Бесцеремонно, словно пуля, впился вдруг В висок глас прошлого, открыв Его дорогу. И как понять теперь - кто враг, кто друг? С кем драться и откуда ждать подмогу?
Корра открыла глаза и ничего не увидела. Некоторое время она ничего не чувствовала, пребывая в бесцветной прострации, но через несколько секунд моргнула и вспомнила последние события. Переговоры. Амон. Магия крови. Темнота. Получается... лидер ее просто вырубил? Не очень-то вежливо с его стороны! Но вновь подкатившее возмущение угасло, как только Корра наконец удосужилась подумать о том, где она находится. Девушка попыталась оглядеться, но не почувствовала своего тела. И тут из пустоты неспешно стал выплывать целый мир; он появлялся мучительно медленно, словно Корра смотрела сквозь тающий туман. Она смогла разглядеть ярко-зеленую траву, бездонное топазовое небо, причудливых существ... Мир Духов! И не успела она обрадоваться, как мир стал колебаться и стремительно мелькать, сменяя картины одну за другой. Широкая поляна... Духи, играющие в пай-шо... Какое-то странное дерево и нечто, заточенное внутри... Лица прошлых Аватаров длинной чередой проносились мимо. Корра пыталась остановиться силой мысли, но предыдущие воплощения лишь кивали ей, и девушка летела дальше. Кажется, они хотели, чтобы она что-то увидела... Внезапно Корру ослепила белая вспышка, и последнее, что связывало ее с Миром Духов - зрительный контакт - исчезло. Вместо этого она оказалась где-то среди заснеженных скал. Повсюду был снег; бескрайние белые просторы, переливавшиеся в свете агатовой ночи, напоминали родину. Из ущелья, защищенного скалами с трех сторон, черной вуалью поднимался дым охотничьего костра. Девушка, все еще не ощущая своего тела, приблизилась к единственному признаку жизни в этой холодной блистающей пустыне. Мужчина и два мальчика сидели около огня, судя по всему, семья. Отец вещал им монотонным голосом уже знакомую Корре кровавую историю, и в глазах сыновей отражался тот же ужас, что испытывала девушка. Или же - наоборот: Корра чувствовала то же самое, что и братья?.. Так значит, у Якона были сыновья... Картина снова изменилась. Полнолуние. Долина. Три человека, прячущиеся за выступом. Буйволояки, мирно пасущиеся на снегу. Корра похолодела от нехорошего предчувствия, и не напрасно: Якон подал сигнал старшему: - Давай, Ноатак. Ноатак... Почему-то это имя кольнуло Корру, как удар тока. Она почувствовала бешено колотящееся сердце... Но не свое. Мальчик вышел на открытое место, глубоко вдохнул, поднял руки... Огромный зверь с оглушительным ревом против воли поднялся на задние ноги. Решительный взмах ладони - и голова жертвы запрокидывается... - Хватит! Ему же больно! - Послышался взволнованный голос младшего. - Привыкай, Тарлок. Для этого нужна толстая кожа. Тарлок?! Корра ощутила, как сквозь болезненную решимость старшего пробиваются и ее собственные эмоции, в основном - шок. Так это прошлое Тарлока... Но зачем ей смотреть на него и чувствовать за Ноатака? Со старшим она в настоящем не сталкивалась... Наверное. Что-то в нем было до боли знакомое. Даже не во внешности, а в этой решительности, внутреннем напряжении. Он не хотел причинять боль животному, но делал это, потому что считал, что должен. Он преодолевал себя, но это могла понять только Корра, разделявшая его эмоции непонятно каким образом; со стороны же это выглядело довольно жестоко. Картина снова переменилась; на этот раз братья были намного старше, долина купалась в свете дня. Буйволояков сменили полярные волки. Тарлок спрыгнул в снег, и звери мгновенно ощетинились и зарычали, приготовившись к атаке. Юный маг вскинул руки, подчиняя всю стаю; кровь в их телах перестала циркулировать в естественном ритме, звери повиновались движениям пальцев, поскуливая от боли и страха. Тарлок, и без того не горевший жаждой власти над волками, беззащитными перед его силой, изменился в лице и опустил руки, позволяя жертвам убежать. Корра почувствовала вспышку горячей решительности и тщательно подавленное нежелание. Ноатак обошел брата и остановил убегающих волков, даже не поднимая рук. Остекленевший взгляд заставлял ужасаться, несчастные звери стали не более, чем живыми марионетками. Он выглядел пугающим, бесстрастным и холодным, но Корра могла различить тугой узел противоречий в его душе: наслаждение своим могуществом переплеталось