Shark Tank / Резервуар с акулами

Камера пуста. Нижняя койка аккуратно застелена, на бортике — собрание книг. Лежащие на столе бумаги выровнены под прямым углом. В камере безукоризненно чисто, идеально прибрано, и не воняет подмышками или нестираным бельём, как в прочих. Видимо, его сосед ревностно следит за гигиеной, спит на нижнем ярусе, а ещё все здесь его боятся. Уилл карабкается на верхнюю койку и принимается застилать постель, то и дело сглатывая в попытке удержаться от крика, не выпущенного ещё тогда, когда его приговорили к невозможности отсюда выбраться. Кто-то стучит в незапертую дверь, и голова Зи показывается в проходе. Другой парень — вероятно, тот самый Прайс — входит вслед за ним. Он выглядит без приукрас дерьмово. Явно побывал в одной-двух драках — и не в свою пользу, но, по-видимому, это не тяготило его, ведь он был слишком поглощён спором с Зи на предмет пиздежа о заботе. Они пререкались, будто старые супруги, однако прекратили это, когда вошли в камеру. Прайс оглядывает Уилла с головы до ног. — Ох-ох. Теперь я вижу, что ты имел в виду. Джимми Прайс, — представляется он. — «Непредумышленное убийство по причине вождения в нетрезвом состоянии». С Брайаном, этим знатным засранцем, ты уже знаком. Уилл против воли улыбается. — Уилл Грэм. Полагаю, я кого-то убил. Голос по системе громкой связи объявляет об окончании распределения и о том, что у всех них минимум времени на то, чтобы занять свои камеры. После этого остаётся странная тишина. — Наркотики? — предполагает Прайс. Уилл мотает головой. — Невылеченный энцефалит. Я легко отделался, потому что с медицинской точки зрения был не в своём уме. — Жёсткий переклин. — Зи неловко похлопывает его по плечу. — Прошу меня простить, — произносит кто-то у входа в камеру, и Зи с Прайсом, синхронно вздрогнув, спешат убраться прочь. — Свидимся позже! — бросает Зи Уиллу, тогда как Прайс тащит его за собой, проговаривая: — Извини, просто заглянули поздороваться с другом Брайана. Мы уходим-... Откуда бы те ни собирались уйти — с его пути, из его общества, из его камеры — Уилл не смог бы этого узнать, поскольку они были уже далеко вне зоны слышимости. Он поднимает взгляд на своего нового соседа, задержавшись на его рте. — Ганнибал Лектер, — произносит рот с тонкими губами и острыми зубами. — Рад встрече. Дверь камеры, стронувшись с места, закрывается. Щелчки электронного замка раздаются в небольшом пространстве чрезвычайно зычно. Теперь здесь гораздо темнее без света, проникавшего сюда из основного блока через дверной проём. Уилл глядит сквозь стёкла своих очков, делая вид, что следит за Лектером. — Ты, э-э, не против, — он взмахивает рукой на койку, стиснув челюсти. — Ничуть, — отвечает Лектер, всё ещё стоя возле входа. — Есть несколько вещей, которые тебе следует знать обо мне. Я не переношу грубости, неряшливого поведения и сквернословия. Пожалуйста, уважай мою частную жизнь, насколько это возможно, учитывая наши условия, и я отвечу тебе тем же. Рот Уилла приходит в движение прежде, чем он успевает воспользоваться шансом обдумать то, что говорит. — Значит, то, как ты будешь проталкивать член в мой зад, грубым считаться не будет? — выпаливает он. Он может видеть, как приподнимаются бесцветные брови Лектера. — Я не насильник, — ровно и спокойно отвечает тот. Прислушиваясь, Уилл подмечает, что он говорит с лёгким акцентом. — Я также не люблю повторяться. Мне очевидно, что ты напуган, однако, прошу, следи за своей речью. У моего предыдущего сокамерника был безобразнейший язык. Уилл внезапно напомнил Миггса, который, согласно официальной версии, проглотил свой язык. Он задаётся вопросом, как много Лектер должен был проделать ради этого, и, исходя из того, что он сумел рассмотреть, — вероятно, немало всякого. Они остаются в тишине до тех пор, пока Уилл не выдаёт собственное имя. Лектер протягивает ему ладонь, и Уилл берёт себя в руки, отвечая на рукопожатие и не пытаясь как-либо этому воспрепятствовать. — Приятно познакомиться, мистер Грэм. Уверен, мы отлично поладим. Его ладонь тёплая и сухая, а ногти чистые и аккуратно подстриженные. У него крепкая хватка, однако он не пытается травмировать Уиллу руку — потому что не намерен показать тому, насколько он на самом деле силён. Уилл потирает заднюю сторону шеи. Для того, кто столь обходителен, Ганнибал вовсе не выглядит обеспокоенным тем фактом, что Уилл не может пересечься с ним взглядом. — Я, м-м, — сконфуженно протягивает тот. — Ты можешь называть меня Уилл. — В