Император

      Совершив посадку на Дагобе, Люк решил отдохнуть после долгого пути. Летел он через всю Галактику. Пока позволяло время занялся медитацией. Его насторожил во время транса вспыхнувшее воспоминание: как он, стоя в тёмном плаще, прощается с Леей накануне отлёта. Люк должен был временно прекратить её обучение, но сказал, что вскоре вернётся. После медитации никак не мог прийти в себя.       На утро, набравшись сил, он собрал необходимые вещи и вышел на разведку. Природа Дагобы дремала окутанная нежным туманом — одна из не многих планет не охваченная войной. Изредка подрагивали нервные кусты, птицы прошумят в ветвях и вновь тишина. Он осмотрел ближайшие катакомбы, отчаянно ожидая наткнуться на что-то. Скайуокер пытался уловить дребезжание жизни, почувствовать Силу в этом месте, но ничего не было. Сила будто не находила его.       Было сыро. Всюду ему мерещился Владыка ситх: в пятнистых тенях листвы, в мёртвом отблеске коряги из пучины болота. Чувствуя, что он в плену у тёмной стороны, Люк жаловался и вопил: «Опять завтра? Почему не сейчас? Почему этот час не покончит с моими страхами?! Учитель, откликнись, услышь меня!»       Но лес не желал ему отвечать. Вернулся он затемно. В салоне корабля было светло и уютно. Ярко мерцали панели, чувствовалась верная дрожь двигателя. R2-D2 стоял перед панелью, за длинными шлангами проводов и настраивал приёмник. Астродроид оглянулся к Скайуокеру, мигая лампочкой на голове; сначала удивлённо красным, затем приветливо голубым. За низкой аркой виднелась каюта, откуда тихо доносился сигнал коммуникатора.       Скайуокер так и не лёг спать, собирал и разбирал световой меч, проверяя каждое сцепление. Потом проверил R2, давно пора было обновить старые схемы, да руки всё не доходили. Вся аппаратура судна, каждый чип, будто с жадностью глядели на него, требуя, чтобы Люк их разобрал и починил. Как он потом суеверно, унизительно боялся мелких ночных шорохов в салоне. Было ли в них что-то похожее на зов Бена?       Он заснул только ближе к утру, но тут же очнулся, почувствовав невиданное возмущение в Силе. Она влекла его, сулила встречей с учителем, которого он так жаждал вновь увидеть. Истолковывая эти вибрации как веление своего мастера, Люк покинул корабль. Было холодно, ветер трепал светлые волосы, обдавал лицо.       — Оставайся на борту, R2! — приказал Люк, увидев астродройда плетущегося следом.       Он спешил. Он плутал по обманчивым тропам. Он возвращался и сызнова шёл на ощупь, перебирая свои чувства. Его одолевала суета, нетерпение. С блаженной дрожью в руках Скайуокер приступал неуловимый эфир, его переполняло ощущение чего-то знакомого. Он кричал, затем слышал себя с порога в солнечную даль, и вновь пламя Силы в нём угасало.       — Слышишь ли ты меня? — прошептал Люк, обращаясь к старому другу, — вот сообщение, на которое не отвечают умершие. Где ты? Ты прибываешь в Силе? Так войди в меня!       «Но в моей душе тесно; чтобы войти, надо расширить её. Она обваливается, надо обновить её. Она грязна. Но кто приберёт её? Страсти кипели во мне, несчастном. Увлечённый их бурным потоком, я оставил тебя, я забыл все твои наставления и приступил все джедайские законы.       Где я смогу скрыться от Силы? Где она меня не настигнет? Я, наивный, бежал ото всех, чтобы не видеть её веления, которого так суеверно боялся всё время, — громового смеха Императора, — и в слепоте своей вновь натыкался на неё. Её-то я вычёркивал и проклинал! И хотя я бежал от самой Силы, но Сила всё так же пронизывала меня. И не узнает сердце покоя, пока не успокоится в ней.       Сила повсюду: нет места, где бы её ни было. Тогда зачем я её ищу? И где я был, когда искал тебя, учитель? Ты всё это время был передо мною, я же далеко ушёл от тебя. Бен, если бы я увидел себя, я бы увидел тебя!..»       Совершая путь души, со вздохом Люк останавливался где-то в самом его начале, обречённый довольствоваться наитием, в котором мысль и чувство едва забрезжат, тотчас иссякая. И к нему с распростёртыми объятиями летело аукающее эхо, в нём и только в нём он узнавал оклик прошлого. Как в годы молодости он был первым в школе: полный горделивой радости и дут спеси. Люк мечтал о пилотировании с его тяжбами, о триумфах, где бы он блистал, а его осыпали бы похвалами. Он продолжал идти по лабиринту своей жизни, пытаясь найти в нём Оби-Вана. Но лабиринт уже не был пуст, в нём встал и шёл Люку на встречу его мастер. И тогда оправдалось всё: и стремление к лабиринту, и веление Силы, и его предчувствие.       — Зачем ты пришёл? — спросил его Оби-Ван. Люк глядел на нервный призрачный силуэт. Знакомый фантом мерцал перед его глазами, но всё с меньшей ясностью, будто тлея на свету.       — Я пришел, потому что ты мне нужен, — ответил Люк.       Брови Бена приподнялись. Слабая старческая улыбка возникла на узких губах.       — Джедаи так не поступают. Иди к тем, кому ты нужен. Что ты им сделал, то ты и мне сделал. — Улыбка пропала, и некоторое время казалось, что Кеноби пристально рассматривает что-то, чего Люк не мог видеть. Слова будто обрели вещественность — тягучую, вязкую, словно нагретый целлофан. Казалось, что все вокруг задрожало и поплыло.       — Бен, ответить! Прошу! Тёмная сторона властвует над нами. Кругом идёт война, многие умирают, и Империя до сих пор безнаказанно вселяет страх в жителей Галактики.       — Запрещено…       — Что запрещено? — недоумевал Люк.       — Запрещено джедаем давать ответ на этот вопрос. Иначе нам придётся оправдывать существеннее зла. А это самое циничное, что можно сделать в таком случае. Если хочешь от меня простых ответов, то их у меня нет.       — Хорошо, Бен, — согласился Скайуокер. — Но как можно терпеть зло, в которое погружена Галактика? Откуда опять возник Император? Как мы это допустили?       — А ты на что? — ответил Оби-Ван. — Почему ты это терпишь?..       Голос его иссяк. Скайуокер пытался зацепиться за луч, но мастер был только чем-то здесь, а всем — далеко. Черты Бена растушёвывались всё сильнее и сильнее и утопали в световых преломлениях. Войдя в себя, Оби-Ван пришёл к своей душе и вышел из неё, чтобы вернуться в единение с Силой, через которую возникло всё что есть, что было и будет. Вернее… для ней нет: было и будет, а одно только есть. — Бен… Но ван Кеноби отвернулся, и видение рассеялось. Скайуокеру показалось, что он еще слышит голос Бена, слабо и неотчетливо, словно на большом расстоянии.

***

      — Хан, — прошептал Корран.       — Чего тебе?       — Мы торчим в Кельʼтауне девять дней. Когда ты уже продашь шаттл?       — Не знаю, — ответил Соло, — как только договорюсь с покупателем о цене.       — Мог бы за это время найти уже другого посговорчивей.       — Не учи меня жизни!       Они шли ночью. Переулок песчаного города сменялся длинной улицей. Ветер игрался с причудливыми фонарями, весящими на верёвке между домами, их рыжий свет плескался во все стороны. Рыжее пятно вскарабкалось по загорелому лицу Коррана, осветило кровавую сыпь над губами и спрыгнуло обратно. Внезапно во мраке проплыла белизна доспеха. Дежурный штурмовик следил за порядком в квартале. Шаг нерешительно, но верно продолжал двигаться к двери.       — Империя теперь и здесь, — презрительно фыркнул Корран. — И как ты намерен продать шаттл, Хан? Если здешние штурмовики пронюхают о нас… Ведь всегда Империя будет тебе мешать, Соло. Ты не находишь правильным покончить с этим рабством? Ты не думаешь, что в этом твой долг?       — Малыш, запомни: ты никому ничего не должен в этой жизни, — ответил Хан, положив руку на его крепкое плечо. — Ты главное им этого не говори, — добавил Соло, кивнув на проходящего мимо штурмовика, — власть этого не любит.       — Звучит жалко. Хан, нет ничего хуже чем приспособиться и заниматься нравоучительсвом. Я этого не люблю.       — Как знаешь, — просто согласился Хан, а затем скривил губы в усмешке. — Есть такие упёртые, которые на своём веку заденут мордой каждый ухаб. И ты, Корран, как раз из таких.       Чубакка уже стоял там, ожидая Хорна с Соло. Все трое вошли: сначала Хан, в тёмном жилете, с бластером, болтающемся на ляжке, затем Корран в потрёпанной мешковатой куртке пилота, и, нагнувшись перед низкой дверью, Чубакка. В клубе гремела музыка. Сотни тел мелькали в приглушённом освещении. Соло потеребил родианеца, стоящего к ним спиной. Тот обернулся, в его больших глазных миндалинах всплыло искривлённое отражение Хана. Родианец, не произнося ни слова, указал длинным пальцем на столик в глубине зала. Там их ожидал потенциальный покупатель.       Соло оглянулся: Коррана не было рядом. Повстанец видимо решил пройти к барной стойке. Соло остановил его, схватив за плечо, едва Корран сделал два шага.       — Куда ты направился?! — выговорил он, нахмурившись. — Держись подле меня, никуда не уходи.       — Хан, мне сейчас очень плохо, дай немного отдохнуть, — уныло пробубнил Хорн, потирая пересохшее горло. — Я сейчас взорвусь, если ничего не выпью!       