Дядя

Фобос быстро шагал по коридору, прокручивая в голове отголоски прошлых мыслей. В этот момент он ненавидел и дядю, и Элион. Да, она совершенно ничего не знала – не подозревала, что у нее есть еще родственники, кроме Фобоса, но это ничего не меняло. Разве может этот факт уменьшить эту холодную, рокочущую ярость. Нет! Только смерть. Только кровь. Сегодня он сам вступит в битву – сегодня он жаждет убивать. Фобос мельком глянул на глубокую царапину на стене и вздохнул – не хватало ещё, чтобы его коготки увидела Элион. Он и так весь замок под маскировкой держит, хоть дядя убеждал его ничего не скрывать от сестрицы. Действительно уступить ей трон, ха-ха! Не сейчас, разумеется, - для начала провести коронацию, убедить отдать силу брату (на хранение), – дядя сказал, что нескольких лет использования им хватит за глаза, и заклятье снять удастся - а потом отправить её на Землю, изучать современные способы менеджмента, экономику и юриспруденцию. Чтобы она возродила Меридиан, пока они будут прохлаждаться на заслуженной пенсии. Враки! Сказки для детей! И неужели Рейвен считает, что князь настолько наивен? Что он не видит этих попыток найти более удобную марионетку, чем сам Фобос? Что он ничегошеньки не понимает? И он снова назвал его ревнивцем. С этой умильной, черт возьми, рожей. Он просто невозможен. Фобос тогда не выдержал и наорал на него, высказал все, что он о нем думает, и о его планах тоже. Ха, только бы посмотреть на это вытянувшееся лицо. Рейвен ничего не ответил, просто прервал разговор, отключил зеркало – и Фобос старался не думать о промелькнувших каплях слез в дядиных глазах. Он что, правда думает, что это его проймет? Бездарный актер. Те времена, когда Фобос был малышом, который не подпускал к дяде ни одного ребенка – из дворцовой прислуги, или из длинных делегаций гостей на праздниках, когда он отваживал от Рейвена любое существо с помощью свирепых проклятий и чар, когда он – тогда, давно, - с настоящей, чистой ненавистью во взоре смотрел на свою новорожденную кузину, давно прошло. Теперь он вовсе не стремится отобрать все время дяди, - да это и невозможно, раз он хозяйничает в другом мире и видеться они могут только при помощи черного зеркала, - и упорно убеждает себя в том, что он и не нуждается в нем. Убеждает себя в том, что он вовсе не ревнует – просто он, наконец, открыл глаза на это предательство «милого дядюшки». Падаль. Он и не нуждается в нем. Он не ответит ни один больше звонок. Он избавиться от этой занозы-сестрицы, убьет её, жестоко убьет, а когда и Меридиан, и вся сила будет его, он решит, что сделать с этим предателем. Уж тогда-то дядюшка окажется в полной его власти – и не посмеет… больше никогда не посмеет… заботиться о ком-то другом.