An Impractical Affliction

— Генри, милый, поторопись, нам нужно идти, иначе мы снова опоздаем! — позвала Эмма с лестницы, в ответ послышался удар, а затем звук приближающихся шагов. — Ты почистил зубы? — спросила она, словно это было самым важным делом, и маленький кареглазый мальчик поежился, мгновенно сморщив лоб, следуя своей привычке. -Да, — твердо сказал он, решительно кивнув головой. Эмма сузила глаза. — Ты уверен? — Да. — С точностью повторил он, спрыгивая со ступеньки, на которой находился. — Подойди сюда! — приказала она и он, перепрыгнув, положил свои маленькие руки на ее плечи и осторожно дыхнул. — Вот, посмотри — сказал он, и Эмма усмехнулась, когда запах мяты нахлынул на нее. — Хороший мальчик — он улыбнулся в ответ и спустился с последних нескольких ступенек. — Рюкзак. — напомнила она своему сыну, и тот завертелся вокруг — протянутая рука забрала его от нее. Она передает, а он вешает его за спину — Готов? — спросила Эмм, и он робко кивнул. — Хорошо, тогда поторопись — тебе нельзя опоздать в свой первый же день, нам не нужно давать каждому в этом городе еще больше причин для ненависти. — Последнюю часть она пробормотала, быстро прошептав это под нос, но маленький мальчик услышал, и сморщил свой крошечный лоб. Блондинка не смотрела на него, только мягко положила руку на затылок и повела его в прихожею. Как только они подошли к двери, послышался нарастающий звук над ними. — Ох, он уходит? Готов ли он? — Тетя Мэл быстро спускалась с лестницы, фиолетовое платье струилось за ней. — Ох, Генри, мой дорогой — посмотри на себя! — вскрикнула она, трепля его за щеки. Маленький мальчик, смутившись, покраснел, а Эмма только посмеялась над ним. — Ты ведь знаешь, он был в школе и до этого, — подчеркнула Эмма тетушке — В подготовительной, — ответила она, подняв пальцы, чтобы погладить каштановые волосы Генри, — А это другое — это настоящая школа! Она довольно долго рассматривала Генри, пока не отвела глаза, почти заполненные слезами, но быстро взяв себя в руки, развернулась по направлению откуда пришла. — Лена! — позвала она, не отрывая глаза от маленького мальчика. — Лена, пришло время! Взгляни на него, пока не ушел! Спустя минуту тишины, появилась другая тетушка Эммы, красные волосы спускались по ее спине локонами, не хуже чем у нее — отличался только цвет. — Что ж, вы только посмотрите на это! — она улыбнулась, опуская палец на щеку Генри, чтобы погладить ее. — Сегодня ты настоящий маленький джентльмен, Генри. — Спасибо, тетя Лена — он ослепительно усмехнулся ей, и Эмма тоже улыбнулась. — Хорошо, хорошо, а сейчас нам действительно нужно идти. — Подчеркнула она, ведя мальчика за плечи к двери. — Ты положила ему обед? — спросила Лена, когда тетушки последовали за ними. — Конечно, — вздохнув, ответила блондинка. Любой мог подумать, что они считают ее полностью беспомощной. — Что ты положила? — спросила Мэл с ее другой стороны. Эмма покачала головой, боясь, что они могут сделать это. — Сандвич, пакет чипсов и яблоко. Тетушки издали наиграно-ужасающий вздох, а затем Лена продолжила разочарованным тоном: — Я сильно волнуюсь, поэтому я осмелилась не спать всю ночь, чтобы только приготовить вот это. — Она щелкнула пальцами, и появился большой кусок шоколадного торта, парящий прямо перед лицом Генри. Карие глаза стали забавно широкими, и его лицо осветилось радостной улыбкой. — Это для меня, Лена? — трепетно спросил он. — Нет, конечно же нет, — твердо сказала Эмма, пытаясь схватить это плавающее в воздухе изделие. Как только она ловила, торт тут же принимался танцевать вне ее досягаемости. Мэл и Лена засмеялись. — Похоже, что этот торт не для тебя, дорогуша, — сказала Мел ей. — Конечно нет, — согласилась Лена, — Я приготовила это для своего особенного мальчика, не так ли, Генри? Генри интенсивно закивал, и тетушки снова засмеялись. Эмма бросила взгляд на Лену, но старая женщина лишь пожала плечами. — Ну, ты все равно не позволила бы съесть это на завтрак. Блондинка издает еще один долгий, раздраженный вздох. — Ладно, ладно, хорошо. Но нам действительно пора. — Понятно, — ответила Лена, забавно щелкнув пальцами. Большой кусок исчез, а в рюкзаке Генри послышался шорох. — Вот так. — Отлично, а сейчас мы уходим, — серьезно сказала Эмма, хотя под ее раздражением в действительности скрывалась нежность. — Хорошего дня, мой дорогой, — сказала Мэл, нагнувшись, чтобы смачно поцеловать его в щеку. — Не опаздывай домой, — добавила Лена. — Сегодня у нас булочки на ужин. Эмма закатила глаза и вывела Генри на улицу, бросив на тетушек последний долгий, острый взгляд через плечо. Хотя в нем не было никакой злобы.

