. Что-то пробивалось через них, методичные удары совпадали с ритмом моего сердца. Мысль, что меня вытащили из моего сознания проплыла мимо меня и была зацеплена на чистом рефлексе. Я попыталась собрать чакру и вытолкнуть себя, однако сила не ответила на мой зов. Разве такое возможно? Я попыталась сконцентрироваться и на мгновение ощутила присутствие чакроподавляющих печатей. Затем боль снова усилилась, отправляя меня в забвение. В конце концов я снова вернулась в сознание, однако уже могла ощущать, как дубинка боли снова ждет момента для моего наказания. Мне нужно было сбежать, но я не могла. Я была прикована тысячей копий отчаяния, удерживаемыми холодными красными глазами, которые не хотели меня отпускать. Это было неправильно. — У твоих глаз нет надо мной власти, — прошептала я. Боль пришла снова, заставляя мое я из сожалений и непрощения кричать в агонии. Но я из любви и надежды выскользнула из цепей и исчезла в безопасности. * * * — Сакура! Я очнулась от голоса Хинаты и вздохнула в облегчении в ее объятиях. Я лежала под деревьями у моего скрытого пруда, а теплый солнечный свет падал мне на лицо. — Эй, Хината, — слабо сказала я. — Полагаю, я попалась, да? Она кивнула. — Да. Этот монстр работал над тобой днями. Все, что я могла, так это удерживаться от того, чтобы не появиться снаружи и не вырвать ему глаза, я знала, что тогда он поймал бы и меня тоже, а в качестве заложника я бы тебе ничем не помогла. — Ага. Не волнуйся, Хината, ты поступила правильно, — я села и осмотрела себя. Я была голой и с ног до головы покрытой порезами и царапинами, но без серьезных ран. Поскольку я здесь была скорее отражением своего разума, нежели физического тела, я высказала догадку, что на меня промывка мозгов оказала не слишком большой эффект. А вот другая я была под вопросом. Я подавила дрожь и попыталась не ощущать того, что происходит с ней. Это было непросто, особенно потому, что она тянулась ко мне и бессвязно умоляла о помощи, но мне нужно было подумать. — Так Саске добрался до петлевой Хинаты первым, и она обыграла нас. У них есть мой контракт, так что скорее всего он его уже подписал. Проклятье, я не хочу, чтобы этот ублюдок мог в любой момент призвать меня. Но контракт работает в оба направления, так что если мы сможем добраться до Наруто и притащить контракт ему, то это может быть и полезно. Сначала призовем Саске и надерем ему зад, а потом призовем другую Хинату и освободим ее от эффекта промывки мозгов. Ненавижу менять чье-то сознание вот так, силой, но в данном случае я с уверенностью могу сказать, что это будет правильно. — План мне нравится, — согласилась моя Хината. — Но контракт все еще там, и как ты выполнишь призыв, когда твоя чакра заблокирована? — Хм-м. Возможно, я смогу вытащить немного из печати-хранилища, но тут многое может пойти не так. Лучше делать это безопасным способом, Наруто уже должен знать, что что-то случилось, потому что мы не вернулись, и похоже, что он не может призвать нас. Они, должно быть, поместили меня в какую-то сдерживающую печать для этого. Но он попытается снова после сброса петли, так что я должна просто... должна... проклятье. — Что не так? — обеспокоенно спросила Хината. — Какая-то разновидность гендзюцу контроля сознания, — прорычала я, концентрируясь на себе. — Пытается не дать мне решить... ты знаешь. Но со мной не так просто справиться. Ага, вот оно. Я могу разобраться в нем... Хината притянула меня к себе и пылко поцеловала. Я тут же сбилась с мысли и на мгновение даже забыла о другой себе. — Тебе не нужно разбираться в нем, — сказала она уверенно. — Ты сильнее него. Сломай это и вытащи нас отсюда. Ничто не могло заставить меня разочаровать ее, такую уверенную. И определенно не какое-то тупое гендзюцу. — Ты права, любимая. Эта петля сорвалась. Нам надо вернуться и попробовать еще раз. * * * Я едва успела сесть в кровати, как пришел призыв Наруто, и я спокойно позволила ему утащить меня. Но едва я появилась в его руках, пришел другой призыв и выдернул меня от него. Я пыталась сопротивляться, но он оказался куда сильнее, чем это должно было быть возможно. Даже Саске с Хинатой вместе не должны были быть так сильны. Меня с усилием тащило через пустоту между мирами, однако Наруто не собирался сдаваться так легко. Он снова призвал меня, и мое путешествие остановилось. Я ощутила укол боли, когда его огромная сила начала бороться с другими призывами, таща меня к нему несмотря на усилия другой стороны. На мгновение я подумала, что он победит. Потом нечто новое и ужасно сильное присоединилось к другим попыткам призыва и сила конфликтующих техник стала больше, чем я могла выдержать. Я беззвучно