Фильм длиною в жизнь

Като вернулся домой, радостно рассказывая про супер фото-сессию, которую он провел вместе с известным фотографом из Европы. Ах, какие кадры! Он даже выпросил несколько фото, специально для Иваки. Хотя фотограф категорически отказывалась показывать свои снимки до обработки. Но Едзи очень просил, подключив все свое обаяние, что устоять было нереально. - Като, сядь пожалуйста. Нам надо поговорить, - попросил Иваки, присаживаясь за стол на кухне. Едзи сел напротив, сразу сникнув. - Так это правда? - потерянно спросил он. - Да. Прости. - Иваки, ты только не переживай. Я с тобой, слышишь? И всегда буду тебя любить. Мы найдем хороших врачей, они позаботятся о тебе. - Каких врачей? - не понял Кеске. Если Като говорил про психиатра... И тут мужчина вспомнил свой разговор с Нагисой, который сказал, что они разговаривали на тему смертельной болезни с Като, пытаясь выяснить причину хандры Иваки. - Хороших. Они тебя вылечат... - Но я ничем не болен! "Если не считать Кацую. Но это вряд ли лечится" подумал про себя Кеске. - Но, я думал, что ты... Фух, как же ты меня напугал, - Едзи сжал ладони возлюбленного и прижался к ним лбом, смеясь, - Тогда все хорошо... - Мы расстаемся, Като. В глазах мужчины промелькнул испуг и мгновенно растаял. Едзи вновь улыбнулся. - Знаешь, я сейчас подумал, почему тебя не берут играть в комедии? Ты это сказал с таким видом, что просто... Иваки молчал. Его лицо сейчас было похоже на страшную маску. Наверное, так выглядит неизбежность. Улыбка мгновенно сошла с лица Едзи. А ведь ему говорили, его предупреждали. Друзья, коллеги. А он не слушал, отнекивался. Разругался с Томоки и Ю. - Так значит... это правда... Ты... действительно...встречаешься... с НИМ, - голос дрожал, последние слова Като практически прошептал. Казалось, мужчина сейчас заплачет, но глаза оставались сухи. - Да. Вот и всё. Простое "да", пара букв, а разрушена целая жизнь. Като вздрогнул: тон, с которым Кеске ответил, просто замораживал. «Он так спокоен. Даже не испугался. Да что с тобой случилось, Иваки?» промелькнула мысль. Мужчина стал озираться по сторонам, будто где-то в пространстве могло находиться спасение. Смотреть куда угодно, только не на Иваки, что сейчас сидит перед ним такой бесстрастный. - Давай поговорим начистоту. Поверь, мне нелегко это говорить, но мы расстаемся, Като. - По тебе не скажешь, что тебе нелегко, - съязвил Като; он смог взять себя в руки и все же взглянул в лицо собеседника, - Я так и знал,... знал что когда-нибудь Кацуя все же разлучит нас. Это он во всем виноват. - Ты не прав. Моей вины в том, что случилось намного больше… - Не смей его защищать!!! Слышишь?! Будь он трижды проклят! Като уронил голову на ладони. Вспышка прошла. Так они посидели несколько минут. - Скажи..., только честно..., ты любил меня...? И если да, то почему чувства прошли? Что я сделал не так? - Ты ничего плохого не сделал. Дело во мне…Я не знаю, как это объяснить, я не знаю, почему так случилось… Но я полюбил другого. Прости. Пощечина была такой силы, что Иваки чуть не улетел со стула на пол, но успел ухватиться за стол. - Заткнись!!! Мне не нужны твои извинения! - Бей ещё, я заслужил. Давай, выплесни всю свою боль, малыш, - Иваки прямо посмотрел в глаза Като, вытирая тыльной стороной ладони кровь с губ, покорно подставляя лицо под следующий удар. Если Като решит его вновь ударить, он не будет обороняться. Едзи не смог вымолвить не слова, даже отступил на шаг. Он был просто в