с острым нежеланием причинять боль; долг, навязанный отцом, заставлял забыть себя самого. Уже в таком юном возрасте Ноатак столкнулся со внутренними терзаниями, когда он вынужден делать то, что морально тяжело. Непосильный груз отцовских надежд вынуждал мальчика отгораживаться даже от брата и нести этот крест в одиночку... Что-то надломилось внутри без шанса вернуться к первоначальному состоянию. Еще через мгновение Корра увидела новую сцену из прошлого, ужаснувшую гораздо больше всех предыдущих, хотя девушке казалось, что ничего страшнее уже не будет. О, как же она ошибалась! Два брата, стоящие друг напротив друга, замерли в единении с беснующейся метелью. Приказ Якона, бесчеловечный, пронзающий своей жестокостью, сотряс дрожащий воздух подобно удару грома. Ноатаку потребовалось всего мгновение, чтобы побороть свою человечность, как он делал это уже много раз по приказу отца. Остекленевший взгляд, тяжелое усилие - Тарлок сгибается пополам от неистовой магии брата, зажмуриваясь от боли. Но торжествующий Якон не мог знать, что в этот самый миг внутри его старшего сына бесчинствует такая же буря, как и вокруг них. Вера в отца дала трещину, как только был озвучен этот ужасающий приказ, раскол пополз паутиной расходящихся линий, когда Ноатак не нашел в лице Якона ни капли сострадания. Сердце колотилось об ребра, ярость тугим комком подкатывала к горлу, в голове пульсировал настойчивый вопрос: "Зачем?!". Почему они должны подчиняться?! Зачем им мстить за то, что произошло много-много лет назад? И еще один, не менее мучительный: "Отец всегда был таким бесчеловечным тираном, готовым заставлять своих сыновей причинять друг другу боль?". Они - живое оружие... Орудие мести. Ноатак не мог понять, как он раньше не замечал, что Якон настолько одержим своим безумием, что, не задумываясь, ломает им жизнь. Разъяренный отец надвигается на Тарлока... Старший брат полыхнул яростью. Нет, этого человека нельзя назвать гордым словом отец... Он ставит тирана на колени той самой чудовищной силой, которую он взрастил в них. Внутри растет осознание собственного могущества, непоколебимая решимость толкает Ноатака как можно скорее уйти, сбежать от этого безотрадного существования, которое они с братом совершенно не заслужили, и от этой силы, которой никогда не хотели обладать. Они не обязаны быть оружием, не обязаны мстить! Отец бесчеловечен к ним...несправедлив. Братская привязанность - проявление еще не до конца убитой человечности - побуждает позвать Тарлока с собой, но разочарование его нерешительностью гонит прочь. А Корра парила невидимой пылинкой в гудящем воздухе, не в силах что-либо сделать, и даже не имея возможности отвернуться, отгородиться от невыносимой боли, разрывающей душу старшего мага крови. Эпизоды снова замелькали перед девушкой, которая не могла закрыть глаза. Путешествующий юноша, не знающий приюта и покоя, проходит через ледяные деревни Племени Воды. На первый взгляд - обычные поселения, совершенно непримечательные и вполне спокойные. Но не по годам холодные бледно-голубые глаза отмечают каждую мелочь: как добыча переходит от слабых к сильным, как те, кому не повезло родиться не-магом, не могут найти себе место и голодают. Как даже дети хвастаются своими способностями, смеясь над теми, у кого их нет. Он замечает загнанность в глазах не-магов, даже при видимости полного благополучия; они чувствуют себя неполноценными... И в сердце разгорается жгучее пламя несправедливости, желание всё изменить. Но руки сжимаются в кулак от осознания собственной беспомощности. Что может сделать один человек против векового устоя?.. Деревни окраин Царства Земли. Беспредел, беззаконие, безнаказанность. Вот, где процветает криминал! Вот, где маги вовсю злоупотребляют своей силой! И Ноатак с ужасом осознает, что в Племени Воды было еще терпимо, по сравнению с этой вакханалией. Корра не успевает оправиться от потрясений повзрослевшего юноши, которые передаются прямиком ей в душу. Терзания не отступают ни на миг, воспламеняясь каждый раз при виде несправедливости. Он почти привык, но Корре это казалось невыносимым. Ноатак ненавидел себя и свою магию. Говорят, "с глаз долой - из сердца вон". От вида угнетения и страданий можно отвернуться, от несправедливости - оградиться ценой своей человечности. Но сбежать от того, кто ты есть, невозможно. Он