Это были мы

Дождь хлестал не переставая. Но так было даже лучше. Он охлаждал воспаленную кожу, превращая агонию, в которой находился Фенрис в какой-то сюрреалистичный спектакль. Краски окружающего мира смазывались, под действием налкона весь мир казался вымышленным, все будто происходило не на самом деле. Но он слышал звуки выстрелов, они прозвучали громко и отчетливо, они были реальны! Тело болело, организм боролся из последних сил, даже не отдавая отчета о собственных повреждениях. Удивительным образом прояснился рассудок. Все вместе: Мариан, жуткий ливень и боль, наконец, достигли конечной точки, за которой ждала пустота. До нее было совсем немного. Фенрис почувствовал, как его что-то ужалило. Воспаленный мозг отправил два слабых сигнала, пули прошли: одна в грудь, другая в нижнюю часть живота, навылет. Декорации сменились. Он стоял на коленях и истекал кровью, упираясь ладонями в мокрую, мягкую землю. Нельзя падать, не сейчас, ублюдок еще жив. Я нужен Хоук! Фенрис поднял голову, перед глазами все плыло, Данариус шел к нему навстречу. Он окончательно обезумел, губы искривились в жуткой улыбке, лицо подрагивало, сведенное судорогой. Мужчина вытянул вперед руку с пистолетом. ― И ты ползешь, может мне застрелить вас обоих и покончить с этой мелодрамой? ― кричал он. Не хватало воздуха, обжигало легкие, парень задыхался. Он слышал кряхтение Хоук позади, хотел остановить её, но не мог! Данариус поравнялся с ним, остановился. ― Это закончится здесь! ― торжественно заключил он и взвел курок. Мне нужно совсем немного. Еще немного этой чертовой силы, и я умру. ДАЙ МНЕ ЭТУ ГРЕБАНУЮ СИЛУ И МОЖЕШЬ ЗАБИРАТЬ МЕНЯ ЦЕЛИКОМ! Кто-то выстрелил. Фенрис закричал, превозмогая боль, рывком поднялся на ноги. В ушах звенело. Хоук лежала на земле позади, Данариус все также держал пистолет возле ее лба. Он рванулся, повалил его на траву и придавил телом, сжав руки на горле. Вся ненависть, что в него вдалбливали долгие годы, вдруг вылилась в силу одного единственного броска. Лишь бы Хоук осталась в живых, она не заслужила такого ужаса. Она не виновата… ― СТОЯТЬ! НИ С МЕСТА! ЭТО ПОЛИЦИЯ! РУКИ ЗА ГОЛОВУ! НОГИ НА ШИРИНУ ПЛЕЧ! Во мраке ночи, посреди ливня и шквалистого ветра это прозвучало так нелепо и отстраненно, словно событие из какой-то параллельной реальности. Парень откатился от Данариуса в сторону, тот был уже без сознания. Силы стремительно покидали тело, Фенрис понимал, что продержится немногим дольше этого ублюдка. Но полицейская сирена действительно выла где-то поблизости, а на стенах и окнах особняка вдруг заплясали красно-синие блики мигалок. Послышался топот сапог, шипение рации, чей-то зычный мужской голос отдавал приказы… Откуда они узнали? Руки за голову? Ноги… на ширину плеч? Да здесь же никто не встанет… В суматохе оцепили здание, Фенрис приподнялся на локтях, перевернулся и пополз к Хоук: она лежала на земле, свернувшись калачиком, подтянув колени к груди, такая беззащитная и … живая… Он успел, Данариус не сумел выстрелить. Это был кто-то другой. Он успел! Непосильная тяжесть, наконец, свалилась с плеч, охватила неистовая благодарность, от осознания того, что Мариан шла за ним, верила и надеялась. Она была права, утверждая, что Фенрис не причинит ей вреда. Он просто не смог бы. Почувствовав его прикосновение, Хоук вздрогнула и убрала руки от лица. ― Все хорошо, Мариан, ― прошептал он и закашлялся. ― Все теперь будет хорошо… ― Где мы… Что за шум? ― Полиция… ― Изабелла, ― прохрипела девушка, вцепившись в Фенриса. ― У тебя хорошие друзья, ― парень лег на траву рядом. ― С ними ты будешь в безопасности. Глаза Хоук расширились, она словно очнулась ото сна. ― Он стрелял! Ты ранен! ― Хоук, ― парень коснулся её