Проклятый дар

С того момента, как Кайло Рен пришёл в себя в медицинском модуле, прошло почти две недели, а боль и горечь поражения не отпускали его. Какая-то мусорщица! Едва не убила его! Сбежала! Он был едва в сознании, когда Хакс нашёл его. Это рыжее ничтожество ещё и улыбалось, когда штурмовики тащили Кайло на корабль — сам с достаточной скоростью он идти не мог. С яростью Кайло справиться не пытался — наоборот, распалял её, как мог. Она глушила боль, боль не только в ранах, но и в душе. Поглаживая новоприобретённый шрам, он тысячи и тысячи раз переигрывал в голове поединок со штурмовиком-предателем, а потом и мусорщицей, посмевшей тронуть меч его великого деда, и ярость разгоралась с новой силой — он бы мог победить! Если бы он свалил штурмовика раньше. Если бы он не медлил, предлагая мусорщице перейти на сторону тьмы. Тогда всё было бы по-другому! …А если бы он согласился на предложение отца, всё вообще было бы по-другому. Нет, нет. Не думать об этом. Не думать о глазах отца, в которых гаснет жизнь. О его последнем прикосновении к щеке. Это был отец Бена Соло, а не Кайло Рена. Для Кайло Рена он был просто очередным человеком, который встал у него на пути и тем заслужил смерть. Никто не просил Хана Соло лезть к нему! Разве он, Кайло Рен, не подчёркивал, что оборвал все связи с семьёй? Не давал Хану шанс уйти? Но тот предпочёл до последнего верить, что Бен ещё жив. Что ж, он принял своё решение. А Кайло принял своё. Теперь последние нити, связывавшие его с семьёй, с Беном Соло, разорваны. Никто не примет его назад. Теперь он может идти только вперёд. О злости на мусорщицу и дезертира ему было думать куда лучше. Тем более что напоминание о них вставало перед глазами каждый раз, когда он видел своё лицо в зеркале или какой другой блестящей поверхности: шрам через всё лицо от правой брови до низа левой щеки. Надо сказать, своё лицо Кайло не любил: бледное, вытянутое, с непропорционально большим ртом и торчащими ушами, оно не было ни красивым, ни мужественным, ни даже похожим на отцовское или материнское (и отец с матерью вечно на это указывали, а если не они, то какие-то другие взрослые). Теперь в нём наконец-то появилось что-то, что нравилось Кайло. Чисто эстетически, конечно. А то можно было додуматься и до того, что он благодарен мусорщице за шрам. Он! Мусорщице! Рей. Он знал её имя — успел вытащить из её разума до того, как она по какой-то нелепой случайности смогла поставить барьер. Рей. Луч. Лучик, светик. Интересно, почему он вообще её имя запомнил?! Какой-то мусорщицы… Победившей его. Как же он её ненавидит! …Не только ненавидит. В волнах горячей ярости, которые накатывали на него, иногда проскальзывало что-то, похожее на… уважение. Странное уважение. Она украла дройда, она не позволила ему прочитать её мысли, мало того, сама залезла ему в голову, она сбежала, она победила его мечом, который принадлежал ему по праву… А самое мерзкое — когда она стояла над ним, уже поверженным, так и не нанесла последний удар! Как будто он даже смерти от её руки не был достоин! Так за что же он её уважал? Почему он запомнил её, её лицо и её имя? Не потому ли, что, хрупкая на вид, внутри она оказалась неожиданно сильной? Хотя, может быть, он просто привык к женщинам, затянутым в чёрную форму Первого Ордена, или закованных в броню, как капитан Фазма, и потому девица в тряпье показалась ему хрупкой. Когда он, оглушив ей Силой, подхватил на руки, его охватило странное ощущение: ему казалось, что даже через перчатки он чувствует тепло её тела, и каждый удар её сердца отдаётся в его пальцах. Если бы на её месте был парень, то Кайло, скорее всего, сначала приказал бы штурмовикам провести допрос, а уже потом полез бы пленному в разум