Другая история

— Очень хорошо, — проговорила королева, улыбнувшись. — Браво! На редкость удачно все сложилось! Элион отложила в сторону отчет и перешла к следующему. Поленья в камине пылали жарким огнем, периодически потрескивая, наполняя комнату сухим жаром. Пламя танцевало, менялось, создавая, как и свечи в многочисленных канделябрах, причудливые отсветы на стенах и предметах мебели. Все это создавало уют, что в этот ненастный день, когда капли дождя били в окна, только делало сильнее чувство покоя и защищенности. Игра на контрастах только делает цвета ярче. Элион закончила просматривать последнее донесение, и с большим удовольствием откинулась в кресле, потягивая вино из бокала. Непередаваемый вкус заиграл на языке дивным букетом, щедро обогащенный медом, кориандром и лимоном. Легким магическим усилием королева перевернула клепсидру, мысленно отметив, что уже миновал полдень. «Удивительные вещи рассказывают люди во время… беседы в пыточной камере, — пришло в голову королеве. — Хотя в этом нет ничего удивительного, ведь пока человек говорит, его не пытают». Схваченные мятежники, красиво именуемые борцами за свободу, поведали много интересного. Главным образом — имена. Их было так много, что казематы теперь переполнены, а у палачей появилась работа. Очень много работы. «Все эти крестьяне, торговцы, простые горожане… О чем они думали? Зачем помогали мятежникам? — Элион часто задавалась этим вопросом, но так и не смогла найти ответ. — Эфемерные идеалы? Жажда наживы? Свобода? Если последнее, то они получили, что заслужили. Люди превратно понимают понятие „свобода“, считая её синонимом слова „вседозволенность“. Какая ошибка! Какое заблуждение! Свобода — есть ответственность. Ответственность за сделанный выбор, принятое решение. Заключенные, которые сейчас томятся в темницах, решили поддержать мятеж, выбрали путь предательства. Теперь они должны встретиться с последствиями. Если же ими двигали не мечты о свободе, то это ровным счетом ничего не меняет. Теперь их жизни потекут все, как одна, по известному руслу: темница, пыточная камера, эшафот. Для тех, кто переживет экзекуции». Элион налила себе еще вина и подошла к окну, вглядываясь в пасмурное небо. Хотя королева осознавала, что окончательная победа еще далека, но она не могла сдержать ликование, к тому же добыча весьма солидна. Закон гласил предельно ясно, что: «Всякий, кто не участвует в мятеже против короны, но сознательно принимает, укрывает или поддерживает мятежников, приравнивается к таким же предателем, как и те, кто держит в руках оружие, а это значит, что его имущество должно быть конфисковано в пользу короны». Это был второй закон, принятый Регентским Советом, в дополнении к первому, провозглашающему: «Полное прощение всех проступков и подтверждение прав владения собственностью, приобретенной в годы смуты, то есть амнистию и благорасположение со стороны Света Меридиана всякому, кто принесет клятву верности». Королева фыркнула, совсем как кошка. Два закона. Этой банды алчных идиотов, ставящих на первое место свою мошну и обеспокоенных только золотом в ней, хватило только на два закона! Все остальное не заслуживает даже упоминания… Те же самые люди, которые поддержали её, помогли взойти на трон, занять место своей матери. Они помогли восстановить бюрократический аппарат, отреставрировать государственные структуры. Самые преданные, самые искренние, по их собственному уверению. Те же самые люди, которые предоставили наемные отряды, созданные в хаосе смуты, что стали костяком новой королевской армии. Кто же отказывался подчиниться и признать королевскую власть, утверждая, что на троне сидит самозванка, был уничтожен. Ничего не поделаешь, недовольные, обиженные найдутся всегда… Элион было всего тринадцать, когда её возвели на престол. Целый год она жила, как королева, получая все, что хотела. Она ничего не желала замечать, наслаждаясь вновь обретенной дворцовой роскошью. Но время шло, и постепенно королева осознала, что она такое для Регентского Совета. Она была всего лишь ширмой, позволяющей членам совета набивать свои сундуки за счет налогов, не отвлекаясь при этом от грызни друг с другом. Они грызлись за все что угодно! По одиночке или разбившись на фракции, было не столь важно… Лишний прииск в свое пользование. Лишний лес в свое владение. Будто забыв обо всем на свете, забыв о еще