Время неумолимо двигалось вперед. Дни складывались в недели. В две полные недели, если быть точным.
Именно столько длился домашний арест Кейси. В два раза дольше, нежели обычно. Но он перенес свое наказание покорно и не выказывал недовольства. Сьюзен поражена и одновременно встревожена внезапной кротостью сына. Будь это Вилл, ее радости не было бы предела, но, так как дело касалось Кейси, она стала украдкой следить за ним. Её сын и в самом деле исправно отбывал свое наказание, но Сьюзен и голову не могло прийти, чем вызвано такое поведение.
Стоял прекрасный солнечный день. Погода была теплой, но в воздухе уже чувствовалось слабое дыхание осени. И Кейси не удержался.
Воспользовавшись полным отсутствие аппетита и перерывом на ланч он украдкой выбрался из школы, что было строго запрещено правилами, и предвкушая сегодняшний вечер, отправился бродить вокруг.
В небе плыли облака, ветер играл волосами Кейси, который довольно жмурился от яркого солнечного света. «Сколько же я просидел под арестом? Две недели! А чувство, будто прошли все четыре… Только утратив что-то, мы действительно начинаем это ценить, — размышлял Вандом, поправляя лямку рюкзака. — Люди слишком многое расценивают, как само собой разумеющееся. А жаль! Нужно каждого посадить в камеру без окон хотя бы на месяц. Может быть, так все в этом мире научились бы ценить окружающее их! Наслаждаться теплом и светом солнца, шелестом листвы, прикосновением ветра… Мистер Фримен согласился бы со мной…»
При мысли о бывшем учителе на душе стало тоскливо. Но вместе с тоской он испытывал гнев. Гнев неоправданный, беспочвенный, а потому особо сильный.
«Какого черта, почему я вообще о нем вспоминаю? Какое мне дело, что он преподавал в мое классе орфографию и литературу, если почти год, как он скончался? Он мертв. К счастью, он многому успел научить меня. Он привил мне любовь к поэзии, научил ценить любую человеческую мысль. Независимо от того, согласен ли я с ней или нет».
Кейси с усмешкой заметил, что даже своей смертью мистер Фримен преподал ему урок. Урок учил, тому, чтобы не привязываться сверх меры и не ждать слишком многого, ибо в таких случаях разочарование бывает не столь сильным. Сладко потягиваясь, Кейси глубоко вздохнул, наслаждаясь свежим воздухом. Как-то он читал о древнегреческом ораторе Демосфене, который неделям не выходил из своей комнаты из-за обритой на половину головы. Он сделал это специально, чтобы не появилось желание или соблазн бросить обучение. Жертва стоила того, и его имя известно и по сей день.
«Нужно сказать маме „спасибо“ за те две недели, которые я провел дома, — пришел к выводу Кейси, наблюдая за падением одинокого листочка. — Но лучше не стоит. А то пойдут вопросы».
Время, которое ему предоставил случай он, как ему показалось, использовал наилучшем образом. Кейси облазил всю школьную и городскую библиотеку, копался во Всемирной паутине пытаясь разузнать все о своем даре. Что его дар, спасибо «Кэрри» Стивена Кинга, называется телекинезом, он знал и так. Но получить подтверждение собственным знаниям всегда приятно. К сожалению, ничего больше узнать не удалось. Откуда у него эта способность? Почему она проявилась только сейчас? Какой у неё потенциал? Как ему научиться использовать её? На эти вопросы, кроме последнего, не было ответов.
Сам Кейси решил, что его дар есть не что иное, как следующий этап эволюции. Это льстило его эго. Ему нравилось быть первой ласточкой в чем-то новом, чем-то недоступном другим. Превосходство над другими питало его гордыню, раздувая её до огромных размеров. Если бы не его рассудительность, если бы не страх, если бы не Правила, созданные им же, то Кейси, возможно, кричал бы о своем телекинезе на всех перекрёстках. Впрочем, это был не то чтобы страх, а скорее опасение закончить свои дни в какой-нибудь секретной правительственной лаборатории, где над ним будут ставить эксперименты, пытаясь разгадать природу его дара. «И повезет мне, если я умру в ходе опытов. А если меня ждет вивисекция? Что если меня накачают наркотиками до состояния полноценного овоща, отпилят кусок черепа и начнут копаться в моих мозгах, а я в это время буду пускать слюни и мочиться под себя? Что-то похожее было в „Воспламеняющей взглядом“ все того же Стивена Кинга. Нет, нужно держаться в тени! Стоп! А если я не один такой? Но должны существовать какие-нибудь свидетельства. Или нет? Кто-то умный скрывается, а падкие на внимание к своей персоне… исчезают pro bono publico*. Я становлюсь параноиком. Допустим. Но рисковать не стоит. Итак, решено, мне следует взять пример с умных. И скромных, если они вообще существуют!» Эти размышления нашли место в Правилах.
