Между прошлым и будущим (Доминат-2)

Услужливый металл лестницы предупредил: «Идут!» Лайдос услышал голос Андрея, и, быстро, но не суетливо, убрал винтовку в стойку. Незачем землянам повод для пересудов давать. Эльб, ухмыляясь, снял руки с затылка, сунул бумажник и документы в карман. Андрей стукнул по открытой двери, бесцеремонно вошел: - Здравствуйте! А десятник Игорь сказал – у нас тут гость. Эльб улыбнулся, представился. Земляне – Виктор тут же вперся следом за Андреем – заахали-заохали: «Как же так, почему не знали, что у Влада есть партнер, вот это сюрприз... да такой симпатичный!» Лайдос добавил в копилку еще один факт – Эльб стал гораздо лучше говорить по-русски, акцент практически исчез, зато появилась игра слов, отговорки-двусмысленности. Виктору быстро надоело перебрасываться пустыми фразами, он ушел к себе. А Андрей остался, оккупировал табуретку. - А не опасно жить в таком доме? Он же от выброса наверняка пропитался – будь здоров. - Опаснее поиграть в футбол вон на том поле, - указал в окно Андрей. – Туда, в котлован, сгребали руины того, что «будь здоров», а потом сверху землей для видимости присыпали. Я тебе так скажу: тем, кто боится, что от радиации яйца отвалятся, в зону лучше носа не совать. - Я за яйца не боюсь, они у меня стальные, - сверкнул очередной улыбкой Эльб. – У меня слабое место – голова. Андрей скользнул взглядом по рубцу на виске, без стеснения спросил: - Это где тебя так? - Несчастный случай на производстве. И снова обмен улыбками. «Да они же друг с другом заигрывают... – Лайдос чуть драгоценную питьевую воду не пролил мимо кастрюли. – Заигрывают! Андрей-то – ладно. Уже вторую неделю с Виктором ругается, нервный стал из-за жары. Развлечься охота, вот и... Но Эльб!.. Может, показалось?» - Тепло у вас тут, - покосившись на разогревающиеся конфорки электроплиты, заметил Эльб. Пуговица, вторая... рубашка соскользнула с плеч. Лайдос увидел жадность в глазах Андрея, и постарался натянуть на лицо маску равнодушия – подозревал, что сам выглядит не лучше. А ведь он, в отличие от наивного землянина, знал, чего ждать ночью. Что будет после слов: «Твоя очередь». Знал, и ничего не мог с собой поделать – тело хотело Эльба. Даже без дозволения на поцелуи и нежности, даже с расплатой болью. - Я не думал, что Влад умеет готовить, - вякнул Андрей. – Он только воду на плите кипятил на моей памяти. - Всё он умеет. Рука невесомо погладила затылок, пальцы пощекотали за ухом. Лайдос инстинктивно съежился – ждал нажатия на болевую точку, незаметного для землянина, заставляющего растечься киселем по грязному кухонному полу. Умение готовить, как и привычку содержать кухню в чистоте, Эльб вбивал в него кулаками. Жизнь в одиночестве вытерла из памяти давние обычаи, и теперь Лайдос ожидал неизбежного наказания. - Просто свинья ленивая, всегда такой был. Ладонь переместилась на щеку. Еще одно поглаживание... ласковое? - Ладо! – партнер впервые назвал его домашним именем. – Сколько я буду тебя упрашивать? Замочи горох! - Пойду я, - поднялся с табуретки Андрей. – Вечером по сто грамм? - Я не пью, - весело отозвался Эльб. – Говорю же – голова слабая. Нельзя бухло с таблетками мешать. Но пару пузырей в магазине захватил. К супу. Выпьете за мое здоровье. ...Отскабливая уши, Лайдос мысленно составлял список вопросов. Список рос, Эльб, переодевшийся в шорты, жарил яичницу, а язык при попытке заговорить прилипал к глотке – то ли смущал переизбыток голого тела рядом, то ли не верилось, что в ответ скажут правду. Эльб изменился. Неудивительно? В дни пшерского мятежа им было по двадцать два – сопляки. Сейчас в квартиру Лайдоса вошел зрелый мужчина. Настораживала кардинальность перемен, которая не натягивалась на образ стражника из элитного Корпуса. Даже прежний Эльб никогда бы не позволил себе флирта, тем более – с землянином. Что уж говорить об избранных сыновьях Меллиана, для которых заповеди бога стояли выше боли и жизни. Прежний Эльб не просил – требовал и выбивал требуемое. Прежний Эльб начинал готовку еды короткой молитвой Меллиану. Этот промолчал, только вздохнул, услышав, что нет масла, и тут же выкрутился – срезал с копчухи жир. «Не только сам не прочел, тебя не заставил...» Прежний Эльб веровал истово, прилагал все силы, чтобы вернуть своего погрязшего в грехах партнера в ряды добропорядочных