Подарочки для своих

Упорство, с которым Кэтрин преследует его, не может не льстить. Но должен ли он испытывать это мрачное чувство удовлетворения, когда держит ее в объятиях на карнавале, зная, сколько зла она уже причинила, и сколько еще планирует причинить? Нет, он должен бы испытывать лишь ярость: эта женщина — исчадие ада во всех смыслах этого выражения, и наслаждаться ощущениями ее гибкого стана под своими ладонями — так же неуместно и мерзко, как и ее притязания на их совместное будущее. — Ты скучал по мне, — мурлыкает Кэтрин, в танце ведет она, хотя со стороны совсем так не кажется. У нее всегда это выходило мастерски: заставлять других делать то, что она пожелает, при этом создавая видимость своей полной непричастности к этому. — По тебе скучал Дэймон, — отвечает Стефан, пытаясь сохранить ледяной тон, но маска равнодушия рядом с Кэтрин выходит неубедительной, и ее музыкальный смех не заставляет себя ждать: — У тебя руки дрожат, любимый. Силишься не стиснуть меня покрепче, чтобы не показать свою слабость? — Скорее сдерживаюсь, чтоб не свернуть тебе шею, — поправляет ее Стефан. — Я бы предпочла, чтобы ты не сдерживался, — беспечно отзывается Пирс и льнет щекой к его груди. — Твоя выдержка безумно сексуальна, но я все же предпочитаю того тебя, который свободен от всяких глупых предубеждений и правил. — Чего ты хочешь, Кэтрин? — напрямую спрашивает он, она поднимает голову и взгляды их встречаются, вступая в противоборство. — Давай сыграем по-моему, — говорит она. — Разве бывает как-то иначе? — усмехается Сальваторе. — С тобой — гораздо чаще, чем я могу позволить, — признается Кэтрин. — Ну же, Стефан. Просто сделай это. Стань моим, признай, что Елена… — Не нужно впутывать сюда Елену, — в голосе Стефана звучит сталь, и Кэтрин обиженно надувает губки, словно капризная девочка: — Я убью ее, если ты не прекратишь постоянно за нее вступаться. — Но ты ведь и так здесь для того, чтобы убить ее, верно? — Стефан слишком хорошо ее знает, и хотя приятно думать, что она так унижается и льнет к нему ради любви, это на самом деле вряд ли так. Кэтрин Пирс действует только ради выгоды — уж такова она. — Ты разве должен помнить Клауса? — шоколадные глаза в прорезях карнавальной маски подозрительно прищуриваются. — А я и не помню, — Стефан разжимает объятия, танец окончен, но Кэтрин все еще обнимает его за плечи и не спешит отойти. — Тогда не забивай себе голову ненужными проблемами раньше времени, — серьезно советует ему Кэтрин. — Просто помни: если ты выберешь меня, то останешься жив. Если выберешь Елену, то я не останусь здесь, чтобы спасти твою жизнь. Даже ты не стоишь того, чтобы рисковать быть пойманной Клаусом. Она приподнимается на цыпочки и оставляет на губах Стефана невесомый поцелуй, а затем уходит через толпу гостей. Ей нужен лунный камень — и жизнь Елены, теперь Стефан в этом уверен. Внутри него просыпается смутная тревога, и память дразнит неясными образами, ассоциирующимися с именем «Клаус», но образы эти слишком размыты и обрывочны. Перед ним не должно стоять выбора — он ведь из хороших парней, и сердце его принадлежит Елене. Но отчего-то тень сомненья омрачает чистоту его помыслов. Стефан в самом деле на одно долгое мгновение поддается соблазну сыграть в игру по правилам Кэтрин.