с помощью Силы: читать мысли того, чья воля уже подвергалась испытанию на прочность, было легче. Проделать то же самое с ней у него и мысли не возникло: хрупкая, мягкая, чуть сильнее пальцы сожмёшь — сломается. В первый раз, наверное, допрашивая пленника, он был озабочен тем, чтобы не сделать ему (точнее, ей) особенно больно. И чем девица его отблагодарила?! Лучше и не вспоминать! Она сама залезла ему в голову! Стыдно сказать, он даже испугался на какое-то мгновение. Нужно было отдать её штурмовикам, уж от пары пощёчин бы не сломалась, привыкла, наверное, на своей планете-помойке…. …Но он не мог не признавать, что из неё вышел бы отличный ситх. Если бы у него было время, он бы сломил её упрямство. Тем более ей, в отличие от него, даже не нужно было ни от чего отказываться. У неё, мусорщицы, и так ничего не было, кроме дурацких мечтаний о возвращении семьи. Откровенно дурацких — она думала, что Хан Соло заменит ей отца… Уж он-то рассказал бы ей, каким Хан Соло был отцом! И она отказалась от его предложения. Глупая, упрямая девчонка. Как же он ненавидел её…. Вот в этом порочном круге, от ненависти к уважению, и от уважения в ненависти, с небольшими вариациями, и метались его мысли последние дни. — Ты упустил пленницу, — в голосе Сноука звучала насмешка, которая жгла больнее светового меча. Лицо Кайло было скрыто маской, но он был уверен, что Сноук видит его стыд так ясно, как он, Кайло, видит голограмму перед собой. — И она же тебя побила. Хотя ты обучался много лет, а она взяла меч в первый раз. Как ты это объяснишь? — У неё огромный потенциал Силы, учитель, — ответил Кайло. Он не стал говорить «я был ранен» — это звучало как детское оправдание. Он не должен был позволять себя ранить, он должен был лучше рассчитывать силы. — Больше, чем у тебя? Тогда скажи, почему я должен дальше учить тебя, а не её? — жестокие, жестокие слова. В боку кольнуло, хотя рана уже зажила. …На детях героев природа отдыхает. …И в кого он такой уродился? …Слушай, это ты его мать, а не я. Я не обязан с ним няньчиться. Пусть сам решает проблемы. Что это такое, мой сын не может дать сдачи тем, кто его дразнит. …Нет, я не дам ему меч Энакина. Он ещё недостаточно хорош. И уж если честно, я не думаю, что он сможет стать сильно лучше. Шорох голосов из прошлого, обрывков разговоров, которые нечаянно, или специально, подслушал тот неудачник Бен Соло… Кайло Рен ненавидел этого неудачника Соло. Он убивал его, он разрубал нить за нитью, связывавшую его с прошлым собой. Даже если было больно. Но каждый раз, когда он был уверен, что обрубил все нити, появлялись новые… — Я ваш ученик, — глухо сказал Кайло Рен. — Я верен вам и буду верен всегда. И отдам Тьме всё, без остатка. А она предпочла бежать, учитель. Предпочла общество жалкого предателя и дезертира вместо того, чтобы учиться управлять Силой. Уродливые губы Сноука скривились в улыбке. — Достойный ответ, — сказал он. — У меня были в тебе сомнения. После стольких лет обучения ты не мог изгнать из себя Свет полностью. Но теперь, после того, что ты сделал, у меня нет в тебе сомнений. Бен Соло мёртв. Умер вместе с Ханом Соло. Больно. Опять. Когда же это закончится? Когда Тьма наконец поглотит его полностью, заберёт все эти дурацкие сожаления и воспоминания? — Пришло время закончить твоё обучение, — продолжал Сноук. — Тебя ждёт последнее испытание, и ты станешь ситхом. Полагаю, ты счастлив. Кайло молчал. Он должен был быть счастлив, и был бы… Если бы был уверен, что он готов. Ему казалось, что вопреки всему, что он сделал, и что он хотел сделать, в нём остался свет. Какая-то маленькая, упрямая искорка. Не дождавшись ответа ученика, Сноук продолжил: — Уничтожение «Старкиллера» нам даже на руку. Сопротивление