Альфа и омега

Мокрые поцелуи в шею, ключицы, грудь, живот. Альфа нежно, на сколько позволяет его человеческая натура и уровень жестокости, поглаживает мою голову, мои плечи, руки, бёдра. Моё сердцебиение учащённое, дыхание сбитое и неровное. Я пытаюсь не стонать, когда Дима очерчивает мокрым языком узоры вокруг моих сосков, не вскрикивать, когда он нарочно задевает острыми зубами нежную кожу, не вздрагивать и не шевелиться, вообще не двигаться и не издавать каких-либо звуков. Сначала поставленное мной условие выполнялось на ура - я сдерживал себя, не поддаваясь на встречу мягким, но настойчивым порывам выпившего альфы. Но когда Дима неожиданно резко переворачивает меня на живот и отвешивает чувствительный, но не причиняющий серьёзной боли шлепок, я вскрикиваю и тихо не то стону, не то скулю, возбуждённый от ласки и демонстрации силы. Теперь руки Димы блуждают по моей спине, по бокам и ягодицам. Он снова очерчивает горячим языком какие-то узоры на спине, постепенно спускаясь вниз, к пояснице. Его руки, такие же горячие, сжимают мои плечи и бока, массажируют их, пощипывают, поглаживают. Я покорно лежу, уткнувшись покрасневшим лицом в скомканное одеяло. Член наливается кровью, сочится смазка, пачкая безупречно чистое постельное бельё. Мне неимоверно хочется прикоснуться к себе, но всякий раз, как только я собираюсь встать на четвереньки и потянуться к пульсирующему органу, я резко отговариваю себя от этой затеи и продолжаю покорно лежать, получая удовольствие от прикосновений альфы. А его прикосновения действительно приносят удовольствие. Он как будто знает все особые точки, на которые нужно воздействовать, чтобы добиться возбуждения. Сильного возбуждения. Диме, видимо, надоедает моя неподвижность и деревянность, потому что вновь отвесив шлепок, он рывком поднимает меня и ставит на четвереньки, приставляя к сжавшемуся кольцу мышц пальцы. Но сразу подготавливать меня он не собирается. Альфа обводит пальцем несколько кругов, проталкивает его буквально на половину, вытаскивает, размазывая мою выделяющуюся смазку, и только тогда вставляет на всю длину, вызывая стон наслаждения. Следом он проталкивает второй палец, третий, четвертый. Признаться, я теку как сучка - Мышцы туго обхватывают горячие пальцы, смазка стекает по ногам, свободная рука Димы до сих пор гладит мой торс и спину, специально задевая ноющий и готовый к разрядке член. Не смотря на дикое желание подрочить, я всё равно не делаю этого. Возможно, из-за страха спугнуть нежный порыв жестокого альфы. А кто знает, вдруг ему не понравится такая вольность, он разозлиться и потащит меня в комнату страха? Не хотелось бы снова оказаться избитым, связанным и униженным. Вытащив сразу все пальцы и вызвав у меня самопроизвольный стон разочарования, Дима расстегивает молнию на брюках и входит в меня одним резким движением. Хоть он и подготовил меня, за что я безмерно благодарен ему, из-за этого на меня накатывается волна боли, отчего я инстинктивно сжимаюсь и слышу сдавленное шипение Димы. — Расслабься. И я, повинуясь заложенным в далёкой древности рефлексам и собственному желанию, полностью расслабляюсь. Дима гладит меня по голове, зарывается в мои волосы всей пятернёй и не сильно сжимает. Я чувствую, как он вошёл до упора, после чего вышел, и вновь вставил по самые яйца. Мне уже не больно. Дискомфорт и неприятное мешающее чувство исчезли. Я ощущаю новый прилив возбуждения и тихонько постанываю. На свой страх и риск прикасаюсь к себе, запрокидывая голову от удовольствия. Альфа наращивает темп, продолжая держать меня за волосы, притягивать к себе. Он облизывает мою шею, целует, кусает. Я слышу его тяжёлое дыхание над ухом, улавливаю запах алкоголя. Свободной рукой он крепко держит меня за талию. Настолько крепко, что, наверное, скоро там появятся синяки. Но это совсем не важно. Все мои мысли сосредоточены на альфе, на его резких движениях, приносящих массу удовольствия, на его приятных руках, сжимающих волосы и талию, на его губах, блуждающих по моей шее. Я мастурбирую себе, начиная всё громче и громче стонать. Дима резко прекращает движения и переворачивает меня на спину, закидывая мои ноги себе на плечи. Он снова начинает вколачиваться в меня, а я, смущаясь и краснея, продолжаю бессовестно дрочить себе, отведя взгляд от сосредоточенных синих глаз. Меня даже посещает мысль, что от возбуждения они потемнели на несколько тонов. — Смотри на меня. Приказ поступает очень неожиданно, но я повинуюсь, осторожно взглянув на Диму. Даже сейчас, возбуждённый до предела, его черты лица непробиваемы, взгляд сосредоточен, словно он сейчас не трахает омегу, а перечитывает газетные новости. Но страха, который я испытывал в первые дни "знакомства" с ним и его садистскими штучками я не испытываю. Вся эта холодность и суровость не отталкивают, не заставляют биться в страхе и ужасе, а наоборот, притягивают, возбуждают. В следующую минуту он опускает мои ноги себе на талию и сразу обхватывает её, подвигаясь чуть ближе. Возбуждение почти достигло своего пика, и я готов кончить. Дима понял, что сейчас меня накроет оргазм, и склонился к моей шее, вновь целуя и оставляя засосы. Глубокие быстрые толчки, сильные руки на моей талии, мокрые пошлые шлепки и прикосновение губ на шее. Всё это смешалось воедино, слилось в единую смесь горячего секса и похоти. В следующее мгновение меня накрывает волна непередаваемого удовольствия и наслаждения. От столь ярких ощущений закатываются глаза, конечности судорожно сжимаются и разжимаются и, показалось мне или нет, но я громко выкрикиваю имя альфы и слова благодарности. Дима кончает следом. Боже, его лицо во время оргазма не поддаётся описанию! Это невероятно смешно и мило. Он тяжело дышит, капли пота скопились на лбу, волосы, кажется, превратились в ещё большее гнездо. Выходит, чтобы избежать сцепки, и плюхается сбоку от меня. Понемногу отходя от пережитого оргазма, я улыбаюсь во все тридцать два, смотря в потолок и слушая сбитое дыхание Димы. Постарался он сегодня на славу. Восхитительный секс. Может попросить его как-нибудь повторить?

Продолжение следует...