Там, за шумными гуляками, располагалась длинная барная стойка, подсвеченная тусклым светом. И у неё столпились в ряд множества неизвестных сумеречных существ; родианцы и смуглые дуросы, мерно раскуривавшие кальян, уселись на высоких стульчиках и любовались танцами беззаботных твиʼликиек. Курево, подкрашенное пурпурным отсветом фонарей, окутывало их лица и, подымаясь выше, улетучивалось в открытое окошко. Трое пожилых чиссов стояли чуть поодаль и безмолвно присматривались к клиентам. Бармен угрюмо посмотрел на них, как бы проверяя, не хотят ли они случаем кого-нибудь развести на азартных играх, а затем поставил на стойку два полных бокала, ожидавших возвращения танцующей пары.       — Нечего тебе там делать, — сказал Хан. — Если сунешься туда, Корран, к тебе начнут приставать всякие жулики и будут разводить на деньги. Уж поверь слову контрабандиста, я за свою жизнь повидал не мало этих торгашей. Они ненавидят тебя, если ты, дурак, не поверил, и презирают, если всё-таки купился, — Соло похлопал парня по плечу и повёл обратно. — Идём. Мы не для этого сюда пришли.       Покупателя не следовало заставлять ждать. Сетт Айзегов был здешним торговцем аэрокосмического транспорта, раса была Хану не знакома, но напоминал он благородного хатта. Сам Сетт жил в большом городе по ту сторону пустыни и находился в этом поселении проездом. Бизнес Айзегова весьма «нечистый», большая часть его звездолётов были украдены и перекуплены у поставщиков. В общем-то, это было не удивительно, поскольку на Джакке почти не производилась техника. Корабли часто делались собственной сборкой из запчастей других звездолётов.       Айзегов сидел, растёкшись по креслу. Янтарные глаза лениво рассматривали троих контрабандистов, подошедших к его столику.       Хан сел напротив Айзега, Чубакка и Хоран встали справа от Соло. Говорить было не просто — кругом кричали бражники, выла музыка. С другой стороны, этот шум служил торговцу прикрытием от лишних ушей.       — Хан Соло, — устало поздоровался бизнесмен. — Ну, что скажешь нового?       — Здравствуй, — усмехнулся Хан, свободно раскинув руки по столу. — Ты подумал над нашим предложением? Тебя устраивает цена?       — Соло, я же сказал, что не собираюсь платить такую цену.       — Ты шутишь! Я требую, какую-никакую половину стоимости. Эта самая ничтожная цена из всех за такое хорошее судно.       — Имперское судно, — подправил Айзегов. — Не забывай это. Я беру на себя большой риск, купив у тебя этот шаттл. Тем более, что-то мне подсказывает, что на нём ты бежал от Империи. А значит пропавший шаттл разыскивают… как и тебя, и твоих друзей.       — На что ты намекаешь? Хочешь сдать нас Империи?       — Я не такой дурак, чтобы связываться с правительством. Я даю тебе понять, что здесь на Джакке твой драгоценный имперский шаттл ничего не стоит при таком раскладе.       — Можешь распродать его по деталям, — сказал Хан пододвинувшись к Айзегу ближе. — Слушай, я уже не так молод, для всей этой чепухи. Мне правда нужны деньги, чтобы купить хоть какой-то звездолёт. Не хватало тебе ещё трудностей с Империей?       — Трудности, трудности, — бесстрастно бормотал Айзегов. — Нам ли не привыкать к всевозможным трудностям? А, Соло? Я не могу разгребать за тебя твои проблемы, то есть не то чтобы не могу — просто не хочу. Это моё последнее слово. Либо продаёте мне шаттл, либо ищите другого покупателя…       Вдруг Корран, который с кривым выражением лица всё это время стоял, не произнеся ни слова, подошёл к торговцу в плотную. Рявкая, он вцепился ему в разбухшее горло голыми руками и начал медленно душить. Хорн был не похож на себя. Глаза, как и в прошлый раз, почернели, налились звериной яростью. Слюни так и хлестали из его рта. Из-за нижней губы торчали два оформившихся клыка угрожающие Айзегу. Слизняк беспомощно барахтается, тянет кроткие руки, но всё бесполезно. И позвать на помощь не кого, все поглощены весельем. Всхлипывания несчастного бизнесмена терялись на фоне несмолкаемой громкой музыки. Хорн держит его в мёртвой хватке, проступившие когти ранят горло. Чубакка пытался унять Коррана. С каждым днём всё сложнее и сложнее было контролировать его ярость. Мутации давали о себе знать.       Вуки вывел Коррана из клуба на свежий воздух. Того ещё потом долго рвало прежде чем он пришёл в себя. Тем не менее, аргументы Хорна показались Айзегу убедительными. После покушения торговец как-то оживился. Его страшно трясло. Бисер пота скатывался с дряблого лба. Оставшись наедине с Соло, Айзегов, в конце концов, согласился на покупку шаттла, долго уламывать Хану его не пришлось.