***
— Так это… обычный случай? — хриплым голосом спросил Рэтт, кутаясь в одеяло, которое дал ему Сора, и глядя куда-то в пол перед собой. Мальчик поставил перед подростком кружку с горячим чаем и с сомнением посмотрел на парня. — Обычный. Но дальше будет только хуже. — В каком смысле? — голос Рэтта дрожал не только из-за страха, но и из-за того, что первичное действие таблетки ещё не прошло. Его организм и позвонки ещё не привыкли воспринимать подобные вещества. — Потом тебя отправят на войну вместе со всеми. Там вам придётся есть эти пилюли почти постоянно. — Так, а что изменится-то? Сора поморщился и косо посмотрел на своего ученика. — Серьёзно ещё не понял? — Нет… — он опустил голову. Подросток всего за каких-то пару часов превратился из типичного задиры в обычного ученика. Мальчик немного подумал, прежде чем поинтересоваться: — Насколько сильно тебе было больно, когда ты оторвал себе руку? — Конечно ужасно больно! — нервно усмехнулся парень, кутаясь плотнее и буравя взглядом кружку с чаем. Сора поступил неожиданно по-доброму. После того, как Рэтт выпил таблетку, он отвёл его к себе в комнату и уложил на свою кровать, пока тот приходил в себя. Теперь он в какой-то мере заботился о подростке (чем сделать чай — не проявление заботы?) и даже собирался рассказать о том, что ему предстоит в будущем, хотя обычно старшие таких разговоров избегали. — А будет больнее, — выдохнул беловолосый после недолгого молчания. Рэтт то и дело пытался что-то сказать, но, видимо, ему всё ещё сложно формулировать мысли, да и к тому же язык еле ворочался. — Расскажите? Это прозвучало скорее как просьба, а не вопрос. Мальчик даже удивился. Ведь самый простой аналог этой ситуации, который можно привести, это когда кого-то ведут делать прививку. Человек не боится уколов и лёгкой терпимой боли из-за них, но если во время того, как укол должен быть поставлен, врач неожиданно говорит: «Колю!» — как после такого не начать бояться или хотя бы не вздрогнуть? Вот тут было то же самое. Ну, почти. Сора решил, что будет лучше объяснить всё так, как он это делал на занятиях — интонацией хладнокровного учителя. Он задумчиво почесал переносицу и начал: — Ну, во-первых, серьёзных ранений тебе не избежать. Если бы вы были простыми людьми, но вас бы выпускали на поле боя так, как это делают сейчас, то в простонародье это называется «Выставить с голой жопой». Шутка оказалась неудачной, так как Рэтт поднял на Сору непонимающий взгляд, но продолжал молча слушать. — Ладно, видимо, надо изъясняться ещё проще… Когда тебе постоянно придётся ощущать подобную или ещё большую боль, твоя психика немножко… изменится, — подобрал нужное слово мальчик, дабы не слишком пугать ученика. — Со временем ты уже перестанешь обращать внимание на боль. Но это со временем. Таблетки же ты будешь съедать каждый раз, когда ранение окажется серьёзным, будь то оторванная конечность, огромный ожог или вывалившиеся внутренние органы. Что-то типа того. Ну, это-то ты понял? Рэтт кивнул, заметно бледнея и даже не моргая. — Хорошо. Ты видел воевавших железных, кроме меня? — Угу, — кивнул головой он, взяв-таки уже слегка остывшую кружку с чаем и начиная потихоньку его пить. Это был уже не кипяток, но парень всё равно вздрагивал так, будто только что обжёгся. — Видел их глаза? Поведение? Замечал вообще кого-то, помимо самого себя? — Да, — уже более уверенно ответил Рэтт. — Я видел одного… очень странного. Он постоянно злобно улыбался, а глаза прям блестели! Он, по-моему, тоже инструктор, но до ужаса жестокий… — А ты понимаешь, почему он такой? — Сора, вроде как, даже признал в этом железном своего знакомого благодаря такому краткому описанию Рэтта, но решил об этой бесполезной для подростка информации умолчать. Парень задумался, нахмурившись и уставившись в пол, а затем пробормотал: — Если я правильно понимаю, то всё то, о чём Вы говорили до этого, было связано между собой, — Сора кивнул. — Тогда, возможно, этот железный немного «того»? — неуверенно покрутил он у виска. — Не немного, — рассмеялся вдруг мальчик, завалившись на соседнюю кровать, улёгшись на бок и смотря на Рэтта. — Все мы такие. Лицо подростка вытянулось от удивления, и он, уже более привычным ему голосом, возразил: — Но Вы не такой! У Вас нет этого взгляда и ненормальной улыбки. Да, Вы несколько жесток и холоден, но… — А вот тут притормози, — перебил его Сора, снова садясь на кровати. — Потом ты поймёшь, о чём я тебе говорю: тут все сумасшедшие. Даже обычные люди, не железные. Ну кто в здравом уме додумается до того, чтобы вживлять в людей железо? А кто