То, что дар проявился именно сейчас, он списал на возрастные изменения, проведя параллели между собой и бабочкой, которая в назначенный час вылезла из кокона. О своем потенциале ему было, как решил Кейси, слишком рано судить. Вандом, продолжая аллегорию с бабочкой, сравнивал свой дар с крыльями насекомого. Им нужно было время для того, чтобы расправиться, обрести достаточную для полета твердость.
Эти объяснения были откровенно слабыми, в чем Кейси не сомневался. Но других не было. Единственное, в чем он был убежден, заключалось в том, что ему необходимо было научиться использовать свой дар, а точнее, — контролировать. Он вовсе не желал случайно навредить кому-нибудь из своих близких, что могло бы произойти, если, как считал Кейси, телекинез не контролировать. К тому же, он не исключал применения своей силы в повседневной жизни. В конце концов, если провидение посылает тебе возможность, то разве не глупо пройти мимо, игнорировать её?
Листочек, плавно вращаясь, опустился на уровень глаз Кейси и будто подхваченный внезапным порывом ветра устремился к нему, но был ловко поймал за черенок. Забавляясь откровенной проказой, Кейси крутит листочек между большим и указательным пальцами. С каждым разом получалось все лучше и лучше.
«Не забывай о Правилах, — напомнил он сам себе, — если не хочешь нажить неприятности».
Правила были систематизированными законами, которые Кейси сформулировал для себя и старался их придерживаться. Их было всего три, гласящих, что: во-первых, никто не должен узнать, стать свидетелем или каким-либо образом уличить Кейси в обладании и использовании телекинеза; во-вторых, Кейси следовало развить свой дар и учиться контролировать его, сохраняя при этом тайну, указанную в первом правиле; в-третьих, Кейси может извлекать выгоду из своей новой способности, но, опять же, если это не противоречило первому правилу.
«Так, — сказал сам себе Кейси остановившись и оценивая взглядом две знакомые фигуры, появившиеся внезапно и преградившие ему путь, — похоже, что не я один в курсе условности некоторых школьных правил, что правила, если за их соблюдениями не следят, становятся пожеланиями, а их, в свою очередь, можно проигнорировать».
Вандом быстро обернулся, хотя и знал, кого увидит. И сильно удивился, когда вместо одного увидел двоих, отрезавших ему путь к отступлению.
— Ты отравил нам жизнь, Вандом.
— Нам? Урия, разве у меня с тобой или Куртом были какие-либо разногласия? — Кейси вернулся в исходное положение, но украдкой поглядывая на Лаурента и новичка. Кто он, Вандом не знал. Мог только догадываться. — Разногласия с Лаурентом я не отрицаю…
Кейси тянул время, хотел оценить свое положение. Ему вовсе не хотелось снова попасть под домашний арест, а потому он отчаянно пытался найти выход из своего положения.
— Ты ждешь помощи? Напрасно! Никеборкер и прочие учителя в столовой. Взгляни, — Кейси проследил за рукой Урии, стараясь игнорировать полный презрения взгляд Курта, скрестившего руки на груди, и увидел лица учеников, с интересом следивших за разворачивающимися события из окон. — Они увидят все, как на ладони. А мы хотим показать им достойное зрелище. Нечто такое, о чем стоит рассказывать.
Один решительный рывок, и Кейси вырвался бы из этого капкана. Можно сбежать, точно побитая собака. Но что потом? До конца года, а может быть и школы, жить с клеймом труса? Нет, ему бы не позволила сделать это собственная гордость.
«Чего я медлю? — подумал он, чувствуя, как ярость заполняет его, вскипает, словно вода в котле. — Они сами пришли сюда, сами устроили все это. Есть ли смысл строить из себя убежденного пацифиста? — все четверо одинаковыми, точно выверенными движениями скинули свои рюкзаки. — Началось. Избавляются от всего, что мешает, от всего лишнего. Нужно действовать. Нанесу удар первым. Нанесу превентивный, упреждающий удар. Как любил утверждать папа, в драке и в вестернах первым страдает тот, кто действует вторым».
Скользящими движением Кейси шагнул к Курту, протягивая ему свой рюкзак.