реммиарцев. Нет, не так. Когда безнадежно влюбленный и изнывающий от страсти Лайдос предложил Эльбу заключить контракт, вера, прегрешения и раскаяние еще вели борьбу. Эльб не ходил в Храм на исповеди, молился в часовне, и иногда позволял себя ласкать – откупался от грядущего наказания горстью горчичных зерен, брошенных на раскаленные камни. Лайдос стоял рядом, глотая едкий дым, и, сквозь слезы, любовался профилем своего партнера. Эльб, шептавший молитвы, был невероятно привлекателен – лицо озарялось внутренним светом, мокрые дорожки на щеках подчеркивали красоту. Огонь веры зажегся на Пшере. Тамошний пресвитер Рууд не оставил вниманием пару рядовых, прибывших в охранный батальон. Помог найти недорогую квартиру, посоветовал в какой сети магазинов покупать продукты, свозил в пункт продажи подержанных автомобилей, научил на каких заправках дешевле бензин. Лайдос чувствовал, что эта забота выйдет боком, пытался сократить общение, но куда там... Каждое замечание пресвитера Эльб воспринимал как заповедь, которую надо неукоснительно выполнять. Начались скандалы и оплеухи за невымытый пол на кухне и отсутствие свежего супа. Зазвучали речи о транжирстве, расхлябанности, позоре перед сослуживцами. Исчезли не только вольности, но и минимальные послабления в постели: Эльб начал трахать Лайдоса, пятная бедра синяками, чтоб не выворачивался, а когда кончал, едва не ломал гортань в силовом захвате. Так прошел первый месяц. После смены они разъехались по делам – Эльб повез в местное полицейское управление какие-то документы, Лайдос, собравший счета за жилье, свет и газ, отправился оплачивать их в какой-то забытой Меллианом кассе, где, по словам пресвитера, брали особенно низкий процент. Договоренность: «Встретимся на покаянии» Лайдос выполнил безукоризненно: приехал в часовню, с час отирался вокруг, ожидая Эльба, высыпал на камни горсть горчичных зерен, да и поехал домой. Эльб вернулся поздно вечером – Лайдос уже звонить хотел, забеспокоился. Не о том беспокоился, как оказалось. Он не сдержал вскрика, увидев алые рубцы, равномерно исполосовавшие спину Эльба. - Что это? - Покаяние, - умиротворенно ответил тот. – Дым чужих семян застит глаза и дурманит душу. Только в боли истинное прощение. Позже Лайдос отведал искупительной боли сполна – Эльб спасал его душу, как мог. Под руководством пресвитера Рууда. «Если знать, куда смотреть, можно различить давние следы розги, - разглядывая голую спину Эльба, отметил Лайдос. – У него не так заметны, как у меня... а свежих нет. Не грешил? Не бывает, чтоб в храме не нашли за что выпороть!» - А под душем помыться можно? – сняв сковородку с плиты, спросил Эльб. – Не отвалится член от вашей технической воды? - Ни у кого не отвалился пока. - Значит, если что – первым буду? Тогда дай полотенце. Рискну. И снова игривые нотки в голосе. И незнакомая, шальная улыбка. Лайдос преодолел смятение: - Полотенце дам. Взамен ничего рассказать не хочешь? Где был? Кого охранял? - Без проблем. Пойдешь со мной, в душе поболтаем, спину мне потрешь? Лайдос отрицательно покачал головой. - Тогда искупаюсь и расскажу. Дотерпишь? - Восемь лет жил, ничего не зная, еще полчаса как-нибудь проживу. *** На Земле Борис поселил его в маленьком подсобном помещении при складе снаряжения на полигоне. Выйти наружу, за высокую бетонную стену, увенчанную прожекторами, камерами и колючей проволокой, Эльб не мог. Да и не стремился. Он свободно пользовался душевыми, туалетом, бесконтрольно брал чистую униформу, консервы и соки в холодильнике при комнате отдыха – иногда и хлеб перепадал, а спал на матах, которые уволок из пустующего спортзала. После чистосердечного рассказа на корабле он ждал, что его передадут в руки военной или храмовой полиции, но Борис только почесал нос и сказал: «Официально тебя оформлять нельзя. Подождем». Чего они ждали, Эльб не знал. Жил, затерявшись в цепочке однообразных дней: ел, спал, разминался в спортзале, проходил полосу препятствий на полигоне – без костюма и шлема, просто чтобы не расплываться, не терять форму. Он собирал мозаику из оброненных испытателями и охранниками слов, и постепенно понимал, куда именно его занесло. Понял не только «куда», но и «почему». Но не знал, чем это закончится. Князь Феликс Эдмундович Юсупов посвятил свою жизнь разработке и усовершенствованию шлемов наземной