щеки. ― Тш-ш-ш. ― Нет-нет-нет! ― Мариан перевернулась на бок и оказалась над ним. ― Господи, ты же истекаешь кровью! ― она подняла голову и в отчаянии закричала. ― МЫ ЗДЕСЬ! КТО-НИБУДЬ! ПОМОГИТЕ! МЫ ЗДЕЕЕСЬ! Фенрис едва видел её. Он так хотел запомнить Хоук, а теперь, из-за дождя, не мог разглядеть ни капли. Едва нашарил её ладонь, почувствовав тепло, успокоился и затих. Мариан склонилась над ним снова. ― Фенрис, я не оставлю тебя умирать! Мы живы! Мы оба живы, это не должно быть так! ― ХОУК! ― закричали где-то неподалеку. ― АВЕЛИН! ― Боже мой, Хоук! Что с тобой, ты ранена?! ― кто-то опустился рядом, но Фенрис уже не видел. ― Нет, точнее, да, но только нога, черт, Авелин, я так рада тебя видеть! ― голос Мариан задрожал. ― Что с ним?! ― В него стреляли, нужна скорая, срочно. ― Хоук, он едва дышит… Он… возможно не протянет так долго… Фенрис и вправду был почти по ту сторону. Слова доносились издалека, он даже не обращал внимания на ливень. Ему было спокойно, он не понимал, кто говорит. Знал, что какой-то важный для него человек жив, пришли друзья, полиция. С ними теперь все будет хорошо. Все будет хорошо… Дыхание медленно покидало тело, но он чувствовал облегчение. Как и говорил Данариус, налкон действовал разрушительно: кровеносная система уничтожена, иммунитет на нуле, тело прекратило сопротивление. Мозг терял связи и память. Но это было так легко и приятно… Мука кончилась, ему казалось, он парит в воздухе, а израненная плоть исчезает где-то вдали. Но чьи-то грубые руки схватили за плечи, возвращая в сознание. Тело перенесли на носилки, глаза на мгновение ослепил яркий свет. ― Есть пульс, в машину его, срочно! ― Док, разве дотянет до больницы? Посмотрите на кровотечение! ― Несите! Сильно трясло, пахло чем-то неприятным, вдруг начало подташнивать. Фенрис же хотел умереть, он был готов! Вместо этого что-то вкололи, надавили на грудь. ― Девушка просится в эту машину! ― Хоук! ― Да посадите же меня в эту чертову машину! Снова тряска, яркий свет, запах бензина. Кто такая Хоук? ― Фенрис, я тут, не теряй сознание! ― Дамочка, ну нельзя же быть такой упрямой, здесь слишком мало места! ― Отправьте меня с ним, иначе я убью вас! ― Так, довольно! Вколите ей кто-нибудь успокоительное! ― ХОООУК! ― Изабелла! ― Хоук, Господи! ― Все в порядке, со мной все в порядке… Я еду в госпиталь вместе с ним! Завелся мотор, носилки подняли и перенесли в какое-то темное, душное место. Здесь было сухо, Фенрис больше не чувствовал дождь. ― Мадам, а вы куда полезли?! Места больше нет! ― Я еду с ними! ― Что это за балаган!? Немедленно покиньте машину, здесь полиция! ― Да пошел ты на хрен, ублюдок, они мои друзья! Фенрис отключался. Голоса становились все тише, он не чувствовал нижнюю половину тела, только руку. Его ладонь кто-то крепко сжимал. Единственная связь с реальностью: теплая, живая, он чувствовал её пульс. Кто-то важный был рядом. *** Сколько точно прошло времени, он не помнил. Делил происходящее на вспышки света и темноту. Слышались голоса. И даже чьи-то крики. Боли не было. Запах крови, щелчки какого-то оборудования, приглушенные разговоры. ― Переводите в палату интенсивной терапии. Произойдет чудо, если он переживет эту ночь. Наконец-то тишина… Отсутствие каких-либо звуков. Но почему не давали умереть? Неужели мучений не достаточно? А разве мама обрадовалась бы твоей смерти? Она плакала? Ты видел её слезы, скажи, это приятно? Совсем нет… Ты ведь можешь бороться? Только самую малость. Самую малость. А что будет потом? Что-то новое? Например? Новая жизнь. Разве ты не мечтал о новой жизни? Настоящей… Мама тоже хотела бы жить. Мы не можем выбрать, кому умереть. Если случилось, что ты все еще жив, значит, не можешь отказаться