Это были мы

― Через пятнадцать минут я меняю препарат, ― мадам Боттомс подошла к кушетке. ― И если ты надумал, что сможешь это выдержать, ― она наклонилась слишком близко, в нос ударил сладковатый аромат духов. ― Я гарантирую, ты пожалеешь о своих робких надеждах. Фенрис вяло поморщился и попытался отвернуться. Он действительно перестал на что-либо рассчитывать, когда его прикрепили к этой кушетке тремя тугими и прочными ремнями. Женщина не предугадывала его мысли, она лишь сухо констатировала факты: он действительно отчаялся. Но робкий, неугасающий огонек надежды все еще теплился где-то в отдаленном уголке его души. ― Рассказать тебе, что будет дальше? ― тем временем предложила Боттомс. Парень хотел было послать ее ко всем чертям, но вдруг понял, что с заклеенным ртом это сделать не так уж и просто. Он лишь презрительно нахмурил брови, и Мадам Боттомс с торжеством усмехнулась. ― Я услышала о тебе задолго до того, как попала в эту лабораторию, ― она улыбнулась уголком рта. ― Но твоя стандартная доза – это в три раза меньше, чем ты получишь через несколько минут. Видишь вон ту машину? ― она заботливо повернула его голову в сторону агрегата, щека прикоснулась к шершавой поверхности кушетки. ― Это для того, чтобы налкон проник в твой организм с максимально возможной скоростью, внутривенно. Она выпрямилась и вернулась обратно к столу с какими-то бумагами. Перебрала их, достала нужную и громко откашлялась. ― Признаться честно, даже понравилось с тобой болтать. Ты в точности такой, каким мне тебя описывали, ― мадам Боттомс замолкла и пробежалась взглядом по строчкам. Фенрис отвернулся к стене. Он злился на то, что пару минут назад пытался разжалобить эту женщину. Данариус отлично подбирал кадры: Боттомс только с виду казалась сочувствующей стороной. На деле она была человеком, который одержим своей работой и скорее всего не ведает по отношению к подопытным никакой пощады. Её разбирало любопытство, но о сочувствии речи не шло. ― Техники приготовили информацию о жертве, ― услышав это, Фенрис повернул голову и встретился взглядом с женщиной. ― Да-да, ― улыбнулась она. ― Мне тоже интересно узнать о Мариан Хоук. Особенно в свете недавних событий. Фенрис сжал ладони в кулаки. Его бросало то в жар, то в холод. Кажется, тело знало, что будет дальше. Подводила лишь память. Щелкнул автоматический дверной замок, в комнату вошли двое крепко сложенных мужчин в белых врачебных халатах. Они внесли телевизор и установили его на столик напротив кушетки. Мадам Боттомс встала слева от экрана, с интересом ожидая завершения приготовлений. Затем сверилась со своими наручными часами. ― Переносите его, ― громко скомандовала она. Двое мужчин ловко подняли кушетку. Затем перевернули ее в вертикальное положение, и быстро зафиксировали Фенриса ремнями в новом устройстве. На голову нацепили какую-то маску, закрывшую нижнюю часть лица вместе с носом. Стало нечем дышать, но через мгновение щелкнул какой-то механизм, и началась подача кислорода. Крепления на запястьях и щиколотках неприятно кололи кожу, мадам Боттомс тут же приспособила к ним какие-то иглы. Затем вновь вернулась к столу, на котором, судя по всему, располагался пульт управления. Женщина включила телевизор. Лабораторию заполнил хрипловатый и тихий голос Данариуса. ― Здравствуй, дорогой мой мальчик, сколько лет, сколько зим. Фенрис не видел картинку, один из техников тут же развернул телевизор. Данариус сидел в кресле, на нем был черный костюм-тройка, на шее − синяя бабочка. Он сложил руки на груди, улыбаясь на камеру, словно зная, какой эффект сейчас произведет. ― Ты верно понятия не имеешь, что происходит? Не утруждай себя догадками, я расскажу. Сейчас ты почувствуешь тепло. Будет жарко, со временем, тебе захочется пить, и начнет жечь мышцы. Возможно, поднимется давление, и от этого будет казаться, что глаза вот-вот выкатятся из орбит. Фенрис заскрежетал зубами. Кислород, подаваемый через фильтр на маске, был другим: он вдыхал вещество против своей воли. Места, к которым мадам Боттомс подключила иглы, действительно начинало жечь. ― Следующие эффекты проявят себя спустя несколько минут. А пока мы насладимся подготовленным шоу. Картинка на экране сменилась, Фенрис увидел фотографию Мариан. Она выглядела иначе, чем в их первую встречу. Кажется, внизу снимка была сделана какая-то приписка синей шариковой ручкой. Год и месяц, а также название какого-то учебного заведения. Фото сменилось видеорядом. Кадры