***

— Мама, я не хочу. — Генри вцепился в ее ногу, стоя рядом на тротуаре и рассматривая школу перед ним. — Я знаю, малыш, я знаю. — Что если они будут задирать меня как прежде? Эмма вздрогнула при воспоминании о том, что даже младшеклассники унаследовали предрассудки своих родителей — впервые за сотни лет изобрели новую насмешку только ради первого мальчика в поколении. Люди боялись колдовства семьи Свон, и это еще со времен прародительницы Марии. Мария, которая прокляла всех ее потомков, убивая мужчин одной лишь любовью. Любой мужчина, любивший женщину Свон, неотвратимо встречался с безвременной кончиной. Эмма вздрогнула, когда подумала о проклятии, проплывшем в ее голове. Она не должна думать об этом, не может. Определенно не сейчас. — Я не могу обещать, что они не будут говорить тебе неприятные вещи, Генри, — сказала она сыну, извиняющимся тоном, — но ты помнишь, что мы говорили о неприятных словах? — Палки и камни могут сломать мои кости, но слова не причинят мне вред, — повторил он, и Эмма покачала головой. — Нет, Генри, милый, это говорят люди, с которыми не происходило ничего плохого, и это глупо. Что мы говорили насчет обидных слов? Его глаза загорелись, и он улыбнулся: — Ответить им тем же? — Эмма тоже улыбнулась. — Именно, парень. Они оскорбляют тебя, и тоже можешь немного огрызнуться в ответ, хорошо? Он кивнул, заметно приободрившись, и Эмма придержала руку, чтобы дать пять. Ладно, она знает, что это не самый лучший урок. Возможно, он входит в список «101 вещи, что нельзя делать при воспитании», но нормальные правила воспитания просто не совместимы с ней. Как принято, она должна сказать ребенку, что надо игнорировать это. Но дети в этом городе столько долго насмехались над Свон, что уже и не припомнить, и скорее всего в ближайшее время это не прекратится. А ее сыну нужно образование, и значит ему нужно как-то бороться с задирами. — С тобой все будет в порядке? — спросила после Эмма, ее лицо стало еще более серьезным. Генри кивнул, решительность появилась на его лице. — Тогда хорошо, — она глубоко вздохнула. — Дай маме поцеловать тебя, прежде чем уйдешь. Генри приподнялся на носочки, а она наклонилась, заключая своего маленького мальчика в короткое объятие, оставив на щеке большой влажный поцелуй. — Я заберу тебя в 3, хорошо? — Да, мам, до встречи. — Увидимся, малыш. — ответила она, выпрямляясь и наблюдая, как он сливается c другими детьми на школьном дворе. В груди что-то напряглось, но она пыталась не замечать этого, наблюдая, как он уходит. Она не может позволить разуму отвлечься. Она не хочет думать о вещах, которые продолжают пытаться напомнить ей. Сейчас она просто мать, которая смотрит, как ее ребенок в первый раз идет в школу. Нет никаких других эмоций, вытекающих за рамки сознания. Нет. Вздохнув, Эмма поворачивается и идет обратно вниз по улице. В любом случае, ей нужно заняться работой.

