will you still love me tomorrow?

Трой убегает. Вообще-то, он не то, чтобы бежит, просто распахивает в испуге глаза, кидает короткое, больше похожее на бормотание «прости», и срывается вперёд, а вся огромная компания замирает в оглушающей тишине. Первой от потрясения просыпается Лорель. — Трой! — кричит она, хмуря брови и порываясь догнать сына, но её останавливает Коннор, выставляя перед грудью руки. — Всё в порядке, не надо, — строит виноватую и чуть неуверенную улыбку он, надеясь, что та поверит ему. Лорель порывается возразить, но Коннор опережает её. — Я пойду догоню его и поговорю, хорошо? Трой кожей ощущает свою потребность выкурить хотя бы сигаретку, и, да, на часах всего лишь пять утра или около того, но его руки дрожат, и зажигалка выпадает из рук два раза, прежде чем у него получается поджечь сигарету, которую ему удалось выпросить у какого-то парня. Он дрожащими пальцами набирает номер Джо. — Чёрт, Тро, какого… — ворчит голос на том конце, а следом слышатся маты, и Трой немного успокаивается — это даёт ему понять, что ничего не изменилось и не повернулось вспять, что всё вокруг — прежнее. Как и полтора дня назад. (Не года) — Я… — его голос тоже дрожит, Меллет сглатывает. — Блять, Джо, он ни черта не изменился, — выпускает изо рта дым, судорожно втягивает очередной раз, стряхивая пепел и потряхивая следом головой, желая заодно выбросить и все лишние, совершенно не нужные сейчас (да и никогда, в общем-то, больше) мысли, а затем чуть более твёрдо продолжает. — Чем я думал, когда согласился ехать его встречать? Джо вздыхает, на том конце слышатся шорохи, и то, как в стакан наливается вода. Парень делает несколько глотков, выдыхает и, наконец, говорит: — Возьми себя в руки, слышишь? Выдохни, закрой глаза и успокойся. Что ты сделал? — Я-я… — Трой закрывает глаза, делает вдох, считает до трёх, пытаясь успокоится, и заканчивает. — Я ударил его. Дал пощёчину. При всей семье. Блять, чем я думал? — Господи, — шёпотом матерится Джо, потирая виски. — Я буду у тебя, позвони только когда будешь подъезжать к дому, я сразу же выйду. — И захвати Каса? Пожалуйста. — Мы, вроде как, немного поссорились. — Джо, пожалуйста? Я, чёрт возьми, так запутался, и вы запутались тоже, но давайте разберёмся в этом дерьме вместе, ладно? — Да, хорошо, конечно. Мы ведь друзья, в конце концов. — Мы ведь друзья, — повторяет Трой, прежде чем бросить трубку. Он выдыхает, затягивается вновь, пальцы перестают дрожать, но теперь он чувствует утренний холод как никогда ясно, и ладони начинают коченеть. Облако дыма вырывается изо рта вместе с паром. — Не знал, что ты куришь. Трой вздрагивает от неожиданно раздавшегося голоса, разрушившего его спокойную тишину, наполненную всполохами мыслей. Он оборачивается и за спиной, конечно же, стоит Коннор, спрятав руки в карманы и чуть поморщив нос из-за запаха. Трой пожимает плечами. — Ты много обо мне не знаешь. — Зато ты знаешь меня. — Ага, ты не изменился и бла-бла-бла, — закатывает глаза Трой, кидает сигарету на мокрый асфальт и со злостью тушит её носком ботинка, стискивая зубы. — Но изменился я, Коннор. И многое поменялось. Просто прими это. — Трой, пожалуйста. — Я не могу Коннор, ладно? — взрывается Трой, внутри него проносятся годами воспоминания и знать, что прошлое, наконец, стоит в двух шагах от него, слишком тяжело для него. — Я просто не могу отпустить. — Но… — Нет, — обрывает его Трой, качая головой. - Нет, слышишь? Нет никакого грёбанного «забыли», «проехали» и «второго шанса», ты понимаешь это? Мне нужно, чтобы ты понимал это, Коннор. Потому что это, блять, моя жизнь, и я хочу знать, что ты понимаешь это и не будешь выбивать землю из-под ног каждым своим появлением. Коннор скукоживается, опускает взгляд вниз, и прячется в воротник куртки, чувствуя себя до боли крошечным. — Ладно, — бормочет он. Трой кивает и отворачивается, чувствуя внутри нужду обнять Коннора, потому что он не может отпустить его опять, теперь уже точно навсегда, без должного прощания. Трой закусывает губу. — Прости, — говорит всё-таки он, шагая в сторону их машины. * — Коннор, — голос Троя дрожит. — Это не моя вина. Коннор фыркает. — Ага, конечно. Из-за того, что ты решил, будто крутой и можешь делать всё, что душе угодно, меня посадили под домашний арест, Трой. А у меня