уверено, что нанесло нам болезненный удар и что мы обезглавлены. Надо доказать им, что это не так. Какое наше основное преимущество, Кайло Рен? Кайло задумался. Сейчас, без «Старкиллера», их силы и силы Сопротивления примерно равны. Но у них есть нечто, чего нет у Сопротивления. — Мы используем Силу, учитель, — ответил он. — Верно. Их единственный джедай всё ещё скрывается, — скрипел голос Сноука. — Не говоря уже о том, что тайны Силы ему неведомы. Руины храмов джедаев на захолустных планетах для них просто развалины. Мы же знаем, что там есть кое-что ценное. Пришло время вернуть это, — он пожевал губами. — И это будет твоим испытанием. — Испытанием? Копаться в старых развалинах? — вырвалось у Кайло. — Не думал, что ты недооцениваешь мощь знаний и артефактов древних джедаев, — кажется, Сноук усмехнулся. — Но не беспокойся, мой ученик. Твой меч тебе пригодится. Ты починил его? Кайло кивнул. «Починил - слабо сказано. Меч пришлось собирать заново. То ли от того, что он сконцентрировал в нём слишком много энергии, то ли от того, что мусорщица заставила его окунуть клинок в снег, генератор питания сгорел, а рукоять оплавилась. Хорошо, что треснувший алый кристалл внутри не пострадал. Это было даже как-то символично: он окончательно разорвал связь со Светом, стал новым человеком, и должен был создать свой меч, как в первый раз. — Помнишь, что я тебе рассказывал о голокронах? — спросил Сноук. — Реликвии древних джедаев и ситхов, — ответил Кайло. Его сердце забилось сильнее в предвкушении. — Там они хранили тайны Тёмной Стороны. — Многие из голокронов были уничтожены джедаями, — пальцы Сноука рассеянно теребили рукава одеяния, — Но не все. Мне удалось узнать местонахождение одного такого, — его равнодушный, мерный голос словно убаюкивал. — Ты с небольшим отрядом полетишь на Набу. В деревню Амаран рядом с древним храмом. Староста деревни знает, как открыть храм. Ты заставишь его это сделать. Потом можешь с ним покончить— он тебе больше не понадобится. Спустишься вниз, в подземелье. Там ты увидишь на подставке голокрон. Окропи его своей кровью— и сможешь забрать. Он укажет тебе место второго голокрона. Прочитай и его. И считай своё обучение завершённым. Кайло был удивлён. Ценность голокронов не подвергалась сомнению, однако их поиск не тянул на финальное испытание, нужное, чтобы стать ситхом. Он был уверен, что Сноук ему поручит что-то, связанное с убийствами… Но не спорить же с учителем! — Верховный лидер! — услышав этот голос, Кайло сжал зубы. Хакс. Рыжая тварь. — Магистр, — Хакс мимоходом кивнул Рену, вставая рядом с ним, и обернулся к Сноуку. — Верховный лидер, простите, что прерываю вашу беседу, но я только что закончил с анализом отчётов. — И? — Я выделил круг целей, захват которых усилит наши позиции. Она из них— Набу. Королева Набу оказывала поддержку Новой Республике, отказываясь признавать Первый Орден, более того, по сведениям нашей разведки, она тайно контактировала с Сопротивлением. Если мы нанесём ей удар, это будет урок всем остальным планетам Кольца. — И это будет отличным прикрытием для твой миссии, Кайло Рен, — Сноук благосклонно кивнул. — Вы отправитесь вместе. А вот это было настоящее испытание: не убить Хакса до конца миссии. Разумом понимая, что Хакс полезен для Ордена, Рен ненавидел его за вечную усмешку в глубине глаз, которая появлялась, когда он смотрел на Кайло. К несчастью, он не делал ничего, что позволило бы Кайло с чистой совестью снести ему голову лазерным мечом или хотя бы хорошенько придушить. Постаравшись выбросить Хакса из головы, Кайло задал следующий вопрос: — А что мы будем делать с Рей, учитель? — Мусорщицей? — уточнил Сноук. Рен закусил губу, ругая себя за оплошность— назвал мусорщицу по имени. — Я вижу, ты прямо одержим ею. Хакс усмехнулся. — Она победила меня. Я хочу покончить с ней, — ответил Рен, стараясь, чтобы голос не дрожал от гнева. — Или переманить на нашу сторону. — Скорее всего, она уже нашла Люка Скайуокера и обучается у него, — протянул Сноук. — Ваша с ней встреча неминуема. И ты должен быть готов к ней. Но смерть мусорщицы будет расточительством. Любой ценой захвати её живой и немедленно доставь мне.       