шоке. Хотелось выплеснуть на кого-нибудь ту боль, что раздирала его изнутри. Хотелось бить Иваки до тех пор, пока он не отключится или не захлебнется собственной кровью, лишь бы не слышать его голоса и всех слов, сказанных ранее. И одновременно Като испытывал неистовое желание броситься на шею возлюбленному, целовать эти предательские губы, умолять простить и остаться. Простить? А за что прощать? За то, что не смог удержать, не смог стать единственным в его судьбе? Просить остаться? Нереально. Иваки все решил, это было видно. Нет, Като не опуститься до этого. У него тоже есть чувство собственного достоинства, он не будет так унижаться. Даже ради... Кого? Мужчины, предавшего его чувства или самого прекрасного, доброго, любимого и нежного существа на всей земле? - Хорошо, я не буду тебя держать. Не будет сцен, не буду мешать твоему вновь обретенному счастью. Но знай, он мне за все заплатит… - Като, прошу, не надо, - Иваки попытался взять Едзи за руку, но тот не позволил ему этого сделать. - Пойду, соберу свои вещи. *** Иваки разрушил мечту, предал идеал любви, который они создали вместе с Като. Их чувства считали эталоном, их возносили, на них равнялись и ставили в пример. Что же он наделал? Осколки разбитой надежды ранят больнее всего. Они самые острые и раны от них болят дольше. А затянувшись, ноют. И так тяжко поверить вновь. Весть разлетелась быстро. А какой резонанс вызвала эта новость в прессе! Кацуя, приходя с работы, отключал все: телефон, телевизор, сотовый. Лишь бы не видеть и не слышать ничего. Даже журналы не читал. Он не хотел переживать все вновь. А Иваки наоборот: читал, смотрел, отвечал на звонки, объяснял, давай конференции, участвовал в шоу. Он считал, что закрывшись ото всех только усугубит ситуацию. Его и так практически никто не поддержал, а на работе считали предателем. И почти каждый уверял, что Кацуя "поиграет" им и бросит. Даже ставки делали, сколько они вместе проживут. Думали, что не более 3-х месяцев. Кикучи в душе восхищался своим возлюбленным, его спокойствием и хладнокровием, которые были скорее присущи ему, нежели принимающему все близко к сердцу Кеске. Казалось, не было ничего, что может вывести его из равновесия. Сейчас они поменялись ролями. Или Кеске играл свою роль, которую выбрал? Блестяще играл! Иваки старался рано уходить на работу, когда еще было темно и возвращаться поздно ночью, когда уже стемнело. Ему надоели толпы журналистов, дежуривших возле дома. Иногда в дом летели камни и еще какой-то мусор. Кацуя настаивал, чтобы Иваки переехал к нему. Последний случай, случившийся возле дома, убедил его в разумности слов любимого. Мужчины собирали вещи, когда за окном послышались крики. Выглянув в окно, Иваки увидел, как по газону в его дворе Усаги гоняется за Урушизаки, пытаясь отнять у молодого репортера фотоаппарат, который тот упорно не хотел отдавать. Причем девушка совсем не стеснялась в выражениях в адрес молодого человека и средствах достижения своей цели: Текуро ставила подножки, щипалась и била Урушизаки сумкой по погам. Юноша, в свою очередь, девушку не бил, уворачивался, толкался и пытался наступить ей на ногу. Но звезды в этот день были на стороне Усаги, которая оказалась проворней, полностью оправдывая свое имя. Ей удалось стянуть фотоаппарат из рук репортера. Парень протестующе закричал, Текуро рванула к дому. Влетев в него, она тут же спряталась со своей добычей за широкой спиной Кикучи, который вместе с Иваки уже бросились разнимать