За гранью

Стефан Сальваторе закрывает глаза, пытаясь не думать об алой жидкости, текущей по венам посетителей кафе. Стефан пытается сосредоточиться, отвлечься - это помогло тогда. Стефан Сальваторе закрывает глаза, но видит лишь одно. Её. «Елена Гилберт – точная копия Кэтрин Пирс», так он подумал, впервые увидев тёмноволосую девушку. Стефан тогда не думал, попросту не знал характера Елены, поэтому сходство казалось поразительным, даже несколько пугало и вместе с тем притягивало. Тёмные каштановые локоны спадали не кудрями, но это казалось незначительным моментом, карие глаза ничуть не отличались от глаз Пирс, лишь взгляд, лишённый надменности и излишней гордыни, но на это но внимания особо не обращал, тонкая фигурка, изгибы, повторяющие фигуру Кэтрин, лишь походка легче, спокойнее, мелочи тогда казались вещью незначительной. Елена Гилберт привлекла его своей схожестью с Кэтрин Пирс из того времени, когда он был человеком. Он не думал о чём-либо, он не думал, что это Кэтрин, он просто не думал, просто случайно познакомился и так же просто сблизился. Всё было просто, так, как у бывает у подростков. Ярко, впервые. Всё было просто, но потом стало сложнее, потом всё завертелось, запуталось в Гордиев узел, и не поймёшь где начало, а где конец. Елена Гилберт оказалась совсем не похожей на Кэтрин Пирс. Внешность – всего лишь оболочка – единственное связывающее Пирс и Гилберт. Елена оказалась иной. Совершенно не стервозной, лишённой эгоизма, полностью, даже нормального привычного в малом количестве, свойственного людям. Елена не бегала от проблем, Елена решала их, готова была жертвовать собой, спасать родных. Елена начисто была лишена здравого эгоизма. Чистая, светлая, непорочная Елена была похожа на миф, а не на реальность, а если вспомнить Кэтрин Пирс, то Елена становилась сном, сказкой, иллюзией, созданной его мозгом. Елена очистила, смыла с него следы Кэтрин Пирс , заставила вспомнить кем он был. Стефан и до Елены (если упустить некоторые моменты) не был сплошь отрицательным, но Елена делала его лучше. С ней он был практически человеком. Настолько на сколько это было возможно. Елена взывала ко всем хорошим чертам характера. Даже к благородству, которым он не обладал в полной мере. Именно это благородство остановило его от глупых затей, именно благородство так спокойно отдало Елену в руки Деймона, искренне надеясь, что с ним ей будет лучше. Стефан злился. Стефан был зол по одной простой причине – это нормально. Ненормально было вот так вот отдавать её, отпускать руки, но Стефан не был глуп. Елена ускользнула из его рук, исчезла, испарилась, оставив лишь горький осадок. Но он был слишком влюблён и очарован, излишне хорош помыслами. Стефан не смог бы вернуть её. Стефан уважал её выбор. Елена уже не была его. Стефан практически не злился на брата, лишь немного. Он не винил Деймона. Елена была слишком удивительно хороша и чиста, храбра и великодушна, чтобы её не заметить. Елена была излишне хороша и чиста, храбра и великодушна, чтобы Деймон не захотел получить её. Вместо «захотел», наверное, должно быть слово «любить». Наверное. Нет, Стефан не говорил и не считал, что Елена для его старшего брата была чем-то вроде игрушки или хорошего приза. Он её именно любил. Но Стефан Сальваторе с некоторых пор не переносил слово «любить» и его синонимы. Слово «любить» резало слух, заставляя его морщиться, заставляя вспоминать об упущенной девушке. «Первая любовь часто бывает несчастна» - так говорят на каждом углу в этом веке. И для Елены это любовь действительно была первой, но не для него. Только в нокаут отправлен был Стефан, а не Елена. А может быть их чувства были фикцией, игрой двойников, которую начала разозлённая Кетсия? Но, если следовать логике Кетсии, до безумия влюблённой в Сайласа и следовательно точно так же, до безумия ненавидевшей Амару, то страдать в тандеме двойников должна была женская половина. Всё катилось к чёрту. Вселенная свела их благодаря проклятью. Но вселенная, видимо, слишком невзлюбила Стефана Сальваторе. Бывает и такое. Он до сих пор смотрел на Елену. Издалека, из-за спины Кэролайн, Валери..Девушки у него имели обыкновение меняться слишком часто, но Сальваторе никогда не слыл бабником, просто девушки вокруг него кружились в большом количестве, и всё опять закручивалось. Сальваторе, сидя в баре, напиваясь в хлам, отчуждённо думал, может быть, у него судьба такая, под названием «закрутилось». Всё началось конкретно с Елены, именно тогда крыша поехала в первый раз, а вампир, в рационе имеющий белок и ещё парочку животных, позволил себе на некоторое время забыть о том, кто он и как он будет говорить об этом. Елена будила в нём то, что было забыто с обретением бессмертия. А что именно делает людьми теми, кто они есть? Что отличает людей от вампиров? Слабость. Люди – слабы, у них нет физической силы вампиров и частенько нет выдержки вампиров, люди не знают, что такое вечность. Людские слабости – неспособность отключить чувства, болезни и смерть. Жизнь людей коротка, жизнь людей так мала, что они многого не успевают, но именно это заставляет их двигаться, что-то делать. Их жизнь коротка, но она движется, она меняется, она может прерваться в любой момент, но Стефан Сальваторе готов был стать слабым, если бы такая возможность у него появилась. Только такой возможности, увы, никто не давал. Стефан Сальваторе смотрел на неё. И она изменилась, это так ярко проглядывало. Он помнил Елену, её светлый образ отпечатался в голове, наверное, на всю его оставшуюся, вполне возможно, что длинную жизнь. Но Елена стала иной. Возможно, это был вампиризм, а может быть, простые изменения. В Елене не поменялась суть, истина, изменилось лишь окружение, но чувства и эмоции Сальваторе относительно Гилберт претерпели поражение. Видеть Елену, зная, то она никогда не станет его было невыносимо. Это ломало всякое благородство, ведь благородство и добродушие будила Гилберт. А теперь была пустота, такая огромная дыра где-то в сердце. Дыру хотелось заткнуть хоть чем-нибудь. Смотреть на Елену было тяжело, всё равно, что беспрестанно теребить рану, лелея глупые надежды. Было больно и пусто. А затем пришла злость, и после – ненависть. Стефану Сальваторе была чужда и злость, и ненависть. Но всё претерпевает изменения, даже вечное. Жизнь или её подобие идёт, медленно, слишком растянуто, словно черепаха, но шевелится. Елена добавила движения в его жизнь, а затем ушла. И движение ушло не туда, в другое русло, в другое направление. Стефан Сальваторе закрывает глаза, пытаясь не думать об алой жидкости, текущей по венам посетителей кафе. Стефан пытается сосредоточиться, отвлечься - это помогло тогда. Стефан Сальваторе закрывает глаза, но видит лишь одно. Её. Это больше не помогает. Он чувствует лишь злость, ядреную, ненормальную. Елена была якорем, не позволяющим ему с отключёнными чувствами, творить хаос и разрушение. Но якоря больше нет. Есть лишь злость, ярость и отвращение. Стефан Сальваторе закрывает глаза. И в следующую секунду труп бармена ударяется о стену. Якоря больше нет. Он не остановится. Это начало. Начало ада.