недавней единой для всех них цели, теперь они преследовали только свои интересы. Все маски были сорваны… Власть, как нож, что счищает кожуру с яблока, обнажила всю гниль в их душах. Она не развратила их. Нет, она показала, что они такое. Продемонстрировала Элион, на что они способны. Это разбудило её… Шок членов Совета был огромен, когда Элион вдруг стала прибирать власть к рукам. Они видели в ней только знамя или штандарт, который позволит сплотить весь Меридиан под одной властью. Формально — под властью королевы, фактически — под властью Совета. А теперь выяснилось, что «штандарт» собирается стать полноправной королевой, имея для этого все необходимое. Так рухнуло их единое заблуждение, что ничем иным сверх упомянутого символа она никогда не будет. Страх. Злость. Разочарование. Всего этого было в избытке. Так Элион, сама того не осознавая, сплотила их вновь, предоставив им новую цель. Была измена. Был заговор. Были предатели. Были предатели предателей. И была кровь. Много крови. В частности, кровь Альборна и Мириадели. Регентский Совет был ликвидирован за одну ночь. Члены Регентского Совета… ликвидированы гораздо медленнее, позволяя изменникам прочувствовать все… «Кто не со мной, то против меня, а значит должен пасть!» — королева Элион сделав глоток вина, уставилась на огонь, пожирающий поленья в камине. Столько раз она видела этот танец. Он всегда двигается похоже, где бы не начал плясать. Лесной костер или камин захудалой таверны. Факел или крыша дома. Элион решительно тряхнула головой, разбросав по плечам волосы и прогоняя воспоминания, вызванные огнем. Её взгляд остановился на монетах, доставленных ей. Часть конфискованной собственности мятежников. Королева распорядилась доставить их, желая увидеть своими глазами. Почему? Почему ей было мало цифр в отчетах? Возможно, она считала, что за документами, кадастрами, отчетами, бухгалтерскими книгами перестаешь видеть реальный мир. Накапливается рутина, а рутина — фатальная вещь. А возможно, это был каприз пятнадцатилетней девчонки, упивающейся властью, не останавливаясь ни перед чем на своем пути. Так ли важна причина, по которой эти монеты находятся здесь? Какое-то время Элион просто сидела, уставившись в одну точку, ничего не видящим взглядом, будто что-то обдумывая. Наконец, она решительно сдвинула все бумаги в сторону, освободив часть стола перед собой. Горстка медных монет, стертых бесчисленными руками людей, через которые они прошли, потускневшие, как кожура желудей. Королева обозначила ими всех мятежников. Их не так уж много, но они есть и склонны доставлять неприятности, создавать проблемы. Бунтовщиков нельзя сбрасывать со счетов. Пять серебряных, потемневших от времени, легли рядом. Стражницы Завесы. Кондракар — верный своим традициям, как всегда, найдет тех, кто будет таскать для него каштаны из огня, причем голыми руками! «Кто это будет? — размышляла Элион, разглядывая пятерку монет. — Какие-нибудь наивные простушки, преисполненные убежденностью в правильности служению Совету, хранителям всего мироздания, непогрешимому канону „истинного“ света… Время придет — наша встреча состоится!» Еще одна, но более крупная пригоршня медяков на столе. Королевские солдаты, шпионы, все лояльные короне были для королевы лишь мелкими монетами, предназначенными для разменных операций. «Мои войска смогут одолеть повстанцев, но Стражниц… Придется действовать самой. Лично, — сделала вывод королева. — Хм, это будет весело, к тому же, хорошо время от времени окунуться в водоворот событий. Попробовать снова вкус приключений и риска. Почувствовать, как кровь быстрее бежит по твоим жилам. Спуститься с трона, понять, почувствовать, проникнуться конъюнктурой*». Элион вытянула из груды один золотой. Это была новая монета. Филигранно отчеканенная, она радовала взгляд. Королева невольно залюбовалась, как играл свет камина и многочисленных светильников на поверхности благородного металла. «Красивая, — подумала Элион. — За одну эту красоту стоит умирать. Или убивать. За этот металл, как солнце золотой, даже если бы из него не чеканили монеты, — золотой со стуком лег на крышку стола. — Две разные пригоршни медяков, пять серебряных, один золотой — такой вот расклад. М-да, грубовато получилось. Нет Миранды, Седрика и всех тех, чьи возможности достаточно уникальны, чтобы от них было больше пользы в специфично-деликатных