Черновик "Охота на рыцаря"

Вечер не задался с самого начала. Сначала пришлось выложить тройную цену за отвратительную комнатушку на постоялом дворе, затем больше часа ждать ужина в душном, воняющим потом и перегаром зале, так еще и Ида осталась без заработка, поскольку сцена была оккупирована местным бардом, горланящим пошлые песенки, так нравящиеся толпе, что промачивал горло он там же, не отрываясь от бряцанья на лютне. Кристиан, как мог, старался развлечь девушку, но угрюмо сдвинутые брови и раздраженно барабанящие пальцы указывали на тщетность его попыток. Наконец, когда они остались одни в комнате, он мягко коснулся ее плеча, заставляя посмотреть на себя. – Ида, что случилось? – парень старался говорить успокаивающе, боясь разозлить девушку еще больше. По непонятной ему причине ее сапфировые глаза метали вполне осязаемые искры, и ему это совсем не нравилось. – Еще никогда меня не окружало столько вооруженных мужчин, – раздраженно отозвалась она. – Аж дрожь по коже, – Ида действительно поежилась и обняла себя за плечи. – Тебе незачем бояться их. Большинство из них – рыцари, а кодекс чести не позволит обидеть девушку в сопровождении знатного лорда, – граф мягко коснулся ее щеки. Ида испуганно моргнула и сделала шаг назад. В глубине синих глаз вспыхнуло пламя. – Значит, не будь тебя рядом, любой бы покусился на меня? – Я этого не говорил, – парень покачал головой, но девушка уже завелась. – Я не поеду в Белый Град! Не хочу быть окруженной целой армией профессиональных воинов, рыцарей, лордов, правителей. Не хочу наблюдать, как они доказывают свое мастерство, сражаясь друг с другом и с разным зверьем, убивают во славу короля. – Почему же? Это интересно. Я обещаю, что тебя никто не тронет. Обещаю, что буду рядом, – Кристиан резко сократил расстояние между ними и обнял девушку. Его тут же окутал пряный аромат жженого сахара, жар ее тела, и он ощутил, как гулко бьется ее сердце. По началу напрягшаяся, Ида постепенно расслабилась, опустила плечи и прижалась к его груди. – Почему ты боишься воинов? – Люди хуже зверей, – едва слышно пробубнила она, уткнувшись в его грудь. – От них никогда не знаешь, чего ожидать. Они склонны к подлости и предательству. – Но ведь не все. – Мне пока такие не встречались. Кристиан не знал, что добавить. Он просто стоял и держал горячую девушку в своих объятиях, понимая, что не может ни отпустить ее, ни сделать следующий шаг, не отпугнув и не обидев. *** Ида лежала на кровати и отрешенно смотрела в окно. Далекое небо было затянуто тяжелыми облаками, и сильный ветер гнул макушки деревьев к земле. Ночной воздух, долетающий в комнату, был пропитан влагой собирающегося дождя и дымом с едва ощутимым привкусом хмеля. Гулкий шум с первого этажа, где продолжались посиделки постояльцев под нетрезвое пение барда, не давал девушке заснуть. Измученно вздохнув, Ида перевернулась на другой бок и посмотрела на мерно посапывающего графа. Сейчас, когда не нужно было думать о ее соблазнении, чем он усиленно занимался последние дни, Кристиан выглядел намного привлекательней и... опасней. Извечное снисходительно-смешливое выражение лица пропало, и мужественный профиль с идеальными чертами лица не оставлял сомнений в чистоте знатной крови. Если бы Ида не знала о шрамах на противоположной от нее щеке, то никогда бы не поверила, что этот парень прошел через множество битв и был опытным воином. Его лицо было настолько прекрасно, что могло бы принадлежать сказочному принцу, не меньше. Наверняка, граф не страдал отсутствием женского внимания. В комнате стояла духота, несмотря на открытое окно. Тонкое одеяло покоилось в ногах парня, предательски открывая взору девушки подтянутый торс, испещренный сеточкой белесых шрамов, и крепкие ноги, обтянутые легкими брюками. На рельефной груди тускло блеснул кулон с сапфиром в каплевидной серебряной оправе, и Ида, заинтересовавшись, села. Прежде ей не доводилось видеть украшений на шее Криса, но, видимо, сегодня было слишком жарко, раз он решил спать без одежды. Девушка тихо подошла к спящему графу, стараясь совладать с бешено стучащим сердцем и полыхающими щеками. Кулон был простеньким, и камушек был мал, но форма слезы и