***
Небольшая заминка длинною в двадцать минут - и вновь внезапное столкновение с вооруженным противником. Никакого времени на прицеливание не остается, поэтому приходится выравнивать выстрел по ходу стрельбы. Первый выстрел совершенно неприцельный, так как производится сразу же после смещения с линии огня и досыла патрона в патронник. Черт. Совсем низко. Лишь выбивает куски земли под ногами противника, однако это заставляет его сместиться. Второй выстрел уже прицельный. На расстоянии чуть более пяти метров эффективно совершая серию выстрелов. А после из-за дистанции в рамках пятнадцати метров приходится вести лишь частично прицельную стрельбу. И лишь тогда, когда дистанция разрывается свыше пятнадцати метров – только прицельная стрельба. А ведь прошло не так много времени с того момента, как юноша впервые взял ствол в руки. И что мы имеем на данным момент? Первая их вылазка, первый настоящий огнестрельный бой со всем взводом под командованием самого главнокомандующего, и в голове даже нет намека на мысль, кроме как безумный подсчет израсходованных боеприпасов и измерение дистанции. А противник лишь прибывает. Перезаряжая магазин, следует четким указаниям своего наставника, запечатлев в памяти неизменное клише: в ходе боя следует постоянно смещаться с линии огня. Очередная партия вражеских солдат. "Да откуда они только берутся?" Кто бы мог подумать, что первый бой окажется так близок? Акира ожидал его не ранее должности адъютанта. Однако есть и хорошие новости. Им с Мотоми удалось все же отговорить Шики от убийственной идеи послать на поле битвы тех двоих новобранцев. Ему настолько не терпелось избавиться от них, что он готов был пожертвовать репутацией командира взвода "неубиваемой элиты". А может он всего лишь заставлял их понервничать и вовсе не собирался и близко подпускать к полигону. По крайне мере, одного из них за пределы лазарета никто не пустит. Да и сам Мотоми не позволил бы Рину нечто угрожающее его безопасности, ведь с некоторых пор он несет за него ответственность. Для самого Акиры тоже было небезопасно отправляться на задание так скоро, даже с его совершенной подготовкой, ему все равно требовалось больше времени для тренировки живого стрелкового боя. Однако задание поступило так неожиданно, что им пришлось взяться за его выполнение несмотря на то, что их взвод еще не полностью прошел весь курс тренировок, запланированных главнокомандующим. Однако тот был полностью спокоен, когда соглашался на это задание. А это значит лишь то, что он полностью уверен в их победе, иначе он бы ни за что не вывел их в реальную схватку. Плохо обученные солдаты или неподготовленные не смогли бы оказать сопротивление и одержать победу над противником. К тому же неожиданный живой бой мог послужить им отличным уроком, ведь ни одна тренировка, какой бы приближенной к реальной битве она не была, не сможет соперничать с "живой войной". Пришло время для смены огневой позиции, совершая кувырки и перекаты, рука, удерживающая оружие, направлена строго в сторону цели. Ведь оружие всегда должно быть направлено в сторону цели. Акира не упустил ни единого слова из речей Шики, подтверждая свою внимательность и собранность действиями. Не каждый способен повторить все на практике, лишь услышав что-то однажды, ведь Шики никогда дважды не повторял, приравнивая свои слова к желанию выжить. Если кто-то мог позволить себе упустить хоть одно его слово, значит, и желание жить было не сильным. " - В боевой обстановке необходимо быстро принимать решение. Если приняли его, то действуйте без промедления. Если еще не приняли – уходите за ближайшее укрытие, быстро оценивайте обстановку, выбирайте наилучший способ решения задачи и действуйте." Просто первый бой, в котором Акира принимал непосредственное участие, вот почему сегодня в его голове крутятся слова Шики во время их учения. После завершения первого задания по пути в казарму Акира наткнулся на обжимающихся солдат, тайком нырнувших в дверцу ведущую в уборную. Разумеется секс был нередким гостем. Акира несколько раз застукивал за минетом в туалете штаба парочку из своего взвода. А также очаровательную секретаршу главнокомандующего, поклоняющуюся члену старика одного из заседателей верховного совета. То еще зрелище. Хорошо, что никто из них не видел безэмоциональной реакции Акиры. Его в последнее время совершенно мало что-то удивляло. Очевидно, что шла война и каждый знал, что мог умереть в любой момент. Секс заставлял почувствовать себя живым. Поэтому и в этот раз он совершенно никак не отреагировал, но стоило ему переступить порог комнаты с расположенными в ней для сна и отдыха кроватями, на одной из которых сидел молодой парень с каштановым цветом волос, как Акира замер на том же месте. С тех пор, как его друзья прибыли в штаб, он встречался с ними редко. Чаще всего с Рином, ведь тот все время ошивался в лазарете у Мотоми, как тот и хотел. Парень помогал ему в качестве ассистента, и Акира мог заверить, у него не плохо получалось. Старик явно