***
Алое солнце клонилось к закату. Сочные краски озарили небо сквозь привычно плывущие по нему облака. Маркус подумал о скором дожде. Чайки на берегу кричали сильнее, чем когда он выходил в море в последний раз — именно в тот день из разговора с Аро он и узнал о грядущем пополнении в их ещё небольшом клане. У хитрого патриция, как оказалось, была сестра, которая, по обоюдному согласию всех сторон, должна была достаться одному из свободных мужчин, в числе которых Маркус был почти на первом месте — Аро всё ещё стремился выбрать новую супругу уже женатому Каю. Ветер трепал его длинные каштановые волосы, то и дело цепляя ими фибулу, отчего периодически Маркусу приходилось поднимать руки к плечу, чтобы выпустить из плена золотого украшения запутавшиеся в нём локоны, пока он не сообразил отойти к редко растущим на побережье деревьям, в тени которых его ждал Кай. Расслабленно стоя, тот без интереса наблюдал, как уже пьяные рыбаки праздновали богатый улов. Дар Маркуса заключался в том, что он мог видеть, какие узы связывали людей или вампиров. И, судя по увиденному благодаря именно этому дару, младшему брату было вполне достаточно одной женщины — прекрасной Афинодоры, владеющей боевым искусством не хуже своего супруга. Их связывали крепкие алые нити настоящей любви и страсти, что было в разы стабильнее многочисленных увлечений Аро, какими серьёзными бы те не казались. Интересно, родится ли когда-нибудь способная лишить владыку свободы навсегда? Тем временем шум моря становился всё громче — начинался прилив. — Марк, мне вовсе нет дела до его сестры. Я не люблю долгие ожидания, — сухо изложил своё мнение Кай и осел на песок, на котором почти тут же, не без его помощи, разумеется, стали вырисовываться пошловатые рисунки. Марк вздохнул и отвёл взгляд. Аро с сестрой действительно задерживались. — Думаю, у них были дела, — отстранено изрёк он и начал мерить шагами расстояние от кромки воды до рисунка в виде соития двух людей, на скорую руку начерченных короткой веткой уже засохшего дерева. Двадцать два шага. Скука. Но в то же время скуку сопровождала тишина, пребывать в которой Маркусу было более чем комфортно. Сложись всё по-другому, он предпочёл бы жить отшельником где-нибудь здесь, у моря — бесспорно, идеальном месте. Если бы не любопытство, превышающее даже его любовь к уединению — он жаждал участвовать в великих планах Аро. Наконец на горизонте появились две фигуры. Вампирское зрение сразу уловило синий оттенок платья и чёрные волосы. Кожа на первый взгляд была нежной и тёплой, рост — невысоким, а глаза… голубыми, как вода, плескающаяся рядом с ним. Черты лица были плавными, благородными. Маркус не мог отвести от идущей к ним женщины глаз. Она была красива. А по мере её приближения он также отметил, что сестра главы клана была и достаточно молода, слишком молода, чтобы выходить замуж и иметь детей. Она ступала грациозно, но медленно — Аро, вероятнее всего, не торопил сестру, наоборот, он ступал так же мерно, ведя с ней разговор, по всей видимости, веселый — с уст Дидимы то и дело срывались тихие смешки. Когда они наконец приблизились, взор Маркуса моментально скользнул к её босым ногам, едва прикрытым подолом мокрого платья. «Они же шли по песку, отчего у неё мокрое платье?» — мысленно задался он вопросом и посмотрел на Аро. Вот же хитрый чёрт, всё специально предугадал и подстроил… Хотелось прочистить горло от вдруг возникшего в нём странного чувства першения. А, это жажда… Они всё так же продолжали стоять у воды, когда сестра Аро оторвалась от созерцания песка под ногами и подняла на него свои синие глаза. Наверное, именно в этот момент он понял, что исключительно этот глубинный оттенок её глаз ему нравится больше всех других. У Маркуса отчего-то резко сдавило грудь, и, пересилив себя, он начал искать взглядом Кая. Тот, скрестив ноги, продолжал невозмутимо сидеть на песке и создавать на нём живописные картины. Тут Маркус почувствовал на себе прямой любопытный взгляд Дидимы, и ему стало неловко. Обычно представительницы прекрасного пола, обращая взор на троих братьев, Маркусу — из-за его специфической внешности — предпочитали Аро или Кая. Он нравился далеко не каждой, однако это нисколько его не огорчало: на него