таком случае — Ганнибал, — отвечает Лектер, проходя, наконец, вглубь комнаты и присаживаясь за миниатюрный рабочий стол. — Я получаю множество писем, — сообщает он, и Уилл слышит в интонации предупреждение — не суй свой нос, куда не следует, если он тебе дорог, — и отшатывается. Он взбирается на верхнюю койку и укладывается на спину, упираясь взглядом в шлакобетонный потолок. Заключённые выцарапывали свои инициалы на краске. Уилл обводит пальцами бандитские символы и грубо нарисованные пенисы. Между неловкостью от получения верхней койки и граффити на уровне глаз он понимает, почему Ганнибал не желает быть на вершине, так сказать. Уилл может слышать мягкий шелест бумаги и поскрипывание карандаша. Каждый частый вздох Ганнибала. Так похоже на звучание старого переработчика макулатуры, когда скармливаешь ему негодные бумаги. Уилл скучает по своей прежней жизни так сильно, что внутренности сводит от тоски. Он поворачивается набок и наблюдает за тем, как мускулы спины и плеч Ганнибала перекатываются под тонкой форменной футболкой. — Они сожрут меня живьём, стоит мне выйти отсюда, — тихо роняет Уилл. Ганнибал откладывает в сторону письмо, над которым работал, оборачивается и находит его взглядом, откинувшись на спинку стула и с неестественной гибкостью извернув шею. — Не целиком. — Он не улыбается, но слова его звучат подобно шутке, и это именно то, чего Уиллу сейчас не хватало больше всего. На протяжении всей ночи Уилл неоднократно просыпается и глядит в потолок. Он было подумывает о том, чтобы поплакать — и полегчает, однако в нём этого совершенно нет. Он измучен, он запуган — и обречён сносить это ближайшие двадцать лет. Следующим утром, когда их выпускают на завтрак, Уилл честно старается не жаться к Ганнибалу совсем уж откровенно. А потом он находит Зи и Прайса. Не похоже, чтобы Ганнибал обращал внимание на то, присутствует ли Уилл поблизости с ним или нет, блуждает ли по залу так, словно бы это его собственная идея, и он вовсе не следует хвостом за тюремными надзирателями. Зи не справляется с зевотой. Из-под воротника его комбинезона виднеется красноречивый засос. Прайс сам выглядит не лучше, но вдобавок он исполнен неприкрытого самодовольства. — Как там Каннибал Лектер? — вопрошает Зи, и Уилл фыркает: — Оговорка по Фрейду? Оба мужчины обращают к нему совершенно жуткие лица. — Ошибаешься. Я сказал именно то, что хотел. Вероятно, Лектер — самый что ни на есть настоящий людоед. В смысле, он осуждён за одно убийство. Ему дали пожизненное, однако... Прайс перенимает инициативу в свои руки, продолжая: — Брайан пытается сказать, что, согласно официальному обвинению, доктор Ганнибал Лектер хладнокровно убил человека. Имеют место сведения о том, что он был серийным убийцей, поедающим своих жертв, однако этому нет доказательств. Уилл закатил глаза. — Так, может, слухи в его защиту были более веские? Зи до боли сильно схватил его за руку. — Слушай сюда, мужик, — сказал он. — Не играйся с Лектером. Миггс заглотил свой язык. Парень до него вспорол себе глотку. Тот, что перед ним, совершенно свихнулся, загремел в психушку — и с концами, а первый сокамерник выколупал свои глаза. Я ведь говорил тебе, Грэм, это — акулятник. А Ганнибал, как чёртов тёмный Бонд с акульими прожекторами. Он умён, он всегда голоден, и он проглотит тебя целиком, если ты ему позволишь. Переводись отсюда, пока можешь. — Доходчиво как всегда, — произносит Ганнибал позади них. Он передвигается бесшумно, как кошка. У Зи краска схлыневает с лица. «Ух», — вырывается у него. — Он просто пытается запугать меня, — вступает Уилл. — Издевается, знаешь. Ганнибал чуть склоняет голову в его сторону. И Уилл наконец-то встречается с его глазами. Они карие, почти багровые, не выражающие абсолютно ничего. Эмпатия Уилла врезается в кирпичную стену. Всё, что он осознаёт, так это то, что каждый инстинкт кричит ему бежать. Он быстро переводит взгляд на свой поднос. — Что заставляет тебя не верить этому? — ровно произносит Ганнибал. Он уходит своей дорогой, и Уилл не упускает из виду тот факт, что никто из преступников не смеет тронуть его. Не то что Зи и Прайса, которых толкают заключённые, недовольные темпами, с которыми те идут. — Эй, милашка. — Кто-то грубо хватает Уилла за промежность, когда он проходит мимо. — Как насчёт того, чтобы поработать язычком для моего хера? Уилл таращится сквозь стёкла своих очков и позволяет Зи утащить его оттуда за собой. Как он мог убедиться, Ганнибал был неправ. Он набрехал.