Чудеса на хуторе близ сказки

— Ни фига себе… Уже вечер! Это ж сколько я спала у этого извращенца? — воскликнула я, обводя взглядом залитую лунным светом поляну. — Это ж сколько я полотенце искал?! — всплеснул руками Чанёль. — Не может быть… — У Баюна частенько время бежит быстрее, но чтобы так! — Так и знала, что ты у этого извращенца частенько бываешь, — многозначительно ухмыльнулась. — Нет! Я… Нет! — он так взволнованно отпирался, что я сделала вывод — Чанёль у кота был частым гостем. — Что-то расхотелось мне идти в лес к какой-то чокнутой бабульке, — пробормотала я себе под нос, заслышав где-то вдалеке протяжный волчий вой. Перспектива заблудиться в тёмном ночном да ещё и зимнем лесу как-то совсем не радовала. — Н-да… — выдал Чанёль, пристально всматриваясь в сплошную стену деревьев. — А что, если мы завтра придём? — предложил он. — А как же королева? — Как-то не хочется быть съеденным волками, — поёжился парень. — Да и идти на ведьму с голыми руками как-то глупо. Давай я с дедом посоветуюсь, возьму с собой что-нибудь весомое, а завтра с утра зайду за тобой? — А ведьма королеву-то не прикончит за ночь? — Скорее всего, нет, — глубокомысленно выдал Чанёль, а потом разъяснил: — Вся суть в новогодней завтрашней ночи. Вероятно, для этого и нужна королева. Главное, до полуночи её спасти. Звучало по местным чокнутым меркам вполне логично. — Уверен? Если мы сейчас уйдём, а королеве башку открутят, совесть до смерти будет мучить. — Поверь мне, народ королевы посетит нас тут же, и смерть не заставит себя ждать, — скептически фыркнул Чанёль. — Идём, я тебя провожу, — он нащупал в складках моей шубы мою же руку и крепко её сжал. Можно было бы фыркнуть, выдернуть пальцы, но я за день почему-то так устала, да ещё и выпитый чай позывно щекотал внизу живота, что я попросту поплелась следом. — Так что тебе снилось, пока ты дремала у Баюна? — как бы между прочим спросил Чанёль, чуть замедляя шаг и поравнявшись со мной. — Да всякое, — уклончиво ответила я. — Всякое… Например? — Ты мне не снился, — нарочно уточнила я. — Почему это? — недовольно буркнул Чанёль. — Я очень даже… очень… — и парень замолчал, обиженно выпятив нижнюю губу. Знаете, есть у меня одна черта. То ли родительские деньги меня так разболтали, что я совсем ничего не боялась, то ли от рождения такая стервозная, но нравится мне поддевать людей, издеваться, смущать. Поэтому, чисто развлечения ради, взяла и спросила: — А ты когда-нибудь занимался любовью на подоконнике? Чанёль тут же споткнулся на ровном месте, зацепился за какую-то ветку и, нелепо взмахнув свободной рукой, полетел прямо в сугроб справа от тропинки. При этом он продолжал крепко держать меня за руку. Итог — бутерброд из наших тел в снегу. — А что… что это за вопросы? — не поднимаясь, Чанёль поправил шапку, уставившись на меня своими тёмными блестящими глазами. — Просто так, — попыталась встать и заелозила по парню, запутавшись в его ногах. — Или это предложение? — я охнула, когда он неожиданно прижал меня к себе. — Руки убери, переросток, а то евнухом сделаю, — угрожающе прошипела, просовывая руку между нами в поисках мужского достоинства. — Я просто подумал… — он тут же вскочил на ноги, помогая и мне подняться. — Меньше думай, у тебя это плохо получается, — пробурчала я, возвращаясь на тропинку. Оно-то и понятно, что парни по мне сохнут, но надо же реально смотреть на вещи! Только самые красивые и смелые обычно подходят ко мне знакомиться, ну, или самые глупые, как в этом случае. Неужели я похожа на девушку, которая предлагает парню посреди леса переспать на подоконнике? Совсем у него крыша в этой глуши поехала. — Ну, прости, — Чанёль догнал меня и попытался вновь взять за руку, но я не позволила. — Просто так ляпнул, ну, не подумал. У нас с тобой не такие отношения, чтобы я такие предположения делал. Но ты спросила, и я немного растерялся… — Что необычного было в вопросе? — Ну… Не положено девушкам о таком спрашивать, — стушевался Чанёль. — Надо же как-то дорогу скрасить, пока ты не начал вновь перечислять, какое ты чудо чудное, — фыркнула я, нарочно прибавляя шаг и оставляя его чуть позади. — А что, больше не о чем поговорить? — Есть, — резко остановилась, отчего он чуть не сбил меня с ног. — Расскажи мне хоть один сон, который снился тебе у Баюна, — прищурилась, глядя на смущённого, потупившего взгляд великана. — Это… Ну… это… Не было у меня на подоконнике, не было! — выпалил он и, обогнав