обращали внимание умные женщины, с которыми было о чём побеседовать, к тому же, по их словам, он был хорош не только в разговорах… «Навряд ли она так же умна, как и брат. Или, хотя бы, сообразительна…» Он ещё раз посмотрел на Кая. Но тот по-прежнему не проявлял к ним ни малейшего интереса и даже не смотрел в их сторону. Маркус решился: — Не откажете, если я предложу вам пройтись вдоль берега? Он честно ожидал, что она посмотрит на Аро, безмолвно задавая вопрос, однако вместо этого она сделала пару решительных шагов вперёд, обернувшись к брату лишь за тем, чтобы удостовериться, что он остался стоять на месте. Они шли молча, было совершенно очевидно, что Дидиме не доставляет удовольствия эта прогулка. И когда преодолели достаточно большое расстояние, чтобы их не мог услышать вездесущий владыка, Маркус решился начать разговор. Но всё пошло не по плану. Он задал единственный столь волнующий его сейчас вопрос: — Почему вы всё ещё человек? Ведь вампирская сущность несёт в себе возможность создать более комфортные условия жизни, — медленно, осторожно подбирая слова, спросил Маркус, уводя тему от задуманного Аро. Но, видимо, Дидима решила иначе: — Буду с вами откровенна, Маркус, — заговорила она негромким, но чётким голосом. — На этом настаивает мой брат, а я вообще не желаю выходить замуж и тем более… Я не хочу вас обидеть, но вынуждена сказать: вы мне… не нравитесь. Столь прямой ответ оскорбил мужчину. Кто ей сказал про замужество? Или Аро и правда хочет пополнить клан именно таким способом? Но ведь она его сестра, сложности и без этих крайностей не возникли бы… — Я не собираюсь ни на ком жениться, женщина, — пробурчал он сквозь зубы. — А сейчас предлагаю продолжить прогулку, как того хотел ваш брат. А когда мы её закончим, то разойдёмся в разные стороны. Они замолчали. Ветер развевал их волосы и одежду, шум моря стал громче, тем позволяя им прекратить разочаровавший обоих разговор. Их встреча была подстроена не ими, и оставалось только сыграть свои роли. Обоим уже не терпелось разойтись. Маркус невзначай вспомнил о любовнице, что томилась в ожидании его приезда в столицу. Несмотря на происхождение, та казалась куда благороднее этой гречанки, что медленно ступала рядом. — Я прошу прощения, — вырвалось у Дидимы, когда, пройдя ещё несколько метров, Маркус отступил ближе к морю, — я подумала… — Не надо вам думать, у вас это плохо получается, — сквозь шум волн прокричал он и с удовольствием отметил, как возмущённо вспыхнули её щёки. Она стремительно направилась к нему, явно с определённой целью высказать своё мнение — именно так расценил её действия Маркус и поспешил зайти в воду по пояс. Дидима всего на мгновение остановилась, а после бесстрашно продолжила приближаться к нему. Настойчивость — у них семейное, это точно. — Маркус! — окрикнула она его по имени, прекрасно понимая, что он заходит в воду глубже специально, чтобы не разговаривать с ней. Дидима чувствовала себя обыгранной и как любая девушка хотела, чтобы последнее слово было её. Сейчас она ему покажет… Она тоже умеет плавать. Заход в море был бездумным, в те две секунды ей было всё равно на холодную воду, но потом тело заныло от внезапно охватившего его холода. Она с силой уперлась ногами в дно, с негодованием смотря, как Маркус отступил ещё дальше. Дидима пересилила себя и пошла за ним, глубже заходя в неприветливые волны. Плавать она любила, но начинающийся шторм стал сильно её пугать. Противоречиво желая, чтобы брат пришёл на помощь и одновременно не вмешивался, она почувствовала на щеках первые капли дождя. Между тем Маркус с поля зрения пропал. Она несколько раз осмотрела бушующую вокруг водную гладь, и из её уст сорвалось несколько некрасивых слов. Зачем она полезла сюда, глупая?! Девушка уже хотела плыть обратно к берегу, когда её накрыла волна. Она начала захлебываться от воды, попавшей в рот. Попытка упереться ногами в дно не увенчалась успехом — сильные волны не дали ей этого сделать, и она, не удержавшись на плаву, начала тонуть, судорожно барахтаясь в воде. Тем временем Маркус, выплыв из воды неподалёку от Дидимы, внезапно почувствовал сильные эмоции — страх, — осмотрелся и увидел, как она бьётся, сопротивляется воде, пытаясь плыть, но