от жизни. Считай, это подарок. Право на еще один шанс. Я лишь выполнял приказы. К тому же, разве налкон не должен был убить меня? Ты крепкий парень, возможно, Данариус кое-где просчитался. А кое-где не успел. Не хватило времени. Времени, чтобы убить меня? Его никогда не бывает достаточно. Что теперь будет? Жизнь, Фенрис. Он пришел в себя ранним утром. Открыл глаза и сощурился от яркого света больничной лампы. Во всей комнате было слишком светло. Болело в груди, где-то в боку противно кололо, в горле все пересохло, язык прилип к небу, и он едва дышал. Кажется, на лице снова была маска. С ее помощью поступал кислород. Как странно. Он обвел помещение взглядом. Слева сидела медсестра, она читала журнал и даже не заметила, что он пришел в себя. Фенрис попытался дать понять, что очнулся: промычал что-то, хотел пошевелить рукой. Раздался страшный писк, и женщина мигом подскочила на стуле. ― Батюшки святы, живой! Она нажала на какую-то кнопку в изголовье больничной койки, и комнату тут же наводнили врачи. Фенрис растерянно глядел на них, не понимая, что делать дальше? Кто-то проверил ему пульс и сменил капельницу. Завязался шумный спор о том, сможет ли он дышать самостоятельно. Фенрису страшно хотелось пить. Удивительно, он едва пришел в себя, а уже был готов убить окружающих за стакан воды. ― Пусть отдыхает, ему опасно находиться в сознании, ― наконец, велел один из врачей. ― Вколите немного снотворного. Какого черта… Фенрис хотел сопротивляться, но мышцы размякли, а веки стали тяжелыми. Он снова погружался в зыбкий сон. Он проснулся, когда стемнело. На капельнице висела бирка со знакомым названием сильного обезболивающего препарата. Кажется, вместе с ней был подключен физраствор. Сколько он здесь провалялся? Откуда его привезли? Кто он? Он жив, это точно. И едва не умер по какой-то причине. Фенрис ждал, пока придет медсестра. На этот раз девушка его не испугалась: тепло улыбнувшись, она проверила оборудование и поправила ему подушки. ― Вы чудом выжили, мистер. Я молилась за вас. Он не мог ответить, но уловил в её голосе нотки тревоги. С ним случилось что-то ужасное? Катастрофа? Авария? ― Скоро с вас снимут этот агрегат, и вы сможете дышать самостоятельно. А пока, отдыхайте и ни о чем не думайте! ― она собралась было уйти, а затем вдруг остановилась и обернулась в дверях. ― Вы молодец. С этими словами она тихонько прикрыла за собой дверь. Фенрис снова был один. Странное дело, он не помнил, как сюда попал, но знал, что ненавидел одиночество. Кого-то важного не было рядом… вот только кого? Сколько вопросов останется в неизвестности? Фенрис провел ночь без сна и задремал лишь под утро. Как и обещала медсестра к нему пришли. Врачи снова долго спорили: половина из них утверждала, что он еще слишком слаб, другая половина восхищалась стойкостью организма к какому-то налкону. Говорили о Данариусе, и Фенрис вдруг понял, что ненавидит этого человека. Он не помнил, кто это, но ненавидел каждой клеточкой своего тела. ― Может, мы спросим у него? ― вдруг предложил один из врачей. Самый молодой на вид. Остальные неодобрительно на него покосились. ― Он может ответить! ― робко продолжил парень. «Спросите меня, черт возьми!» ― согласился Фенрис. ― Ну хорошо, Джейсон. Как ты собираешься это осуществить? ― один из докторов упер руки в бока. ― Я попробую, с вашего позволения, ― парень встал рядом с койкой Фенриса и обратился к нему. ― Ты можешь моргнуть, если слышишь и понимаешь нас. Один раз – да, два раза – нет. Начнем. Ты слышишь нас? Фенрис моргнул. Врачи враз зашептались между собой, но парень не обратил на них никакого внимания. ― Ты понимаешь, о чем мы говорим? Фенрис дал понять, что понимает. ― Если мы отключим