— У меня тут кое-что есть… Разойдемся миром… — пробормотал он, стуча зубами. — Берите…
Лица хулиганов, до того жесткие и напряженные, расслабились в презрительных гримасах. В глазах, до того настороженных, цепко вливающихся, появилось пренебрежение. Они стали приближаться, к легкой, испуганной и достойной презрения жертве.
А Кейси перешел ко второй фазе. После ловкой уловки, после вступления, после увертюры пришло время основного действия. Курт совершенно не ожидал ни нападения, ни того, что получит рюкзаком прямо в нос. Урия засеменил вбок, смешно вылупив глаза, отчаянно тряся головой и пытаясь восстановить координацию после мощного удара тыльной стороной ладони, усиленного мощным разворотом всего корпуса и пришедшего точно на ухо. Рычание за спиной не позволило Кейси развить успех. Не глядя, инстинктивно развернувшись и одновременно уходя в полуприсест и нанося удар подсечкой по чьим-то ногам. Лаурент удивился, когда его кулак рассек воздух в том месте, где еще недавно была голова его противника, а сам он почти рухнул на спину, только в самый последний успел инстинктивно выставить руки, уперся ими в землю позади себя.
Это было глупо и неудачно. Глупейшей и неудачнейшее из возможных вариантов. Мало того что в таком положении он был крайне уязвим, так ещё и Кейси был решительно настроен закончить начатое. Резко поднявшись на ноги и воспользовавшись инерцией движения тот нанес мощный удар точно в голову Лауренту.
Это могло бы стать фатальным для Кейси, ведь Курт и неизвестный, который внезапно показался знакомым, готовились зажать его в тиски. Резкое боковое сальто спасло его, отделив дистанцией в четыре фута. Кейси был отлично натренирован, подобные трюки для него были пустяком, но его акробатический номер ошеломил и застал врасплох обоих хулиганов. Так Курт и не заметил сокрушающего удара ногой, нанесенного в прыжке и усиленного вращением всего тела, который обрушился на него сверху.
Остался всего один, которого Кейси не знал, но который показался ему знакомым. Которому нельзя было отказать в отваге. Последний хулиган попытался достать его ударом ноги в живот. Перехват, резкий рывок в сторону с вращением захваченной ноги, увлекающей следом все тело, и «знакомый» катится по земле, собирая пыль. Удар коленом в голову пресекает на корню его попытки подняться и продолжить бой.
Кейси волчком обернулся, готовясь к продолжению. Но все уже было кончено. Все его противники корчились на земле, пытаясь подняться. Все. Кроме Урии.
Урия хоть и был непосредственным участником драки, отделался легкой потерей ориентации и до самого последнего момента довольствовался ролью зрителя. Он мог во всех деталях наблюдать весь ход боя, длящегося не дольше минуты, выбирая момент для вступления. Но так и не выбрал. Промедлил слишком сильно.
И теперь остался один на один с Кейси.
Выпучив полные ужаса глаза Урия пятился, боясь оторвать взгляд от этого страшного новичка. Кейси сделал три шага и ушел в пируэт, подхватив при этом чей-то рюкзак. Урия не сразу понял, что именно задумал его противник. Озарение пришло в тот самый момент, когда рюкзак, покинул руку Кейси и со страшной скоростью устремился к нему. «Меткий бросок, — отметил Вандом. — Когда-то, точно таким же образом, обычным бейсбольным мячиком, я обеспечил папе пару швов на голове. На этом моя карьера питчера в этом виде спорта закончилась, а ведь мне было всего девять. Хм, своеобразный рекорд».
Удар опрокинул Урию на спину и выбил воздух из легких, заставив его судорожно вытаращить глаза в попытке восстановить дыхание.
Еще раз окинув поле боя взглядом, убеждаясь в своей полной победе Кейси подхватил свой рюкзак и начал стряхивать с него пыль. На мгновение ему стало жалко этих хулиганов. Но это длилось только мгновение. «Они устроили эту засаду не для проникновенной беседы. Нет, они пришли сюда, чтобы избить и унизить меня. Если бы им это удалось, едва ли они бы раскаивались, мучаясь муками совести».
— Я не знаю, кого именно спасла директриса Никеборкер в день моего и Лаурента знакомства, — громко произнес Кейси, ни к кому конкретно не обращаясь, — но это точно был не я. А если вы не поняли… То мы всегда можем повторить. Кстати, а вам тоже понравилось?!