безрезультатно. Недолго думая, он стремительно подплыл к ней и подхватил её тело. Пока Дидима кашляла и выплёвывала солёную воду, а после жадно глотая воздух, он вынес её на берег. — Я думал, вы умеете плавать, — негромко сказал он, наблюдая, как, ещё кашляя, она пыталась прийти в себя. На её лице чётко читались страх, паника и, кажется, удивление. Она было посмотрела на него с укором, но следом с её губ неожиданно для него тихо вырвалась благодарность. Она дрожала от холода, и его взгляд невольно скользнул вниз, с любопытством огибая стройное тело, которое сейчас донельзя было подчёркнуто облепленой мокрой и полупрозрачной тогой. То, что на данный момент он сам выглядит так же, Маркус даже и не вспомнил. Что ж, сухой одежды всё равно нет, она сама полезла за ним в воду. Маркус обернулся, проверить, где сейчас братья. На горизонте было пусто. Никого. Они что, действительно, ушли? — Я ещё слишком молода. Моё тело ещё не развито столь достаточно, чтобы я желала остаться в нём навсегда, — тихо прошептала она и, прежде чем он обернулся, быстрым шагом направилась прочь. Маркус растерянно кивнул ей вслед и, чувствуя себя полным идиотом.***
Шаги древнего вампира впервые за тысячу лет были нетвёрдыми. Скрип деревянной двери словно издалека коснулся его слуха и тут же стих. Маркусу казалось, что он опустошён, но в то же время он уже не чувствовал былой беспомощности, теперь это скорее напоминало томительное ожидание. Маркус был готов к переменам, ради неё. Он чувствовал, как рвётся грудь и разрывается сердце. Он выдыхал своё горе, вместо него заполняя лёгкие возможно обретённым счастьем — которое и нужно было ему все последние годы, он понял это только сейчас. А с тем и понял, что не может больше продолжать жить по-старому — так, точно это последний его день, так, словно ему всё равно, что случится потом, что будет дальше. Теперь не всё равно. Впервые в его бессмертной жизни болела голова, и словно по венам вновь бежала кровь, в такт толчкам пульсируя на шее. Это было сумасшедшее буйство эмоций и боли, уже ощутимой боли, не такой эфемерной как раньше. Воспоминание его встречи с Дидим у моря волной накрыла Маркуса, и он понял, что теперь, когда он вновь увидел её наяву, живую, всё было можно повторить, повторить тот день — день их первой встречи. Он не мог понять сам себя и осознать собственные мысли. Неужели он сходит с ума? Или это всё не то, чем кажется? Иллюзия или реальность, настолько живая, что от неё он даже стал ощущать боль? Ему правда больно. Маркус затаил дыхание. Он хотел её увидеть. Снова. Обернуться и прикоснуться к холодному железу дверной ручки заняло времени меньше одной секунды. Следом он так же стремительно приоткрыл дверь и сразу увидел пустое кресло. В горле застрял крик. Широко распахивая дверь, Маркус обежал взглядом уже всю комнату и понял, что Дидимы в ней нет. Где же она? Краем уха он услышал, как в ванной шумит вода. Неужели она там? Зачем? Что-то случилось?.. «Она точно стала моим наваждением.» Он напрягся и вспомнил про её руку. Почему у неё шла кровь? И он её пил… Этого никогда не было, даже… Ванная комната располагалась в трёх метрах от него — это расстояние он мог преодолеть за доли секунды, но отчего-то продолжил стоять на месте, пытаясь собрать в своей голове сложный пазл воедино. Он не мог сосредоточиться на чём-то одном, мысли резво прыгали, не позволяя ухватиться ни за одну из них, и вместо ответов ему служили зияющие пустотой дыры. Ему стало казаться, что он сходит с ума. Это его Дидима? Тогда почему у неё кровь? Почему он легко прокусил её плоть до солоноватой жидкости? И почему она стонала от боли? Почему?.. Она же вампир и всегда любила, когда он кусал её запястья… Он не выдержал и осел на пол. Ковёр встретил его мягкостью и запахом крови от тех нескольких, пророненных ею небольших капель. Её кровь. Он снова повернулся в сторону ванной и сузил глаза. Кто она? Будучи вампиром, стать человеком невозможно. — Господин Маркус… — тихий шёпот одного из стражников вывел его из размышлений. Это был Деметрий, бесшумно появившийся откуда-то из темноты. Или он не уходил? — Ей не стоит находиться здесь одной, я бы на вашем месте поставил охрану, — всё так же тихо произнёс он. — На моём