заданиях, чем в линейных подразделениях армии. А главное нет моего брата. Его назвали при рождении Фобосом, но какое имя он носит теперь, когда живет на Земле неизвестно. Неважно, изменение имени никак не повлияют на то, что он из себя представляет. А что он вообще из себя представляет? Хороший вопрос. Жаль мне неизвестен ответ. Ненавижу действовать вслепую, но выбора нет». Королева потянулась к смешанной куче монет и вытащила золотую и серебряную. Капнув немного сургуча для печатей на серебряную монету и плотно прижав к ней золотую, Элион терпеливо ждала какое-то время. Получилась необычно толстая серебряно-золотая монета. «Ну что же, попробуем так!» — глубокий вздох. «Монета» замирает на мгновение в воздухе, с громким стуком падает на стол. Серебряно-золотой покатился — и встал на ребро. Элион вскочила на ноги, едва не опрокинув кресло, на котором сидела. Королева решительным шагом подошла к окну и кипя от гнева, уставилась в даль горизонта. Она всегда презирала суеверия, смеялась над нелепостью предрассудков, но теперь злилась на себя за попытку решить жизненно важный вопрос простым жребием, неким подобием гадания. И на сам жребий, что не смог дать ей «ответ». За окном разыгрывалась настоящая буря. Ветер бил по стенам дворца, капли дождя били по стеклам окна. Королева насторожилась, задумчиво прикусив губу. Что-то было не так. Что-то было неестественное в этом. «Не знаю, что происходит, — подумала она. — Но я должна это узнать, понять». Королева вернулась в свою спальню и одним усилием воли распахнула створки дверей, ведущих на террасу балкона. Ветер ворвался в комнату, играя тканью штор, будто они были штандартами на древках. Элион сделала шаг навстречу. И еще один. И еще. Наконец она остановилась на пороге, словно не решаясь выйти на террасу. Уютное тепло, еще недавно наполнявшее спальню, пропало, сменилось пронизывающим холодом. Капли дождя покрывали королеву. Тысячи мельчайших поцелуев самого неба падали на её волосы, лицо, платье. Но Элион это было безразлично. Она стояла неподвижно, как высеченная из камня статуя. Королеве было безразлично все. Ей было безразлично, что холод пробирал до костей, что ветер развевал её влажные волосы, что тот же ветер играл с её тонким, теперь уже полностью промокшим платьем, что платье теперь сидело на ней в облипку, подчеркивая все изящные изгибы её стройной фигуры. Элион оставалась неподвижной. Сейчас она выглядела сильной, властной, непоколебимой и… хищно прекрасной. Её глаза закрылись на мгновение, а когда открылись, в них таились мудрость, тьма и мощь. Королева вскинула руки, разведя пальцы, концентрируясь изо всех сил. Она не рассчитывала на успех, а потому была поражена результатом. Элион покачнулась, с трудом устояв на ногах, прошла к своей кровати. Голова кружилась, пульсировала болью где-то в глубине за лобной костью. «Ну-ну, спокойно. Дыши глубже. Позволь сердцу успокоится, — твердила королева себе, глядя на балдахин. — Не анализируй. Не думай. Позволь себе отдохнуть — отложи это». Спустя какое-то время Элион решилась подняться на ноги. Она не решилась сейчас использовать свои силы, и закрыла створки руками. Только вернувшись в кабинет, она почувствовала, что продрогла и сильно нуждается в одном, а лучше в двух бокалах вина. Мелкими глотками потягивая его, королева задумчиво скользила взглядом по предметам обстановки, будто заново изучала все. Клепсидра показывала три часа дня. «Какая сила! Какая мощь, — размышляла Элион, приканчивая второй бокал. — Но кто мог нанести удар с той стороны завесы, причем столь неумелый? Вместо того чтобы найти слабое место, а потом сильным и концентрированным тычком „стилета**“ пробить „панцирь“ Завесы, кто-то ударил по нему мечом. Плашмя. Звон получился громкий, кто угодно мог его услышать, а уж Совет Кондракара и подавно. Факт, что Завеса устояла, но такой удар, пусть и выполненный явным дилетантом, должен был оставить следы, пустить трещины в некогда монолитной структуре. А значит… Порталы!» Королева откинулась на спинку кресла, поигрывая ножкой бокала, не зная радоваться ей или же крушить все в приступе ярости. Да, она рассчитывала, что удастся прорвать завесу во время Равноденствия, когда воздух буквально напитан магией, получится заслать на Землю, где должен находиться её брат, тайного агента — Миранду. Но все произошло гораздо раньше. Многие