Грань между адом

Глава 12 Драко Люциус Малфой всегда знал, что принадлежность к роду Малфоев – это не просто слова. С раннего детства его отец говорил ему: «Ты – Малфой, и ты должен…» Список достаточно длинный и обширный: он должен быть лучшим; он должен быть хитрее. Ну, это в Мэноре, а в Хогвартсе оценки только проходные, и не дай Мерлин выдать свои истинные знания. Это можно только на ЖАБА и то, когда мало свидетелей. Только глупец показывает свои возможности и раскрывает все свои карты. Тузы должны быть в рукаве и, желательно, все одиннадцать, четыре из колоды и семь про запас. И, разумеется, все самое лучшее тоже должно быть только у Драко. Сейчас кое-что, точнее кое-кто из списка "лучшее" бродил по коридору, не понятно с кем, вместо того чтобы поговорить с белокурым красавчиком. Драко злился и шипел. Гаарриэль непредсказуемый и удивительный, он не вступал в конфликты, но учился спустя рукава (скорей всего, у него та же методика, что и у самого Слизеринского принца). Иногда хотелось запереть этого парня в комнате и не выпускать. Иногда хотелось показать на деле, как говорится, кто в доме хозяин. Но больше всего хотелось отомстить, качественно прокляв, всем ученикам. Рыжему Уизли с толстым «героем» - за то, что посмели нагрубить и оскорбить это совершенство. Луну Лавгуд за странную улыбку и непонятные речи – ведь точно зашифрованое свидание назначала. Рыжим близнецам за их улыбочки и шуточки, вдруг в свои шутихи любовные зелья подмешали?.. Мало ли что придет в их головы. Грязнокровку Грейнджер за то, что они вместе делают уроки в библиотеке и плевать, что на виду у всех – это их не оправдывает. Блейзу за то, что это Блейз: вдруг Гаарриэлю брюнеты со смуглой кожей нравятся?.. Лаванде за большой бюст и нечего перед его парнем трясти. А то, что Гаарриэль еще не знает, что он парень Драко – так это не трудно исправить в будущем. Всем девчонкам со Слизерина – они уже мамашам написали и те сейчас расчеты на данную партию проводят. Не дам – мое. Да, и не забыть крестному Северусу – вот гад!.. А ведь Гаарриэль на уроках с него глаз не сводит. Как бы не влюбился. В тот день Драко шел по коридору из библиотеки, когда услышал болтовню своих одноклассников. - А я тебе говорю, Тео, наш декан – мужик еще тот. Ты видел его фигуру и стан?.. - Блейз, радость моя, а как же я и Паркинсон, и все другие? Ведь ты прав, профессор Снейп – мужик сильный и гордый, но он тебе, красавчик, погулять не даст. Это тебе не идиот Лонгботтом, у которого его рыжая уже со всем Гриффиндором перегуляла и на следующий факультет перешла. - Да что ты, Тео, я не о себе говорю, а о Гаарриэле! Ведь согласись, пара получится загляденье. А на уроках они так и смотрят друг на друга. - Да, ты прав. Ну, а что Малфой? - А что Малфой? У него жена и семья, а декан еще молод, ему свою семью заводить захочется, а тут такая сладкая конфетка бегает. Драко уже не стерпел и вышел из ниши. - Блэйз, не болтай ерунды! Мы, Малфои, своего не упустим, и мы всегда вне конкуренции. - Но, Драко, я ведь прав, у Гаарриэля, глядя на декана, глаза так и горят. А ты заметил, ведь декан так добр к нему? Просто… - Не просто! Все, идем в гостиную, это неподходящее место для разговоров – мы не Грифы, чтобы выносить на суд всей школы наши споры. Да и мне нужно письмо отцу написать… - И о чем расскажешь? - Отец просил узнать о том родовом артефакте. А я до сих пор не узнал, Гаарриэль просто не уловим. Ночью черный филин Драко летел с письмом в Малфой-Мэнор. Там содержался подробный отчет о событиях в школе, и, самое приятное – любопытная новость о крестном, который так много времени удаляет конкретному ученику, что это уже все замечают. Утренний кофе лорда Малфоя оказался испорчен. Лорд ревниво метался по комнате, как тигр в клетке, потом в нем заговорила гордость аристократов, и он решил не писать Северусу, но хватило ненадолго. Перед последним уроком надменный Лорд Люциус Малфой величественно вплыл в класс к зельевару, но скандал не устроил – поскольку в классе еще никого не было. Лорд зашел в дверь личного кабинета, устроился в широком кресле и, сделав стену невидимой со своей стороны, стал ждать жертву в засаде, чтобы поймать на месте преступления кое-кого забывшегося и отбить кой-кому выступащие части тела.