***
Капитан Дриссо не покидал мостик «Лусанкии» ни на минуту. Лейтенант доложил, что его хочет видеть Гранд-адмирал Траун. Капитан замер, взмокли ладони. С вздутым горлом он приближался к порогу зала заседаний. Комната уже была пуста: военачальники покинули её совсем недавно, заняв посты на своих крейсерах, и только большой галапроектор в центре стола всё так же оставался включённым. Голограмма Трауна стояла к капитану спиной. Дриссо вошёл незаметно, стараясь не привлекать внимания Гранд-адмирала. — Ну, капитан, что скажите? — начал Траун, продолжая наблюдать за движением войск на галапроекторе. — Ваше Превосходительство… флот Зинджа прорвал нашу блокаду, его войска уже ступили на Мустафар. Их Величество до сих пор на планете и… увы, мы потеряли с ней связь. Возможно, это связано с потоками магнитных бурь… Глубоко вздохнув, Гранд-адмирал выпрямился и впервые с тех пор, как капитан вошёл, обратил на него свои светящиеся глаза. Дриссо выдержал взгляд Трауна без внутренней дрожи, почувствовав от этого гордость. А ведь многим из высших командиров становилось не по себе от этого взгляда. — Вы определили, где находится Императрица? — перебил его Траун. — Боюсь, мы можем только гадать. — Если я не ошибаюсь, она вылетела в штаб Делака на южном полушарии, верно? — капитан кивнул в ответ. — В таком случае прочешите всё окрест. — Ваше Превосходительство, там может быть опасно, войска Зинджа могут быть уже там. — Направьте туда наших пленников с «Лусанкии», — приказал Траун, полыхнув алыми глазами. Вдруг он скривил губы в какой-то нелепой ухмылке. — Посмотрим, как это понравится Зинджу. Капитан сглотнул судорожно. Он не раз видел этих несчастных в лаборатории на его крейсере. В ходе чудовищных экспериментов существа эти обретали иную внешность. Высокий рост, черные как ночь глаза, тускло отблёскивающие клыки. Их душераздирающие крики, раздающиеся в пустых белых коридорах, без конца преследовали капитана даже, казалось, в его собственных апартаментах. Он колебался, прежде чем возразить. — Это большой риск. Неизвестно как себя поведут эти чудища в данной ситуации, они могут напасть на Императрицу. — У меня нет выбора, капитан Дриссо. Выполняйте!***
«Неужели сегодня?» — подумала Исанн. Ожидала ли она чего-то подобного? — постоянно. Исанн знала, что придёт день, и она умрёт, лишившись всего. Она умрёт в страшных мученьях, ответив за всё то, что она сделала в своей жизни, ведь только такие действия могли привести её к подобному финалу. Но сегодня ли? Здесь ли? Сейчас ли? Такой ли глупой смертью? Она попыталась связаться с «Лусанкией» снова, но ничего не получалось. Тогда она решила вызвать кого-нибудь с Мустафара неподалёку — результат тот же. Все её попытки самой проделать ход наружу оказались безуспешны. На судне нет совершенно ничего, чем можно было бы это сделать. Любимый её бластер окончательно разрядился и был абсолютно бесполезен. Её тревожило предчувствие катастрофы, как будто она только что сделала роковую ошибку. И ведь сделала. Дело было не в том, что Исанн так глупо попала под завал, а в том, что она напрасно недооценивала слова Трауна. Блокада Мустафара провалилась, и теперь Зиндж наверняка будет преследовать Айсард. Неизвестно как она сможет выкрутиться из сложившейся ситуации. Да и что она может изобразить теми ничтожными средствами, которые у неё пока есть? Как отыгрываться? Чем парировать? Айсард с обречённой ясностью осознала две вещи. Первая — что она действительно хороший правитель: умный, хитрый, умеющий не только захватывать, но и править. А вторая, такая же правдивая, — что всё это не имеет никакого значения, если у тебя нет ничего, чем бы можно реализовать свои амбиции. О, если бы всё сложилось иначе, если армия была бы такая же мощная как у врагов и если бы на голостоле вракса [1] была разложена другая комбинация… Было бы, если бы, если бы было бы… В сущности, это уже не имеет значения. Удача ускользнула от Исанн Айсард. А удача решает всё. И что же теперь будет? Как долго она ещё сможет ускользать от Зинджа? При условии, конечно, если она сможет выбраться из-под этого завала. Жалела лишь об одном — не простилась с ним. Последний её разговор с Трауном был сущим фарсом; он — хмурая голограмма, а она — ослеплённая мнимой победой дура. В их ссоре, которая произошла при всём командующем составе, была какая-то наивная жалкая ирония, ведь теперь этот глупый инцидент должен стать эпилогом в их отношениях. Конец? Но, о счастье, был не только этот разговор, были и многие другие: глупые, смешные, страстные, неловкие. В смутном