приготовления не доведены до конца. А с появлением порталов следует ожидать Стражниц. «Это может спутать все карты, — сделала вывод королева. — Будто мало бунтовщиков, так в этот хаос непременно вмешается Кондракар! Кому я всем этим обязана? Кто же в этом виноват? Кто достаточно силен, недостаточно опытен и каким-то образом связан с Меридианом? — Элион склонилась над столом, массируя виски подушечками больших пальцев. — Фобос. Мой старший брат. Братец. Братик. Неужели, пока я раздумываю, как бы мне начать твои поиски, ты уже начал действовать? Но не волнуйся, я пойду тебе навстречу. Я не позволю сделать из тебя марионетку, использовать в чужих целях, как меня в свое время». Взгляд королевы остановился на серебряно-золотой монете. Легкое усилие и. то, что было одним, стало двумя. Второй золотой лег крышку стола. Элион усмехнулась, оценивая появление «Фобоса». Она понимала, что появление её брата может многое изменить, но пока этого не произошло, нужно подготовиться. Сотрудничество, вернее, полноценный союз между Стражницами и мятежниками напрашивался сам собой, а значит… Шум в передней прервал ход мыслей королевы. В дверь постучали — подчеркнуто деликатно. Один жест, и все монеты разложены аккуратными стопками перед королевой. — Ваше величество, простите, но это не терпит отлагательств! — Лорд Седрик, — Элион одарила его своей лучшей улыбкой, принимая какой-то свиток. — Вы выполнили мое распоряжение? — Да, моя королева, но я не понимаю… — Ответьте мне, — голос Элион опасно изменился. — Зачем солдатам сражаться за меня, убивать ради меня, одерживать победы для меня? Зачем им просто быть верными своей королеве, если их верность никак не вознаграждается? Довольно улыбнувшись, королева обратила все свое внимание на врученный список. По мере того, как она вчитывалась в него её лицо мрачнело все больше и больше. Когда она подняла глаза на Седрика, тот содрогнулся мысленно, хоть внешне это и не было заметно. — Это какая-то глупая шутка?! — Смею уверить вас, ваше величество, что эти сведения точны! — Откуда такая уверенность? — Делинквенты*** были разного социального положения и ни при каких условиях не могли встретиться, но все они указали на одних и тех же персон, чьи имена вы уже видели. Допросы были предельно жесткими, что просто исключает возможность лжесвидетельствования. Моя королева, мои шпионы сейчас следят за ними. Большая удача, что удалось выйти на их след, разоблачить сторонников мятежников. — Схватите их всех. Немедленно! — Ваше величество, если позволите… Седрик кратко изложил свой план, аргументировал, приводил доводы. Элион слушала, не перебивая. — Уверяю вас, что все эти сложности необходимы. Ведь стоит поджечь сухую траву, как потревоженные змеи, хлынувшие во все стороны, из ярости начнут жалить всех, кто попадется им на пути. Элион не могла сдержать улыбку. Эта метафора о змеях, траве и огне из уст Первого Советника звучала весьма странно, учитывая его… альтернативную ипостась. Если Седрик и понял всю странность своего высказывания, то виду не подал. — Хорошо! Сделаем, как вы предложили. — Моя королева, мне необходимо… — Используйте все и всех, кого сочтете нужным, — Элион задумалась на мгновение. — Пригласите Миранду, именно пригласите, а то в последнее время она жаловалась на скуку, так что едва ли она откажется. Лорд Седрик с поклоном удалился.

***

Он нашел её в одной из коридоров дворца. Девушка шла ему навстречу. Сегодня она сменила свой «дорожный» костюм на простое и удобное, но отмеченное оттенком роскоши платье. — Лорд Седрик! — Леди Миранда. Седрик скривился, будто глотнув что-то кислое. «Леди, — подумал он. — Это просто курам на смех». Королева наделила Миранду титулом, когда расправилась с Регентским Советом. Вынося, кроме себя, на истинную вершину власти, также и приближенного оборотня. Элион сделала это из симпатии к своей подруге, одновременно укрепляя её позиции при дворе, нуждалась в ней не только как подруге, но и как в верной стороннице. — Королева велела предложить тебе поучаствовать в… одном деле. — Предложить? — Именно так выразилась королева. И он, и она знали, что королева Элион привыкла просить, а не приказывать, когда обращалась к своему фактотуму. Знали также, что разница только в самой формулировке. Но и это значило много, если речь шла о королеве, обращавшейся ко всем прочим исключительно