хроники запечатлели мокрый после дождя асфальт, большую лужу и высокую траву, растущую по краям дороги. Среди этого пейзажа вдруг появилась маленькая голубоглазая девочка. Она заинтересованно уставилась в камеру и улыбнулась: во рту не хватало двух передних зубов. ― Мариан! Не трогай! Немедленно отдай! Малышка испуганно огляделась. Мужской голос послышался ближе, она радостно взвизгнула и бросилась прочь, наступив в лужу и подняв при этом тучу брызг. ― Ах ты, несносная стрекоза! Иди сюда! ― Папа, все равно не поймаешь! Я быстрее, чем ты! Неуклюжий медведь! В кадре появилась фигура отца, он остановился и растерянно махнул рукой вслед удаляющемуся ребенку. Затем вернулся и поднял камеру. Асфальтовая дорога, на которой они находились, вела через поле. Яркое солнце заливало мокрую после дождя траву и маленькую девочку, прыгающую из одной лужи в другую. ― Мы так никогда домой не доедем, давай в машину! Малышка не отвечала, она шлепала по воде и напевала какую-то детскую песенку. Фенрис почувствовал, что у него заслезились глаза. Во рту пересохло, тело постепенно наполнялось мучительным жаром. Кадры сменяли друг друга: иногда хроника, иногда фотографии. Хоук плачет из-за сломанной игрушки, Хоук пошла в школу, Хоук отмечает тринадцатилетие. Она задувает свечи на торте, вокруг хлопают дети. Её мама стоит позади и украдкой вытирает слезы. Отец ловит этот момент и приближает кадр. Хоук в школе, побеждает в литературном конкурсе, её фотография с наградами и учителями. Фенрис хотел зажмуриться и не смотреть, но что-то мешало, как будто слизистая оболочка высохла и веки прилипли к глазам. Экран потемнел, и на нем снова появилась фигура Данариуса. Он сидел в той же позе. ― Мой дорогой, мы переходим к следующему этапу. Сейчас тебе будет не больно, ― он сухо усмехнулся и тихо добавил. ― Ты закричишь от ужаса. Фенрис попытался сглотнуть застрявшую в горле слюну. Он перевел взгляд на мадам Боттомс, та нажала какую-то кнопку на панели управления. Парень приготовился к худшему, но перед глазами застыло лицо Мариан. Лицо маленькой голубоглазой девочки, которая могла плакать и смеяться так, что его боль разом стихала. Он захотел оказаться с ней рядом. Казалось, если это случится, им все будет нипочем. Экран ожил, на нем появилась видеозапись с концерта той самой группы, на котором они были вместе с Мариан! Он видел себя, стоящим рядом с Хоук, кто-то снимал их спины. Захотелось кричать. Происходящее было совсем недавно и казалось так близко сейчас! Протяни руку – окажешься там, в добром прошлом, в котором ничего не случалось! Никаких убийств, бегства и принятых решений! Они ведь правда были счастливыми… Видео померкло, перед ним снова застыла фотография Хоук. На ней была мантия выпускника с широкой лентой, закрепленной на груди и смешная шапочка с кисточкой. В руках она держала какую-то бумагу, наверное, аттестат. С одной стороны девушку обнимала Изабелла, она смеялась и показывала на камеру два пальца, сложенных в знаке мира. С другой стояла какая-то незнакомая рыжеволосая и серьезная выпускница. Возможно, Авелин? ― Я знаю о тебе все. Ты грешник, родившийся с отметинами дьявола. Демоны касались тебя в утробе матери, она выносила плод, который был проклят еще до зачатия. Знаешь, что будет с такими, как ты, мальчик мой? Такие как ты становятся убийцами. Вы не заслуживаете жизни. Вы ничтожества. Молитвы вас уже не спасут. Голос Данариуса был слышен за кадром, Фенрис сопротивлялся, но вибрации проникали под кожу. ― Все, что у тебя есть, принадлежит мне. Ты будешь делать так, как я велю. Ты убьешь Мариан Хоук. Фенрису чудилось, что он мотает головой, но потом дошло, что так трясет все его тело. Только фиксирующие ремни не дают двинуться, дрожит весь механизм, в котором он находится. Кажется, будто плавилась кожа. Фенрис горел изнутри, заживо. Кадры менялись, он видел все те, что нащелкала Мариан, когда они ехали в такси на концерт. Её смеющийся, озорной взгляд и его серьезная, напряженная мина. ― Тебе больно из-за нее. Стоит только захотеть и мука прекратится. Она виновата в том, что случилось, мой мальчик. Он испытывал ненависть. Хотел, чтобы это было неправдой, но при этом злился. Гнев перемешивался с болью, становился единым целым с ним, заполнял разум. ― Доберись до нее, принеси её сердце, и ты будешь свободен. Фенрис закричал, но маска на лице скрадывала голос. Лицо Хоук смеялось над ним, потешалось над болью и страданием, что он испытывал. ― Они