создал эту обучающую программу? Ведь очевидно же, что первых железных учили обычные люди, которые просто больше понимали в механике и работе позвонков, но на практике с самими хвостами ничего не умели. Мальчик верно подметил. Рэтт даже подумать не мог, что кто-то из железных, да ещё и из таких маленьких детей, мог мыслить в таком ключе. — Даже если забыть о нас и этих людях, само человечество загнало себя в угол, разрушило всё вокруг… Тут нет никого адекватного, люди давно с ума сошли, а мы — просто яркий тому пример. Парень, услышав это, опустил голову и тяжело выдохнул. Неужели мальчишка прав? Насколько мир сошёл с ума? И когда это произошло? — Почему всё так? — озвучил свои мысли Рэтт, скорее просто для того, чтобы они не роились в его голове. — А что насчёт Вас? Вы так и не сказали. Сора протянул задумчивое «Хм-м-м», а затем просто пожал плечами, но так ничего внятного он и не ответил. Через полтора месяца после этого выучившаяся группа беловолосого была отправлена на войну вместе со своим инструктором. Их отвезли к назначенному месту в военных фургонах. Дети и подростки, облачённые в чёрную военную форму, во время поездки старались отбросить все ненужные мысли. Они — солдаты. Они — убийцы. Они — железные. Эмоции и сострадание будут мешать. У этих детей нет другого выбора. Сора, наблюдая за тем, как меняются и мрачнеют взгляды у его подчинённых, прислонился спиной к стене фургона и закрыл глаза, абстрагируясь от окружающей его напряжённой атмосферы. Мальчик уже не первый раз выйдет на поле боя, но его подчинённые — впервые. Да, их долго обучали, да, они знают свою задачу, но… Беловолосый знает, какого это — первый раз оказаться в бою. Ты боишься, не знаешь, что нужно делать, опасаешься задеть своих и не добить врагов, а затем вспоминаешь, что все вы — живые люди, и ты отнимаешь чужую жизнь, лишая кого-то отца или сына. Это страшно. И если бы у учеников не было наглядного примера перед глазами, объясняющего, что и как нужно делать, то они бы совсем растерялись и совершенно не выполняли бы свою задачу. Тут-то до мальчишки и дошло. Он всё ещё их учитель.***
Настоящее… Чертовщина в магазине старика никак не хотела прекращаться. Неожиданно для постоянных клиентов старика, магазин закрылся на остаток дня, но из него доносились приглушённые крики и грохот. Кто-то явно выяснял отношения. Томо уже десять минут стоял напротив закрытой изнутри двери магазина, зачем-то вслушиваясь в чьи-то вопли и беготню по небольшому залу. Будь это обычное заведение, в котором он бы никого не знал, но услышал такой шум, то брюнет тут же бы ворвался в заведение, возможно, пафосно выбив закрытую дверь и, тыча своим вездесущим полицейским Я, стал бы наводить порядок, говорить о том, что шумные работники заставляют волноваться прохожих и доставляют неудобства. Но, вопреки всему, Томо отлично знал, что за люди здесь обитают, поэтому, постояв ещё минут пять, он неохотно, но настойчиво постучался в дверь. Грохот затих сию секунду. Спустя ещё пару минут кто-то осторожно подошёл к двери и приподнял жалюзи. Коп дёрнулся. На него смотрела пара ярко-жёлтых глаз. Почему-то мужчина был уверен, что тем, кто подойдёт к двери, будет именно Сора. Но беловолосый продолжал удивлять полицейского, начиная косить под дурака: — Кто? — Угадай, — сдержанно процедил Томо. — Чего тебе надо? — промямлил Сора равнодушно. Будто он вместе с детьми и стариком на самом деле не шумели на весь район. Будто никаких неудобств не создавали. Будто Сора только что проснулся от того, что Господин полицейский наглым образом разбудил его стуком в дверь. — Ты открываешь, или я выбиваю дверь? — раздражённо прошипел брюнет, на что Сора как на зло не выказывал никаких эмоций. — Зачем? Собираешься протестировать эту дверь на податливость? Так я тебе сразу скажу, она не выдержит даже твоего пронзительного взгляда и вот-вот из-за него потрескается, что уж говорить про удары, — деловито пояснил белобрысый, нарочно действуя копу на нервы. — Ещё слово и… — Но открыть её я могу, да, — криво улыбнулся парень, таки щёлкнув замком и распахнув дверь, пропуская полицейского внутрь. Томо критично оглядел Ямаруту с ног до головы, а затем прошёл в зал и сразу разместился за барным столом. И тут же испуганно отскочил, едва не схватившись за пистолет, который он прятал под кожаной курткой. — Что это за ёбаный в рот?! — выдохнул он, рассматривая нечто очень странное. — Это утка, — как бы между прочим пояснил Сора, садясь рядом с объектом всеобщего страха. Перед Томо на этом самом столе сидела тёмно-фиолетовая утка и смотрела на нового