За гранью

«Дай мне время». Горло иссушено страданиями, лихорадочными всхлипами в темноту. Ногти искусаны до мяса. Нервы явно расшатаны. Давина теребит ситец пальцами. Давина заостряет внимание на пальцах, не желая смотреть в глаза. Ему в глаза. В налитые кровью глаза вампира. Давина потеряла его тогда, он умер на её руках, он умер в окружении семьи, пафосно выплёвывающих «Вместе навсегда». Он умер в окружении Элайджы, не пустившего слезы, не выражающего ничего, словно не брат у него умирает. В окружении Никлауса, изобразившего на лице печаль и всемирную скорбь. Браво! В окружении Ребекки, обещающей сделать всё, чтобы вернуть его. Обещания? Пропади они пропадом. Ребекка не сдержала обещания, опустила руки, а Давина нет. Она искала, каждый день и даже ночь искала способ спасти его, вытащить с того света, оттуда - откуда непринято возвращаться. Давина Клэр вернула, спасла, вытащила, не обещая, не кидаясь словами, тихо страдая, вернула его к жизни. Давина не раз представляла, как он вернётся. Без образов, на эмоциональном уровне, ощущала радость, предвкушение и это заставляло её бороться, заставляло искать. Давина помнила. Каждую чёрточку, каждую его чёрточку. Помнила голубые глаза, лишённые жизни. Мёртв. И ничего не поделаешь. Но Клэр обошла все законы физики, химии и жизни. Она вернула его. И вот он, во плоти и крови пред ней. Давина представляла всё иначе. У неё было мало времени, но она помнила, что ей придётся привыкать к другой внешности, привыкать не к голубым глазам, отвыкать от кудрей. Но впрочем, это не казалось ей сложным, в конце концов, этот Кол, настоящий Кол был немного ниже и прижиматься к его губам, ей казалось, будет гораздо удобнее. Эти мысли отчего-то радовали её, возрождали надежду из пепла. Он стоит пред ней. Подойди, обними, скажи что-нибудь. Но Клэр молчит, боится. Внешность – это не такая уж и большая проблема, немаленькая, но есть проблема гораздо большего масштаба. Изменился не только цвет глаз и рост, изменился он сам, внутри. Кол – вампир и доказательство этому кровь, стекающая с губы. Вампир. Монстр. Кровожадный, убивающий граждан. Давина знала, он сделал это специально. Убил на её глазах кого-то. Он сделал это, чтобы показать кто такой Кол Майклсон на самом деле. Но Давина захотела вернуться назад, там, где был очаровательный ведьмак, а не кровожадный изощрённый вампир. -Я такой, Давина. – спокойно, словно это не ломает мечту маленькой девочки, словно это не заставляет её подвергнуть сомнению все свои принципы. Он - вампир. Вампиры – это зло. Такой вывод сделала ведьма после того, как Майклсоны спокойно жили дальше, забыв о смерти Кола, словно он и не умирал. Давина ненавидела вампиров, делала исключение лишь для Марселя, но вместе с тем, не позволяла даже Марселю слишком долго разговаривать с собой, не подпускала близко. Кол – вампир. И это неизменный факт, с которым ей нужно смириться или..или лучше не думать, что будет после «или». Нужно принять это. Это Кол. Кол Майклсон. Он тот, кого ты спасла, Давина. Ну же, решайся. -Мне нужно время. – рвётся изнутри, пробивается из её душонки, из душонки маленькой девчонки. Немного, совсем немного, хотя бы день, чтобы понять, что делать, чтобы справиться со всем этим, чтобы понять, как принять, чтобы разобраться в себе, во всей ситуации. -Мне нужно время..немного времени, совсем немного. – рвано, боясь, что он уйдёт, растворится в воздухе. -Мне нужно время, Кол. – и «Кол» с трудом, словно это напоминание о том, кто он есть. -Время – непозволительная роскошь для нас, Давина Клэр. Ладонь, холодная, даже ледяная, по щеке, осторожно, аккуратно, мягко. И такие же ледяные губы касаются лба, мягко, прощаясь. Он уходит. Его нужно остановить. Крикнуть, броситься на шею. Это Кол. Её Кол. Кричи, Давина, кричи. Кричи, Давина. Кричи. Крик застывает в горле и не единого звука не вырывает из горла. Он ушёл. Что-то внутри обрывается, и приходит боль. Тихая, тупая, затаённая, таится за грудиной. Прости меня, Кол, прости. Мне нужно время.