Не дожидаясь ответа и оставив их приводить себя в порядок, Кейси направился к главному входу, не удостоив зрителей, чьи лица он видел в окнах, даже шутливым поклоном. Он не любил дешевого позерства.
Обычно после драки Кейси чувствовал душевный подъем, какой и положено чувствовать победителю. Но не сейчас.
Все это казалось ему каким-то не серьезным, не стоящим его внимания. От этого он злился и недовольно посматривал по сторонам. И только по этому сумел разглядеть одинокую фигуру притаившуюся за деревом, однако виду не подал.
Поравнявшись с еще одним, то ли противником, то ли «зрителем», Кейси резко остановился.
— Ужасно, когда твои друзья начинают что-то без тебя. Это может означать, что они не ценят тебя, не считают твое участие важным, — громко и отчетливо проговорил Кейси, искоса поглядывая на затаившегося за деревом парня. — А если опоздал ты сам? То что это значит? Что ты не уважаешь их? Не ценишь? Впрочем, к чему я говорю все это? Мне плевать, по каким причинам ты отстал от своих дружков. Но если ты настаиваешь, то я готов… уделить тебе свое время и внимание. Только быстро, а то скоро должен прозвенеть звонок.
— Я не с ними, — спокойным тоном поведал ему паренек чуть младше Кейси выходя из-за ствола.
— Правда? — недоверчиво протянул Вандом, ощупывая взглядом незнакомца, вглядываясь в его синие глаза. — Хочешь сказать, что ты просто прогуливался здесь и случайно стал свидетелем всего случившегося? Так?
— Ну, не совсем, — мягко проговорим обвиняемый, проводя расправленной пятерней по густой шевелюре угольно-черных волос. — Я просто услышал, как эти четверо обсуждали план мести некой Кейси…
— Некому…
— Прости?
— Кейси — это я. Но продолжай.
— Я решил проследить за ними и вмешаться, если потребуется.
— Вот как. Любопытно. Ты вообразил себя неким паладином в сверкающих доспехах… — прокомментировал Кейси, скрестив руки на груди. — Вынужден тебя разочаровать, но я не прекрасная дева в беде, а ты, вопреки убеждению, не рыцарь, странствующий в поисках приключений и подвигов. Ты… Кстати, а кто ты? Мое имя тебе известно, а мне твое — нет. Может представишься?
Его собеседник не сразу нашелся с ответом. Кейси не торопил, знал, что к его манере общения нужно привыкнуть.
— Мэтт Олсен, — наконец обиженным тоном буркнул мальчишка.
К удивлению Мэтта, Кейси широко улыбнулся, подошел и протянул руку.
— Ну, в таком случае прошу прощения за мой тон. Просто осторожность не помешает. Кстати, как твои успехи в музыке?
— Откуда ты?..
— Птичка на хвосте принесла, — уклончиво поведал Кейси, не желая вдаваться в подробности своего наказания. Особенно той части, где он знакомился с граффити в женской уборной.
— Хорошо, спасибо, — чуть ошеломленно ответил Мэтт. — А где ты научился так драться? Ничего подобного прежде не видел.
— Ну, это воплощение моей философии.
— Не слишком ли жестоко?
— Возможно, — Кейси поправил локон волос упавший на глаза. — Но Урия, Курт, Лаурент и…
— Найджел, — подсказал Мэтт.
— Найджел? Вот почему он показался мне знакомым, — задумчиво протянул Кейси. — Все четверо сами напросились. К сожалению для них, я не дитя цветов, не хиппи. Хотя, в лозунге о том, что нужно заниматься любовью, а не войной что-то есть. Ты так не считаешь?
Какое-то время оба упорно пытались сохранить серьезные мины. Не получилось.
— Кейси, а ты мне нравишься, — только и смог выговорить Мэтт, пытаясь отдышаться после приступа смеха.
— Ты мне тоже, — с обезоруживающей откровенностью признался Кейси. — Но позволь напомнить, что я не Лорас Тирелл, а ты — не Ренли Баратеон, хоть и похож на него цветом волос и глаз.
— Хм, сериал «Игра престолов»?
— Нет.
— Нет?
— Нет, мое знакомство с миром «Песни Льда и Пламени» я ограничиваю только книгами. Пока осилил только третий том саги, но все еще впереди. Понимаешь, не хочу знакомиться с какой-либо экранизацией, прежде оригинала. Дело принципа.
— Наверняка подобная принципиальность не легко дается.
— Я не жалуюсь. Кстати, с «Властелином колец» у меня было что-то похожее… Ну, а у тебя какие увлечения?