меня, устремился вперёд. Это что у него за сны-то такие, что он согласился даже на мой вопрос ответить, только бы не рассказывать. — А на кухне? — крикнула в спину. — Не было! — А на берегу озера? — Нет! — бросил он через плечо, яростно вышагивая впереди. — А на полу? — Твёрдо и неудобно! — Значит, было! — я издала победный клич и догнала парня. — Вот это другое дело, а то уж было подумала, что ты… того, — скосила глаза на его ноги. — Я не «того»! — возмутился Чанёль. — Я очень даже ого-го! И я прыснула, зажав рот перчаткой. — И это не смешно! — остановился Чанёль. — Если ты мне не веришь, то я сейчас тебя возьму и поцелую! — он угрожающе сдвинул брови и поджал губы. — А я тебе как вмажу, что ты больше ни на кровати, ни на полу не сможешь, — хищно ухмыльнулась я. — Всё равно я тебя поцелую, — буркнул он, вновь возвращаясь на тропинку. — Как можно быть таким самонадеянным? Сбоку показался домик деда Митрофана. — Иди домой, я сама дойду, — громко сказала в спину обиженному Чанёлю. — Я тебя провожу, — упрямо повторил он. И провёл. Бабушка тут же кинулась раздевать почему-то не меня, замерзшую и голодную, а Чанёля. — Ох, как вымахал, сокол мой ясный! — закудахтала вокруг него старушка, стягивая серую куртку. — Садись, милок, я кашу сварила, котлет налепила, пока вы там гуляли да молодые дела делали. — Пф! Какие молодые дела?! — фыркнула я, привлекая внимание и к своей персоне, но бабулька, как под гипнозом, смотрела только на улыбающегося во всю пасть Чанёля. Я сбегала в уличный туалет, испытав при этом моральный и культурный шок, но организм плаксиво молил избавить его от доброго десятка кружек чая, поэтому пришлось попридержать обморок и помочь организму. Когда я вернулась, Чанёль уже по-царски восседал во главе стола и блаженно принюхивался к горячей каше. — Думаю, негоже отправлять паренька в такую тьму да назад, к деду, — посетовала бабушка. — У нас переночуешь, — у меня аж закололо там, где положено быть сердцу и интуиции. — У внучки кровать большая, вдвоём поместитесь, — выдала чокнутая старушенция, и я до слёз подавилась кашей. — Ч-чего? На одной кровати?! — отшвырнула ложку. — Совсем умом тронулись, бабуля?! — Не говори так, — попытался заступиться Чанёль, и получил кусочком хлеба в лоб. — А ты вообще молчи! Пусть домой идёт, его там дед заждался! А то ещё отправится в ночь внука искать, да и сам пропадёт в снегу. — И то правда, — на бабку моё возмущение не произвело ни единого впечатления. — Я ветру шепну, он передаст, — и она вышла из дома. — Кому она передаст? — Ветру, — пожал плечами Чанёль и откусил котлету, — да ты не бойся, — сказал он, прожевав, — я ночью не храплю и не пинаюсь. — Я тебе сказала, со мной ты спать не будешь, — пригрозила ему бабкиной ложкой, — если захочешь остаться, ляжешь с Лукерьей, только она сопит громко, но ты переживёшь. Но лучше бы ты шёл домой, я согласна тебя даже проводить. — А как ты назад одна пойдёшь? Мне придётся тебя снова сюда вести. Так мы до утра друг друга провожать будем, а ведь можно прижаться потеснее, — он обнял сам себя, — и мирно спать до утра. — Пошляк. — И это сказала та, которая спрашивала меня про подоконник, — хихикнул Чанёль. — Тут так холодно, — раздалось жалобное с пола. — Спи, — скрипнув кроватью, повернулась к нему спиной. — И твёрдо. Завтра спина будет болеть, — шмыгнул носом Чанёль, закопошившись на полу. — И никому меня не жалко. Никому я не нужен, — бубнел он. — Один одинёшенек… Всеми позабыт, позаброшен… — Твою… дивизию, — процедила сквозь зубы. — Залезай! — приказала шёпотом, надеясь, что не разбудила сопящую бабку, и, закутавшись в своё одеяло, придвинулась к стене. — И своё одеяло бери. — А ты со мной не поделишься? — вырос надо мной Чанёль. — Губу закатай. Бери одеяло, говорю. Как только он лёг, места не то, чтобы стало мало, — места не стало совсем. Мне даже дышать было нечем, потому что этот великан крутился и кряхтел, пока не забросил на меня ногу и не стиснул в объятиях. — Жить надоело? — заворчала из своего кокона. — Дай согреться. Знаешь, как я замёрз там, на полу? Сейчас согреюсь и отпущу. Я ему, конечно, не поверила, можно подумать, впервые с гомосапиенсами мужского пола встречаюсь, но сил бороться с ним не было совсем, поэтому я уткнулась носом в одеяло и уснула. Мне снился дуб, расхаживающий вокруг него Сехун в одном фартуке, греющийся на солнышке Исин, похабно улыбающийся мне Бэкхён, и Чанёль, призывно похлопывающий по подоконнику.