нашел общий язык с блондином. Однако с Кеске Акира так и не переговорил даже мельком. Юноша был сильно занят тренировками, а теперь еще и навалившейся бумажной работой, изучением обязанностей адъютанта главнокомандующего и много еще чем. Однако это была не единственная причина, по которой он не отыскал Кеске. Акира все еще не знал, что сказать своему другу. Все было слишком давно, слишком запутанно и непривычно для Акиры. Терзаться одной и той же мыслью: "винит ли он меня во всем?" и, так и не получая ответ, прогонять настойчивый вопрос прочь из своей головы, возвращаясь к своим занятиям, а после вновь по кругу. Он был слишком занят, чтобы отвлекаться на подобные мысли, но как только у него появлялось свободное время для раздумий, он вновь возвращался к одному и тому же вопросу. Конечно же он думал и о других вещах: например, как поживает Томас, связывается ли он с Шики, как сложилась бы их жизнь, если бы Акира и его друзья никогда бы не встретились с Шики и Мотоми, а так же виновником всех событий, Арбитро. И помнят ли его друзья, что когда-то они жили нормальной жизнью, которую уже ни за что не вернуть. Сейчас все эти вопросы вновь обрушились на него, но он по прежнему не мог проронить ни слова. Кеске продолжал смотреть на него своими большими карими глазами, приобретая странное выражение лица, почти незнакомое для Акиры. Оно не было бестолковым или легкомысленным, грустным или виноватым. Он молча смотрел перед собой, словно приобрел дар читать мысли Акиры и совершенно не нуждается в словах. Словно он понимал все и без них. Никто из них не решался заговорить первым. Когда неожиданно в казарму ворвался один из солдат, громко проговорив что-то о приказе главнокомандующего и об Акире, Кеске неожиданно подорвался. Он неосознанно ухватил Акиру за запястье, словно не хотел его отпускать в этот момент. Как будто именно этот промежуток времени стал самым решающим для них обоих. Словно они только сейчас стали по-настоящему близки. - Я... Мне нужно идти. Не могу ослушаться приказа, - как будто в оправдание проговорил Акира, опустив взгляд на все еще сжимающие его руку пальцы. Однако он совершенно не делал никаких попыток отстраниться, как это было раньше, когда он спешил на работу, а Кеске все еще не закончил говорить и не хотел его отпускать. - Я столько всего хотел тебе сказать, Акира... От его голоса и от собственного имени, слетевшего с его губ, Акира внутренне вздрогнул. - Столько всего...Думал, дождусь нужного времени и поговорю с тобой полноценно и долго. Выговорюсь, покаюсь и расскажу, как жил это время в мыслях, извиняясь перед тобой. "Идиот. Не ты должен извиняться... Уж точно не ты втянул нас всех в это!" - единственное, что Акира хотел бы прокричать в лицо шатену, на котором отразилось глубокое чувство вины, беспокойство и будто бы отвращение к себе. - Но времени никак не найти. Его постоянно не хватает, и сейчас, когда я уже стою перед тобой, я не могу вновь замолчать и ждать нужного часа. Его пальцы судорожно сжали кисть Акиры, словно он боялся, что юноша в этот момент может одернуть его руку, отвернуться от него и уйти прочь. - Я знаю, прости, я тоже... - Акира с огромным трудом проронил несколько слов. Он не хотел вновь обрывать парня на полуслове и мчаться к Шики, даже если это значило, что его ждет очередное наказание. Он действительно хотел поговорить с Кеске, может именно поэтому он не показывал всем своим видом, что спешит, и то, что Кеске нужно поторопиться и выговориться, чтобы парень мог идти по делам. Однако весь его дар речи пропал так же мгновенно, как и появился, после того, как Кеске крепко обнял его и прижал к себе. Шатен больше не говорил ничего. Он обнимал его в противовес мыльным операм, где мужчина обнимает женщину, с которой давно не виделся или которым предстоит пройти через длительную разлуку. Парень лишь положил свою руку на шею Акиры, упершись своим лбом в его, а ладонь крепко сжала плечо юноши. Он больше не скулил и не лип, переспрашивая несколько раз Акиру, сердится ли тот. На этот раз все было совершенно иначе для Акиры. Его не раздражало поведение Кеске, и он не хотел его прогнать. И после того,когда тот проговорил в единственный раз и почти шепотом: "Прости, Акира", юноша наконец смог хлопнуть его по спине, обнимая в ответ: "Это я должен сказать..."***