закричала, пока меня тянуло туда-сюда, растягивая по бесформенному пространству между мирами и почти разрывая в процессе. Я попыталась разделить себя, надеясь, что каждому призыву хватит по аспекту, а потом я соберусь обратно. Но если призыву Наруто было достаточно одной меня, то другой призывал все, что было Сакурой. На мгновение техника Наруто сконцентрировалась только одной из моих аспектов , и другую утянуло прочь в быстро растущий лабиринт барьеров против призыва, что повлияло и на другую меня. Часть за частью меня вырывало из хватки Наруто, пока я не обнаружила себя на бетонном полу в середине массивной печати. К тому моменту другая я уже была поймана в Тсукиеми Саске, его Хината закрыла мои тенкецу и уже применяла вырубающую технику. * * * В этот раз они удерживали меня очень, очень долго. Мне снилось, как меня пытают, потом допрашивают и снова пытают. Но я была плохой девочкой, так что все в порядке. Плохих девочек надо наказывать. Я хотела, чтобы все кончилось, но только трусы сбегают. Я была храброй девочкой, и могла принять свое наказание. Потом я научусь снова быть хорошей и все будет в порядке. Даже в моем полусознательном состоянии я знала, что тут что-то не так в этих рассуждениях, но не могла понять что. Когда я напрягалась, случались плохие вещи, так что вскоре я прекратила. Я не хотела, чтобы меня погребали, сжигали или разрывали на части, а это были еще не самые плохие варианты. Было не так уж плохо, если я ничего не делала, так что, в основном, я и не пыталась. Но им приходилось пробуждать меня хотя бы немного, чтобы допросить, и у них было немало вопросов. Мне было так плохо от множества воздействий на голову, что я даже не понимала слова, но это не останавливало их попыток. Красные глаза вращались словно дрели, вонзающиеся в мой мягкий мозг в поисках секретов. Смутно я ощущала, как возведенные во время длинного путешествия с Хинатой барьеры рушатся один за одним, но ничего не могла с этим поделать. Пока не разлетелся один особенный барьер, и внезапно все не стало кристально ясным, когда техники, которые я вложила в него, развеялись автоматически. Я вытолкнула внимание Саске прочь и сдула облако гендзюцу, одновременно с тем, как мое тело очистилось от наркотиков, все, чтобы отвлечь его от аспекта, скользнувшего в мое скрытое сознание. Я была прикована к полу в середине огромного комплекса печатей, покрывавших все поверхности помещения, которое выглядело как подземный бункер. Все видимые поверхности были сделаны из чакропроводящей стали, в комнате было несколько людей, которых я не узнавала. Саске мгновенно встал передо мной, изумленно глядя вниз. — И для чего это было нужно? — насмешливо спросил он. — Еще одно противостояние призывов уничтожит тебя, а как еще ты можешь надеяться сбежать? Я сформировала пламенный разенган на кончике носа и метнула ему в лицо. Однако он полетел совершенно не в ту сторону, и я поняла, что все еще нахожусь в гендзюцу. С учетом этого и сковывающих меня цепей не было шанса на обычный побег. — Зачем ты это делаешь? Я не буду твоей марионеткой, Саске! Он вздохнул и впервые в его глазах я увидела намек на сожаление. — Едва ли ты станешь помогать мне убить Наруто по своей воле, Сакура, — саркастично сказал он. — Разумеется нет! — возразила я. — Но зачем тебе вообще это? — Это необходимо, — отрезал он. — Но я не собираюсь делать ошибку, объясняясь перед врагом. Ты слишком изворотлива для такой беспечности. В конце я выиграю, но сейчас не собираюсь ничего тебе говорить, чтобы ты не умудрилась передать сообщение Наруто. Все снова стало туманным, когда всплеск чакры, порожденный моим барьером, был поглощен сдерживающими печатями, которые покрывали большую часть моего тела. Но их влияние не распространялось на мое внутреннее пространство, и я ощущала, как другая я настойчиво что-то там делает. Так что все, что мне было нужно делать здесь — отвлекать его и по возможности выуживать информацию. — Саске, у меня были десятилетия на обдумывание способов сражения с тобой, — возразила я. — Ты не можешь сломать меня тем же способом, что раньше. Почему тебе так нужно действовать этим путем? Если ты нашел нечто, чего мы не знаем, просто расскажи! — Я уже сказал все, что хотел, — ответил он. — Сражайся так, как пожелаешь нужным, Сакура. Но ты достаточно опытна, чтобы знать, что никто не может держаться вечно. Если ты мудра, то сдашься раньше, чем от тебя ничего не останется. Потом мир снова исчез, и внешняя я потеряла сознание. * * * Комплекс печатей вокруг моего тела был нужен, чтобы не дать мне использовать техники призыва или призвать меня саму куда-то еще, однако внутреннее