***

Регина Миллс впервые в городе. Это был ее не главный выбор, приехать в это странное маленькое местечко, окутанное тайной, но работа есть работа, а место учителя трудно отыскать. В начальной школе Сторибрук, однако, имелось одна единственная работа для преподавателя младших классов, и так как это был ее предпочтительная возрастная категория — она взялась за нее тут же, как предложили. Она немного знает о городе, только что население здесь довольно замкнутое, но однажды она поймала себя на мысли о том, что случайно попала в зону тайн. Всё, о чем говорил каждый это колдовство. Но не только — особенно об одной городской семье, где все, как известно, ведьмы, убившие своих мужей. Она была невероятно удивлена, выслушав все слухи, когда рассматривала список на предстоящий год и узнала, что будет обучать одного из детей, так называемых ведьм. Регина никогда не признавала предвзятых мнений, она всегда любила сама знакомиться с людьми и создавать свое собственное впечатление. Но из всего услышанного она сделала вывод, что идея учить Генри было чем-то более, чем просто немного пугающей. Она вздохнула, поворачивая вещи на ее столе, стараясь привести в порядок разыгравшиеся нервы. Она хочет добиться успеха, странно это или нет. Эта работа единственное, что ей нужно. До нее донесся звук возбужденных разговоров, и ее спина инстинктивно выпрямилась, подготавливая себя к активности детей, которые вот-вот войдут в класс. Спустя момент дверь распахнулась, и множество ярко одетых мальчиков и девочек вошли во внутрь, задевая и заталкивая друг друга в классную комнату. Все они смеялись и разговаривали, кроме одного мальчика — идущего позади остальных. Его глаза были обеспокоены, а пальцы так сильно сжимали лямки рюкзака, что костяшки стали белыми. При его виде сердце Регины слегка сжалось. Она продвинулась вперед, не задумываясь, присела на корточки перед ним и улыбнулась. — Привет. Я мисс Миллс, — робко представилась она. Мальчик застенчиво улыбнулся в ответ, на что ее сердце екнуло, и протянул маленькую руку — очевидно для рукопожатия. Она ответила, немного усмехнувшись, и его улыбка стала еще шире. — Здравствуйте, мисс Миллс, — ответил он. — Я Генри Когда он назвал свое имя, Регина задержала дыхание. В ее классе был только один Генри, но, конечно, она не знала кто именно, поэтому не беспокоилась. — Я Генри. Генри Свон. — Ох, — не удержалась она. Из всего, что она слышала, из всех сумасшедших фантазий посещавших ее, она действительно предполагала, что Генри Свон будет ребенком дьявола. Будто вы находитесь в фильме ужасов, а темнота вокруг подобна облаку. Но этот мальчик кажется хорошим и милым. — Вы будете моим учителем? — спросил он с широкими, любопытными глазами. Она заколебалась, а затем кивнула. — Да, Генри, думаю, что так. — Хорошо, — кивнул он сам себе, — Тогда вы должны знать, что я хорош в математике, но у меня хромает орфография. — Сказал он ей серьезно, и она не смогла сдержать недоверчивою улыбку на губах. — Я думаю, ты имел ввиду плачевное? , — мягко поправила она.- И кто сказал тебе это? — Я слышал, как мама сказала это тетушке Мэл, — сказал он с серьезным выражением, и Регина нахмурилась. Возможно, ребенок является единственным исключением в городских историях — потому что это заявление явно не дает ни одного очка в пользу истории о матери. Нельзя говорит детям, что они в чем-то плохи. — И почему она сказала это? — Потому что тетя Мэл позволила мне играть в оранжерее, вместо того чтобы позаниматься со мной. — И над чем она должна была позаниматься с тобой? — спросила Регина, прикованная против воли к этому маленькому мальчику и его карим глазам. — Над правописанием, — он выдал робкую усмешку, похожую на гримасу полуулыбки. — Но она не сделала этого? Генри помотал головой. — Нет, только над моими заклинаниями. Регина поежилась. — Твоя тетя учит тебя заклинаниям? — осторожно спросила она, и он кивнул. — Да, — сказал он, как будто это самая нормальная вещь в мире. — Поэтому я так хорош в математике, так как тетушки позволяют мне считать все их ингредиенты. Брюнетка в шоке уставилась на мальчика, но когда остальная часть детей ввалилась в класс из раздевалки, она поднялась и поприветствовала их. Генри исчез в конце классной комнаты, выбрав самую дальнюю ото всех парту и тщательно запрятав свой рюкзак под стол, осторожно озираясь, будто кто-то может попытаться его украсть. Это движение она видела среди детей и прежде — хотя оно характерно для тех, кто постарше — кто привык к потерям. Все это заставило ее сердце сопереживать ему, несмотря на странную беседу между ними. Остальные заняли свои места, и, в конце концов, успокаиваются. Она берет кусок мела со своего стола и разворачивается к доске. Наверное, это будет очень странный день.

