Фильм длиною в жизнь

Теплые солнечные лучи, проникающие в комнату через окно, заливали все вокруг своим мягким светом. Белые простыни пахли свежестью. Иваки лежал на кровати и всей кожей впитывал этот свет и это тепло. Оно проникало сквозь кожу, согревая изнутри. Но Кеске знал, ни солнечное тепло заставляет его сердце вырываться из груди, тело сводить сладкой судорогой, а мужчина над ним, в данный момент нежно целующий его лодыжку. Кажется, эта привычка осталась у Кацуи со случая в спортзале, когда Иваки подвернул ее. Милая такая привычка. Они занимались любовью. На их кровати. Кровати, которую Иваки делил с Като. Только теперь другой мужчина ласкал Кеске. В последнее время Иваки вел себя порой безрассудно, словно впервые влюбившийся мальчишка, который вконец "опьянел" от своей любви. Вот и сегодня он позвонил Кикучи и предложил приехать, пока Като был на работе. Кацуя не смог отказать: они не виделись 1,5 месяца. Все было как в тумане. Кикучи приехал и сам впился в нежные губы любовника, буквально впечатывая в стену. Кеске не сопротивлялся, с удовольствием обнимая, отвечая на его поцелуй. Кое как добравшись до комнаты они повалились на кровать. И как еще одежду по дороге до спальни не растеряли? А Кацуя вообще никогда благоразумием не отличался. Вдруг внизу хлопнула дверь, но Кикучи даже не замедлился, а наоборот ускорил темп. - Иваки, ты дома? - послышался голос. - Ах, - тихонько выдохнул Кеске, не открывая глаз. - Может остановимся? - спросил Кацуя. Впрочем останавливаться он сам не спешил. - Нет, не смей, - страстно прошептал Иваки, почти умоляя и сплетая свои пальцы с пальцами рук Кацуи, крепко стискивая их, будто боясь, что любовник уйдет, - Пусть увидит. Мне уже все равно. Только прошу, не останавливайся. Мне так хорошо... - Сумасшедший, - улыбнулся Кацуя. Послышался звук текущей воды. Кажется, Като пошел на кухню. Впрочем, Иваки ничего не слышал: в голове звенело, сердце бухало где-то в ушах, а Кикучи заткнул ему рот ладонью, чтобы сладкие стоны, слетающие с этих прекрасных губ, не выдали их. Кацуя не боялся, что Като застанет их. Он считал, что отношения лучше рвать вот так: резко, с корнем, с болью, чтобы потом не возникло желания вернуть их или вообще ничего не менять. Этакая шоковая терапия. Но для Като это могло оказаться слишком сильным ударом. Едзи такого не заслужил. - Тише ты, - шептал Кацуя, - Тише. Кеске мотал головой. Шаги приближались. Совсем близко. Вдруг раздался звонок сотового телефона. Иваки вздрогнул всем телом и кончил, застонав в ладонь любовника, прикусывая кожу. - Като слушает. Да... Что? Они согласились?!...Это же замечательно!!! Когда приехать?... Хорошо, считайте, что уже еду. Дверь в спальню тихонько отворилась, Като заглянул внутрь. Иваки спал на животе, обняв подушку. Щеки красные, дышит тяжело. Едзи с беспокойством потрогал лоб возлюбленного. Горячеват, но если температура и есть, то не очень высокая. Тем более, окно открыто.Успокоившись, мужчина невесомо поцеловал Иваки в висок и вышел, не закрыв дверь в комнату. Послышались быстрые удаляющиеся шаги. Внизу вновь хлопнула дверь. Досчитав до пяти, Иваки приподнялся на локтях, прислушиваясь. Все тихо. Только с противоположной стороны кровати откуда-то с пола послышался смешок. - И чего ты ржешь? - с ноткой недовольства в голосе спросил Кеске. - Просто представил со стороны, как молниеносно я слетел с кровати, успев убрать свою одежду и открыть окно, - Кацуя показался из-за кровати и, оперевшись на кровать руками, со странным выражением на лице стал наблюдать за любовником. - Зачем ты это сделал? Пусть бы все узнал. Темно-синие глаза как-то недобро прищурились, а улыбка стала издевательской. - Ты - страшный человек, Иваки. Не думаешь, что это было бы слишком жестоко по отношению к Като? Кеске вернул любовнику его же улыбку. - А то, что ты трахаешь меня вот уже четыре месяца не считается жестоким? - Если бы ты не захотел... - Ах вот как. Теперь я во всем виноват, так что ли?! Покрывало взвилось вверх и накрыло голову сидящего на полу Кикучи, словно парашют. Хлопнула дверь в ванную. Мужчина вздохнул и отправился следом. Оперевшись на косяк, стал наблюдать, как струи воды катятся по белой коже. У Иваки был очень красивый цвет кожи: нежно-персиковый, опаловый. - Я вовсе не хотел тебя обидеть или в чем-то обвинить. В этой истории мы все виноваты... - Я знаю и не сержусь, - Иваки обернулся, даря возлюбленному нежную улыбку, показывая, что он действительно не сердится, - Но так больше не может продолжаться. Мне тяжело, понимаешь? С каждым разом все тяжелее. И я начинаю бросаться из одной крайности в другую, мечусь. Като все замечает, но терпит. Я стал срываться на него, часто из-за пустяков. Я тоже не хочу причинять ему боль, но по другому нельзя. - Давай вместе с ним поговорим. - Нет. Я обязан сам с ним поговорить, а твое присутствие сделает только хуже... Иди ко мне,- Иваки протянул руки, приглашая себя обнять, и Кикучи с удовольствие принял приглашение.