старается забыть, не используя дар стихии и зарабатывая на жизнь своими руками, но каждый месяц полная луна живо напоминает магу о том, что он монстр. И кровь в жилах, та самая кровь, которой он умеет управлять, превращается в жидкий огонь. Желание защитить людей опаляет больнее всего. Желание, не подкрепленное возможностью. Ноатак беспомощен перед целым миром угнетателей; снова и снова он возвращается к этой мысли, которая причиняет боль не хуже магии крови. Вот очередная сцена, ярко иллюстрирующая действительное положение вещей: в конце улицы маг огня приказывает фермеру отдать последнее... Храбрый мужчина воспротивился, чем пробудил в Ноатаке искру надежды. Но безжалостный огонь мгновенно обрушился на беднягу... Юноша бросился к месту бедствия, не думая ни секунды, но он был слишком далеко; и фермер, и его жена уже никогда не восстанут против всего этого. Ноатак притормозил, но вдруг увидел на пороге мальчика... Маг кровожадно ухмыльнулся и бросил в него сгусток пламени; атакованный с пронзительным криком вжался в стену. Бандит послал еще одну вспышку и занес руку для завершающего удара, но не смог: руки перестали ему повиноваться, все тело сковала невыносимая боль. Рассвирепевший Ноатак изо всех сил сжал ладони, заставляя мужчину упасть на землю без шанса когда-либо подняться. Юный маг присел перед мальчиком; он чуть заметно дышал, но его лицо было чудовищно обожжено... Вряд ли это можно назвать лицом. Ноатак не изучал магию целительства и действовал согласно инстинктам, но этого было мало. Дыхание становилось все слабее, и в конце концов замерло. Парень скорбно склонил голову. Он не смог защитить даже эту семью... Скорбь смешалась с яростью. Пробудилось неистовое желание бороться, и оно было сильнее, чем когда-либо. Бороться любой ценой, не думая о себе и о том, насколько это безумно. Он всей душой хотел изменить мир. А все великие свершения начинаются именно с желания... И Корра узнала себя. Как она пробудилась после уравнения, как возжелала борьбы, как не смогла смириться с открывшейся истиной. И она воспротивилась свету, вступив в ряды таких же бойцов. Но у всех них был тот, кто направлял их, воспламенял надежду и призывал к восстанию. А что же будет делать Ноатак?.. И Корра поняла, что она догадывается о том, кто это на самом деле. А череда событий из жизни старшего мага крови продолжала терзать девушку. На этот раз она наблюдала, как он обучается искусству блокировки ци на острове Киоши. И теперь в сердце жил росток надежды. После Столетней войны, когда знаменитая Тай Ли, первый человек, использовавший в бою ци-блокинг, присоединилась к воинам Киоши, это искусство прочно укоренилось на острове. Ноатак, уже выглядящий значительно взрослее, быстро познал блокировку, но он хотел большего. Воительницы напряженно отнеслись к его любознательности: он хотел знать, как заблокировать магию навсегда. Они резко сказали, что это невозможно. Ноатак понял, что остров Киоши больше не сможет дать ему новых знаний, и без сожалений покинул это место. Перед Коррой возникла очередная картина; на этот раз Ноатак был в заброшенной старинной библиотеке. Древние книги стояли на полках, покрытых вековой пылью; бесценные знания были на расстоянии вытянутой руки. Девушка ощущала гулкое сердцебиение мага, его трепет перед мудростью древних лет, так долго считавшейся утерянной навсегда. Эта библиотека чудом сохранилась, пройдя сквозь испытания веков, и была давным-давно забыта человечеством. Ноатак, возможно, первый человек, ступивший сюда за бесконечно долгое время... Эта мысль будоражила воображение. Он бережно провел рукой по запыленным переплетам, отыскивая нужную книгу. Он просмотрел множество витиеватых названий, некоторые даже были на древних, давно мертвых языках. Парень с трудом разбирал переплетающиеся буквы, и наконец уперся взглядом в книгу с названием "Тайны Стихии Переменчивости". Осторожно сняв ее с полки, Ноатак погрузился в чтение. Корра замирала вместе с ним, жадно всматриваясь в каждое слово. Там рассказывалось о самых первых техниках, потонувших в беспамятстве времени, о особых приемах, комбинировании. Сердце ёкнуло, когда взгляд упал на лист, где красовалась надпись: "Подчинение крови". Ноатак, проглотив непримиримую ненависть к этому дару, стал читать. Оказывается, было еще столько техник, которые он не знал! В