За гранью

Клаус любит Аврору. Любит слишком сильно, любит до боли, любит, не представляя иного пути. Любит касаться её рыжих волос, что, кажется, вот-вот и загорятся. Любит прижимать к себе хрупкую фигурку, утешая или же просто так – влюблённые любят касаться друг друга без причины. Любит целовать её нежно и сладко, чувствуя, как Аврора прижимается сильнее. Любит её тихие стоны и фигуру, распластанную на шёлковых простынях, и рыжие волосы маревом по светлым подушкам. Клаус любит Аврору. Любовь выжигает ему лёгкие, оставляя лишь угли. Аврора – совершенна. Клаус не знает другой, не знает той, что может даже сравниться с ней. У Авроры шелковистые рыжие, едва ли не алые, локоны, странно-серые, практически прозрачные глаза и мягкие губы, неизменно изгибающиеся в соблазнительной улыбке. У Авроры плавные изгибы фигуры, скрытые под яркой тканью платья, грациозная походка и изящные манеры. Аврора – идеальна, совершенна. Клаус любит Аврору. Любовь выжигает душу, подобно вербене. Аврора – чиста. Аврора не строит козней, не пытается кого-то убить. Аврора не догадывается, с кем связывается. Аврора шепчет тихое «люблю» и обещает отдать всё, что у неё есть. Аврора не мотает головой на его слова насчёт побега, лишь смеётся тихо и шепчет «Никлаус». Аврора пойдёт с ним на край света, Аврора сбежит – Аврора, как и говорит, сделает всё. Аврора – слишком невинна в своей любви, неопытна и очаровательна. Аврора не смотрит вперёд, просто любит. Любит искренне, любит впервые – Аврора не видит правды, не в первый раз. Клаус любит Аврору. Любовь каждый раз врезается в сердце колом из белого дуба. Клаус любит Аврору. Любит настолько, что забывает про «нельзя». Забывает, что должен сказать «нет», что должен разбить ей сердце и исчезнуть. Потому что Клаус – вампир, потому что рядом с ним небезопасно. Клаус едва контролирует свой голод и учится прятать клыки – Аврора, его милая Аврора, не должна увидеть. Любит настолько, что каждый раз сдерживается, что практически начинает верить, что всё будет хорошо, что однажды он сможет рассказать ей, и она поймёт. Любит настолько, что забывает про то, что секреты должны оставаться секретами, про то, что Аврора – слишком хороша, слишком невинна и наивна, чтобы понять. Любит настолько, что не забывает о ней, когда она узнаёт правду, а рассказывает всё, искренне надеясь, что она поймёт. Любит настолько, что просит её остаться с ним, уехать, спасаться вместе. Любит настолько, что не забывает её даже тогда, когда она бьёт ему сердце, называя всё ошибкой. Клаус любит Аврору. Любовь становится его сущностью, его наитием. Любовь становится необходимостью. Любовь становится важнее крови, важнее семьи, важнее жизни. Любовь становится всем. И когда Аврора ставит точку громким «ошибки», любовь не исчезает. Любовь становится болью, а боль – нормой жизни. Клаус скитается по городам, проживает столетия, меняется сам, но не меняет лишь одного – Клаус по-прежнему любит, дарит кому-то любовь. Не Авроре, конечно. Не его идеальной Авроре, но дарит, не забывая рыжие локоны и лукавую улыбку. Клаус любит Аврору. Любовь не умирает, живёт в его бренном теле. Клаус любит Аврору. Любит спустя века. Клаус любит Аврору. Но Клаус не может жить в ожиданиях, не может лишь страдать. Он позволяет себе любить не Аврору. Клаус не может ждать лишь Аврору. Клаус не может ждать ту, что сказала «нет». Клаус не может ждать ту, что сгинула несколько столетий назад. Клаус не может ждать ту, что стала всем, что создала его, что заменила весь мир. Клаус не может ждать. Клаус любит Аврору. Любовь становится болью, а боль превращается в ненависть. Клаус помнит, что любит Аврору. И когда она появляется на пороге, он поддаётся её чарам. Клаус помнит, что любит Аврору. Только любовь становится болью, боль – ненавистью, а ненависть – жизнью. Клаус помнит, что любит Аврору. Любовь выжигает сердце, лишая чувств. Клаус помнит, что любил Аврору. Просто время не щадит чувств.