Утопающая в зелени Набу… Кайло знал, что эта планета была родиной его бабушки. Той, которую Дарт Вейдер убил, чтобы изгнать из себя Свет. Конечно, Люк Скайуокер говорил другое, что она умерла с горя, когда Дарт Вейдер перешёл на тёмную сторону, но Кайло больше верил Сноуку. Они обосновались на старой имперской базе, которая была заброшена с прошлой войны. Посадочная площадка около базы заросла деревьями, и им пришлось посадить корабли у подножья горы, на которой стояла база, на поляну, утопавшую в белых, розовых и жёлтых цветах. От сладких запахов щекотало в носу. Всё это вызывало у Кайло зудящую боль в виске желание кого-нибудь убить или что-то разбить. Он даже подумывал, не помочь ли штурмовикам очищать коридоры базы от лиан, но решил, что это ниже его достоинства. Вместо этого он отправился в деревню. Всё было как обычно. Крики паникующих жителей, их попытки защититься какими-то допотопными бластерами… Но достаточно было разрубить парочку мечом, чтобы остальные побросали оружие и сдались. Трусы, подумал Рен, когда жителей согнали на площадь в центре деревни. Или сдавались бы сразу, или дрались до последнего…. Староста чем-то напоминал Лор Сан Текку. Кайло вспомнил тело старика, падающее в песок Джакку. Жителям той деревни тоже не обязательно было умирать, но слова Сан Текку о свете внутри разозлили Кайло, в основном потому, что содержали зерно правды, и нужно было напомнить себе, что есть тьма. Сейчас задача, впрочем, была труднее. Кайло не сомневался, что мог бы вытянуть из морщинистого мозга старосты сведения о том, где храм и как его открыть. Проблема состояла в том, что только староста, по словам Сноука, мог открыть этот храм. — Я ничего не открою вам, отродья тьмы, — пропыхтел староста, сплёвывая кровь. Кайло хотел приказать штурмовикам ударить его ещё раз, но тут в голову пришла идея получше. Он приказал жестом подвести к себе одного из поселян. Мужчина чем-то напомнил ему отца. То ли выражением глаз, то ли седыми волосами… — Ну? — спросил Рен, занося над мужчиной меч. — Я жду ответа. Староста покачал головой, сжав зубы. Клинок описал сияющую дугу, и мужчина упал на траву. Пронзённый клинком, Хан Соло падает к ногам своего сына. Нет, не сына. У Кайло Рена нет отца, и это просто — ещё один глупец, вставший у него на пути. — Тварь! — простонал староста и вскрикнул, когда штурмовик сжал его руку. Женщина, которую подвели к Кайло, наверное, была одного возраста с его матерью. Он столько лет не видел мать, что даже не помнил, как выглядит её лицо… — Ну? — Нет! Взмах клинком — и женщина тоже упала на траву. У Кайло Рена нет матери. Если бы генерал Лея Органа встала у него на пути, он бы убил и её тоже. Не колеблясь, как того велит путь ситхов. — Ты чудовище… — Скажи мне что-нибудь, что я не знаю, — усмехнулся Кайло из-под маски. — Следующая — эта. Он показал на девушку. Смуглая, сейчас она была серая от страха. Её зелёные глаза напомнили ему мусорщицу. Он схватил её, завернув руку за спину, и приставил клинок ей к горлу. — Ну? — устало повторил он. — Как ты можешь… — голос старосты дрогнул. — Она ещё ребёнок! Кайло чиркнул клинком по предплечью девушки, и та тонко вскрикнула от боли. Хрупкая. Сожми пальцы покрепче, и рассыплется. — Ты будешь делать, что я тебе приказываю, или