месте? Что ты хочешь этим сказать? — несколько отдаленно задал вопрос король и обернулся. Шум воды прекратился, ему на смену пришли надрывные рыдания где-то в глубине ванной комнаты. У Маркуса сжалось сердце. Охрану? Ни в коем случае! Он будет рядом с ней, и только он. Привычный кровавый цвет глаз склонившегося напротив него стражника несколько раздражал. Ему не нужны советы. Тем не менее он промолчал, мысленно обдумывая слова Деметрия. — Она человек… и ей есть кому навредить. После этих сказанных напоследок Деметрием слов Маркус почувствовал, что остался один. В комнате стало тихо. Пребывая в полном безмолвии, Маркус и не сразу понял, что конкретно сказал Деметрий. Она человек? Но как? В соседней комнате стояла такая же тишина, были слышны лишь прерывистое дыхание и сбитые удары сердца. Человек… Но каким образом? Маркус окончательно погрузился в свои мысли. Его глаза словно остекленели, а тело превратилось в камень — что было привычным для него, только так он себя и чувствовал, непрерывно, начиная с событий той злосчастной зимы. Он прекрасно понимал, что должен оставить след в чьей-то жизни, сделать что-то великое или, хотя бы, попытаться, но… Всё это имело смысл только пока она была жива, пока она просто находилась рядом. Он был воодушевлён той жизнью, что у него была, что, казалось, он хочет жить так вечно. Он и хотел. Только — дом, море и Дидима. Но почему-то все сложилось иначе. Почему? Многие годы после её смерти он мучил себя этим вопросом. Маркус не знал, как жить дальше и что делать. Быть одному было отвратительно тоскливо и горестно, а если он был… не один, то предавал её память. Это происходило чаще, чем думала его семья, но всё же… С кем бы он не был, это всегда было чем-то не тем, словно призрак жены повязал его. А сейчас, когда он снова посмотрел на знакомое лицо, то понял, что того, что было с Дидимой, также нет — не так сильно, не так сладко, не так… Но в то же время он чувствовал что-то забытое и старое, такое ностальгирующее, что сводило зубы. Кажется, это было вдохновение. Захотелось встать и бежать, бежать, бежать… По коридорам, по улицам, по лесу… И, кажется, он снова хотел на море. О, как же давно он там не был! Тело совершенно забыло, каково это, когда морская вода берёт его в плен. Маркус же так любил это чувство погружения. Но Дидима… Как она? Почему плачет? И как ему себя с ней вести? Он чувствовал запах крови. Повсюду. По всей комнате. И это не давало ему покоя.***
Она стояла посреди ванной, одетая в тёмно-красное шёлковое платье. Кисть уже не кровоточила, но болела. Ноющая боль отдавалась в висках, тем самым раздражая Алисию. Кто же любит боль? Слёзы уже высохли, и плакать было нечем. Стресс, резко нахлынувший на неё, подобно волне, полностью подавлял все чувства. Она была почти спокойна. Оставалось только неторопливо ходить по комнате, считая шаги и размышляя о дальнейших действиях. Что у неё сейчас есть? Она ничего не помнит, в том числе своё имя, возраст и город. Вполне возможно, что она прочно связана с этой компанией, которая, хоть и приняла её странным образом, но явно была рада её появлению. Страшил лишь укус и оторванная голова, хотя последнее было несколько сомнительным. «Может, это всё было спланировано?» — Алисия уперлась рукой в каменную стену и вздохнула. Самой ничего не получится понять, придётся с ними поговорить. А этого делать она не хотела, несмотря на нездоровое любопытство и желание узнать, кто же она. Через пару мгновений Алисия сообразила, что ей нужен врач. Если это амнезия, а это именно она, то следует обратиться к врачу. Об этом тоже надо им сказать. И что-то сделать с рукой. Неизвестность пугала — это было противным ощущением, когда совершенно не знаешь, как развернутся события в следующий миг. Она чувствовала смятение. Голова была напряжена, всё внутри сдавило словно стальным обручем, который с каждой минутой сжимался всё сильнее и сильнее. Её обессиленному телу требовался отдых, однако Алисия никак не могла заставить себя расслабиться. Едва она закрывала глаза, как видела перед собой тёмные глаза мужчины, который ушёл от неё спешно и в гневе. Или… ещё того хуже — выражение лица того, кто держал её ладонь так крепко, что стало казаться, ещё минута, и её