пространство моего сознания было мало связано с физическим миром. Так что я нырнула в глубины себя с Хинатой на буксире и прибыла в место между мирами. — Что ты собираешься сделать? — спросила Хината. — Думаешь, сможешь призвать сюда Сакуру из петли Наруто и передать ей сообщение для него? — Я могла бы, но у меня есть идея получше, — ответила я. — Держись за меня, хорошо? Мы собираемся увидеться с ним. — Ладно, — сказала она, и я шагнула в пустоту, одной рукой держась за золотую нить и используя ее как проводника. — Пойдем длинным путем тогда? Я покачала головой. — Не уверена, что у нас есть на это время. Они удерживают меня по меньшей мере пару недель, а я думаю, что в первый раз у меня на это путешествие ушла неделя-другая. Я просто хочу погрузиться в пустоту, чтобы ничто из того мира, где мы находимся, не потревожило нас. — Ясно, — сказала она. — Это весьма странное место, Сакура. У меня такое ощущение, что вокруг нас не просто пустота... — Ох, нет. Нет, пожалуйста, не пытайся смотреть сквозь темноту, Хината, — быстро попросила я ее. — Это своего рода ментальный блок, который защищает смертных от вида того, что там на самом деле, однако подглядывать опасно. С твоим бьякуганом увиденное скорее всего поджарит тебе мозги за мгновение. — Ой. Эм, я постараюсь не смотреть, однако информация о том, что это возможно, не слишком помогает, — нервно сказала она. — Мы уже прошли полмили, этого недостаточно для того, что ты хотела сделать? — Должно хватить. Держись за нить, милая, — я отпустила золотую нить и попробовала призвать Наруто. Это было словно пытаться поднять гору, разумеется. Но в этот раз, ничего не держало меня в мире из которого я пришла, и я обнаружила, что лечу вперед. Как и планировалось. Потребовалось всего пару секунд, чтобы перетащить себя через все пространство между петлями и появиться в мире Наруто. На мгновение я оказалась дезориентирована, потому что ощущала чакру Наруто и остальных людей, но ничего не видела. Потом я поняла, что для того, чтобы видеть, нужны глаза. — Такое странное ощущение, — отметила Хината. — Мы тут обе призраки? — Да, забыла, что меня с этой стороны не ждет тело. Давай посмотрим... Проецировать чакру в физический мир без тела было трудно, а собирать ее в конкретную форму без тенкецу — еще труднее. Но я могла ощущать, где находится Наруто, а это все, что нужно хорошему ходоку по разумам. Спустя мгновение мы были в разуме Наруто. Любой, у кого были способности и здравый смысл, строил защиту вокруг своего разума, однако Наруто никогда не предлагал мне показать свою. Оглядевшись вокруг, я поняла, почему. Мы стояли в огромной пещере, освещаемой факелами, пол в которой был покрыт водой. Решетки, делившие комнату выглядели весьма знакомо, но я с облегчением отметила, что мы с правильной стороны. — Привет, Сакура, — захихикал Кьюби. — Ах, ты и своего милого маленького питомца сюда привела. Пришла посмотреть, достаточно ли ты сильна, чтобы быть мне интересной? — Учитывая, что Саске сейчас пытается промыть мозги моему другому аспекту своим клятым шаринганом, я на данный момент не в настроении, — сухо ответила я. — Итак, Наруто сделал так, что все посетители проходят через твою клетку, чтобы добраться до его разума? Милый трюк. — Это поставляет мне закуску, — прогрохотал огромный лис. — Ты прошла немалый путь, если можешь находится тут в таком состоянии, пока захвачена Учихой. Возможно, я и правда не стану есть тебя, когда выберусь. — Льстец, — саркастично отозвалась я. — Уверена, что ты говоришь это всем нам, незначительным насекомым. Эй, я только что поняла. Идиоты в Конохе всегда звали тебя демоном, но твоя чакра не черная. Ты какого-то рода небожитель или... — Сакура! — взволнованный крик Наруто прервал мой вопрос и спустя мгновение я оказалась в крепких объятиях. — Сакура, это правда ты? Ты в порядке? Что произошло? — Да, это я, Наруто, — уверила я его. Боги, как хорошо оказаться снова в его руках. Я плачу? Как стыдно. — Саске первым добрался до другой меня, — объяснила Хината, пока я пыталась взять эмоции под контроль. — Они захватили Сакуру, и сейчас ее тело заперто внутри множества печатей, блокирующих призыв. К счастью, наше сокровище слишком изворотливо для них. Я покачала головой. — Я не сбежала, Хината. Извини, я думала, что ты поняла. Мой другой аспект все еще в его гендзюцу, и я не могу вырваться подобным способом. Он прямо сейчас работает над ней, пытаясь внедрить ей достаточно внушений, чтобы не дать ей сбежать, если он пробудит ее. Если он поймет, что я разделила себя, он просто призовет этот аспект обратно и повторит то же самое с нами обеими сразу. Хината с ужасом посмотрела на