отчаянье Айсард перебирала призрачные фантомы полумёртвых воспоминаний. И вот, пытаясь воскресить их, стряхивая пепел небытия, она вспоминала. Она помнила многое. Она помнила день, во время их первой поездки, — их первый круг рая. Это было какое-то мифическое путешествие на Анкор на их совместное задание. С тех самых пор Траун оставил блаженный ожог на её сердце, ноющий, скребущийся, ворочающийся в безумных жерновах груди. Ах, как многие могли бы надавить на эту потаённую рану, сколькие глумливо ковыряли бы в ней свои грязные пальцы. Айсард думала об этом робко, — не смея — её наготу спасительно прикрывала негласность мыслей, бесстрастная личина, притворство. Холодно было стоять без всего. Она ощущала свою прозрачность, будто бы теперь другие видели её без всего того, что Исанн с ними разделяло. Не было больше высокого положения, адмиральского мундира, лицемерия, влияния и власти. Тысячи взглядов смотрели на неё, сквозь неё и, наконец, мимо неё. Это были тупые глумливые глаза Зинджа, полные призрения Гран-моффа Хесаря, недоумевающие взгляды офицеров. Айсард чувствовала, что каждый новый вздох ей дается тяжелее предыдущего. Её настигала будоражащая теснота стен, потолок будто нависал над ней. Она приходила в себя, ощущая в определенные моменты за спиной до неприличия близкое присутствие Трауна, мнимый жар его дыхания, призрачное скольжение тонких губ, одновременно отдавала себе отчет в том, что эти странные, молчаливые приближения, должно быть, начались давным-давно, в каком-то неопределенном и неясном прошлом. Она сидела на полу, занавесившись пепельными волосами. В салоне было темно, лишь бледно горели отдалённые лампочки в панели управления. Исанн решила экономить энергию на столько, насколько это возможно. Внезапно ход её размышлений был чем-то прерван. По фюзеляжу прошли отгулом удары. Айсард резко встала, прислушиваясь к шорохам из вне. Ждала, ждала, и вот — вновь заработали звуки. Одна в темноте, Исанн улыбнулась. Были они еще тверже и точнее, чем прежде; не били сослепу; как сомневаться в их приближающемся, поступательном движении? Но кто-то как-то — это было ясно — пробивал себе ход. В салоне стоял непривычный холод; серый отблеск лампочек, ложился по внутренней стенке панорамной пади; вся крепость ощущалась, как налитая густым мраком внутри, с черными изломами теней, которые сползали со стен и бесшумно рушились на пол; стояла бесстрастная, каменная чернота, — но в ней, пробивалось нечто совершенно чужое. Исанн взяла покорный бластер и покрепче ударила им в потолок, потом несколько раз в стену, стараясь, хотя бы посредством ритма, придать стуку смысл. И действительно: пробивающийся сквозь завал сначала стих, как бы соображая, и вдруг возобновил свою работу с такой ликующей живостью звука, которая доказывала Айсард, что её отклик понят. Она убедилась, — да, это именно к ней идут, её хотят спасти, — и продолжила постукивать в наиболее болезненные места корпуса. Внезапно произошло нечто странное: будто бы рухнула некая внутренняя преграда, и теперь звуки проявились с такой силой, что Исанн стало ясно: они вот тут, сразу за тающей, как лед, стеной, и вот прорвутся. Тогда узница решила, что пора действовать. Страшно спеша, но всё же стараясь не терять над собой власти, она стояла, вытянувшись, руки держа по швам, когда белая стена выгнулась, затем дала молниевидную трещину, тотчас набрякла, толкаемая изнутри, и внезапно с грохотом разверзлась. Из черной дыры вылез, с тяжёлой механической киркой в руках, весь осыпанный чёрным, рабочий и, сразу за ним, пятился один из её штурмовиков. — Ваше Величество, — поприветствовал солдат, протянув верную руку, и она с некоторой ухмылкой воспользовалась ею. Они вышли на свет. У Исанн слепило глаза от яркого полыхания неба. Просидела она во мраке под этим завалом достаточно долго. Она приказала сообщить на «Лусанкию», чтобы флот сворачивал блокаду — они покидают Мустафар. Штурмовик связался со своим отрядом, докладывая об успешном завершении поисков. Вдруг Исанн, заметив что-то неладное, приблизилась к обрыву, а там, на дне каньона, свирепые неестественные лязги, разносившиеся по всей местности. Крики хлестали, будто нож, терзая, кромсая. Там шли, толкаясь, суетясь, какие-то твари. Их было неисчислимое количество. Знала ли их Айсард? — да, несомненно, ведь когда-то все они были заложниками на борту её суперразрушителя. Они мчались вниз по тропе, гонимые неистовой жаждой разрушения. Некоторых так обуяла ярость, что они на бегу били по скалам. Многие ревели, прочие брели молча, угрюмо.