Подарочки для своих

Блейну нравится быть мертвым — может, это звучит странно, но он никогда и не произносил этого вслух. Чтобы говорить вслух такие вещи, нужно иметь рядом кого-то, кому доверяешь, а у него из доверенных был разве что Дон-И, но откровенничать с ним ДеБирса отчего-то не тянуло. Откровения — это слабость. Быть слабым в глазах Дона-И — какая-то чертова нелепица. Да и вообще, когда это он в последний раз был слабым? В детстве, перед своим отцом… Все это дерьмо давно уже позади, а папуля замурован в заброшенном колодце в перелеске — Блейн иногда по старой памяти приезжает туда, чтоб сбросить вниз парочку камней и оскорблений. Папуля услышит, но уже не поймет — он давно уже прошел ту зомби-стадию, когда желание пожирать мозги сжирает твой собственный мозг. Папуля — рычащий и гниющий монстр на дне колодца, а Блейн — лощеный мертвец в дорогом костюме, который в конце-концов победил свою слабость. Именно так ему и нравится жить — побеждать любой ценой. Он спотыкается всего лишь раз — о правильную, рафинированную Пейтон. Ему даже кажется, что это любовь, но позже приходит осознание, что это было лишь жгучее желание получить то, что никогда не сможет принадлежать ему. Если бы он мог спать и видеть сны, то ему наверняка бы по ночам снилось ее заплаканное лицо и ее голос, умоляющие ее не убивать. Но он не спал больше. С Руби все вышло совсем иначе — она не очаровала его своим неповторимым шармом, как Пейтон когда-то. Они даже не флиртовали — деловые люди слишком дорого оценивают свое время, чтобы растрачивать его на такие мелочи. Они просто мгновенно оценили масштаб проскочившей между ними искры и скрепили свою сделку яростным сексом. А после она обернулась волком и разорвала ему горло в клочья. Конечно, она не ожидала, что он заявится после такого к ней с цветами — она и вовсе не ожидала его больше увидеть. справедливо полагая, что после такого не выживают. Вот только он и не выжил — он ведь и без того уже был мертв. — Что ты за мерзость такая? — спрашивает она, настороженно щурясь, а он лучезарно улыбается ей из-за огромного букета и сообщает: — Не такая крутая мерзость, как ты, но мы друг другу подходим. Девушка-волк не против заводить новые связи, вот только серьезных отношений она не ищет. — Мы же договаривались: только бизнес, Блейн. — Представь себе, что именно бизнесом мы и занимаемся, — советует он ей, целуя ее в шею. — Снова и снова. Как по мне, это то, что надо. — Я не лучший вариант, ты разве еще не понял? Я убиваю людей. У меня проблемы с самоконтролем. — Ну, а я ведь и не человек, Руби. Меня ты убить не можешь — вот он я, к черту самоконтроль. Держать себя в руках — для слабаков. — Значит, ты себя в руках не держишь? — рычит она ему в ухо. — Именно так. Иначе какого бы дьявола я делал рядом с тобой? Образ Пейтон неумолимо блекнет на фоне девушки-волка, полная луна становится фетишем, не-смерть взрывается яркими красками — к черту видения, навеянные чужими мозгами, у него есть теперь более сильный, более желанный наркотик. Руби Лукас — словно взрыв, словно самая темная ночь, словно замерший в горле крик ужаса: она восхитительна и незабываема, и Блейн настолько увлекается ею, что забывает об осторожности и о том, что обещал себе больше ни к кому не привязываться. Привязанности — слабость. И он оказывается чертовски слаб и несчастен, когда обнаруживает, что Руби исчезла. Просто пропала, растворилась где-то на улицах Сиэтла, чтобы больше не вернуться, бросила его и даже не попрощалась. Ну разве не сука?.. — Тебе нужно отвлечься, Блейн, — вздыхает озабоченный вялостью босса Дон-И. — Ну, хочешь, наклепаем новых зомби из какой-нибудь популярной девчачьей группы? Кто тебе нравится? Хочешь, я привезу тебе Pussycat Dolls? Убивать Дона-И, наверное, не стоило, но объяснить ему, что кроме Руби Лукас в этом мире никто не утолит тоски Блейна ДеБирса было нереально. Он собирался найти ее — чего бы это ему не стоило.