За гранью

Ему её (практически) не жалко. Аврора – слабая. Это так сильно проступает, ярко выделяется. Аврора не борется, не пытается. У Авроры всё те же рыжие, едва ли не алые волосы, какое-то сумасшествие в радужке глаз и женское очарование. Только волосы её разметались по плечам, потеряли лоск (как и сама Аврора). Только сумасшествие в глазах выделяется слишком отчётливо. Только очарование её стало лишь жалким призраком ушедшего. Аврора – слабая. Аврора не борется, не пытается. Аврора опускает руки слишком быстро, даже непривычно, необыкновенно. Все, кто был против Клауса, всегда держались долго, хоть и проигрывали неимоверно часто. Аврора же сдаётся. Аврора не знает, что делать. Аврора пытается искать выход, но все двери, что она находит, забиты гвоздями, но всё, что она делает – бесполезно. У Авроры хорошая первая попытка, а затем жизнь наперекосяк. Аврора – слабая. Аврора глупо плачет, льёт слёзы на его новые рубашки и крепко прижимается, сдавливает своими тонкими руками его лопатки. В Авроре отчаяния хватит на несколько десятков людей, в ней слабости хватит на тысячи. Аврора сдаётся. Аврора не знает, что делать. Аврора прыгает высоко, но не успевает зацепиться – стремительно летит вниз, разбиваясь о собственные амбиции. Колу нет до неё дела (честно). Кол наконец-то жив, у него есть Давина (та, что любимая), семья (которую ненавидит Аврора) и полная свобода действий (совсем «немного» ограниченная Клаусом и Элайджей). У Кола вернувшееся чувство жизни, азарта. Кол практически счастлив, Кол живёт. Колу нет дела до Авроры, но он позволяет ей цепляться за него, позволяет ей лить слёзы и неизменно добивает – Кол не умеет жалеть. Аврора опускает плечи ещё ниже, теряя свою идеальную осанку, после каждого его «Слабачка». У Авроры слёзы стекают по щекам после каждого саркастичного «Спасла братца?». Аврора в сотый раз дохнет и ревёт, как грёбанная маленькая девочка после его подчёркнуто-выделенного «Ты ничего не можешь, Аврора, ты ничего не можешь, маленькая наивная девочка». Кол Майклсон не умеет жалеть. Кол Майклсон умеет только добивать, убивать и умертвлять (и ещё куча синонимов). Колу нет дела до Авроры. Но её слабость смотрится так неестественно-странно, а её судорожные всхлипы напоминанием – против Майклсонов не выстоять. Колу нет дела до Авроры. Но он приходит. Но он снова добивает её своими взглядами, фразами. Но он убивает её каждым «Не можешь». Колу нет дела до Авроры. Просто у Кола теперь жизни до одури положительная, правильная. У Кола Малышка Клэр, которой он обязан, ради которой он должен перестать быть самим собой. Кол Майклсон – маньяк. Кол Майклсон – псих. Кол Майклсон способен вырезать целые города и устраивать кровавые пиры. Кол Майклсон – отрицательный, такой огромный минус на полстроки, что правильная Клэр в тандеме с ним не образует ничего. Ничего настоящего. Колу жизненно необходимо чувствовать силу/власть/чью-то боль. Кол просто не может по чьему-то велению стать хорошим, стать чёртовой паинькой и контролировать жажду, которую он никогда и не пытался держать под контролем. Кол не может. Колу нужно (совсем немного) чьей-то боли и страданий, чтобы чувствовать себя не пешкой в (хотя бы своей) игре. Кол доламывает Аврору, бьёт по больным местам и вслушивается в её сдавленные всхлипы и попытки сдержаться. Аврора растирает слёзы по щекам, размазывает чёрную тушь и пытается не всхлипывать. Аврора – слаба. Аврора – сломлена. Аврора лишается брата и не мстит Клаусу. Не умеет, не может. Аврора ненавидит Кола слишком сильно, Аврора его проклинает. Авроре больно. Так глупо, неправильно, абсолютно по-человечески больно. «Ты ничего не можешь, Аврора. Ты ничего не можешь, маленькая наивная девочка». Аврора – слабая. Аврора стремительно летит вниз, разбиваясь о собственные амбиции и несбывшиеся мечты. Аврора – слабая. Но в слабости есть преимущество. Но Авроре некуда больше падать. Но Авроре некого терять. Аврора оттирает грязь, смывает тушь, рисуя чёрные стрелки. Аврора внизу. Но ниже ведь некуда? У Авроры голос привычно мягкий, а слёзы вовсе не текут по щекам. Аврора стремительно рисует стрелки, оттирая следы от размазавшейся туши. Аврора возвращает своё очарование и отмывает грязь – алые локоны горят огнём, а глаза – безразличием. Её голос на автоответчике звучит до осточертения неправильно, и чётко отлаженная система летит к чертям. «Здравствуй, Кол. Это я, Аврора. Маленькая наивная девочка. Но кто из нас наивнее? Я надеюсь, ты пришлёшь мне приглашение на бал в дом Майклсонов. Иначе Малышка Клэр обратится прахом. Я искренне верю в тебя, не наивный Кол. Хотя, кто из нас наивнее?» Аврора – слабая. Аврора внизу. Но это не значит, что она не может подняться. Ему её (практически) не жалко. Теперь он – марионетка, а она – кукловод. Аврора – слабая. Но жизнь – непостоянна. И тот, кто недавно был внизу, в следующий момент может оказать сверху и привязать к твоим рукам верёвки, что станут цепями. «Сыграем, Кол?»