меня, Наруто сжал кулаки. — Проклятье, — воскликнул он. — Извини, Сакура, я никогда бы не подумал, что помогать другой Хинате так опасно. Как мы можем вытащить тебя? Если я использую тебя как точку фокусировки, у меня должно получиться заблокировать призыв со стороны твоего другого аспекта... — Нет! — остановила я его. — Последнее такое перетягивание почти убило меня, и я не думаю, что петля вернет меня в норму, если моя душа будет разорвана. — Я боялся этого. В любом случае, как он стал так силен? — Вероятно, он промыл мозги паре джинчурики, — предположила я. — Он может проделать это с большинством людей за пару секунд и может телепортироваться, так что это у него не должно было занять много времени, особенно если он заранее знал, кто уязвим и где они находятся. Мой контракт не появился обратно у меня в сознании при сбросе петли, но, очевидно, все еще существует, так что он должен иметь способ удерживать его. Значит, он может заставить каждого известного ему сильного ниндзя, которого может контролировать, подписать контракт и использовать всех их, чтобы вытянуть меня от тебя. — Проклятье. Ладно, в таком случае мы не можем призвать тебя. Ты можешь просто разорвать контракт или сделать еще что-то подобное? Я покачала головой. — Мне придется как-то изменить свое истинное имя, и даже если бы я смогла, то это уже была бы не я... Я покачнулась, когда укол агонии пришел по связи с другой я. Наруто поймал меня прежде, чем я упала, и обеспокоенно посмотрел на меня. — Сакура? — спросил он. — Что это было? Ты так побледнела... — Я все еще ощущаю эхо происходящего с другой мной, — объяснила я, до сих пор немного стыдясь своей слабости. — Думаю, он только что понял, что что-то пошло не так. Мне жаль, Наруто, у меня нет идей как выбраться. Я могу продолжать выскальзывать вот так, и, возможно, это доставит ему проблем, но в конце концов это только разозлит его. Мне нужно украсть контракт, прежде чем я смогу сбежать больше чем на пару минут, и он вряд ли будет так беспечен, чтобы позволить мне это. — Не говори мне, что ты сдаешься, — сказал Наруто. — Давай, Сакура, мы сможем с этим справиться. Мы что-нибудь придумаем. — Да, — согласилась Хината. — Ты мое сокровище, и он тебя не получит! — Спасибо, — сказала я. — Надеюсь, ты права, но у меня не так много времени. Мне нужно сделать все возможное, чтобы минимизировать ущерб, что он может причинить, если сломает меня, и убедиться, что я могу вернуться, если он промоет мне мозги прежде, чем вы найдете способ спасти меня. — Ладно, Сакура, — серьезно сказал Наруто. — Что мы можем сделать? Я отошла от него и материализовала цепь контракта с Хинатой. — Это самое важное, — сказала я. — Пока Хината привязана ко мне, есть шанс, что Саске обнаружит ее и тогда получит нас обеих. Так что мне нужно передать контракт тебе. Это означает, что она будет привязана к твоим петлям, а не моим, и ты сможешь помещать ее душу в тело клона, чтобы ей не пришлось жить тут все время. Но пожалуйста, пожалуйста, будь осторожен и никогда не размыкай цепь. Если ты так сделаешь, она умрет по-настоящему, и я не думаю, что нечто кроме истинного воскрешения сможет вернуть ее обратно нам. Найди что-то действительно прочное в своем сознании, к чему можно привязать контракт, ладно? — Можешь мне поверить, я не позволю ничему плохому с ней случиться, — уверил он меня. — Но на вид эта штука присоединена к тебе. — Сейчас исправлю, — ответила я и пропела: — Я предлагаю свое право на душу Хинаты Наруто, которого люблю. Наруто мгновение смотрел на меня, когда цепь отсоединилась от меня, и я протянула ее ему. — Принимаю, — твердо сказал он, и все закончилось. Дальше я ушла в себя и создала самый большой пузырь памяти из всех, которые делала ранее. — Это копия всех моих воспоминаний с начала петель, — объяснила я. — Если что-то пойдет совсем уж не так, и я не смогу исправить себя, отдай это одной из непетлевых версий меня. В физическом мире это будет сложно, но если ты сможешь затащить ее в свое сознание, то все, что ей будет нужно сделать — коснуться и принять воспоминания. После этого передай ей чакры, и она будет способна собрать меня обратно. Наруто принял пузырь памяти и задумчиво посмотрел на него. — Ладно, думаю, я смогу его использовать, если понадобится. Но лучше пусть это будет запасным планом. — Так и есть, — заверила я его. — Основной план — это немного сложной работы с печатями. Я отступила на несколько шагов, сконцентрировалась и пропела печать-триггер, реализуя ее в реальности. Идентификационные нити коснулись нас троих, складываясь в карман свернутой идеи-пространства, которая была похожа на печать-хранилище. — Он