Отведи меня в церковь, И я, словно пес, буду преданно служить в твоем храме лжи.
Прошло немного времени с того момента, как Ивахунэ перебрался в понравившуюся ему деревушку, устроившись там простым монахом. Он, облегчённо выдохнув от понимания, что более не будет слышать эти мольбы о помощи, счастливо улыбнулся. Нет больше вкуса и запаха гари и сожжённой плоти. Более нет отчаянных криков, что эхом раздаются в голове и преследуют в кошмарах. Он попытается замолить грехи благими делами. Но… От кошмаров никто не застрахован. Он ещё больше будет изнывать от них. Каждый вечер пытаться напиться до беспамятства, дабы его сон был беспробудным. Неистово кричать от удушающего страха. Покрываться липким холодным потом. Беспомощно скулить, как можно сильнее закутавшись в одеяло. Молить Бога об окончании этого Ада, который кажется беспросветным, не имеющим конца. Лишь начало… Ивахунэ, как всегда, будет резко вскакивать на кровати, пытаясь как можно сильнее схватиться за тень прошлого. Рвано дышать от внезапного недостатка кислорода, который приносит ноющую боль в груди. Он начинается не высыпаться, а бессонница всё чаще к нему наведывается. Ужасные сини под глазами. Истощение организма. Отвратительное моральное состояние. «Спаси. Боже, прошу. Я уже не могу…»***
Проведя ещё одну бессонную ночь, Тенкей рано утром, когда почти нет людей, решил прогуляться. Алкоголь постепенно выветривался, а помутнённый разум разъяснялся. Но отвратное чувство намертво въелось в его измученную душу, приторным ядом убивая изнутри. Горько усмехнувшись, он перевёл помутневший взгляд на бескрайнее небо, чьё полотно имело прекрасный голубой цвет. Косые лучи солнца ещё слабо прогрели укрытую травой землю, но их ласковое прикосновение приносило незабываемое чувство. Становилось как-то спокойно. Слабый ветер, что беспрепятственно гулял по миру и нежно касался кожи, колыхал многолетние деревья. Ивахунэ криво улыбнулся. Каждый прожитый на этом свете день, словно угарный газ, оседал в лёгких, затрудняя дыхание. А наступивший причинял новые увечья. Будто колючая проволока, что шипами впивается в кожу шеи, обвилась вокруг тела. Затруднительные движения приносят каторжную боль. Можно лишь истошно кричать. Иначе — смерть. Тяжкий вздох. Он неимоверно устал. И не было ни единого способа замолить грехи. Ни одного, как бы прискорбно это не звучало. Этот мир слишком прогнил. Он постепенно грязнет во лжи, сладострастии и тщеславии. Материальные ценности превыше всего. Даже для такого священного места, как церковь. — Неужто нет ни единого способа? — задав вопрос неизвестно кому, Тенкей обвёл взглядом местность. Здешняя природа около церквушки сильно отличалась от той, что располагалась по пути из деревушки. Там зелень расцветала, а здесь же трава пожелтела от пекущего солнца, а изредка встречающиеся одинокие деревья почти не имели листвы. Это более, чем странно. Однако ко всему можно привыкнуть. Со временем эти увядающие пейзажи начинают нравятся. Поэтому, усмехнувшись уголками губ, Ивахунэ неспешно побрёл к его излюбленному храму, где он может отдохнуть от инквизиции. Здесь он попробует начать новую жизнь, попытавшись найти способ лишиться тяжкого груза на душе, что понемногу тянет его ко дну.***