приказами. — Миранда, мне нужен твой ответ. — Я согласна. Большим удовольствием для меня будет сотрудничество, основанное на уважении к вам, — Миранда прикинулась, что не знает о нюансах и особом отношении королевы к своей персоне. — И когда же… — Сегодня, после заката. — Через два часа… — задумчиво протянула девушка. Седрик сочтя разговор оконченным, продолжил свой путь. — Лорд Седрик! — Мужчина обернулся на оклик. Его лицо выражало крайнюю степень раздражения. — Мне всегда было любопытно: на чем основана ваша лояльность? Что двигало вами тогда? — Не дождавшись ответа, девушка продолжила. — Что заставило вас предать Регентский Совет? Я — другое дело. Меня и королеву Элион, помимо долга верной подданной Меридиана, связывает еще и сильная эмоциональная привязанность, которые некоторые называют узами дружбы. Но что двигало вами, когда вы раскрыли заговор, сдали своих недавних союзников? Какое-то время Седрик молчал. — Леди, вы ведете странные речи. Очень странные речи, очень проникновенные, для пятнадцатилетней девушки. Советую вам воспользоваться своим интеллектом и самой найти ответ. — Он есть, вернее сразу два. — Охотно выслушаю их все. — Что ж, первый ответ звучит так: вы, как и я, являетесь верным подданным королевы, отождествляя её благо с благом всего Меридиана, — не дождавшись реакции лорда, Миранда продолжила. — Второй… Он невероятный и совершенно безумный сводится к тому, что вы поняли кому выгоднее сохранить лояльность, а от кого лучше избавиться. Иными словами, выбрали большую для себя выгоду. Напряженность повисла в воздухе коридора. — Ваш второй ответ я расценил бы как оскорбление. Но с пониманием относясь к вам, как к пятнадцатилетней девчонке, ищущей второе дно во всем, куда бы она не сунула свой нос, просто проигнорирую этот нелепый домысел. — Значит мой первый ответ был верным? Хорошо, а значит у нас обоих есть соответствующие обязанности, в частности, ответственно относиться к измене, и явным или умело скрывающимися изменникам. Дуэль пронзительный взглядов проходила в полной тишине, нарушаемой только шумом дождя. — Леди Миранда, — произнес Седрик четко выделяя каждый звук. — Жду вас через два часа. Девушка с усмешкой смотрела ему в след. Ей нравилась эта игра.

***

Подкованные сапоги патруля гремели по каменной брусчатке дороги. Калеб глубже натянул капюшон плаща и поспешил быстрее скрыться в переулке, надеясь, что он не привлек слишком много внимания. Вонь гниющих отбросов ударила ему в нос и заставила поскорее добраться до своей цели. Взгляд привычно ловил скопление патрулей на перекрестках, слишком безлюдные улицы, пусть и шел сильный дождь. Почти животное чутье, выработанное в нем опасной и непредсказуемой жизнью повстанца, подсказывало Калебу, что что-то не так. Но времени разбираться со своими ощущениями не было. Давно он оставил за спиной добротную каменную дорогу и благоустроенные фасады домов одной из главных улиц столицы. Теперь, углубляясь в трущобы, молодой повстанец ступал по совсем другой дороге, хотя дорогой это назвать можно было только с большими оговорками. В сухую погоду здешняя дорога представляла собой хорошо утоптанную землю, но теперь же это было месиво, состоящее из грязи, соломы, мусора, объедков и кое-каких дополнительных компонентов, о которых даже думать не хотелось… Таверна «Кабанья голова» была самым непрезентабельным заведеньем во всем городе, а возможно и на всем Меридиане. Это было большое и приземистое строение высотою в два этажа, заслуженно пользующееся дурной славой. Местом, где можно было разжиться выпивкой, подельниками, информацией, наркотиками, и всем другим, чего пожелаешь. Правда, для всего этого нужны были деньги… Обычно возле коновязи топтались лошади, а из окон доносились крики и обрывки похабных песен, но сегодня ничего похожего не было. Все это вкупе с еще сильнее зарядившим дождем настораживало. Калеб сделал глубокий вдох. «Если внутри засада, — подумал он, — то быстро выхватить меч у меня не получится. Выбора нет». В помещении царил полумрак. Никто из посетителей не обратил на него внимания. Тут царил особый этикет. Огоньки немногочисленных свечей скупо освещали столы, стулья. По центру угадывалась стойка, где хозяин, обычно сидя на особом возвышении, управлял роем проворных слуг, но сегодня его не было. В огромном очаге едва тлел огонь, отбрасывая причудливые блики на стеклянные