пытается использовать внушения, чтобы не дать мне сделать ничего из того, что может, эм, перезапустить петлю, — объяснила я. — Думаю, я могла бы прорваться через них, будь у меня время, но постоянно такое проделывать я не в состоянии. После того, как мы здесь закончим, я собираюсь попробовать и надеюсь, что вы ребята найдете в следующий раз способ вытащить меня. Но если все же быстро сделать это у вас не выйдет, то он скоро доведет меня до точки, где действительно привяжет к гендзюцу, а если у него получится... ну, если он снова накачает меня наркотиками и потратит петлю, работая надо мной, ничего хорошего из этого не выйдет. — Так что я собираюсь перекинуть вот это в свое сознание, — продолжила я. — И использовать как убежище столько, сколько смогу, для себя, своих способностей и других вещей, которые мы бы не хотели отдавать в руки Саске. Последнее, что я положу туда — мои воспоминания о создании этой печати, и если потом я пойму, что не могу убежать, заблокирую ее и спрячу в той части сознания, которой у обычных людей даже не существует. Тогда, если Саске сумеет превратить меня в послушную рабыню, я не смогу выдать слишком многого. Когда мы снова встретимся, мне понадобится, чтобы кто-то из вас сказал мне волшебные слова для распечатывания и моего восстановления. Мне надо, чтобы каждый из вас выбрал ключевую фразу, которую бы мы не забыли, нечто значимое, но при этом такое, что не пришло бы в голову Саске или вашей непетлевой версии. Идеи? Наруто состроил похабную ухмылку. — Милые девочки, которые сражаются с большими страшными монстрами с включенной техникой соблазнения, должны знать, что будет, когда они проиграют. Воспоминания о том дне почти заставили меня улыбнуться. — Пойдет, — согласилась я. Хината шагнула вперед и положила руки мне на плечи. — Я буду хранить тебя до скончания времен, пока не умрут звезды и сумерки богов не принесут конец всему. Я запнулась, заметив вину в ее глазах. — Ох, Хината... — Так и будет, — твердо сказала она. — Теперь я буду хранить твои воспоминания и найду способ стать сильнее. В следующий раз, при встрече с шаринганом, я буду сражаться на твоей стороне, мое сокровище, и даже смерть не остановит меня от того, чтобы защитить тебя. — Я верю тебе, Хината, — заверила я ее. Новый укол боли ударил по мне, и я быстро завершила настройку печати. — Мне жаль, но я должна уходить. Думаю, он уже понял, что часть меня отсутствует. Наруто, он по какой-то причине считает, что должен убить тебя, так что я полагаю, что у него есть идея того, как это проделать несмотря на петли. Вероятно, он хочет использовать меня против тебя, так что с этого момента не думай, что можешь доверять мне. Я... я люблю вас, обоих. На мгновение они обняли меня и поцеловали в щеку, каждый со своей стороны. Потом я ощутила рывок призыва и поняла, что меня обнаружили. Я быстро развеяла себя, возвращаясь обратно в свое сознание, пока призыв не запер меня в форме призрака. Я осталась одна. За секунды я тщательно просмотрела свои воспоминания, с тревогой отметив, сколько важных секретов перемежалось с длинными периодами моей личной истории. Я не могла заставить себя забыть о внутреннем пространстве, не создав пробелы в недавних воспоминаниях, и я потеряю ряд связей, если попытаюсь. Но если Саске найдет путь сюда, то сможет напрямую атаковать те части моей личности, которые ему не подходят, вместо того, чтобы прививать мне подчинение пытками и прочей обработкой. Если такое произойдет, то даже восстановление воспоминаний не вернет меня. Так что я собралась с духом и упаковала свое внутреннее пространство в созданную коробку. Потом создала фальшивку с теми частями, которые были более простыми ассоциациями с воспоминаниями, и прикрепила их к скрытому пути наружу. Это было выматывающе, еще и потому, что надо было делать это быстро, и после завершения я ощутила себя странно уменьшившейся. На мгновение я задумалась, сколько же моей растущей силы за последние годы было привязано к правильно построенному сознанию, и насколько слабее я сделала себя. Но у меня не было времени витать в облаках, так что я покачала головой и продолжила. Дальше были воспоминания. Большинство из них пришлось оставить, но я вытащила ключевые куски там и сям. Все про печать-хранилище чакры, желание и мои недавние выжимки из работы Орочимару. Все из года с Хинатой и инфильтрации в Акацуки, включая мое истинное зрение и проклятье отчаяния. Ох, черт. Пузырек памяти Анко и непетлевых версий меня и Саске. Что еще? Я кратко пробежалась по фрагментированной теперь памяти. Не оставила ли я слишком много? Все мои секреты все еще там, не так ли? Но нет, множество