Friends Should Sleep In Other Beds.

Снова ступени. Снова отец в комнате. Он разбивает бутылку. Снова. Он рычит на Стайлза — на своего сына. Он кричит о том, что тот виноват в смерти любви всей его жизни. Что Стайлз виноват в потере статуса шерифа. Он бьет сына в живот, чтобы у того никогда не появились дети. «У таких мерзких созданий не должно быть потомства!» — рычит он. С его рта едва ли не течет пена. Стайлз просто лежит на полу. Он пытается прикрыться, но его рука с хрустом ломается и падает на пол, будто отрезанная. Боль взрывается фейерверком, опаляя лицо, кожу, зубы, поджигая волосы. На деле Джон просто тянет его за волосы из комнаты. Это не очень-то удобно, но ему плевать. Он везет тело сына по осколкам, пока тот изрыгает свою кровь и дергается в судорогах. Стайлз пытается находиться в сознании. Ему кажется, будто это поможет ему выжить. Стоит отключиться, и отец убьет его в приступе гнева. Он выталкивает тело сына на улицу, как полудохлую собаку. Земля покрыта инеем, и Стайлз думает, что, проведя тут ночь, у него не только не будет детей, а он сам вряд ли доживет до утра. У твоего ребенка не будет детей, Джон. Это у тебя, мерзкого создания, не будет потомства. Омега пытается закрыться здоровой рукой, спрятаться. Он думает, что мысли о маме помогут, но за ними приходит то, что мама ему не поможет, и от этого становится еще больнее. Отец оттаскивает Стайлза к мусорным бакам. Он говорит, что омеги — чертов мусор. Что Стайлз — чертов мусор. Парень надеется, что соседи не вышли на улицу. Не позвонили в полицию. Не стали снимать видео. Он надеется, что пролежит тут до сочельника, а после — под снегом — до весны. Ему исполнится восемнадцать, он расцветет, как подснежник, соберет свои вещи и укатит на другой конец страны, где всегда солнечно и тепло. Куда-нибудь на побережье Флориды. Он думает о солнечном пустынном пляже и песке под своими ногами. Он почти слышит шум ласкового прибоя и щурится от воображаемого теплого солнышка. Он вот-вот сдохнет и правда станет мусором. Ты был прав, пап. Должно быть, он отключался на несколько минут. Или часов. Он не знает. В его доме не горит свет, и тот кажется совсем пустым. Его ноги ничего не чувствуют. По подбородку Стайлза бежит, смешиваясь со слюной, кровь. Он не чувствует пальцев рук. Его легкие сводит, и нужно выпрямиться, но он не может этого сделать. Он полулежит, опираясь спиной на баки, все еще чувствуя себя пакетом с мусором. Возможно, с утра, мусорщики заберут и его, даже не отличив от пакетов. Он видит какое-то движение у леса, и смотрит только туда. Ему снова страшно, и его сердце колотится, как бешеное. Последний выброс адреналина. Изо рта идет кровь, становясь пеной. Кажется, у Стайлза выпал зуб. Из лесной чащи выходит Дерек. Стайлз смотрит на него, и на его губах играет парадоксальная улыбка. Он хочет рассказать Дереку, что доктора снова ему поверили. Что он все еще входит в категорию «Б». Он хочет рассказать, что получил за очередное эссе, исправленное Дереком, высший балл. Он может подать запрос на полную стипендию благодаря этому. Дерек смотрит на окно Стайлза, сложив руки на груди. Он сильно хмурится и сдерживает трансформацию. Он чувствует запах крови. Забавно. Он тоже не замечает Стайлза тут. Мешок мусора. Кровь, переломанные кости, теперь уже отказавшие ноги и руки. Неспособность рожать из-за того, что он несколько часов просидел на морозе. Воспаленный мозг. Хэй, Дерек, я здесь. Дерек тянет воздух носом и запрыгивает на крышу. Он просто смотрит в окно и принюхивается. Стайлзу забавно от того, как это, оказывается, выглядит со стороны. Он думает, что он — Белла, а Дерек — Эдвард. Но в данный момент он — третье лицо. Он даже пытается засмеяться, но кровь продолжает течь. Кажется, он вот-вот потеряет сознание. Дерек проходит снова мимо, заходя в дом. Стайлз слышит треск и ругань. Затем что-то разбивается. Он улыбается и отключается.