кости сплющатся. От этих воспоминаний на глазах выступили слёзы, и она почувствовала знакомое острое ощущение, будто её лицо пронзали тысячи маленьких иголок — это была ни с чем не спутанная истерика. Наконец, она поняла, что слишком слаба, чтобы противостоять всему Миру, и надо набраться сил. А чтобы это сделать, необходимо успокоиться. Для начала уснуть, а дальше она обязательно со всем разберётся. Может быть, это вовсе сон или же её убьют… Если так, то пусть это произойдёт именно во сне… К горлу снова начала подкатывать истерика, но Алисия тут же сделала пару глубоких вздохов. В голове мелькнула мысль о холодной воде, которую она тут же отмела — она ненавидела низкую температуру. Что ж, всё-таки стоит выйти в комнату, больше сидеть здесь не было сил. Хотя сейчас это было уже и не важно. Она поднялась на ноги и устремила свой взор на находившуюся прямо напротив неё дверь, уже зная, что нужно поспать. «Всего-то выйти из ванной, чтобы лечь в кровать и поспать хотя бы немного. Пусть даже и в кровати, на которой кого-то убили, — всё равно…» Вдох, выдох, вдох… Со вторым выдохом Алисия услышала лёгкий стук в дверь. Сердце ушло куда-то в пятки, по спине прошлась дрожь, и Алисия застыла на месте. Она прочистила горло и в ужасе посмотрела на закрытую на защелку дверь. Черт, что же делать? Неужели это тот самый, кто кусал её? Она хмуро посмотрела на свое запястье. Следы зубов отчётливо проступали на светлой коже, и это, несомненно, пугало. Зачем он стучится сюда? Стук настойчиво повторился, и Алисия не выдержала. Неуверенным голосом спросив, кто там — хотя ответ уже и так знала, — она во все глаза уставилась на небольшое окно, расположенное почти у самого верха стены. Картинка в голове сложилась быстрее, чем хотелось бы. Будучи не в полной мере уверенная в своих действиях — а может, она и правда из их компании? — Алисия всё же поднялась на бортик ванны и нетвердыми трясущимися руками потянулась к окну, с мыслью через него сбежать. Даже если она и была с ними, то сейчас ей не нравилось то, что с ней происходит и кто её окружает. «Это какой-то особый остросюжетный триллер…» — размышляла она, быстрыми движениями дергая ручку. На её беду окно выдало тонкий и слишком слышный скрип. Чертыхнувшись и обозвав себя идиоткой, она с ужасом услышала резкий грохот, испугалась и обернулась. Хватило пары секунд, чтобы понять, что дверь в комнату была выбита. В дверном проеме стоял тот самый высокий мужчина, и он был зол. Всё, ей конец. Алисия зажмурилась и сжалась. Может, ей слезть? Или упасть? Или сказать, что стало слишком жарко и она решила открыть окно? Алисия посмотрела на мужчину и поняла, что он этому не поверит. Его глаза так и горели алым пламенем. Под искусственным светом они создавали странное сочетание с черным цветом, но всматриваться долго она не стала. Алисия медленно ступила одной ногой на пол и в колене согнула вторую, все ещё занесённую на скользкую ванну. Повеяло холодом, и по спине пробежали мурашки. Что делать? Он же прямо сейчас может сделать с ней всё, что угодно, а дать должного отпора она не сумеет. Алисия не отрывала глаз от его лица и ахнула, когда мужчина оскалился и резко оказался рядом. Тут же на её горло легла его холодная рука, которой он потянул её тело к себе, тем заставляя придвинуться ближе. Он все ещё оставался холодным, и от этого стало ещё страшнее, чем было секунду назад. Теперь Алисия стояла на двух ногах, руками вцепившись в его, пытаясь ослабить хватку. Бесполезно и бессмысленно. Он был во много раз сильнее, и будь даже он обычным человеком, его превосходство по силе было бы всё равно очевиднее. — Прошу, не надо, — хватка стала настолько сильной, что, казалось, будто он сейчас сломает ей шею. Алисия не хотела умирать. Пусть она не понимала, кем является и что делает в этом месте, какими были её прошлое и настоящее, умирать не хотелось… Из горла вырвался мучительный хрип, на что мужчина обнажил зубы. Он что-то шептал, так тихо, что разобрать не представлялось возможным, да и шум в голове, даже при желании, не позволил бы что-то расслышать. Их руки снова и снова соприкасались в моменты, когда Алисия пыталась оттеснить его от себя. Она вырывалась, как могла, цеплялась за пиджак и тянула тот