воспоминаний было в коробке. Я оставила ключи к большей части оставшегося, так что мне придется поверить, что забытое было важными вещами. Стоп, моё дзюцу истинного полета. Я не помню, как изобретала его, так что и сам навык иметь не должна. На мгновение я заволновалась, задумавшись, насколько практические навыки могут быть встроены в мои рефлексы, даже если я не помню, как им училась. Но вспышка легкомысленного удовольствия другой я отвлекла меня, и я поняла, что бедная накачанная наркотиками идиотка только что сдалась и пообещала не сбрасывать петлю без разрешения. — О нет, — застонала я. — Нет, нет, нет. Проклятье, я даже не подумала об этом. Теперь мне не сбросить петлю, и если он поймет, что я не могу нарушать мои обещания... Я поежилась. Если он поймет это, то сможет ограничить меня так, что я никогда не сбегу. Как я могу остановить это? У меня была только одна идея, и как только я попробую ее, вероятно, больше ни для чего не буду пригодна. — Наруто, тебе лучше бы прийти за мной, — тихо прошептала я. — Все, что я могу сейчас сделать, так это минимизировать ущерб. Я нырнула в место, где спали отпечатки всех моих аспектов, поместила коробку в руки моего демона, прошептав ей указание проснуться, если целостность коробки будет нарушена. Потом поместила туда свое имя и закрыла ее. Я озадаченно моргнула и приложила руку к голове. Что за бредовый сон мне снился? Я сидела в скрытой части моего сознания, пытаясь... ну, я что-то делала. Нечто для противостояния Саске. Но почему я думала, что только что спрятала большую часть своей души в метафорическую коробку в месте, которое не существует? Это глупо. Техники ментальной защиты так не работают. — Верь себе, Сакура, — прошептала я. — Вероятно, ты наложила на себя гендзюцу, чтобы повредить память о том, что ты сделала на самом деле. Это значит, что ты и не должна это помнить. Они заперли меня таким количеством подавляющих чакру печатей, что хватило бы и на биджу, но, к счастью, нельзя полностью остановить течение чакры в мозгу человека, не убив его при этом. У меня ушло три попытки на наложение на себя техники амнезии, что стерла бы последние шесть часов моей памяти. Заодно это меня вырубило, и когда я проснулась, то снова существовала только одна моя версия. * * * Потом я подсчитала, что провела в наркотической дымке большую часть месяца, пока они разбирали меня на части и вкладывали внушения. Не сбрасывать петлю. Не пытаться бежать. Не разделять сознание. Не пытаться сопротивляться. Это продолжалось и продолжалось, я пыталась осознавать слова и практически не могла думать о чем-то еще. Я смутно осознавала и другие вещи, что они делали пока я спала. Кто-то с техниками наподобие Яманак убрал остатки моих щитов за один раз и перебирал мои воспоминания в поисках бог знает чего. Возможно, они что-то убрали или добавили воспоминания, которые не были моими, но я не была в состоянии определить четко. Я знала, что они пытаются заставить меня забыть... кого-то... золотые волосы, ясные голубые глаза и улыбка, что может осветить мир... Наруто, вот его имя. Я любила его, и они не могли это изменить, и пока сияющий маяк эмоций оставался, я знала человека, за которого могла сгореть. Некоторые вещи куда прочнее, чем обычная память. Но кем он был, как мы встретились, каково было наше прошлое? У меня были только остаточные изображения этого и многих других вещей. В один день они дали мне очнуться. Я осмотрелась с пола, где была прикована, и обнаружила, что Саске, Пейн и рыжеволосая куноичи, которая ощущалась знакомой, изучают меня. — Как ты себя чувствуешь, Сакура? — спросила женщина. — Я не буду сбрасывать петлю, — сказала я ей. Это было глупо, поскольку я откуда-то знала, что все равно не сделаю этого без разрешения, но это было самое громкое правило. Она нахмурилась. — Надеюсь, мы не перестарались. Я спросила, как ты себя чувствуешь, а не каковы правила. Ой. Ладно, тогда вот так. — Серьезно обезвожена. Существенно повреждены почки от передозировки вексадрина и рестасола одновременно, и у меня скоро начнется шок от слишком быстрого выведения ингибиторов. Также вы довели меня до истощения, и у меня не было возможности усилить это тело в данной петле, так что если вы не планируете дать мне вылечить себя, то скорее всего я скоро умру. Она расстроенно зашипела, Саске поднял бровь, Пейн нахмурился. — Я думал, что твои люди лучше, Саске, — сказал он. — Если мы потеряем ее, то вся работа пойдет насмарку. — Карин? — многозначительно спросил Саске. — Я могу спасти ее, — быстро ответила рыжая. — Мне жаль, но я недостаточно хороша для работы с кем-то вот так, без подобных крайностей. Ее разум просто