— Что, как всегда никого не было в церкви? — в пустой церкви эхом раздался низкий голос мужчины, что, как всегда вечером, решил навестить Тенкея. — Да. Абсолютно никого. Хотя меня несильно огорчает отсутствие грешных, наоборот. Радует понимание того, что здешние люди не имеют пороков. Их души не столько грязные. — И это говорит бывший инквизитор, — мужчина усмехается. Он мысленно высмеивает злодеяния прошлого человека, который стоит перед ним. Но Ивахунэ пропускает всё мимо ушей. Он с ним солидарен. Его душа пала, однако не по собственной воле. — Ты прав. Перед тобой стоит тот человек, который, возможно, сжёг кого-то из твоей семьи. Иронично, не правда ли? — Насмехаешься? — Это лишь ответ на твои слова. Не более. Я о тебе положительного мнения, так что не опускайся до уровня тех заблудших овец. Не разочаровывай меня. — Постараюсь, Тенкей. — Благодарю. Да благословит тебя Господь. — Это было излишне, — криво улыбнувшись, мужчина развернулся к двери. — Если вечером скучно — приходи. Вместе выпьем. А то одному скучно. — Как-нибудь в другой раз, — Тенкей, провожая взглядом знакомого, недовольно цокает. Ему неприятно общество этого человека, но он слишком часто к нему наведывается. Даже как-то совестно сказать какую-нибудь колкость. Однако иногда он переходит все границы, отчего Ивахунэ начинает ему отвечать в его же манере. Усталый выдох. Целый день, проведённый в пустом храме, изрядно вымотал его морально. Он провёл его в полном одиночестве и гнетущей тишине, которая звоном раздавалась в голове. Мерзкое ощущение. «Что ж, пора собираться обратно. Путь будет неблизким», — подумав про себя, Тенкей неспешно начал собираться.***
«До чего же красивый закат…» — Ивахунэ добродушно улыбается. Открывшаяся его взору картина была прекрасна: небо начинало приобретать холодные ночные оттенки, солнца лучи раскрашивали горизонт различными цветами, изредка проплывающие облака несомненно дополняли этот пейзаж. — «Местные виды здесь превосходны». Это было единственным утешением и моральным расслаблением. Ничего более не помогало. Всё было каким-то тусклым, непривлекательным. Не пропускало ни единого луча солнца через плотную вуаль из блёклых туч грязи и пыли. Было трудно дышать из-за вони и витающих в воздухе отходов. Повсюду гниль и преследующий запах запечённой крови и сожжённого тела. Коротко хмыкает. Как бы я не хотел этого, но от прошлого не убежать… Остаётся лишь наслаждаться такими мимолётными мгновениями, которые приносят хоть какую-нибудь краску в мою однотонную жизнь.***
— Ивахунэ, как думаете, за мою врождённую слепоту и отличие цвета глаза меня казнят? — девушка, что сильно вцепилась в рукав священника, подняла голову к небу. Она нежно улыбается. Её глаза, покрытые тонкой плёнкой, щурятся. Она не может видеть этот мир. Лишь ощущать и мечтать… — Не бойся, если ты не попадёшься никому на глаза, то сможешь прожить счастливую жизнь. Я обещаю. — Вы так добры. Спасибо Вам за поддержку. Она мне помогает не отчаиваться в этом мире окончательно. Если у меня получится достичь какой-нибудь цели, я обязательно это посвящу Вам! — девушка мечтательно закрывает глаза. — Тот, кто чист сердцем, сможет достичь любой вершины. Нужно лишь верить. Тенкей верит этой девушке. Ведь это единственный чистосердечный человек, которого он когда-либо встречал. Жаль, что из-за его беспомощности её приговорили к смертной казни. Жаль, что он не смог выполнить простое обещание. Жаль, что он её убил.***
Ночью он не смог заснуть. Большое количество выпитого алкоголя окончательно отбило желание спать. Поэтому, укутавшись по горло в грязное покрывало, Ивахунэ продолжает потягивать горький напиток. Но внезапный шум за дверью прерывает идиллию. Тенкей, немного опешив от неожиданности, рванул к двери. — Кто здесь? — резко открыв дверь, Ивахунэ вглядывается в темноту. Перед ним стоит маленький мальчик, еле держась на ногах. — Спасите… За мной гонятся, — единственное выдаёт мальчик осипшим голосом перед тем, как упасть в обморок. — Инквизиторы?! — священник, схватив мальчишку на руки, быстро занёс его в дом и укрыл покрывалом. «Неужто ему суждено всю жизнь покрывать людей от церкви?»