глаза животного, давшего имя заведению. Причем, если судить по состоянию клыков и шкуры, то складывалось впечатление, будто секач умер своей смертью, а какой-то траппер случайно нашел его тушу и доставил не слишком умелому чучельнику. Но всем, особенно посетителям таверны, на это было плевать. Калеб присел за условленный столик, уже занятый человеком в черном бесформенном плаще. Тот молча пододвинул миску с похлебкой, такую же как та, из которой ел сам. Мятежник попробовал и удовлетворенный вкусом приступил к трапезе. Он не хотел знать, что пошло в это блюдо, давно выработав принцип: если вкусно, то ешь и не спрашивай. Какое-то время слышна была только работа ложек. — Почему именно здесь? — Калеб решил нарушить тишину, склонившись к своему сотрапезнику, шепча ему прямо в лицо. — Олдерн, ты же знаешь, что такие места — рассадник для шпионов и доносителей. — Нет, уже нет, — Названный Олдерном спокойно рассматривал свои ногти. — С тех пор, как среди завсегдатаев появилась мода вспарывать осведомителям животы и засыпать туда соль или перец, а иногда и то и другое, ищейки королевы стали обходить это место стороной… Нам нужно уходить. И быстро! — Мы должны… — Мы должны уходить, бежать из города, как можно скорее, — прервал Калеба Олдерн. — Тебе ничего не показалось странным, пока ты шел сюда? Солдаты на улицах? Почти нет простых горожан? Даже девочки, что ждут клиентов сидя на скамейке под окнами снаружи «Кабаньи головы», и те сегодня куда-то делись. Что-то затевается! Почти два часа назад глашатай на главной площади объявил, что вводится комендантский час. Все не подчинившихся ждет суровая кара. Якобы ожидается нападение мятежников, то есть кого-то из нас… Заварилась какая-то каша, и мы рискуем «свариться» в ней и быть «поданными» на стол Элион. — А ты помнишь, зачем мы здесь? Мы должны были разузнать все о схваченных недавно… Они надеются на нас… — Забудь о них! Им уже не помочь. — Ты не знаешь… — Калеб оборвал себя сам, вглядываясь в глаза соратника. Пламя настольной свечи плясало в них. — Нет, ты уже что-то узнал… Калеб не спрашивал, а утверждал. Олдерн молчал какое-то время. — Об этом гудел весь город еще с самого утра. Все, кто попал в плен, теперь находятся на площади. Даже те, кто не пережил пыток. Их просто повесили на столбах. А тех, кому не повезло выжить, ждали кол, каленое железо, крючья и многое другое… Королева содержит специалистов, которые наделены большой фантазией. Я не хочу об этом говорить… — Он замолчал, давая своему другу подумать. — Теперь ты понимаешь, что нам здесь делать нечего. Калеб молчал. На его губах застыла гримаса ярости. — Да, ты прав. Мы не смогли выполнить свое задание, но обзавелись новым: проникнуть во дворец и разузнать что-нибудь или совершить диверсию. — Калеб… — Да, звучит безумно, но ты сам сказал, что город кишит солдатами, а значит гарнизон дворца сильно ослаблен. Никто не ждет нас после недавнего поражения. Когда нам выпадет такой же шанс? Ты, как и я не хочешь уходить с пустыми руками… Его собеседник молчал, но его глаза говорили о многом. Они синхронно поднялись со своих мест и направились к выходу. Никто не проводил их даже взглядом, ведь это «Кабанья голова». Дорога до дворца прошла в полном молчании. Последний городской дом они оставили за спиной уже час. Калеб и Олдерн размышляли каждый о своем, пока громада дворца медленно вырастала перед ними. Наконец Олдерн задал вопрос, который тревожил его больше всего: — Как ты планируешь попасть за стены? — У меня есть идея, — Калеб лгал, не мог сознаться, что его решение принятое под влиянием гнева, злости и жажды отомстить уже начинало казаться чертовски неправильным, но гордость не позволяла ему признать ошибку. — Ты будешь ждать меня с той стороны, сможешь не попасть на глаза часовым. — А ты… Шум за их спиной заставил их броситься в густые кусты свидины, растущие на обочинах. Ждать пришлось не долго. По дороге в сторону цитадели тянулась колонна телег, нагруженных чем-то тяжелым. Возницам приходилось то и дело останавливаться и общими усилиями вытаскивать колеса из грязи. Эскорт производил жалкое впечатление, дрожа от холода и насквозь промокшие. Все они хотели скорей добраться до дворца. Калеб не мог скрыть улыбки. Он ухватился за эту возможность, как за соломинку. Кивок Олдерну. Рывок к одной из подвод. И спустя минуту он уже уютно устроился