фантастически резистентен к любому известному мне наркотику, а ее физические реакции совершенно непоследовательны. В один момент она может сбрасывать воздействие наркотиков за минуты, а в следующий на то же самое тратить несколько часов, так что мне постоянно приходится пересчитывать все. Я стараюсь изо всех сил, но я не думаю, что она вообще человек. Ее чакра ощущается так странно... Пейн вздохнул. — Прекрасно. Смотри, чтобы она выжила. Саске, полагаю, что тебе придется изменить свою обычную программу. Я обнаружил, что ее воспоминания как-то были поглощены демоном, а духовные сущности реагируют на стресс не так, как люди. Не так ли, Сакура? — Вы можете пытать меня хоть сотню лет, и моя воля никогда не сломается, — подтвердила я. — Хотя это не делает боль меньше. Мы можем договориться? — Видишь? — сказал он. — Она не сломается в привычном смысле слова, но ее можно как бы адаптировать. — Хм. Что же мне с тобой делать, Сакура? — задумчиво сказал Саске. — Я плохая девочка, — услышала я свои слова. — Плохих девочек надо наказывать и обучать быть хорошими. Почему ты заставляешь меня так говорить, Саске? Мне это не нравится. — Тогда почему ты все еще здесь? — холодно сказал он. — Я не буду сбрасывать петлю, — горячо запротестовала я. — Я достаточно сильная, чтобы принять наказание. Я не сдамся, и что за херню я несу? Пейн удовлетворенно кивнул. — Внушения работают. Предупреждаю, что она хорошо сопротивляется, и к тому же пришлось нанести ей немалый ущерб. Ты же видишь, что она противоречит самой себе. — Уверен, что она восстановится, когда внушения слетят, — ответил Саске. — Сколько они продержатся? — Обычно счет идет на годы, но в ее случае — два-три месяца. — Прорва времени, — уверенно сказал Саске. — Даже для нее одного месяца должно быть достаточно. — Мы можем просто договориться? — жалобно спросила я. — Я не хочу больше боли. Пейн покачал головой и положил руку мне на лоб. — Спи. Я уснула. * * * В моей клетке был свет. Она была размером три на два фута, достаточно большая, чтобы я помещалась. Холодные оковы чакропроводящей стали охватывали мои конечности, по три на каждую руку и по четыре на каждую ногу, все надежно закрепленные в стенах. С внутренней стороны оковы имели шипы, пронзавшие мои конечности насквозь между костей через основные группы мышц, чтобы я не вывернулась из них какой-нибудь хитрой техникой. Еще три цепи удерживали тело, с такими же шипами, тщательно установленными так, чтобы пройти через основные мышцы и удержать мои органы, при этом не повреждая их. Ошейник на моей шее был украшен трубками капельниц, подсоединенными к распределителю у меня над головой. Иголки ужасно чесались, особенно когда в раны проникла инфекция. Но они никогда не убирали кляп, сохраняя мой рот закрытым, поэтому жидкости, которые жужжащая машина вводила в мои вены, были единственным, что сохраняло меня в живых. Разумеется, наркотики, которые вводились заодно, были так сильны, что большую часть времени я едва понимала, кто я. Однако плавание в туманном ступоре было куда лучше, чем ожидание очередного наказания, так что я не возражала. Они не озаботились одеждой для меня, так что я временами думала, не подхвачу ли простуду и не задохнусь ли от этого, пока никто не смотрит. На моей коже было так много татуировок подавляющих чакру печатей, что даже с удалением хотя бы небольшой части я вряд ли бы справилась. Карин была одной из бывших ассистенток Орочимару, и я могла сказать, что она не привыкла работать с пациентами, которые должны в итоге выжить. Она была слишком невнимательна к подобным деталям. Меня немного печалило, что Саске все еще не доверял мне, что я не сбегу. И еще была нотка гордости, что он считал меня такой опасной, а иногда и любопытства — почему. Несколько разрозненных фрагментов памяти, оставшиеся у меня, говорили что я была чертовски хорошим ниндзя, возможно, даже уровня каге. Но в текущем состоянии я хорошо если смогла бы ходить, не говоря уже о сражении. Студент академии мог бы легко меня вырубить. У меня были другие способности, которых я не помню и которые бы оправдывали такие предосторожности? Или Саске просто параноик? Я задумалась. Но в моей клетке был свет, и это делало меня счастливой. На внутренней стороне двери была надпись, прямо передо мной, чтобы я могла легко ее прочесть. Она гласила: Наказания Сакуры. За побег — 11 За сброс петли — 20 За сокрытие своих сил — 10 Сначала в сумме было 30, но я с тех пор продвинулась. Саске заходил с нерегулярными интервалами, как по учебнику. У меня не было способа измерять время без часов, окон или приемов пищи, и его визиты также не давали подсказок. Все, что у меня