защиты. Конструкторское бюро «ШЛЮП» (шлемы Юсупова) – поначалу финансировалось из личных средств молодого князя, а уже позже, после трех патентов и внедрения новой модели шлемов в стандартную экипировку пожарных, получило дотации из казны доминуса. Феликс Эдмундович много лет работал в тесном контакте с разработчиком защитных костюмов Никоновым. «Коники» и «шлюпки» держали отдельные группы испытателей снаряжения, однако охотно обменивались данными, экономя время. Злые языки за глаза звали «шлюпок» шлюхами, намекая на то, что в княжеской постели перебывали все мало-мальски симпатичные конструкторы и прочий персонал, но подслушивавшего тут и там Эльба это не удивило – Борис поселил его в своей каюте на откидной койке, а сам обе ночи перелета уходил греть Юсупова. Без слухов все ясно. Выяснил Эльб и причину, заставившую испытателей подобрать на Пшере первого попавшегося реммиарца. Мин-эт-Хлиннас, Михаил, официально входивший в состав группы, попал в лазарет во время перелета, умудрившись испортить Юсупову межрасовую статистику. На космодроме ни одного реммиарца не нашлось – миротворческая часть состояла из землян и пшеритов – и князь, прилетевший на Пшер ради испытания фильтров в полевых условиях, приказал Борису запихнуть в костюм подходящего нехристя, если таковой под руку подвернется. Проверка фильтров прошло успешно. Такой смеси и взвеси вредных для организма веществ на полигоне не создашь, как ни старайся – земные законы не разрешают взрывать боеголовки «космос-твердь». Сколько ни загоняй испытателей в заполненные дымом и пылью камеры, а всё не то. О «любопытном случае», реммиарце с генетическим отклонением, Феликс Эдмундович благополучно позабыл, но узнал и вспомнил, когда тот ему на глаза на полигоне попался. Эльб, не вовремя сунувшийся на полосу препятствий, услышал вопрос: «А кто это там?» И распоряжение, после неразборчивого ответа Бориса: «Да-да, я же программу для костюма изменить хотел. Подай-ка этого мальчика сюда». Эльба свозили к врачам, полностью обследовали, вернули на полигон и засунули в перепрограммированный костюм высшей наземной защиты. В глазах потемнело, когда он добежал до первого рва. То ли в легких, то ли в шлеме закончился воздух. Эльб протянул закованные в перчатки руки к горловине, пытаясь отстегнуть переплетение металла и пластика, ставшее смертельной ловушкой, но не преуспел. Он пришел в себя в больничной палате. Врач Юрий Алексеевич, специалист по реммиарцам, к которому Эльба и привозили на обследование, очень обрадовался выходу пациента из трехдневной комы – еще бы, уникальный случай анафилактического шока, если встанет на ноги, вот тебе и дополнительный материал для диссертации. Энтузиазм врача Эльба не удивил – редкий нехристь в руки попался, повезло. А вот появление в палате Бориса с цветами, фруктами и соком ошеломило и заставило насторожиться. - Что же ты такой невезучий, полосатик? – ладонь легла на лоб, большой палец осторожно погладил бровь. – Ты вроде как и выцвел... Надо апельсинками откармливать, чтоб порыжел. Цени, апельсинки сам Феликс Эдмундович велел купить. Эльб не сдержал недоверчивого вздоха и тут же услышал разгадку. - Ошибся наш князь, когда костюм тебе перепрограммировал. Неотложка не разобралась в изменениях, и ударную дозу какой-то дряни тебе вкатила. Такие вот дела... Будут теперь тебе ее отключать, если в таких костюмах бегать придется. А если в простых, термостойких, так и беспокоиться не о чем. Пробежишь. - Я думал, меня, ну... выгонят. Зачем я нужен такой? - А это уже господские взаиморасчеты, - знакомо, белозубо улыбнулся Борис. – Не нашего с тобой ума дело, милок. Врач твой, Юрий Алексеевич, князь Гагарин, попросил папу своего лицейского однокашника генетическое отклонение в доступе оставить, а папа Феликс Эдмундович приятелю сына не отказал. Ты же много не съешь, полосатик. И квартиру в элитном небоскребе тебе покупать не надо. Я тебе половину коттеджа в поселке рядом с полигоном снял. Князь наш осерчал, когда узнал, что ты в подсобке живешь. Ты б, говорит, его еще в чулан под лестницей поселил, затейник! Эльб несмело улыбнулся в ответ – в последнее время с ним разговаривали мало и только по делу. И никто не пытался шутить. - Ты такой хорошенький, когда не хмуришься, - отметил Борис. – А хмуришься почти все время. Безобразие. С этим надо что-то делать.