все погибли, мальчик. Все погибли из-за этой девушки. Неужели ты оставишь это вот так? На экране показались лица пациентов, некоторые из которых Фенрис едва помнил. Он подался вперед, пытаясь хоть как-нибудь избавить себя от мучений. Тело вросло в механизм, парень не чувствовал рук и ног, однако все еще оставался жив. Он ненавидел её. Хотел, чтобы она никогда не существовала. Стереть в пыль. Убить Мариан Хоук. Боль прекратится, когда её не станет. Звук пожарной тревоги внезапно вернул его в реальность. Экран телевизора погас, какое-то оборудование переключилось на аварийный режим. С потолка опустились разбрызгиватели, мгновенно заливая кабинет струями ледяной воды. Среди этого хаоса Фенрис вдруг отчетливо услышал женский голос. ― Проклятье! Блокировка не сработала! Он подался вперед и понял, что его ничего не держит. ― Осторожнее! Не стреляйте! Боль не утихла, Фенрис спрыгнул на пол и пошатнулся. Вокруг него столпились какие-то люди. ― Ты никому не навредишь, ты должен исполнять приказы! ― голос женщины дрожал, звучал напугано и будто бы растеряно. ― Что пошло не по плану? ― Проклятая мерзавка! Она добралась до пульта управления пожарной охраной! Часть особняка не функционирует! Двери открыты! Фенрис ошарашено озирался по сторонам. В голове смешалось, он с трудом мог припомнить фамилию говорившей. Тело зудело и чесалось изнутри. Позади себя он увидел колбы с налконом, наполовину опустошенные, и трубки, ведущие к креплениям, где секунды назад находились его руки и ноги. Выходит, вещество оказалось внутри и в буквальном смысле текло по его венам? Тогда почему он стоял на ногах? И о ком говорила эта женщина? ― Мариан Хоук где-то в здании! ― рявкнул ворвавшийся в помещение мужчина. Заметив Фенриса, он замер в дверях, не решаясь сделать шаг внутрь. ― Вы г-готовы? ― промямлил он, переводя взгляд с Фенриса на женщину. Та подошла ближе и, неуверенно протянув руку, коснулась его маски. ― Ты слышал приказ Данариуса, ― твердым голосом проговорила она. Фенрис осторожно кивнул. ― Этот приказ тебе ясен? Он снова согласился с ней. ― Тогда действуй. Найди Мариан Хоук. Она уже в здании, способствует своей скорой поимке. Женщина улыбнулась и убрала со лба налипшие пряди волос. С потолка лило, как из ведра, в том числе и на Фенриса. Но ледяные струи окончательно привели его в чувство. Он сорвался с места, сбив с ног стоящего в дверях мужчину. Убить ту, что ворвалась в здание. Но зачем? Кто она такая? Затылок отозвался мучительной болью. Маска на лице мешала, но Фенрис не знал, как от нее избавиться. Казалось, что только с помощью неё и можно дышать. Убить Мариан Хоук, ты должен убить её. Голубые глаза, короткие темные волосы, рваные джинсы. Она любила рок старой школы и быструю езду. Уничтожить и боль закончится. Мариан Хоук, почему я должен убить ее? Воспоминания снова находились под замком, однако дверь, ведущая к ним, казалась слишком хлипкой на вид. Фенрис сомневался. Он оказался возле лифта, ведущего на верхние этажи. Электронное табло не горело, разумеется, ведь включилась пожарная сигнализация. Парень устремился к лестнице. Голова раскалывалась от мыслей, кто-то звал его к себе, кто-то смеялся, перед глазами плыли круги. Голос Данариуса возвышался над всем, и Фенрис следовал приказу. Боль прекратится, когда я убью Мариан Хоук. Почему я не хочу её убивать? Фенрис ударил в бетонную стену кулаком. Подгоняемая налконом, сила удара обрушила целый кусок штукатурки. Первый этаж был пуст, не повстречалось охраны и персонала. Особняк словно вымер. Парень вышел в холл и принюхался. Тонкий цитрусовый аромат повел его вверх по лестнице. На двери возле которой он остановился была закреплена табличка с указанием, что за ней находится техническое помещение. Мариан Хоук внутри. Открой дверь и убей её. Фенрис подчинился и нажал на ручку. Помещение освещалось красным светом аварийной лампы, кругом царила тишина. Она стояла возле приборной панели, сосредоточенно разглядывая провода, даже не заметила, что он вошел. Гнев застилал взор, но Фенрис вдруг ссутулился, словно придавленный страшной тяжестью. Почему он не двигался с места? Что пошло не так? Девушка медленно обернулась в его сторону: глаза были широко раскрыты, но взгляд казалось, какой-то тусклый. В немом удивлении она поднесла руку ко рту, потом опустила, разглядывая красную от крови ладонь. Он не сразу заметил: Мариан Хоук была в крови почти с головы до ног. ― Ф-фенрис, ― едва слышно прошептала она.