было, так это числа, медленно растущие и отсчитывающие число моих наказаний за прегрешения, которые я едва помнила. Мы никогда не оставались в клетке надолго. Он ловил мой взгляд своими вращающимися красными глазами, и я обнаруживала себя на коленях у его ног в каком-то внешнем месте, под ночным небом с красной луной. Первые несколько раз я пыталась вскочить на ноги и... ну, что-то плохое происходило, но я не могла вспомнить, что. Несколько дней непрерывного наказания научили меня быть более послушной. Обычно он сначала читал мне лекцию, рассказывая, какой непослушной я была и инструктируя как стараться лучше, пока ощущения, которые, вероятно, не были моими, текли сквозь меня. Глубокое уважение и благоговейный страх, когда я слышала его голос. Болезненное раскаяние за мои плохие поступки и отчаянное стремление стараться лучше. Малодушный ужас при мысли быть наказанной снова и переполняющая готовность служить все еще ощущались чем-то смутно постыдным. Однажды у меня хватило силы сломать гендзюцу, которое формировало эти ощущения в моем подсознании, однако это была ужасная ошибка. Я не делала этого снова, и сейчас уже давно потеряла способность даже различать это вездесущее внушение. После лекции наступала пора проверок. Это могло быть что угодно, от ответов на вопросы до приказов пытать моих собственных родителей, и от меня ожидалось беспрекословное повиновение. Сначала я мрачно упиралась, когда мне давалась неприятная задача. Но опять же, я быстро училась не отказывать. Отказ приводил к тому, что меня освежевывали, сжигали или отдавали живьем на съедение насекомым в течение многих часов, пока стыд и раскаяние заполняли те части моего разума, что не были захвачены агонией. Ощущение гордого удовлетворения, когда я разделывала своих друзей детства в сотый раз и близко не было так плохо, как это. Я пыталась подбодрить себя мыслью, что это должна быть обычная иллюзия, но насколько я знала, это было не так. Саске мог затянуть в свое Тсукиеми второго человека так же легко, как и первого, в конце концов. Я была уверена, что Ино, кричавшая, просившая и умолявшая не вырезать ей глаза снова, была настоящей. Часть меня все еще ненавидела Саске и пыталась сдать ему как можно меньше, несмотря на постоянное пение сирен гендзюцу, обещавшее жизнь блаженства и удовлетворенности, если я просто перестану сопротивляться. Но другая часть меня устала сражаться. Устала быть злой сукой, которую надо наказывать, тренировать и принуждать служить. Устала от попыток отрицания того, что я принадлежу Саске и выполнение его приказов было моим правильным местом в мире. Иногда эта часть меня выигрывала, и я старалась изо всех сил дать ему именно то, чего он добивался от меня часами. В такие дни наши занятия заканчивались на солнечном поле, где я была прекрасной женщиной, а не изможденной маленькой девочкой. После чего он брал мою руку, единственный раз, когда он вообще касался меня, и вел к ступенькам, уходящим во тьму пещеры. — Ты хорошо постаралась сегодня, Сакура, — говорил он мне. — Можешь отдохнуть, если хочешь. Или можешь перейти в следующую фазу твоего наказания и стать на шаг ближе к выходу из своей клетки. В первый раз я была переполнена кружащим голову восторгом от его похвалы и радостно вбежала во тьму. Теперь я мешкала на верхней ступеньке, дрожа в ужасе. Тьма была полна боли. Кошмар наяву, который использовал мои собственные страхи и фобии для создания самых страшных сценариев, которые я могла представить, и заставлял меня проживать их снова и снова. Каждая сессия длилась днями, и я уже была уверена, что никогда не смогу снова спать нормально. Но каждая сессия отмечалась на моей стене, и Саске обещал, что с последней отметкой все закончится. Пока я была хорошей девочкой и старалась изо всех сил выполнять приказы, мне никогда не пришлось бы снова быть наказанной. Так что каждый раз, когда он предлагал мне шанс двигаться вперед, я собиралась с мужеством и шагала снова по ступенькам вниз. В последний раз он ждал, пока я выползу обратно на свет, обнял меня и сказал, что я хорошо справилась. Что я была храброй и сильной, и он уверен, что однажды я снова буду хорошей девочкой. После этого все было ярким и расплывчатым, и я плавала в эйфорическом тумане долгое время. Не так долго, как обычно, длились сессии моего наказания, но достаточно, чтобы дать мне силу продолжать. Но я все еще радовалась, что в моей клетке есть свет. Когда я закрывала глаза, воспоминания о моем пребывании во тьме окружали меня и было трудно не кричать. Я спала с открытыми глазами и молилась, чтобы единственная лампочка, свисающая на проводе с потолка никогда не перегорела.