— Отвечу, но не здесь.
— Отчего же?
— Ты же сам верно заметил, что близок звонок. Так что нам лучше поспешить.
Возражений не последовало.
Обсуждая интересы новоиспеченные приятели какое-то время держались вместе, но вскоре были вынуждены пойти каждый своей дорогой.
Кейси провожал Мэтта какое-то время взглядом. Ему вспомнился старый фильм «Касабланка» тысяча девятьсот сорок второго года с Хамфри Богартом и Ингрид Бергман в главных ролях. В финальной сцене герой мистера Богарта, обращаясь к своему спутнику, говорит одну из самых известных цитат в истории кинематографа: «Думаю, что это начало прекрасной дружбы».
«Может быть, — подумал Кейси. — Может быть».
***
Шум в классе химии убавился почти на половину, когда появился Кейси.
Игнорируя взгляды учеников он прошел к своему месту в первом ряду и демонстративно развалился на стуле. Это же естественно, когда ты силен, когда умеешь драться, быть выше болтовни. Тебе плевать, что люди скажут о тебе. Тебя не волнует, как они мусолят слухи, перемывают тебе все косточки. Никакого стыда или смущенно отведенных глаз, чтобы спрятаться от окружающих.
Кейси чувствовал взгляды одноклассников буравящих его затылок. Их опасения, их тревоги, их страхи он ощущал каждой порой кожи. До конца дня, в чем не приходилось сомневаться, вся школа узнает о том, что он сделал с Урией и его бандой. Что будет дальше? Успокоятся ли они? Поймут ли, что Кейси им не по зубам? На это было мало надежды. Он унизил их, выставил на всеобщее посмешище, превратил верную победу в полное поражение. Они этого не забудут. Они наверняка уже возненавидели Кейси. Они наверняка захотят реванша.
«Но это случится не скоро. Им еще предстоит долго зализывать раны, потом они какое-то время будут трястись от страха, а под конец, когда страх станет ослабевать, в их головы начнут приходить очень глупые мысли, — пришел к выводу Кейси, слушая учителя вполуха. — Хм, Oderint, dum metuant**? Да, именно так! Пока они боятся меня, могут ненавидеть сколько хотят, — очередная формула, записанная каллиграфически-ровным почерком, появилась на бумаге. — Кто это сказал? Кажется это был Акций Луций, древнеримский поэт. Да, а еще эту фразу часто использовал Гай Цезарь Август Германик. Странное у него было прозвище — Калигула. От чего оно произошло? Калига! Древнеримская армейская сандаля! Стоп, история будет на следующем уроке. Не отвлекаться!»
Нужно заметить, что хотя французский и был главной страстью Кейси, к латыни он относился с большим уважением. Мистер Фримен был большим любителем то и дело вставлять в свои монологи фразы на этом языке. Вечное любопытство и восхищение своим любимым учителем сподвигло его на изучение латыни.
Прозвенел звонок. И Кейси с большим сожалением захлопнул учебник. Химия всегда была очень интересным для него предметом, но, по его мнению, в ней было слишком много теории, и слишком мало практики. Все формулы, записанные на бумаге, так и оставались всего лишь символами. В них не было жизни. А это противно натуре Кейси. «Нужно взять одну часть девяносто восьми процентной азотной кислоты, и смешайте с тремя частями концентрированной серной кислоты, — напомнил он себе строки из любимого романа. — Делать это необходимо на ледяной бане. Затем добавляешь глицерин пипеткой по капле. И получили нитроглицерин. Ну, а если смешать нитроглицерин с натриевой селитрой и опилками, то получится динамит. Откуда я это знаю? Я знаю это, потому что это знает Тайлер Дерден»***.
***
Со школьной рутиной было покончено, хотя Кейси все еще не верил в это, и Ренар, довольно рыча мотором, мчался по дороге.
Урок истории был последним и казался одной бесконечной пыткой. Сегодня они изучали основание Плимутской колонии. Первое крупное поселение в Новой Англии было основано в 1620 году. Группа беглецов-пуритан бежала от преследования английских властей в Новый свет. Эти колонисты, как утверждал учитель Дин Коллинз, едва ли пережили бы суровые холода и голод, если бы не помощь местных индейцев. Коренные жители научили беглецов, какие культуры и каким образом выращивать на каменистой почве побережья. Обильный урожай стал большой неожиданностью для пилигримов, и первый губернатор колонии решил устроить своеобразный праздник урожая, на который было приглашено множество индейцев, выручивших в трудную минуту колонистов. Эта трапеза и стала первым празднованием Дня благодарения. Мистер Коллинз особенно заострил внимание на том, как белые поселенцы рассыпались в любезностях перед индейцами.
