За гранью

Хейли Маршалл – особенная. Хейли не может быть обычной. У Маршалл стая оборотней, ребёнок от Клауса и небольшой роман с Элайджей. Маршалл не может быть обычной. Маршалл, по какой-то неведомой причине, до сих пор жива. Хейли Маршалл – боец. Хейли отвоёвывает своё право видеть дочь, отвоёвывает счастье для стаи, отвоёвывает собственную жизнь. Хейли существует только войной, не ведая мира. Хейли только и делает, что дерётся, борется. Хейли не сдаётся, не отпускает рук. Хейли поражает своей способностью к выживанию, поражает жертвенностью и какой-то магией, потому что в Маршалл обаяние отсутствует напрочь, но и Элайджа, и Клаус однажды на неё повелись. – Что тебе нужно, Люсьен? Маршалл хмурится, оглядывает его недовольно и (о, Люсьен уверен) терпит, чтобы не вышвырнуть его отсюда одной левой. Хейли, если откинуть эту привычку хмуриться и явно дурные манеры, не плоха вовсе. Даже красива на свой лад. У Хейли острые ключицы, завораживающие глаза и стройные, даже худые, ноги. Хейли вовсе не плоха, но явно не рада его визиту, что вполне ожидаемо. – А почему мне обязательно должно быть что-то нужно. Я не могу прийти просто так? Люсьен усмехается в своей привычной манере, включая неизменное обаяние. Маршалл по-прежнему смотрит на него взглядом «Проваливай отсюда, или глотку перегрызу», а Люсьен осматривается, трогает некоторые предметы. Хейли живёт в каком-то домике в лесу, Хейли вроде как в потенциальной опасности (или потенциально опасна). – Ты? Нет, не можешь. Хейли вновь оглядывает его недоверчивым взглядом, показывая острые когти. Хейли с удовольствием раздерёт ему шею. Хейли умеет драться, отвоёвывает жизнь, что Люсьену на руку. Люсьен не драться пришёл, Люсьен по другой части. Драться может Хейли и умеет, но психология – дело тонкое, а такие особы – грубые, резкие, беспардонные – обычно эту тонкость не понимают. Хейли – резкая, дерзкая и, вполне возможно, опасная. Только Люсьену не нужно вырывать ей глотку, не нужно убивать бедняжку (Люсьен – старый вампир), Люсьен запросто загонит её в угол, не обнажая клыков. – Откуда столько недоверия, Хейли? Я друг Клауса, а Клаус и твой друг, не так ли? Ну, или как можно назвать людей, у которых общий ребёнок, но они явно друг друга не любят, а даже… Хейли рычит, напоминая, что, в отличие от него, любит раздирать чужие глотки. Люсьен улыбается, как идиот, и примирительно поднимает руки вверх. Люсьену не нужен труп волчицы или её укус, который обязательно убьёт, потому что стоит Клаусу узнать, что его верный слуга вдруг напал на волчицу, то не сносить Люсьену головы. – Это не твоё дело, Люсьен. А в Хейли определённо что-то есть. Дикость, этакая дикость девушки из лесов. Может быть, Элайджа и заинтересовался этим. Клаус всегда был несколько неразборчив в связях, но педантичный Элайджа всегда выбирал себе самых лучших пассий. Хейли же дикая. Скорее всего, Элайдже просто надоели очаровательные красавицы с блестящими манерами, и он нашёл нечто особенное в этой дикости Хейли. Впрочем, Люсьен этого не понимал. Даже Клаус, тот самый неразборчивый Клаус, выбрал Камиллу, которая дикой не была. Умной, вежливой, правильной, больше в стиле Элайджи. Точно так же Клаус выбрал Аврору, несравненную Аврору. Вероятно, у Люсьена с Элайджей просто разные вкусы? – Что тебе нужно, Люсьен? Хейли повторяет вопрос и смотрит на Люсьена, как на врага номер один. Люсьен не теряет своей привычной улыбки, оглядывая помещение. В домике даже неплохо, но Хейли злобно рычит, когда он притрагивается к той или иной вещи. А когда Касл трогает фотографию с дочерью, то Хейли просто не выдерживает… – Хватит трогать всё подряд. …У нас у всех есть слабые места, жаль, что свои Хейли не защитила. – Не будь жадиной, Хейли. Мне просто интересно, куда же тебя поселили. Люсьен деловито оглядывает комнату под рычание волчицы, усмехается, но всё-таки поглядывает, чтобы Хейли не набросилась на него. Она ведь дикая, вполне возможно, что и бесчестная – нападёт со спины и раздерёт глотку, а потом скажет, что выиграла. Люсьен откровенно бесит Хейли, и Маршалл этого не скрывает. Люсьен знает об этом, поэтому лишь улыбается шире, когда Хейли начинает рычать. – Зачем ты пришёл, Люсьен? Хейли проговаривает каждую букву, выговаривает всё, акцентирует на каждой части слова. Хейли злится, и её злость играет на руку. Хейли эмоции не контролирует, показывает всё, что имеет, и даже не думает о таком чудесном (в кавычках, конечно) качестве, как хитрость. Быть хитрым не очень хорошо, но если в меру даже на пользу. Люсьену это качество вновь и вновь спасает жизнь. – Просто поболтать, Хейли. Узнать, как твои дела. Может тебе что-нибудь нужно? Люсьен ведёт беседу спокойно, не нервничает, не дёргается. Люсьен – искусный лжец, мастер в своём деле. У Люсьена опыт длиною в несколько столетий, У Люсьена хорошее знание того, чем может обратиться провал. – Хватит шутить, Касл. Я, что, серьёз выгляжу как идиотка? Настолько? Хейли закатывает свои выразительные глаза, делая это как-то слишком манерно для дикарки. Касл усмехается, подмечая, что не настолько она и дикая, но определённо самая дикая из всех, кем интересовался Элайджа. – Разве что совсем немного. Капельку. Касл откровенно шутит, ёрничает по старой привычке. Хейли бесится, злится. – Проваливай отсюда, Касл. Проваливай, я сказала. Хейли злобно рычит, показывая когти. Люсьен уверен, что она на него нападёт, именно поэтому, примирительно подняв руки, он уходит из её нового пристанища. Конечно, подружиться с Хейли не получилось. Конечно, с такими, как Маршалл он ещё не работал. Но этого ведь интереснее, правда? Люсьен привычно усмехается, отдаляясь от дома. Люсьен справится, всё сделает, даже перетерпит её манеру рычать каждый раз и, может быть, поймёт, что в ней такого особенного. А что делать-то теперь? Первое чудесное сердечко малышка Клэр уже использовала, надо же ему как-то достать второе.