тонкая оправа не оставили сомнений. Это был тот самый кулон, который Ида потеряла много лет назад на балу, что братья ежегодно устраивали в честь Праздника огня. Тогда она впервые вышла в свет, оказалась в толпе народа, в толпе мужчин, что желали потанцевать с ней, накормить и напоить ее. Тогда она испугалась и, спасаясь от навязчивого внимания назойливых ухажеров, не заметила, как лопнула застежка и пропал кулон – последний подарок матери. Кто бы мог подумать, что он окажется у Кристиана – графа, случайно встреченного в таверне. Ида осторожно коснулась камня кончиками пальцев, и сердце жадно заколотилось в груди. Нет! Девушка отдернула руку и отошла, тяжело дыша. Она не может забрать у него кулон – не сможет объяснить, что она не просто бард, который разгуливает по трактам и копит на ремонт дома. Ида подошла к двери, обернулась на все также спящего Кристиана, снова ощутив истошное сердцебиение, и вышла. То, что она чувствовала рядом с графом, не поддавалось ни какому объяснению, и ей был необходим свежий воздух, чтобы привести мысли и чувства в порядок. *** Тугой встречный ветер наполнил крылья, и дракон взмыл выше, скрываясь в облаках. Здесь, зажатый между тяжелыми дождевыми тучами и легкими тонкими облаками, он серебряной стрелой летел вперед туда, где чернел массив горы. Прохладный ветер шумел в ушах, грязно-белые комья воздушной ваты изредка разбивались о морду и крылья, но ничто здесь не могло потревожить его. Пара тяжелых взмахов, и вот уже белоснежная вершина выныривает из облаков. Редкие кедры цепляются за камни кривыми корнями, стелясь вдоль склона. Легкие снежинки парят в воздухе, но разгоряченного полетом дракона они не беспокоят. Скользнув меж деревьев, он изгибает шею, издавая тихий рык, когда смертоносные когти врезаются в плоть жертвы. Потревоженное стадо горных баранов спешно рассыпается по склону, стуча копытами по скалам. Морозный воздух приятно холодил тело. Уставшие крылья вольготно раскинулись на камнях. Змеиные глаза сонно прищурились на узкой голове. Давно он не был здесь – на Белой Вершине. Отсюда открывался прекрасный вид на его владения: просторная долина, окруженная хребтами гор со всех сторон, кроме юга. Южной границей служила широкая река, за которой на многие дни полета не было ни одной стоящей горы, а еще южнее раскинулось море. Неожиданно мимо проскакал камень, и дракон резко обернулся, принюхиваясь и прислушиваясь. Мощное тело поднялось на изящных лапах, и после небольшого разбега ящер взмыл в небо, поднимаясь вдоль склона. Под брюхом, прячась между редких деревьев и кустарника, промчалось стадо баранов, чуть левее поспешно сменил направление потревоженный орел, не желая сталкиваться с высшим хищником. Чуть-чуть не долетев до вершины, дракон сел на скалы, цепляясь за выступающие камни, и вытянул шею. В соседнем распадке охотились его собратья. Два крупных дракона: золотой и медный, – загоняли стадо оленей вниз по реке. За излучиной их ждали двое молодых драконят. Видимо, это был не первый урок, потому что детеныши быстро сориентировались, и об их успехе возвестил предсмертный трубный рев оленя, отразившийся от гор. Серебристый дракон нервно шевельнул хвостом и хотел уже вернуться на свою территорию, когда золотой вдруг поднял рогатую голову и уставился на него, игнорируя огромное расстояние, разделяющее их. Медный дракон, очевидно мать, мгновенно спрятала детей под своими крыльями и опустила голову к самой земле. Распадок сотрясся от рыка, многократно отраженного горами. Золотой дракон расправил крылья и проревел еще раз. Серебряная чешуя блеснула, когда невольный свидетель охоты переместился на камнях и рыкнул в ответ. Этот рев не был угрозой, скорее приветственным зовом, и звучал более протяжно и на несколько тональностей выше. Золотой самец заинтересованно опустил голову и покачал серповидными рогами. Драконица позади него расслабилась и выпустила любопытных детей из-под своих крыльев. Они уже вдвоем ответили на зов, протяжным воем, но серебристый дракон коротко рявкнул и сорвался со скалы. Широкие крылья раскрылись, поймав тугой воздух, длинный хвост вильнул, и он покинул распадок, огибая вершину и спускаясь в свои владения.