среди мешков с мукой, скрытый тканью рогожи. Вся колонна медленно втягивалась через ворота во внутренний двор цитадели. Конюхи сноровисто выпрягали тягловых животных и отводили в конюшню. Стражники на стенах приветствовали вновь прибывших, щеголя крепкими выражениями, но все равно не дотягивая до возниц, способных вогнать в краску любого закоренелого сквернослова. Ото всюду долетали голоса: — Это последняя. — Нужно бы разгрузить… — Сначала поедим, а заодно и согреемся. Одобрительные возгласы подтвердили, что это предложение принято единогласно. «Хвала голоду, холоду и лени!» — подумал Калеб выглядывая наружу. Двор был полностью пуст. Часовые на стенах прятались в башнях, спасаясь от непогоды. Уловив момент, повстанец выбрался из телеги, на ходу извлекая меч и пряча его под плащом. На открытом пространстве было как-то не по себе, словно мышке посреди комнаты, полной голодных кошек, и Калеб поспешил скрыться в тех же дверях, куда ушли возницы и солдаты. Он сам весьма смутно представлял план дворца, решил положиться на чутье. К счастью на него мало обращали внимание, даже если попадался кому-нибудь на глаза. Все куда-то спешили, игнорируя одинокую фигуру в мокром плаще. По коридорам разносились крики и возгласы искаженные эхом. Все. Кроме одного: — Да здравствует королева!!! Шум доносился из огромного зала, уставленного столами и стульями, куда слуги сносили блюда. Улучив момент он проскользнул внутрь, укрывшись за пирамидой из пустых бочек. Калеб знал, что за столом люди больше склонны откровенничать, а такие разговоры, если их просеять должным образом, могут дорого стоить. Повстанец навострил уши, пытаясь расслышать хоть что-нибудь полезное: — Ты бы видел этого типа! Сначала все отрицал, утверждал, что ящики с королевским гербом он нашел, но не помнит где именно. Потом, когда в его подвале нашли кучу пасквилей на королеву, возомнил себя героем и полез в драку. Ну, двинул я ему древком по зубам, теперь с ним в темнице «беседуют». — Ну и погодка сегодня… А мы в тепле и сыты… Как тем бедолагам, что в патруле и на стенах? — Отличный денек! Королева лично распорядилась выдать всем двойную порцию пайка и эля. Говорят, что по случаю победы в битве. Если да, то скорей бы следующая битва и следующая победа. — Вот из-за таких людишек бунтовщики все еще трепыхаются. Но лорд Седрик так приказал: «Демонтировать и вывести все ценное, а остальное — сжечь, оставить только выжженную землю». Обмолвился, что мятежникам придется учиться жрать пепел, если с голоду подохнуть не хотят. Ха, вот потеха была бы. — Смехота, парни! Стоял я карауле на площади… Зрелище было то еще. Эх, как того лошадьми на части рвать начали… Сегодня везет мне — и брюхо набил, и зрелищ получил! Удачный денек! Калеб слушал эти разговоры, складывал все кусочки мозаику в единую картину и чувствовал, как в нем закипает ярость и ужас. Страх за всех узников, что томятся в подземельях. Он не смог бы услышать их крики, пробивающиеся через толщу камня. Он это знал, но мог бы поклясться, что слышит. Ууууууууууууууууууууоооооооооооооооооо. А этот звук действительно преодолел камень. Но это был звук рога, предназначенный для стражников гарнизона. Всех. Кто были свободны от караульной службы. Солдаты спешно натягивали плащи и шлемы, и поправляя на ходу доспехи. Калеб замер на месте, надеясь, что не будет замечен. Он слышал проклятия в адрес сигнала общего сбора, жалобы, что отрывают от еды и выпивки. Шум шагом и звон оружия стихал в дали, только эхо продолжало гулять по коридору. Повстанец понял, что пришла пора действовать! Тенью он покинул зал, крался по коридорам, стремясь избегать встреч со слугами. Калеб решил пробраться в подземелье, попытаться освободить пленников. Правда, он не имел никакого понятия, как выведет их за стены. Запретил себе думать об этом. Шаги каблучков, отзывавшихся звучным цоканьем, было трудно игнорировать. Повстанец мгновенно укрылся за одной из колон. Кто бы ни была их хозяйка, она шла нагло, не боясь никого. Слуги так не ходят, даже если незаняты своими обязанностями. Первое, что им прививают — это одно единственное правило: их должно быть видно, но неслышно. Калеб крепче стиснул свой меч, до предела напрягая слух: «Кто это может быть? Может, попытаться спрятаться? Нет, это отличная возможность „спросить“ дорогу!» Одинокая появилась из-за поворота. Калеб издал облегченный