Кейси не прерывал и не комментировал, хоть желание было огромное.
В отличие от остальных он знал, что спустя пятнадцать неполных лет в результате Пекотской войны племя пекотов было изгнано со своей земли британскими колонистами. Он мог бы рассказать всему классу, что союзные поселенцам индейцы были шокированы тем, как безжалостно белые истребляли женщин, детей и немощных стариков в главном индейском поселении… Он мог бы рассказать, как вождь племени был обезглавлен, а его голова была передана колонистам в знак подтверждения дружбы с английскими колониями.
Кейси не стал рассказывать об этом, сумев сдержать свой праведный гнев.
«А зачем вообще разрушать красивую историю? Кому это нужно? Об этих событиях умалчивают, чтобы не запятнать прекрасную легенду, сложенную о том осеннем дне. Неужели вся история такая? Если да, то пожалуй я сведу все свои контакты с ним к минимуму, — решил он для себя. — К тому же, меня нервирует то, как мистер Коллинз на меня посматривал весь урок. Я пытался поймать его взгляд, а он то и дело отводил его в сторону. Черт знает что!»
***
Огромный торговый центр был колоссальным сооружением в центре города, вернее он бы им стал, если бы строительство было закончено. Практически готовое здание стояло пустым и производило гнетущее впечатление на окружающих.
Это был амбициозный проект, на который многие возлагали свои надежды и вкладывали средства. Какие были планы!.. Многоуровневая подземная парковка. Сотни магазинов. Множество заведений на любой вкус. И вдруг все пошло прахом. Строительство было в спешке свернуто. Инвесторы практически за бесценок избавлялись от своих долей и рвали на себе волосы от убытков. И конкурент-тяжеловес, который должен был отправить старый торговый центр в нокаут, и последующее за ним пике банкротства, так и не вышел на ринг. По одной из версий что-то случилось с фундаментом и ремонт оказался неподъемно затратным. По другой версии строительная компания разорилась, а другого подрядчика на такой проект найти не удалось. Как бы то ни было, а участок и все, что было на нем перешло в собственность банка. Все строительное оборудование было вывезено, и теперь в центре города торчала огромная бетонная коробка.
Кейси приглушил мотор у въезда на территорию и осторожно двинулся ко входу, держа свой мотоцикл за руль. Каково же было его удивления, когда он увидел, что в будке охранника никого не было. И если судить по толстому слою пыли, то не было уже очень давно.
«А чему я собственно удивляюсь? Что тут охранять? Голые стены и кучи строительного мусора? Все мало-мальски ценное уже давно вывезено. Даже охотникам за медью здесь делать нечего, — размышлял новоявленный скваттер****, вкатывая свой мотоцикл в глубь центра. — А значит охрана и не нужна. Ну, в банках всегда умели считать. Интересно, а не тот ли самый банк, где работает отец Корнелии, теперь владеет этим зданием?»
Перед глазами сама собой появилась её улыбка, глаза, каскад золотистых волос и подтянутая фигура великолепной фигуристки. Кейси решительно тряхнул головой, отгоняя видения. Не сейчас. Он здесь не за этим.
Глубокий вздох, и цепкий глаз внимательно оглядывает внутреннюю обстановку здания. По опыту он знал, что почти все центры обладают схожими чертами, но порой попадаются сильные отличия.
Незаконченный торговый центр имел порядка трех этажей. Магазинчикам, как и положено, предстояло растянуть вдоль стен в специально отведенных помещениях. На первом этаже, между торговых рядов, должно быть, предполагалось поставить столики, за которыми посетители будут коротать время, сидя с чашкой кофе, порцией жаренной картошки, а то и полноценным обедом, изредка поднимая взгляд на трех этажную высоту до самого потолка, являющегося так же и крышей. «Экскалаторов нет, — отметил про себя Кейси. — Только лестницы — это хорошо». Мощные колонны поддерживали высокий потолок, создавая иллюзию большого внутреннего пространства. Огромные световые окна в потолке и умелая планировка позволяли лучам солнечного света освящать каждый уголок. Многочисленные разветвленные лестницы и мостики, соединяющие противоположные стороны центра на двух и трех этажной высоте позволяли покупателем свободно и без лишнего дискомфорта передвигаться по залу. «А архитектор все предусмотрел, — отметил Кейси, — заметив пустующие шахты лифтов, рассредоточенные вдоль стен, через равные промежутки. — Кто бы проектировал все это, он был мастером своего дела!»