в стороны, топталась на месте от ощущения жжения в горле. Мужчина душил, но не убивал — она поняла это спустя пару минут, когда хватка так и не стала сильнее. Через несколько мгновений он и вовсе убрал руки, окончательно обескуражив её подобным поведением. На собственное удивление она устояла на ногах, лишь почувствовав головокружение и болезненный спазм в горле. Она решилась: — Прекратите… — эту просьбу она прохрипела ему в лицо. Какого чёрта он так с ней? За что? На несколько минут воцарила слишком томительная тишина, и Алисия чувствовала, что её сейчас вполне может обуять истерика. А этого не хотелось. Говорить «Уходите» было бессмысленно, мужчина и так, казалось, завис от её последних слов. «Да что ж такое!» У Алисии и так жутко болела рука, сама она не знала, где она и кто она, что здесь происходит, и почему ей дали такое слишком облегающее и неудобное платье! Вопросов было явно больше, чем ответов, которые она могла бы получить. Тем более стоящий напротив мужчина был подвержен некоторой… нестабильности. А она понятия не имела, что делать дальше. Какие они все странные… Алисия, дрожа всем телом, вздохнула и уставилась в пол. Что ей вообще делать? Этот вопрос был единственной мыслью в голове, когда Алисия услышала тихое шарканье ногой и краем глаза уловила размытое движение. Она так и не поняла, что произошло, кажется, мозг явно отказался воспринимать реальность. Или это сон? Или это кома? Черт побери, она попала! Алисия подняла голову и встретилась взглядом с его глазами — такими чёрными, глубокими… Его взор вдруг стал завораживающим и каким-то притягательным… и почему-то грустным. Она нервно дёрнулась и моргнула. В голове что-то щелкнуло, и она неожиданно почувствовала, что возбуждена. Это шло с головы, неумолимо приближаясь к горлу и стремясь прямо к груди. Алисия тяжело вздохнула, но не отвела взгляд. До неё не сразу дошло, что он прижал её к стене своим холодным телом. Нет, она этого хотела. Сама. Что-то в нём притягивало её, и это было… впечатляюще. Она ждала и желала его дальнейших действий. Любых. «Да что ж такое…» Алисия не могла впоследствии обосновать своё поведение, но она неодолимо желала ощутить его губы на своей шее. И на ключице. И на груди. Она так и не поняла, кто потянулся первым, но отчётливо ощутила мужское волнение. Она же хотела только одного — его движения навстречу. Мужские губы неумолимо приближались и почти коснулись ее губ, когда Алисия сама обхватила рукой его лицо и улыбнулась. Грудь высоко поднималась, и это возбуждало ещё больше. Их разные температуры встретились, создавая потрясающий контраст горячего с холодным. Только они оба сейчас чувствовали последнее… Один её вздох, и Маркус сошёл с ума. Плитка под его руками превратилась в крошку, а губы провели влажный след по женской шее. Он хотел её и кровь. Платье на стройном теле стало шёлковым препятствием, но его пальцы ловко справились с проблемой, стянув ткань вниз, полностью оголяя ключицы и почти открывая высокую упругую грудь. Вампир чувствовал слишком острое желание. Он хотел её горячее тело прямо сейчас, желал насладиться её густой кровью и покорностью. О да, больше всего он хотел покорности. А всё остальное у него есть… Его палец коснулся губ девушки и в одно мгновение попал в жаркий плен её рта. Горячий язык медленно прошёлся по фаланге его пальца, и вампир, уже не отдавая себе отчёта, другой рукой оголил её грудь, одновременно прижимаясь к ней ещё плотнее. Глаза жадно наблюдали за съёживающимися сосками, и он уже хотел… — Брат? От ошеломляющей внезапности, Маркус сглотнул яд, после чего разорвал их с девушкой зрительный контакт и медленно повернул голову. Это был Аро. Чёрт бы его побрал. Алисия глубоко вздохнула и словно в тумане увидела перед собой другого мужчину. Это её отрезвило, и она почувствовала стыд и холод в груди. Всё закончилось, так и не успев начаться. Маркусу отчаянно хотелось придушить владыку, так некстати явившегося прямо в самом разгаре любовных действий. Он снова посмотрел на девушку и почувствовал её страх — вампирский дар перестал действовать. Бросив последний взгляд на её прекрасную грудь, Маркус злобно спросил у брата: — Что тебе понадобилось? — Нам надо поговорить. Я так больше не могу.