***

От измельчения лаванды Эмму оторвал неприятно вибрирующий в кармане телефон. Небольшое устройство зажужжало около ее бедра с удвоенной силой, и она расстроено вздохнула, прежде чем отставить в сторону ступку и пестик, и вытащила его. — Алло? — спросила она, нажав на кнопку. — Мисс Свон? — поинтересовался незнакомый женский голос. В нем было что-то глубокое и бархатное. — Да? — она не смогла удержаться от небольшой подозрительности, ей едва ли нужны звонки случайных ненавистников. — Меня зовут Регина, Регина Миллс. Эмма промолчала, ожидая разъяснений женщины. Она не знает, звонок это от ненавистника или нет, но, определенно, она никогда не встречала человека с таким прекрасным голосом. — Я учительница Генри, — уточнила женщина, и сердце Эммы забилось чаще. Женщина, звонящая в первый же день, не может быть хорошим знаком. — О, — ответила Эмма расстроенным тоном. — Что я могу сделать для вас, Мисс Миллс? — Я хотела поинтересоваться, — начала женщина робким приятным голосом, — можем ли мы встретиться, когда вы будете забирать Генри в 3? — Зачем? — резко спросила Эмма. Даже если у женщины приятный голосок, это не значит что она не злиться. — Что он натворил за это время? — Он ничего не сделал, — ответила женщина, и ее голос стал холоднее.- Я просто хотела обсудить с вами кое-что. — О, — снова сказала Эмма, немного опешив. Она была полностью растерянна. — Тогда хорошо, думаю, это будет неплохо. -Хорошо, — ответила другая женщина, — Увидимся с вами в 3. Положив трубку, Эмма нахмурилась. Она никогда не слышала об этой Мисс Миллс, хотя думала, что знает всех учителей в школе. Но обладающая красивым голосом женщина хотела поговорить с ней о Генри, и так как она не обвинила его в попытках колдовства в пределах класса, было что-то другое. Ей просто нужно дождаться трех, и выяснить, что произошло.