Он почувствовал себя археологом-авантюристом, который нашел в глубине джунглей величественный храм давно сгинувшей цивилизации. И только ему одному, волею судьбы, дана возможность узреть величие канувшего в лету народа. Вековая, тысячелетняя тишина оставалась незыблемой. Птицы и звери стороной обходили эти места, не решаясь бросить вызов страху, что обитал в самих камнях этого святилища. Джунгли, полные свирепых хищников, ядовитых змей и насекомых, кровожадных племен ревностно оберегали это место от чужаков. До сего дня. «Археолог-авантюрист» боится сделать одно неверное движение, боится потревожить покой неведомых «богов»…
— Если это храм, то скорее храм Культа Потребления, — проговорил Кейси достаточно громко, чтобы рассеять наваждение и вернуть себя к реальности. — Но я не Рассказчик, не Марла Сингер, и уж тем более не Тайлер Дерден*****. Я — Кейси Вандом!
Эхо заплясало по большим и малым залам торгового центра. «Жаль, что это уже никогда не будет таким, каким его хотел бы видеть архитектор, — с тоской подумал Кейси, стаскивая с себя куртку и проверяя шнурки на ботинках. — Но разве тогда смог бы я осуществить задуманное?»
Глубокий вдох. Наушники в ушах. «Я хочу быть свободным. Хочу прогнать из своего тела мерзкое, вредное онемение.».
Музыка набирала силу.
What has come over me?
What madness taken hold of my heart?
To run away, the only answer
Pulling me away
To fall upon (the night)
The source of my recovery
Sweet shadow taking hold of the light
Another day has been devoured
Calling me away, bringing a question
Why? ******
Сотни мелких иголочек покалывают тело. Каждая мышца ноет в предвкушении.
Время течет для всех одинаково, но каждый для себя ощущает его… индивидуально. Сейчас для Кейси оно замедлило свой ход.
Рывок. Кейси быстро набирает скорость. Куча щебня на пути — условная преграда. Прыжок и сальто. Кейси, даже не сбившись с темпа, продолжат бег. Прыжок. Пальцы цепляются за мельчайшие неровности, а руки сами подтягивают тело на второй уровень. Снова бег. Прыжок. Кажется, ладони едва касаются парапета мостика. Сила инерции бросает его вперед. Подошвы ног приземляются точно на поручень лестницы. На секунду может показаться, что Кейси вот-вот упадет. Но нет. Развернувшись, он продолжил бег вверх по поручню, не балансируя руками, легко, ловко, мягко, с невероятной грацией. Прыжок, сальто. Теперь он на третьем этаже.
«Первый этаж!» — командует он сам себе.
Прыжок на один из мостиков второго этажа. Кувырок. Одним движением перемахнуть через парапет. Мгновение задержки. Сальто назад.
«Третий этаж! Дальний конец зала!»
Стоит ему только достигнуть одной цели, как его воображение тут же находит новую. Мозг ставит задачу, а тело и отточенные рефлексы сами ищут путь, сами следуют ему.
***
— Мам, я дома!
Кейси крикнул эти слова достаточно громко, чтобы его услышали, и достаточно быстро вбежал по лестнице, чтобы не услышать ответ. Рюкзак летит на кровать.
Бегло он осматривает свою комнату. Нет, все так, как он оставил. Даже блокнот с его набросками все так же валяется на письменном столе. При взгляде на него по спине пробежали мурашки, а в голове вспыхнули пугающие и слишком красочные для сна образы. В последнее время ему снились кошмары, вернее эти сны Кейси называл кошмарами, так как они пугали его, но вместе с тем и странным образом привлекали Кейси, будоража его воображения и вызывая неподдельный восторг. Попытки зарисовать эти сны, или хотя бы сделать набросок неизменно заканчивались фиаско. Но это только подстегивало его азарт. Он был убежден, что жизнь бросает ему своеобразный вызов, и пасовать в его планы не входило. Буквально выпрыгнув из верхней одежды, Кейси двумя прыжками влетает в ванную. Холодные струи воды обжигают еще разгоряченное тело. Кейси с наслаждением потягивается, расслабляя каждую мышцу своего мускулистого тела. Благодаря постоянным упражнения оно в прекрасной форме. Кейси знал, какое оно производит эффект. Ему льстили, как взгляды одноклассников в раздевалке, полные зависти и гнева, так и заинтересованные взгляды одноклассниц на уроках физкультуры.