этом же разделе подробно описывались тонкости ци-блокинга, который также, как выяснилось, был известен задолго до рождения Тай Ли. Сначала парень не понимал, к чему это в книге магии, но потом понял... Спустя несколько часов, он увидел то, что заставило его мир перевернуться. С помощью покорения крови можно было перекрывать потоки ци в теле человека, тем самым блокируя его магические способности. Навсегда. Сам маг не сможет восстановить дар стихии. Вот оно - Решение! И все-таки, он способен все изменить. Он может сделать мир лучше! И сделает. Не важно, какой ценой. Он прочитал еще много книг, в том числе и о Духах. Особенно запал в душу Ноатаку так называемый Дух Справедливости с белым лицом и красным кругом на лбу - Амон. Он должен был поддерживать равновесие в мире, порядок и гармонию. Где же он сейчас? Книга была древней, как сам мир... Наверняка в какое-то время эту роль по каким-то причинам перенял Аватар, и Дух перестал присматривать за миром. Но почему? Мог ли он отречься от грешной земли, насквозь пропитанной кровью? Неужели человечество настолько безнадежно, что даже Духи отвернулись от него?.. Нет! Мир можно изменить. И если Дух Справедливости не желает помогать людям, то это сделает он, Ноатак. И с этого момента он будет зваться Амоном. Отныне он - Дух Справедливости. Он - Решение. И не важно, совсем не важно, что ему еще придется преодолеть на пути к заоблачной цели; он столько пережил, что преграды и боль стали привычны. Маги забывают о человечности, стирают любые ее проявления из своих черных душ... Что ж, видимо, и ему придется поступить приблизительно так же. Если покорители не считаются с правами обыкновенных людей на жизнь, он забудет об их праве на магию: его не имеет тот, кто использует свой дар во вред. Теперь он не человек. Он - Дух. Он - Решение. А все остальное не важно. Корра осознала, что ее догадки были верны. Вот тот, кто направил ее и еще множество людей на путь справедливости; он когда-то стал на него сам. Первый человек, задумавшийся о равенстве. Первый, кто ради этой благородной цели отрекся от самого себя и стал кем-то другим. Не отгородился от вселенской боли, а принял ее в сердце, как свою собственную. Теперь она видела Амона уже таким, каким знала в своем мире. В темной форме и белой маске, всегда уверенный, извечно непоколебимый. Но теперь она знала, какой ценой он стал таким. Девушка наблюдала за его жизнью в Республиканском городе, за рождением Революции. Она не ощущала таких острых переживаний, как до этого: он научился их сдерживать. Такому, как он, не пристало быть эмоциональным. Он убил в себе человека, чтобы стать Амоном... И со стороны окружавших его людей, и со стороны Корры, чувствовавшей его душу, это выглядело так. Но вдруг девушка увидела... себя! Она стояла на коленях перед Амоном, это была та самая памятная засада на острове Аватара Аанга. Революционер приблизился к девушке... Корра - та, что смотрела на все это со стороны - к своему удивлению, не почувствовала своего собственного ужаса. Она ощутила, как что-то всколыхнулось в душе... душе Амона. Как будто человек, похороненный под тяжестью Революции, вдруг пробудился. И лидер изменил решение, схватив ее за подбородок. Он не был готов к удару... изнутри. Но вот она в старом парке, с которым связано переломное событие в ее жизни. И Амон безжалостно надвигается, подавляя любые попытки внутреннего сопротивления. Вспоминая, как он поневоле делал это в детстве, Амон отметает свою человечность и призывает стойкость Духа Справедливости. Корра помнила, что для нее уравнение было пыткой, но не подозревала, что и самому революционеру было нелегко... Так внезапно и так некстати воскресший человек сопротивлялся подобному решению. Но лидер не позволил взять верх над разумом тому, что считал лишним в своем идеально выверенном образе. Штаб уравнителей. И снова она. Амон слушает речь Корры о том, как она познала несправедливость, и эти слова находят отголосок в его прочно вмороженном в лед сердце. Он услышал в них подобие своей истории... Амон был доволен тем, что Корра наконец поняла истину. Или лучше сказать - рад?.. Кадры замелькали быстрее; Корра наблюдала моменты из жизни Амона, и они были уже не так холодны. В нем шел бой Идеи и Человека. И к моменту битвы с Сопротивлением, казалось, Идея побеждала... Но вот девушка снова