аппарат, он может задохнуться. Налкон не выводится из крови, мы понятия не имеем, в каком симбиозе с ядом находятся кровяные тельца. ― Но его ткани в буквальном смысле регенерировали! ― парень не унимался. ― Если он смотрит на нас и понимает каждое слово, что я говорю, почему мы должны заставлять его быть растением? ― Прекратите подачу кислорода! ― велел кто-то. Медсестра засуетилась, избавляя лицо от мешающей маски. Фенрис шумно втянул воздух в легкие. ― Дышит! ― радостно завопил молодой врач. ― Добро пожаловать в мир живых, чувак! ― Джейсон! Придерживайтесь субординации в общении с пациентом! ― один из старших по возрасту врачей сделал замечание. ― Мистер Пиклз, обратите внимание, что именно Джейсон настаивал на данном наборе лекарств. Его нужно благодарить за смелость и находчивость в отношении пациента. ― С-спасибо, ― вдруг прошептал Фенрис. В кабинете повисла гробовая тишина. Все остальные события сбились в кучу. Его возили на обследования, ставили уколы, проводили какие-то тесты. Фенрис был рад, что молодой врач повсюду сопровождал. Даже проникся к нему симпатией. К обеду назначили отдых, он повез его обратно в палату. ― Джейсон… ― Старайтесь не говорить слишком много, ― парень остановился возле кабинета, медсестра открыла двери. ― Сколько я здесь? ― когда его вкатили внутрь, Фенрис наконец-то смог оглядеть нехитрую обстановку палаты. ― Три месяца, сэр. ― Как много… А казалось всего день, ― он видел тумбочку с тремя ящиками, этажерку с приборами, многочисленные кронштейны, капельницы. Никаких личных вещей. ― Вы не приходили в себя, и первые два дня мы никак не могли избавить вас от интоксикации. Врачи поверили в чудо, благодаря вашему случаю. ― Джейсон подкатил к кровати стул и уселся сверху. ― Что произошло? ― поинтересовался Фенрис. ― Три дня в коме, переливание крови. Из-за большой кровопотери и активного разрушения кровяных клеток вам пришлось перелить очень много крови. Но сейчас кризис миновал. Я нашел лекарство… ― он слегка смутился. ― Да что вам до этих врачебных терминов! Радуйтесь, что вы можете смотреть на мир! Некоторым, вот, не повезло… ― Джейсон… ― спросил Фенрис, после некоторой паузы. ― Да? ― Я ничего не помню… Парень крутанулся на стуле и крепко задумался. ― Это странно… Мне кажется, я очень боялся забыть что-то важное. ― Фенрис посмотрел в окно. ― А выходит… забыл. ― Клетки могут восстановиться, ― робко заметил парень. ― Если поймут, что я забыл нечто важное? ― Если вы будете знать, что в вас верят. Если вы сами будете верить, ― тут же ответил Джейсон. ― Кстати! ― его лицо просияло. ― Ваши друзья приходили! ― Друзья? ― Фенрис удивленно вскинул брови. ― У меня есть друзья? ― Конечно! Смешной парень невысокого роста, он все пытался добиться визита в обход врачей, красивая смуглая девушка и какой-то священник… ― А еще… ― Фенрис задумался. ― Должен быть кто-то еще! ― Вот видите! Вы чувствуете, значит, можете вспомнить! Не раскисайте! Если все пойдет хорошо, к вам назначат визиты. Правда, поначалу это будет только полиция… А они те еще зануды, ― Джейсон хихикнул. ― Но я постараюсь, чтобы ваши друзья оказались здесь как можно скорее! ― парень подскочил со стула. ― Отдыхайте! Я скоро вернусь! Фенрис отвернулся и уставился на окно. Из-за туч пробивались лучи солнца, обещая хороший день, мимо с криком пролетела стая птиц, послышались голоса людей. За окном была жизнь. И у него теперь тоже была жизнь. Но разве он хотел её? Чтобы двигаться дальше, ему нужно вспомнить кого-то важного. Он хотел вспомнить и сказать ему что-то. Фенрис решил, что будет жить ради этого. Как говорил этот молодой парень? Ему нужно верить. Ради того, чтобы вспомнить, нужно верить. Я обязательно вспомню...