Подарочки для своих

Стивен Крэйн знает, что скрывается за красной дверью — жаль, забыть эту тайну ему не удастся уже никогда. Он вынужден жить с этим знанием день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем — наверное, месяцы однажды сложатся в годы, но ему сложно представлять себя так далеко в будущем все еще живым. Он не умер, конечно, и не собирался делать ничего такого, что привело бы его к смерти — впрочем, когда Ли ушла снова, то именно это она и сказала на прощанье: «ты убиваешь себя, Стивен, и я не желаю видеть этого». Наверное, он слишком много пил — дешевого виски, антидепрессантов, да чего угодно. Но быть трезвым означало снова и снова прокручивать в голове события той ночи, снова и снова позволять отцу умереть, снова и снова умолять Люка выжить, снова и снова твердить сестрам, что они справятся… Быть трезвым означало открывать красную дверь раз за разом и сожалеть о том, что не остался по ту ее сторону — и в конце концов Стивен превратился в Люка-во-времена-зависимости. Он так же отвергал любую помощь семьи, так же отрицал свою проблему и так же клялся взять себя в руки, чтобы снова сорваться через пару недель в пьянящую пучину забвения. Он остался один, черт побери. Но ему хотя бы удавалось иногда поспать без кошмаров, после которых неизменно прибавлялось седины на висках.       Девушка по имени Лидия Мартин вторглась в его жизнь внезапно и без приглашения, но Стивен безошибочно опознал в ней родственную душу с первого взгляда. Было в ней что-то неуловимое, что заставило его зачарованно моргнуть и посторониться, впуская ее в свою захламленную квартиру. Бледная, рыжеволосая, отрешенная, в уголках ее губ скрывалась печаль, а на дне ее глаз таилось Знание — то самое, что мучило и его, Стивена. Лидия Мартин, как и он сам, коснулась чего-то страшного, чего-то темного, запредельного и необъяснимого… И Лидия Мартин искала кого-то, кто смог бы разделить с ней эту ношу, понять ее Знание и… Быть может, простить? Стивен знал, каково это — нести тяжкий груз осознания собственной вины вопреки всем убеждениям в невиновности. Стивен знал, как важно простое «все в порядке, ты ничего не мог изменить, я прощаю тебя». Стивен знал, потому что отец никогда не сказал ему этих слов — а именно от отца они Стивену и были нужны. Получить прощение он мог бы, лишь вернувшись в Дом, но он был слишком малодушен, чтобы вновь решиться на этот шаг. Быть может, рыжеволосая девушка так же жаждет прощения от тех, кто никогда ей его не подарит? Быть может, единственный способ не сойти с ума из-за гнета собственного бессилия — это найти кого-то, похожего на тебя?.. — Вы больше не пишете книги, — обронила она, наконец, оглядев сперва убогую обстановку, груды бутылок и пустых коробок из-под пиццы, а затем устремив на самого Стивена пронзительный взгляд зеленых глаз. — Вас непросто было отыскать, Стивен. Вы не поддерживаете связь с семьей, сменили адрес… — Я бегу от прошлого, как и многие, — отозвался Стивен, нервно приглаживая волосы. Он внезапно показался себе таким жалким: в неопрятной одежде, с несвежим дыханием и подрагивающими руками. Эта девушка казалась вызывающе лишней здесь, но вместе с тем Стивен знал, что только здесь ей и самое место. — Вы должны написать еще одну книгу, — произнесла Лидия утвердительно, и Стивен не сдержал горькой усмешки: — Звучит, как приговор, мисс Мартин. — Это и есть приговор, — слова бесстрастно сорвались с губ девушки, и у Стивена похолодело в животе. При следующих словах Лидии его слегка замутило: — Я знаю, когда людям приходит время умирать. Ваше время приближается, Стивен. — Кто вы? — Стивен попытался было сверлить гостью взглядом, но это ее ничуть не смутило. Она сохраняла невероятное спокойствие, отдающее скорбью, и потому его голос дрогнул: — Кто вы и чего хотите? Вы читали мои книги? Вы верите во всю ту паранормальную чушь, о которой я писал, да? Хотите автограф? Или просто посмеяться над писателем, который превратился в жалкого алкоголика, промотавшего все? — Я читала ваши книги, — подтвердила Лидия все так же отстраненно. — Вы писали редкостную чушь, не буду спорить… Но кое-что ведь было правдой, так? История о Доме на холме. Она была настоящей. — Вы что, снимаете меня скрытой камерой? — неприятно, каркающе рассмеялся Стивен, и сам же резко оборвал свой смех, замотав головой6 — Вам лучше уйти. Я было подумал… Подумал, что вы… — Ищу утешения? — неожиданно смягчившимся голосом подсказала ему Лидия. — Так и есть, в некотором роде. Я ищу утешения, и прощения. Вы простите мне то, что я предреку вашу смерть, Стивен Крэйн? Мольба, отразившаяся в ее глазах, поразила Стивена до глубины души, и он резко отстранился, едва не опрокинув кресло. Лидия Мартин была искренна, и она в самом деле имела ввиду то, что сказала. — Что… Кто вы? — повторил Стивен, прочистив горло. В кончиках пальцев появился зуд — такое бывало прежде, когда он находил какой-то особенный сюжет и сгорал от нетерпения начать работу над ним. Давно забытое ощущение из прошлой жизни — внезапный привет разбитому Стивену от Стивена, уверенного в себе и успешного. — Я — банши, — просто ответила ему девушки. — Вестница смерти. Вы же знаете, кто такие банши, да? — Но разве банши?.. — Существуют? — горько усмехнулась Лидия. — О, еще как. Я хочу рассказать вам одну страшную сказку, которая произошла с юной рыжеволосой девочкой в тот самый год, когда она собиралась закончить школу и стать королевой выпускного бала. Эту девочку укусил волк, который на первый взгляд на волка был совсем не похож… Хотите взять блокнот, или включить диктофон, Стивен? — Да. Да, пожалуй… — Стивен бросился на поиски диктофона, суетно, с бьющимся в горле сердцем, попутно размышляя — а не спятил ли он, не допился ли до белой горячки? Но девушка была здесь, в его квартире, и терпеливо ждала, пока он отыщет диктофон, включит его и устроится на диване. Она завела рассказ — длинный, жуткий, наполненный невероятными событиями и существами, которых не могло быть в реальном мире, которые пришли из легенд и мифов, которые считались выдумкой и фольклором… Пугающая реальность выгнала из Стивена Крэйна остатки мучительного похмелья — не только у него была красная дверь, за которой прятались ожившие кошмары. Лидия Мартин принесла ему свою собственную комнату, забитую чудовищами — принесла в своей голове и почти ничего не попросила взамен. Ну, разве что, его жизнь — сущий пустяк, не правда ли? — Господи… Если это правда, то как, скажи на милость, жить дальше, осознавая все это? — стирая выступившую на лбу испарину, Стивен нашарил сигареты на журнальном столике и чиркнул зажигалкой. — Как жить? — переспросила Лидия Мартин, моргнув, словно очнулась от долгого сна. — Наверное, это свело бы тебя с ума, но не сведет. У тебя не так много времени, Стивен Крэйн. Его хватит только на то. чтобы написать твою последнюю и лучшую книгу. Прежде, чем Стивен успел бы что-либо сказать, она закричала — Лидия Мартин кричала громко и пронзительно, предрекая ему смерть, и слезы блестели в ее остекленевших глазах. Наверное, ему стоило бы сказать, что он прощает ее. Но он не был столь великодушен.