видит тот злосчастный переулок и себя саму; четыре мага наступают... И поодаль мелькнул Амон. Сознание пронзила яркая и острая, как бритва, вспышка тревоги. Пару секунд колебаний между безопасностью Революции и безопасностью Корры... И он подчиняет магов, спасая девушку, но подвергая непростительному риску все, что успел создать. Она разделяет его терзания и противоречия, слышит, как он раз за разом задается мучительными вопросами, на которые не может ответить. А потом снова сделала скачок вперед во времени. Теперь она незримо присутствовала при переговорах Амона и сенатора. Ноатака и Тарлока. Двух братьев, которые выглядели, совсем как враги. И старший не чувствовал волнений, он думал только о том, как не упустить преимущество... Ему снова удалось заглушить голос ожившего в душе Человека. Но все переменилось, когда Тарлок бесцеремонно заявил, что уравнение не имеет никакого смысла. Душа Амона - именно Амона, революционера и уравнителя, борца за справедливость - перевернулась. Корра почувствовала, как всё, во что он верил, рушится, ломается, крушится... Но неимоверным усилием воли он сохраняет самообладание, хотя теперь держаться стало труднее. Нельзя отступать, даже если все его убеждения были построены на ошибке... И через миг Корра снова упала в прострацию. Но в сердце не было так пусто и спокойно; теперь эта боль - боль, сопровождавшая весь жизненный путь Амона и пережитая девушкой, как ее собственная - очень нескоро отступит... Она поняла. Она все поняла... Зачем он поступил так, почему обманывал магов. Он действительно верил в справедливость. И верит. Он все еще готов вести людей за собой, но только куда? Куда идти, когда твоя дорога оказалась миражом?..***
Амон тем временем сидел в кабинете, запретив кому-либо входить. Корра лежала без сознания на узком диване, неизвестно зачем располагавшемся здесь. Это выглядело как минимум странно: лидер уносит бездыханную девушку к себе и запрещает входить, но ему было совершенно все равно, как это смотрится со стороны. Впервые за эти годы он все же позволил себе с головой уйти в омут переживаний. Раз за разом лидер прокручивал в голове фразу Тарлока, об которую сломалась вся его жизнь, и без того изобилующая болью и незаживающими ранами. Его Идея справедливого мира - не более, чем утопическая мечта. А он жил ею! Жил и дышал сам и заставил жить других. Как, как он - Амон - мог допустить такую оплошность?! Ладно, если бы он сам расплачивался за это, но он втянул в это полгорода; эти люди верят ему! Они искренне верят в справедливость и равенство, уверены в том, что Амон приведет их к общей мечте. И магу показалось, что он снова стал мальчиком, несущим непосильный груз отцовских надежд. В замороженной душе, где вековые льды с оглушительным треском крошились в острые осколки, пробудившийся человек падал прямо в блестящее смертоносное крошево, стискивая зубы от боли. Амон не сдержал вздоха, чтобы хоть как-то охладить саднящие изнутри раны. А он когда-то убивал человечность ради своей Идеи. Он пытался быть кем угодно, но не собой. И ведь знал, что пути назад уже никогда не будет, что он уже никогда не сможет снова стать Ноатаком, но все равно шел вперед, за недосягаемой мечтой. "Оно того стоит" - и Амон был уверен в этом. А что теперь? Вера обернулась ошибкой. Путь был миражом. Пламенные речи оказались обманом. Равенства не существует. Вся жизнь была бессмысленной. Ноатак погиб напрасно. Амон оперся локтями на стол и запустил ладони под капюшон, впиваясь пальцами в волосы. Как ему быть теперь? Кем ему быть теперь? Впервые великий лидер не знал ответа. Его взгляд упал на недвижную Корру. А ведь человечность, давно отправленная на второй план, начала возрождаться именно из-за нее. Все началось с мемориального острова... Он впервые поступил не так, как планировал. Впрочем, через некоторое время он это исправил... Ощутив невероятное душевное сопротивление. Что-то стало казаться ему неправильным; Амон не хотел заставлять людей страдать, он всего лишь хотел справедливости. Но лидер напоминал себе, что он борется за угнетенных, и страдать должны маги, то есть - угнетатели. И все же эта сумбурная девчонка не ассоциировалась у него с образом безжалостного мага-тирана, как он ни старался. Она была для него даже не Аватаром - человеком. Это понятие Амон уже давно не использовал. Именно