— Ты опоздал на целых три часа! — Сьюзен накинулась на сына в тот самый момент, когда он спустился к ужину.
— Я на «свободе» первый день, — обиженным тоном заметил её сын, подворачивая рукава рубашки, надетой поверх футболки, — а меня уже упрекают в её использовании. Где Вилл?
— Она позвонила, сказала, что сегодня ужинает у подруги. Где ты был? — его мать не позволила сбить себя с толку.
— Воспользовался тем, что свободен от наказания.
— Не хочешь говорить, не надо, но пойми, что я волнуюсь, — женщина заглянула в глаза сына самым проникновенным взглядом, на который была способна.
— Мам, мои оценки, как всегда, на высоте. Ты прекрасно знаешь, что для меня приемлем только высший балл, — «Я придерживаюсь этого принципа с первого класса начальной школы. А что с того? Разве это ценят? Нет, они хотят, чтобы я был идеален не только по оценкам, но и по поведению с послушанием. Черта с два! Не дождутся!» — А может быть дело не в этом? Может быть ты хочешь убедиться, что я не устроил еще одну драку?
— Именно это я и хочу знать!
— Я не начал ни одной драки, — проговорил Кейси перед тем, отправить в рот кусочек картошки. — Но зато я закончил одну. Что? Ты думаешь, я хотел этого? Нет! Но если тебя это утешит, то все с кем я имел сегодня дело относились к определенной категории людей. С людьми из этой категории можно, а иногда и нужно обходиться жестко, даже жестоко. К счастью, что с ними ни сделаешь, совесть потом не мучает. В конце концов, они это заслужили, так что я выступаю сподвижником Вселенской справедливости.
— Тебе же всего шестнадцать! Как можно быть в твоем возрасте циником? — сочувственно посмотрела на него Сьюзен.
Какое-то время Кейси молчал.
— Акселерация, которую спровоцировали мое усердие в школе и врожденный интеллектуальный потенциал, могла вылиться или создать видимость моего цинизма, — пожал он плечами, поправляя локон еще сырых от душа волос. — Хм, позволь уточнить твое отношение к такому качеству, как «цинизм»… Ты считаешь, что это что-то вроде сигарет или алкоголя — разрешено, но только по достижению определенного возраста? Или это что-то вроде тяжелых наркотиков, таких как метамфетамин — строжайше запрещено?
Теперь настала очередь молчать Сьюзен.
Раздался звонок в дверь. И Кейси решил ретироваться от неловкой ситуации, которую сам создал.
— Вилл, а мы уже начали без тебя… Мистер Коллинз?
— Кейси… — учитель истории не знал, как начать.
— Неужели я настолько сильно облажался сегодня на уроке, что вы решили не дожидаться завтрашнего дня?.. Стоп! Я на все вопросы отвечал правильно!
— Кейси, тебе лучше вернуться за стол, а то ужин остынет, — окликнула сына Сьюзен.
— Да, кстати, тест ты решил без единой ошибки, — успокоил своего ученика мистер Коллинз.
«Ясно. Все ясно. Мама в вежливой форме, ненавязчиво попросила оставить их вдвоем, — пронеслось в голове Кейси. — Хм, интересные у них жесты. Папа, спасибо тебе за уроки по психологии, спасибо, что научил читать мысли и намерения окружающих по их же собственным телам. Черт! Второй раз за день я вспоминаю о нем… Может я соскучился по тебе, папа?»
Вернувшись за стол, он всеми силами старался сконцентрироваться на еде, старательно игнорируя обрывки разговора, долетавшие до него. Его мысли сами устремились к сестре. В последнее время они мало общались, и Кейси считал, что вина за это лежит на нем. Он слишком зациклился на своем новом даре и той опасности, которую он в себе хранил. Но с другой стороны у Вилл появилась своя компания, она была сама в праве выбирать, с кем проводить время. «Это так, и все-таки я скучаю по тем временам, когда мы делились друг с другом всем, ничего друг от друга не скрывая».
Звук шагов и щелчок закрывающейся двери вырвал его из сладких воспоминаний.
— Кейси, я могу с тобой поговорить?
«О чем? О том, что тебе небезразличен мой учитель истории? Или о том, что это взаимно?»
— Конечно, мама.
Кейси стоило большого труда подавить усмешку. Надо непременно поприсутствовать при том, как Вилл прознает об этом.
«Будет очень весело!»