****

Регине не нравилось, что она нервничает из-за встречи с матерью Генри. Она знает, что не должна позволять сплетням добраться и до нее, но в этой женщине что-то было — тайна окружающая ее. Тайна окружающая ее сына Ей не удалось получить ясный ответ, что стало с отцом мальчика, все, о чем она знает, это что он умер — как и любой другой муж в семье Свон, по воспоминаниям каждого в городе. Она слышала, как кто-то сказал, что у них это семейная традиция-какой-то вид ритуального жертвоприношения или что-то вроде того. Регина искренне надеялась, что это не так. В дверь постучались, отвлекая ее от мыслей, а затем она открылась, и у Регины перехватило дыхание. Женщина, вошедшая в класс, определенно не выглядит как ритуальный убийца. Возможно, на первый взгляд. Она стройная и худая, с яркими зелеными глазами и светлыми волосами, которые свободно спускаются локонами до половины спины. Она одета в черные, идеально подогнанные брюки, кожаная куртка лениво перекинута через плечо, что делало заметным мускулы на руках — учитывая, что она была только в одной рубашке, и, Господи, если у нее нет оружия. — Мисс Миллс? — спросила она, и Регина быстро тряхнула головой, возвращаясь к делу. — Да, — ответила она, вставая и приближаясь к женщине, а после протянула руку, — Вы должно быть Мисс Свон? — Эмма, — ответила блондинка и настороженно посмотрела на руку Регины, будто это была какая-нибудь ловушка, прежде чем, наконец, пожать ее, — Зовите меня Эмма. Регина натянуто улыбнулась. — Лучше пока я буду звать мисс Свон, это более уместно. Это предложение далось с трудом, потому что она понимает, что имеет в виду совсем другое. На первый взгляд, нет ничего большего, чего ей хотелось, чем просто называть по имени, но это работа. А значит нужно соблюдать формальности. Раздраженный взгляд не прошел мимо блондинки, и она отдернула руку. — Очень хорошо, Мисс Милс. — небольшое подчеркивание имени, которое она сказала Регине, показывает, что она не делает никаких одолжений. — О чем вы хотели со мной поговорить? — Ну… — Регина вернулась на свое место за столом, приглашая Эмму, Мисс Свон, присесть напротив. — В основном, это касается Генри. — И что же Генри? — Эмма (в ее голове она оставалась Эммой) аккуратно спросила. — Я надеюсь, вы знаете, что он кажется очень одиноким ребенком? — начинает она осторожно. — То, что он отличается от других детей, я поняла в первый день. Глаза Эммы опасно сузились, и Регина глубоко вздохнула, надеясь, что все истории о способностях женщин Свон всего лишь истории. Она не мечтает превратиться сегодня в жабу. — Я имею ввиду, — быстро поправила она, прежде чем Эмма может возразить, — что другие дети испытывают безосновательную ненависть к вашему сыну, о чем свидетельствуют, эм, — она кашлянула, — насмешки. На лице Эммы появилось шокированное выражение. — Безосновательную? — спросила она, что поразило Регину. Она считала, что женщина должна как-то отреагировать на информацию о том, что над ее сыном насмехаются плохими словами весь день -Мисс Свон, вы ведь знаете, что у других детей есть плохие рифмы? Вы, конечно, хотите сделать что-то с этим? Такой вид задирания может иметь ужасные эффекты, и ясно, что он уже одинокий маленький мальчик. — Да, да, да, они используют такие рифмы уже тысячелетиями, и мы просто справляемся с этим в нашей семье, — уклонилась блондинка, пренебрежительно махнув рукой, а затем уставив на Регину полные решимостью зеленые глаза. — Вы сказали «безосновательную»? На лбу Регины появились морщинки. — Ну…да? Взгляд изумления с толикой удивления быстро превратился в осознанный, а затем Эмма усмехнулась, сделав это не совсем приятно, и отклонилась на спинку кресла, сцепив руки вместе на плоском животе. — Вы новенькая в этом городе, — сказала она, и это был не вопрос. — Я не понимаю, что это меняет. Эмма качает головой, издавая негромкий смешок. — Полагаю, сплетни еще не успели завладеть вами. Разве вы не знаете, что все мы ведьмы? Рот Регины открылся. -Ох, так вы знали, — засмеялась Эмма в ответ. — Что ж, тогда вы должны быть очень храбрыми, Мисс Миллс, столкнувшись с ребенком известной ведьмы. Вы знаете, что мы превращаем людей в лягушек? Учительница оскалилась не понравившемуся агрессивному тону другой женщины.  — Вы знали? Брови Эммы поднялись, выражая хищный взгляд. Его ошибочно можно было бы принять за флирт, если бы не настоящая угроза, находящаяся в ее ярких глазах.  — И убиваем мужей. — сказала она, абсолютно прямо. В душе брюнетка прокляла себя за встрявший в горле комок. — Я не думаю, что уверена в этом, Мисс Свон, — ответила она, но ее голос звучал неуверенно, еще тише, чем прежде. Так называемая ведьма, привстав с кресла, оперлась на стол руками прямо перед ней. — Насколько вы уверены? — она бросила вызов, сузив глаза. — Я точно уверена, что ведьм просто не существует. — Регина тоже подалась вперед, опираясь на верхнюю часть стола и вновь повышая голос. Она не позволит этой женщине запугать ее, не зависимо от того, какой рассерженной супер моделью та выглядит. Эмма засмеялась глубоким звуком, исходящим из горла и груди. Из-за этого по спине Регины пробежали мурашки. Но улыбка, появившаяся после этого смеха, определенно, была еще менее дружелюбной. — Вы приехали не в тот город, Мисс Миллс. — Сказала она, снова поднимаясь и направляясь к двери. — И что это означает? — спросила Регина, все больше раздражаясь из-за того, что другая женщина не может ответить прямо. — Это означает, — Эмма снова выпрямилась, поравнявшись с ней глазами, зелень в них горела подобно огню. — Не надо разговаривать о моем сыне. Вы не знаете его, не понимаете кто он и какова его жизнь. Вы его учитель, Мисс Миллс, так учите. С его правописанием действительно нужно поработать. Мы больше не будем обсуждать что-то, касающегося его, поняли? Регина в шоке открыла рот, чтобы ответить, но тут дверь на петлях распахнулась, по-видимому, сама по себе, когда блондинка понеслась к ним, и она почувствовала, как ее глаза немного расширяются в глазницах. Эмма кинула ей злую усмешку, и когда она вышла, дверь позади нее снова захлопнулась, а брюнетка пытается убедить себя, что это просто ветер — или Генри, спрятавшийся неподалеку, — когда вещи на ее столе начинают яростно трястись, а затем крышка ее ноутбука закрывается сама собой, чуть не прищемив пальцы. Она издает немного испуганный крик, глаза разворачиваются к закрытой двери, услышав, как раздражающий красивый смех умолкает, а затем снова на ноутбук. Она смотрит туда-сюда несколько раз, а затем опускается обратно на свой стул, с по-прежнему немного широкими глазами. От нее зависит, будут ли большие проблемы или нет.