с этого нового восприятия началось восстание человека и падение Идеи. Но в том, что вся его жизнь оказалась бессмысленной, Корра не виновата. Он не может винить ее даже в угнетении... И уж точно не может за то, что она на него накричала. В бирюзовых глазах читалось искреннее разочарование, вполне оправданное... Он бы на ее месте поступил точно так же. Но это отчего-то болезненно отозвалось внутри. Тем временем Корра пошевелилась и вздохнула, тяжело и прерывисто. Мужчина поднял голову и напрягся. Судя по ее реакции на его сущность, можно ожидать чего угодно. Девушка поднялась и села, протирая глаза, а затем массируя виски. Ее дыхание было сбивчивым; Корра устремила невидящий взгляд в пол. Она выглядела так, будто только что рухнула вся ее жизнь... она выглядела так, как чувствовал себя Амон. Корра снова глубоко вздохнула и наконец подняла глаза. Амон невольно вздрогнул: в ее взгляде отражалась еще живая боль, несвойственная девушке даже в первые дни после уравнения. Невольно присмотревшись и попытавшись уловить ее переживания, революционер удивленно раскрыл глаза. Это была не просто боль. Это была его боль. - Я... - Корра начала говорить, но голос прозвучал хрипло. Кашлянув, она продолжила. - Я была в Мире Духов... Они показали мне твой путь. Корра говорила негромко, с оттенком всех переживаний и ударов, которые перенесла вместе с ним. Девушка была подавлена, но находила в себе силы, чтобы выдавливать тихие слова: ей было, что сказать. Амон замер. Если она знает действительно всё, трудно угадать, что предпримет эта девчонка... А она со вздохом оперлась руками на колени и положила лоб на ладони. - Теперь я всё понимаю. Я поняла, зачем ты так... Поняла, почему делал всё это. Я чувствовала всё, что чувствовал ты... "Совсем всё? Черт!". Амон ощутил неожиданный укол вины за то, что ей досталась его боль. Он боролся за то, чтобы никого больше не постигла такая участь - а тут... Это только его ноша. Но, видимо, больше нет. - И это было действительно... - Корра замялась. - Ужасно? - Горько усмехнулся Амон. - Да, можешь не продолжать. - Сильно. - Внезапно поправила девушка. Амон удивленно поднял на нее взгляд; она ответила тем же. - Чувствовать боль всю жизнь и не сломаться, а стать сильнее; пробудить в себе желание бороться... Это действительно сильно. - Но бессмысленно. - Пустым голосом отозвался революционер. Корра замолчала, не зная, что ответить. Ей до сих пор казалось, что его боль живет внутри нее, хоть она уже и не в Мире Духов. Она знала, что сейчас вся его жизнь рухнула, но ничего не могла сделать. И от этого было еще хуже. Пауза затянулась, и Корра решилась снова заговорить. - Когда я лишилась магии... - Амон чуть заметно вздрогнул. - Мне казалось, что вся моя жизнь кончена. Что я уже никогда никем не смогу стать. - Тихо вещала она. - Всё, во что я верила с самого детства, к чему готовилась - всё оказалось ничем. Пустотой. Мужчина молчал. Зачем она это говорит?! Хочет, чтобы и он почувствовал ее боль? - Но я ошибалась. - Продолжала девушка. - Ошибалась хотя бы потому, что верила не в те убеждения. Я даже не могла представить иной путь. Теперь я знаю правду и наверняка могу сказать, что мне делать дальше. - И к чему такие откровения? - Монотонно поинтересовался Амон. - К тому, что... - Девушка немного сбилась и смутилась, но продолжила. - Когда кажется, что жизнь кончена, это еще не значит, что это действительно так. Хм, получается, она пытается его успокоить? Лидер мысленно усмехнулся и собирался отпустить какое-нибудь колкое замечание в адрес "юных Аватаров, не знающих свое место", но слова застряли в горле. Это действительно помогло. Странно, очень странно - но боль понемногу смягчилась. Амон удивлялся самому себе, ведь удар был такой силы, а будущие последствия таких масштабов, что он не знал, есть ли такой путь, на который он мог бы свернуть. Задумавшись о возможных шансах, он не заметил, как Корра поднялась с дивана и подошла к столу. Вдруг мужчина почувствовал руку на своем плече и поднял взгляд. Прямо на него смотрели два бездонных бирюзовых глаза, в которых плескалось полнейшее понимание, искреннее сочувствие и желание подбодрить. И ни капли былого страха - только его застарелая боль в глубине. И он положил свою ладонь поверх ее, чуть сжимая. Амон не принял бы поддержки от кого-либо. Но Ноатак принял.