нет? — спросил Рен равнодушно. — Отпусти её! Кайло ещё раз чиркнул мечом— на этот раз чуть ниже коленки. Снова крик. Внутри тоже хрупкая. Не как Рей. Рей была сильной. Эта застыла от страха, даже не пытается вырваться. Только и знает, что всхлипывать от боли. Будто он ей руки отрубает. От этих ран, конечно, останутся шрамы, но не более того. Они точно не стоят таких воплей. — Ты ещё не понял, старик? Я чудовище. И я всегда беру то, что мне нужно, — он снова чиркнул мечом по руке девушки. — Так что отведи меня к храму и открой дверь. Пока я не принялся за её лицо. — Тогда ты… Отпустишь её? — спросил староста. Отчаяние в глазах, бледные губы. Кажется, Кайло добился своего. — Отпущу. Обещаю, — сказал Рен. Девица хромала, когда он вёл её впереди себя, и это раздражало. Наверное, не стоило наносить ей рану в ногу. Можно было бы оставить шрам ей на лице, но ему не хотелось портить девичье лицо без особой необходимости. Староста подвёл их к белым дверям храма, утопающего в растительности. Он коснулся их руками и что-то забормотал; по узору на дверях потёк свет, наполняя узорные контуры. Как же здесь пахло цветами. Кайло страшно хотелось чихнуть, но чихать в маске было не самым приятным занятием, и потому приходилось сдерживаться. — Скорее, старик, а то я устану ждать, — поторопил он его. Двери храма растворились, открывая тёмный проход. По спине Кайло пробежала приятная дрожь. Он чувствовал нечто, наделённое Силой, внутри. — Отпусти её, как обещал, — сказал староста. Кайло усмехнулся. — Знаешь, старик, я ведь могу и передумать… — Ты… — Чудовище в маске, да, — он с силой оттолкнул девушку на обочину дороги, где поднимались густые заросли цветов. Она упала, не удержавшись на ногах, и с соцветий взвилась стайка бабочек с жёлтыми крыльями. — Как видишь, она будет жить. А вот ты… Шаг вперёд, выпад. Алый клинок пронзает старосту насквозь, и вопль— нет, не старосты, девушки— звенит над цветущими лугами. — …Ты не будешь. Спотыкаясь, девушка убегала в лес, а Кайло приказал следовавшим за ними штурмовикам: — Ждать меня здесь. И, перешагнув через труп старосты, вошёл в темноту храма. Когда он вышел, голокрон был у него в руках. Впервые за много дней он был в отличнейшем расположении духа. Скоро он станет ситхом. Настоящим ситхом! И пахло снаружи приятнее. Не цветами, а… Дымом и палёной плотью? …Стоп, чего? Кайло остановился, уставившись на столб дыма, поднимающийся над лесом. Деревенские решили сжечь свою деревню с горя, что ли? Из трёх штурмовиков, которых он оставил у храма, стояли только два. — Я приказал вам ждать меня здесь, — сказал он, ощущая, как в душе нарастает холодная ярость. — Магистр Рен, генерал Хакс приказал нам по гиперсвязи вычистить деревню, — голос штурмовика из-под шлема звучал глухо и гулко. — Ах, генерал Хакс?! — меч вспыхнул в рук у Кайло, взмах — и несколько обрубленных соцветий упали на тропинку. В воздух вновь взвились бабочки. Штурмовики, дрожа, отступили на несколько шагов.– Мои приказы выше его. Запомните это, иначе…! Уже на базе Хакс сообщил ему, с обычной наглой ухмылкой где-то в глубине глаз. — Эта акция устрашения даст королеве Набу понять, насколько уязвимо её положение. Полагаю, вы хотели отдать тот же приказ… просто забыли. — Я пришёл в деревню за голокроном, — отрезал Кайло. — Не за жизнями этих жалких людей. Потому что голокрон, в отличие от них, представляет хоть какую-то ценность. Он сжал в ладони чёрную пирамидку голокрона. — Тратить даже доли секунды на приказ об их убийстве… Нет, это не для меня. Это для таких, как вы, Хакс. Рад, что вы знаете своё место. Не ожидаясь ответа, он зашагал в свой шаттл, сжимая голокрон в кулаке. В небе над Набу разгорался закат, алый, как лезвие его меча.