вздох, радуясь, что это не Элион. Она не стала бы скрывать лицо капюшоном, тем более таким простым, лишенным дворцового лоска плащом. Королева пользовалась любой возможностью, чтобы продемонстрировать свое превосходство над простым народом. Глубокий вдох. Прыжок из-за колонны. Острие меча замирает в пяти дюймах. — Без глупостей! Мне нужно кое-что узнать, только и всего, — Калеб старательно разглядеть лицо, скрытое тенью. Безуспешно. — Я не причиню тебе вреда… — Правда? Как благородно! Девушка, если судить по её голосу, внезапно затряслась всем телом. Калеб не сразу понял, что она смеется. — Я сказал что-то смешное? — Нет, смешно не твое предложение, а твое невежество. Ты думаешь, будто сможешь навредить мне. Девушка делает резкое сальто назад. Её тело в прыжке трансформируется в огромный ком шерсти, чтобы приземлиться в виде кошмарной помеси паука и человека. — Миранда! — Леди Миранда! Изволь использовать мой титул, мятежник. Калеб резким рывком бросается к своей противнице, стремясь нанести мощный режущий удар самым кончиком клинка. Миранда одним прыжком уходит от его меча и отвечает зарядом паутины, нацеленной точно в мятежника. Повстанец инстинктивно вскидывает оружие в защитном жесте и полуоборотом укрывается за той же самой колонной, где была его засада, надеясь выиграть время. Одним прыжком Миранда приземляется на противоположной стене. Повторить полуоборот, уйти снова. Но что-то мешает, что-то держит его. Миранда все-таки попала. Калеб не сомневаясь, скидывает свой плащ, успевая вскинуть свой меч в том же самом защитном жесте. Кувырок через плечо. Что-то вырывает меч из его рук. Калеб оборачивается, шаря глазами в поисках своего оружия. И находит его, приклеенным к полу паутиной Миранды. — Стража! Мятежники проникли во дворец! «Она призывает подмогу. — Подумал Калеб. — Хочет выслужиться перед Элион. Передаст меня ей живым». Миранда, видимо, устала от всех этих игр в догонялки. Оборотень прыгнул прямо на него, намереваясь сбить его с ног. Но случайности и мгновения удачи выпадают всем. Сегодня она улыбается каждому. Калебу удалось разминуться с лапой Мирандой на долю секунды. Этого оказалось достаточно, чтобы оборотень замешкался. И позволил мятежнику обрушить на фактотума королевы один из настенных гобеленов. Шум доносящийся до его ушей, подсказывал спасаться бегством. Один из факелов летит на гобелен, под которым барахтается оборотень, силясь выбраться наружу и добраться до мятежника. Пусть она сгорит, твердил себе Калеб. Но у него не было возможности остаться и убедиться этом. Одним прыжком он вылетел в окно, разбивая его на мелкие осколки. С громким всплеском вода поглотила его, оглушив лишил ориентации. Но хорошо сгруппированное тело среагировало само. Калеб инстинктивно заработал ногами и руками, стремясь сделать еще один глоток воздуха. Доплыв до берега, Мятежник долго кашлял, пытаясь прочистить легкие от воды. — Он здесь! Схватите его! Три стрелы, едва не попавшие в него, подсказали, что пора уносить ноги. А четвертая, которая, как Калеб мог поклясться, расчесала ему волосы, отодвинула все прочие проблемы на второй план. Он бежал, роняя капли воды со своего кафтана, пытаясь побороть кашель, ведь нужно было сообщить остальным все, что узнал. Нужно было спасти всех, кого еще можно было спасти. И нужно было спасать себя.

***

Королева наслаждалась видом многочисленных пожаров, вспыхивающих то тут то там. Ликованию её не было предела, ведь в этот огонь должен был выжечь всю гниль, что подпитывала мятеж. К утру все будет кончено, Элион получит все. Все, что считает своим. Теперь даже поджог дворца не мог испортить ей настроение, ведь и это деяние найдет место в той сказке, которую завтра расскажут людям. Почувствовав, как усталость берет свое, Элион прислонилась к стене, случайно её взгляд остановился на картине, где были изображены их с Фобосом родители. Это был единственный уцелевший портрет Вейры и её мужа — Зейдена. Он напоминал ей о королеве и принце-консорте****. О тех, кого им с братом уже никогда не увидеть, не обнять, не спросить совета. «Мама, папа, я не знаю слышите ли вы меня, — Элион мысленно взывала к ним, не решаясь нарушить тишину. — Но знайте, что скоро мы с Фобосом будем вместе. Станем теми, кем должны стать. Мы вместе будем править Меридианом, и не только… Мы станем… семьей!» За окном продолжал шуметь дождь.