завтра свидание. — Как будто она так важна тебе. Тебе же плевать, Кон, — в голосе Троя появляются нотки злости и обиды, Коннор думает, что это ему просто показалось. Он отворачивается, проводя рукой по волосам. — Она моя девушка, Трой. И если ты не будешь считаться с ней, то пошёл ты к чёрту, слышишь? Иди. Ты. К чёрту. Трой проглатывает комок в горле, стискивает зубы и сжимает руки в кулаки. — Значит, это конец? Значит, сегодня пришёл конец нашей дружбе. — Ты сам виноват, Трой. Это из-за тебя мне пришлось тащиться чуть ли не в соседний город и вытаскивать твою задницу хрен знает откуда, потому что ты решил поехать на какую-то гей-тусовку вместе с Джо. — Но… — Мне плевать, Трой. * По дороге домой мама не говорит ни слова о его сегодняшнем даже-не-взрыве — неспособности сдержать себя. И никто — даже Тайд молчит! — не говорит ничего тоже. Сейдж засыпает, и он достаёт из кармашка на спинке передних кресел плед, зная, что та не любит спать в машине из-за того, что вечно замерзает и думает, что он всё-таки не самый лучший старший брат на свете. Тайд рядышком шёпотом подпевает каким-то чересчур энергичным мелодиям у себя в наушниках, с закрытыми глазами чуть пританцовывая, а затем зевает, и Трой не может сдержать улыбки, что расцветает на лице чуть криво, потому что он устал, но всё вполне прекрасно. Они подъезжают к дому, когда часы показывают чуть большим шести, и Джо уже стоит перед входной дверью, Шон закатывает глаза, но ничего не говорит, и куртка на парне расстёгнута, под ней толстовка с рисунком ананаса, и Трой улыбается, потому что ничего не изменилось и Джо всё тот же Джо — ворчливый, никогда не стремящийся к лести и говорящий всегда только правду. Сейдж сонно выползает из машины, не раскутываясь из пледа. — Ма, мы будем у меня в комнате, — говорит Трой, поворачивая ключ во входной двери два раза. * Они не закуривают, и Джо даже не стал приносить стащенный из кладовки родителей коньяк — предатель! — но им вполне неплохо просто завалиться на заправленную кровать и уставиться в потолок, пару минут помолчав, потому что, ну, им обоим нужно время для того, чтобы подготовиться к длинным историям. — Где Каспар? — наконец, произносит Трой. — Послал нас обоих куда подальше и сказал, чтоб раньше двенадцати даже не пытались ему позвонить. А ещё обещал повесить мои кишки на рождественскую ёлку вместо гирляд, — весело произносит Джо, и Трой хмыкает, потому что, да, это похоже на Каспара. А следом он начинает говорить. * Он рассказывает обо всём с самого начала: о том, как он сомневался, о том, как решил поехать, о том, как всё внутри него вспыхнуло каким-то химическим огнём и том, как он не смог осознать разницу между Коннором «тогда» и Коннором «сейчас», и об их разговоре. Джо говорит, что Трой повёл себя как самый настоящий мудак, но это хотя бы честнее, чем советы, которые могли бы дать те же Зои или Тайд. Трой выдыхает, потирает глаза, закусывает губу и смотрит на Джо с надеждой, тот лишь пожимает плечами и лезет в твиттер, говоря, что прости, чувак, в любовных делах я ноль, и Трой слишком потерян и устал, чтобы послать Джо туда же, куда его послал его Каспар, потому что, ну, они даже не встречались, они были просто друзьями. — Как у вас с ним, а, Сагг? Трой переводит тему, палец парня перестаёт листать ленту, он сосредотачивается, и его плечи напрягаются; Трой понятия не имеет, что это должно значить (значит). — Всё сложно, — говорит Джо, но никак не продолжает. Он ещё не готов к этому разговору. * Джо уходит, а Трой засыпает под сборник рождественских песен, делая вид, что его сердце совершенно не болит, хотя на самом деле это действительно так. Он засыпает, свернувшись в комок и первые лучи солнца уже начинают разрезать и половинить небо, окрашивая его в бледно-фиолетовые цвета. Когда он засыпает, то думает, что одной из его самых любимых вещей в наступающем рождестве была поездка на машине под рождественские песни так далеко, как это только возможно, подпевая знакомым песням со стаканчиками дымящегося кофе в руках. Трой не хочет об этом думать. * Он чувствует себя куском дерьма, когда просыпается, потому что, да, этот разговор был слишком тяжёлым для раннего утра и у него всё ещё нет сил, но он чувствует аромат блинчиков даже на втором этаже, и его желудок