молодых людей. - Сумасшедшая, отдай сейчас же! - кричал Урушизаки. - Попробуй, отбери! Кикучи-сан, я пришла навестить вас и Иваки-сана, а тут этот вредитель под окнами дома сидит, в окна заглядывает и щелкает своим аппаратом, - тут же нажаловалась девушка. - Ну, давай посмотрим, что он там нащелкал, - Кацуя взял фотоапппарат и стал просматривать фото, на которых в основном был Иваки на работе, дома, на улице. Создавалось впечатление, что мальчишка следил за Кеске. - Вы не имеете права! Эти фото - репортерская работа! Они мои! - Ты - нахал, который наживается на чужом горе! Знаю я таких как ты, готовых на все ради фото. Им плевать на чужие чувства, только о себе и думают! - вновь вознегодовала Усаги. - Ой, кажется, я не туда нажал и удалил все. Прости пожалуйста, - деланно расстроился Кацуя, с усмешкой протягивая видоискатель юноше, который покраснел от праведного гнева. - Ах ты.... - Урушизаки, успокойся,- Иваки попридержал парня за плечи и отдал ему фотоаппарат, - Кикучи, проводи Усаги-сан на кухню, я сейчас подойду. Мужчина и девушка, на лице которой читалось торжество, удалились. Иваки взглянул на мальчишку: того всего трясло, губы дрожат, глаза полны слез. - Это вы во всем виноваты, - прошипел он, - Это все из-за вас! Като с ума сходит, а вы... - Он попросил тебя следить за мной? Парень помотал головой и вдруг, зажав кулаками глаза, разрыдался. Кеске вздохнул и прижал этого нерадивого ребенка к себе. Он знал, что Урушизаки противный, беспринципный, самоуверенный репортер. Но он также знал, что юноша искренне любит Като. Скольким же людям Иваки причинил боль. Это какая-то цепная реакция: сам оборвал нить, связывающую его и Едзи, а последствия коснулись всех. - Он ни о чем не просил, - сквозь всхлипы заговорил парень, - Я сам... Думал, если увидит вас на фото вместе,... то возненавидит, успокоится..., разлюбит... А он только больше рвет себе сердце... Не ест почти,... ходит, как зомби... - Урушизаки, Като тебе доверяет? Юноша даже немного успокоился, взглянув на Иваки. - Ну д-да, а что? - Пожалуйста, присмотри за ним. Я не знаю, где он. Звоню, он трубку не берет. Знаю, я причинил ему много боли, но все равно переживаю за него. И, думаю, что рядом с ним нет человека, который мог бы позаботиться о нем. Никого, кроме тебя. Пожалуйста, ты можешь сделать это? Я не прошу звонить мне и отчитываться. Просто мне важно знать, что рядом с Като находится надежный человек. Юноша кивнул. Отстранившись от Иваки, он вытирал рукавом толстовки глаза. - И еще, не пытайся на чужом горе построить собственное счастье. Ты сам убедился, что это бессмысленное занятие. Кацуя поступил правильно, удалив твои фото. Ведь, постоянно раздражая открытую рану, мы не даем ей затянуться. Ты своими фото напоминал Като обо мне, делая ему еще больнее и не давая забыть меня. - Он никогда вас не забудет... - Знаю, - Иваки погладил парня по голове, и тот не отстранился, - Но ты можешь облегчить его боль. Сделаешь?... Урушизаки ушел, пообещав, если что, позвонить. - Мягко ты с ним. - А ты хотел, чтобы я орал на него, вызвал полицию? - Нет. Ты поступил правильно. Я просто хочу увидеть твою улыбку. Ты так давно не улыбался. И Иваки улыбнулся, вымученно, устало, но все же улыбнулся, обнимая Кикучи. - Идемте ужинать, - позвала мужчин выглянувшая из кухни Усаги. - А вот и наша спасительница. Опять нас оберегает. Усаги покраснела, Кацуя улыбнулся ей. Иваки поспешил на кухню: уж больно аромат, доносящийся до него, дразнил.