- На кой черт ты печешься о нем? Ты что, его трахаешь? - Что? Нет. Нет же, черт возьми! Рин мне в сыновья годится... да в моем возрасте уже дело не в сексе, - с трудом соображая, произнеся ответ почти на автомате. А после словно осознав всю абсурдность вопроса, чуть ли не завопить с криком от недоумения, бестактности и неловкости. - Ну да, а в поддержании жизни. Очередной смешок под стать сверкнувшим в азарте алым глазам. У кого-то явно хорошее настроение. И этот кто-то невероятно потрясно выглядел в полумраке, опрокинувшись на спинку кожаного кресла, лениво переводя взгляд с бутылки десятилетней выдержки на лицо шатена. - Тебе тоже это предстоит, не злорадствуй над стариками, - проговорил Мотоми, наливая в свой стакан двойную порцию виски. - Я к этому времени собираюсь умереть. Так что тебе придется самому массировать себе простату. Хах, ну или попроси об этом голубоглазого блондина с чудным ротиком. Мужчина похабно вскинул бровь при упоминании Рина. Мотоми считал странным то, что Шики уже второй раз намекает на связь между ним и голубоглазым мальчишкой. Интересно, он и правда считает его таким извращенцем? Не может же он... "Черт". До Мотоми вдруг дошло, когда он под загрузился в раздумьях о себе и мальчишке в двое младше него, что Шики откровенно издевается над ним. Словно тот видит насквозь, насколько его слова подействовали на него. - Я глубоко тронут твоей заботой. Шатен сладко улыбнулся, делая вид, что не поддался на провокацию. - Можешь быть тронут еще глубже, если все же последуешь моему совету. Мужчина явно не уступал в красноречии и напоре. Да Мотоми не мог бы назвать ни одного человека, который смог бы соперничать в словесной перепалке с ним. - Ты извращенец и глупец. Нельзя так легко говорить о смерти. Просто произнеся как что-то обыденное и перейти к другой теме. Хотя, кому я это говорю... Ты всегда неуважительно относился к смерти и погибшим товарищам. Неожиданно мужчина сменил улыбчивое выражение лица на более серьезное и внимательно посмотрел на своего собеседника. - У тебя просто фобия из-за скорого приближения к тому свету. А что касается уважения, так это еще большая бессмыслица. С чего бы мне относится к кому-то с уважением лишь потому, что он умер. Если ты не заслуживаешь уважение при жизни, то не заслуживаешь его и при смерти. - Ты безнадежен... Мотоми с трудом выдохнул, словно до сих пор он удерживал дыхание, и у него не хватило сил продолжать удерживать его дальше. Он протянул руку к стакану с толстым дном и прямыми стенками, именно такому, который обычно используют в барах под виски. Он покрутил кистью руки так, чтобы жидкость ударила о стенки стакана, омывая своим темным цветом парочку кубиков льда. - И, черт возьми, хватит говорить уже обо мне как о покойнике! Я еще не настолько стар! В шутку возмутившись, он свел брови на переносице, меньше секунды раздумывая перед тем, как выпить содержимое стакана. Горький паленный виски обжог горло, приятно согревая тело и опустошая голову. - Тшш... Кто-нибудь что-то слышал? Как будто голос с того света, - будто бы не обращаясь ни к кому конкретному, проговорил с сарказмом Шики, следуя примеру шатена и отпивая из своего стакана. Они ведь не настолько близки, чтобы напиваться вместе, так почему же это происходит? Просто Мотоми зашел поговорить о чем-то маловажном и увидел, что тот проредил запас предыдущего главнокомандующего, не отличившимся хорошим вкусом на виски. Чувство, словно что-то должно было измениться в скором времени. - Думаю, мне пора, уже поздно... - А что, ты в это время уже зубы в стакан кладешь? Шики в очередной раз иронично приподнял бровь, насмехаясь и допивая виски до конца. Мотоми злобно зыркнул, но ничего не ответил ему, ведь он был не настолько пьян, чтобы вступать в дискуссию с самым наиопаснейшим из людей. - Нет, меня просто ждет светловолосая хрупкая пташка, которую я недавно пригрел у себя под крылышком, - противным тоном проныл напоследок мужчина, уже собираясь захлопнусь за собой дверь. Он повернул голову в сторону сидящего в кресле Шики, лишь чтобы увидеть ту гримасу презрения, которая отразилась на его лице. Обычно он смотрел так почти на всех, кроме Акиры и еще парочки людей, включая его самого. Однако все они в начале так же как и остальные, испытали на себе это его выражение. И ведь не поспоришь-то с ним, оставив при себе свою жизнь. Приходится проглатывать гордость, ощущая себя не более чем куском грязи под ногами. Бедный Рин также удостоился такого взгляда, и вряд ли уже когда-либо у Шики поменяется отношение к нему. Он слишком слаб и жалок, чтобы оставаться живым, и может полагаться лишь на других - таким был парнишка для этого человека. Однако Мотоми, к счастью, так не считал. Он видел, насколько мальчишка мог быть полезен. - Можешь жарить и второго. Мне все равно. Однако веди себя потише, мне кажется, грядут большие перемены и нас ждет отличное веселье. - Шики, я сказал греть, а не жарить... И что веселого в войне? - Без разницы. Конечно же смерть.***
Акире не раз говорили держаться от Шики подальше, обосновывая это тем, мол, он не нуждается ни в деньгах, ни в положении. И он не стремится кого-то защитить. Он здесь не по той причине, что большинство воюющих солдат и военоначальников. А потому, что он получает кайф от войны. Это смысл его жизни и все, что его волнует. Его заводят смерти людей, и только тогда он теряет свое хладнокровие. Он - настоящий псих. В подобные моменты юноша не мог сдержать сарказма по отношению к сплетникам: - Это что, толерантный синоним слова " убийца "? Его не нужно было предупреждать, он и так уже знал, с кем он стоит рядом. В один момент все совершенно изменилось - в тот момент, когда Шики получил новое задание.