говорит, что перекусить вполне бы стоило. Он натягивает улыбку, быстро чистит зубы и умывается, желая вернуть мысли в положительное направление, и видит яркую зелёно-красную подсветку в доме рядом, но не позволяет себе об этом думать, потому что ему действительно пора начать двигаться дальше и оставить прошлое там, где ему и место. Трой чувствует себя чересчур уставшим и знает, что ещё не готов к серьёзным разговором, потому что, да, ещё слишком рано по его внутренним часам. Он приземляется за стол и стаскивает парочку блинчиков, Лорель бормочет что-то вроде «несносный мальчишка» и бьёт его лопаткой по рукам; Трой хихикает. — Я чувствую себя отдохнувшим и немного виноватым, — улыбается он, почему-то даже не удивляясь, как легко слетает с языка ложь. * Коннор приходит к ним около десяти утра. Трой, на самом деле, не готов его видеть, но игнорировать его существование не может тоже, поэтому бормочет под нос приветствие и заваливается на кресло в гостиной, надевая наушники и пытаясь найти в строчках рождественских песен хоть что-то о том, как стоит поступать с разбитым сердцем. Потому что, он даже не знает, что хуже: простить Коннора или не простить. * И, ладно, это действительно было дерьмовым решением, остаться в гостиной, потому что, да, начались рождественские каникулы и весь дом переполнен народом, и, да, приходит Коннор, протягивает Тайду какой-то комплект из игр для X-box и дарит Сейдж какие-то духи, и Трой, конечно же не подслушивает, но его плейлист заканчивается, а, оказывается, некоторые книги Брэдбери — это откровенное дерьмо. Они заваливаются на диван, желая поиграть, и, ладно, Трой не знает, что с ним не так, но ему совершенно не нравится то, что Коннор игнорирует его и даже пускай он ощущает редкие взгляды — это слишком мало и слишком много одновременно. Всё это время, пока Коннор был в Нью-Йорке, он смотрел на всю ситуацию будто издалека, как порой доносится музыка в супермаркете, но теперь Коннор здесь, сидит в двух метрах, и все чувства и эмоции возвращаются к нему в одно мгновение и этого слишком много для того, чтобы он сумел разобраться. — Коннор, — неуверенно произносит он, стягивая наушники. — Мы можем поговорить? * — Я… И что же он должен сказать? «Прости, что я был таким придурком» — это слишком мало. «Давай всё забудем» — этого слишком много. «Я ошибался», «я был чересчур эмоционален», «я…» — Трой, — Коннор прислоняется к подоконнику и Трою отчего-то всё это кажется до жути правильным и неправильным одновременно. — Всё в порядке, ладно? Не волнуйся об вчерашнем разговоре. Трой дрожит. Да, он на самом деле дрожит, и дрожь волнами проходит сквозь него, но он всё ещё чувствует острую необходимость сказать что-то, но не может вымолвить ничего толкового. Он сдаётся. — Нет, не в порядке. И я знаю это, — он смотрит куда угодно, но только не в зелёные, такие же пронзительные, как и раньше, глаза, боясь задохнуться. — И я хочу, чтобы всё было в порядке, но мы не в Хогвартсе, где все наши мечты исполняются по грёбанному мановению волшебной палочки. Я не могу собрать всё из руин. Он закусывает губу прежде, чем «Не в одиночку» слетает с его губ. Коннор рвано выдыхает и запихивает руку в карман джинс, вытаскивая оттуда золотую цепочку и кулон. Трой с запозданием замечает, что его руки тоже дрожат. — Я хотел подарить тебе это сегодня, — маленькая подвеска болтается в его ладони, Коннор всё ещё не уверен, но сейчас всё отчего-то кажется вполне нормальным, привычным. — Но… Но не чувствовал, что имею право на это после… После нашего утреннего разговора. Трой понимает, что у него в руках находится маленький космос и задыхается. Их собственное обещание вечности. * Они сидят у открытого окна, потому что тёплые летние ночи созданы именно для того, чтобы наблюдать за звёздами, и пьют тёплый какао, надеясь, что сегодня упадёт хоть один метеорит. — Ничто не вечно, знаешь, — делая глоток, произносит Трой. — Когда-нибудь звезда упадёт, нужно только дождаться. — Я подарю тебе вечность, — закидывая зефир в рот, легко произносит Коннор, и сердце Троя замирает. — Даже если придётся заключить его в космос. * Когда Коннор выходит из его комнаты, Трой надевает подвеску, глотая воспоминания и ком в горле, а затем прячет её под футболку. Теперь всё будет в порядке, он знает это.