гостя со всей своей звериной злобой. И откуда её столько в таком маленьком создании? — А почему эта штука фиолетовая? — поморщился коп. — И какого хрена у неё три глаза? — Какая разница? — насупилась Анемон, появившаяся из-за спины Томо. Тот взглянул на девочку и обнаружил, что та держит в руках огромный шмат мяса. — Она же очень милая! — И плюётся кислотой, — недовольно фыркнул Сора, подперев щёку рукой. — Кислотой?.. — приподнял бровь полицейский, вновь посмотрев на Ямаруту. — Кря! — Пиздец… — не найдя более подходящих слов, выдохнул брюнет. Белобрысый посмотрел на него с самым искренним сочувствием и пониманием. Тем временем Анемон швырнула на стол сырой кусок мяса перед уткой и та, обнажив внушительного размера острые зубы, наличие которых уже никого не удивляло, стала откусывать от шмата мяса по небольшим кускам и сразу их проглатывать. — И откуда такая фигня только взялась? — втянулся в обсуждения утки и старик, расположившийся около кассы по другую сторону стола, имея ввиду само животное, природа которого была до сих пор непонятна. Он искренне изумлялся этому созданию. — Есть она и есть, — недовольно буркнула в ответ девочка, с умилением глядя на своего домашнего питомца. — Вам не всё ли равно, откуда она? Томо, поняв, что подобное слишком сложно для его восприятия, вернулся за барный стол, опасливо косясь в сторону животного. — Я поговорить пришёл, — обратился он к Соре, на что беловолосый повернулся к нему и удивлённо вскинул брови, приготовившись слушать. — У полиции проблемы появились, твоя помощь не помешала бы. — Что за дело? — прозвучало не слишком заинтересованное от Ямаруты, но этой интонации никто не различил. Парень по собственной неосторожности забыл один важный момент… — Три с лишним месяца мы гоняемся за одним железным и поймать его всё никак не можем… — коп несколько стыдливо почесал переносицу. Томо хотел было продолжить, но Сора, опомнившись, пнул его ногой под колено, намекая на то, чтобы брюнет замолчал. Мужчина поднял взгляд на беловолосого, который заметно побледнел, а блеск в глазах знаменовал страх. Но брюнету было сложно понять, откуда он взялся. Дети, быстро сообразив, в чём дело, тут же стали пытаться перевести тему, вновь заговорив про утку. — И что там с этим железным? — хитро прищурившись и широко улыбаясь, протянул старик, смотря на Томо и вводя его в замешательство. Коп откровенно не понимал, стоит ему продолжать или нет. Если, исходя из его недавней встречи со всей троицей на улице, дети знали, кем являлся Сора, и спокойно к этому относились, то вот по поводу старика теперь появлялись сомнения. — Не надо таскать нам сюда свою работу, Томо-сан! Если Вы сегодня на выходном, то забудьте о работе, раз пришли проводить своё свободное время здесь! — Роши со всем своим актерским мастерством пытался выразить недовольство, активно стараясь перевести тему. — Да пусть рассказывает, не перебивай, — продолжал добродушно кивать хозяин. В зале повисла гнетущая тишина. Томо был сбит с толку, дети взволнованно уставились на полицейского и Сору, а сам беловолосый старался не выдать своих настоящих эмоций, молча сверля взглядом пол. Он выкинет тебя, как только поймёт, кто ты. Тебе с самого начала следовало отказаться от его помощи. Ты — Монстр. Он правильно сделает, если прогонит тебя. — Что-то не так? — вопрос старика был адресован Ямаруте. Парень отрицательно мотнул головой. В ушах у него зазвенело, а перед глазами поплыли разноцветные пятна. Уж чьей реакции он точно не хотел знать, так это старика. — Плохо себя чувствуешь? — в интонации хозяина слышалось ехидство, однако причина его наличия была не ясна. Хотя, если задуматься, Сора и сам говорил, что не держит старика за дурака… Неужели он всё-таки знает? — Сора-Сора, — после недолгого молчания покачал головой старик, складывая руки домиком. — Ты правда думал, что если сразу после того, как несколько сотен железных сбегут из тюрьмы, а у моего магазина через пару дней после этого окажется человек без имени, весь в крови и ничего не знающий о нынешнем мире, то я не пойму, кто он такой? — улыбка мужчины продолжала быть добродушной, а взгляд хитрым, как у лисы. Сора чувствовал, как земля буквально уходит у него из-под ног, как внутри у него всё похолодело, а по спине течёт холодный липкий пот. Давненько он не испытывал такого страха. — Тогда почему, — сипло начал он, — ты до сих пор разрешал мне здесь оставаться? — Я тебе ещё тогда ответил, — хмыкнул старик, недовольный тем, что беловолосый забыл его слова. Тот сразу вздёрнул голову и уставился на мужчину широко раскрытыми глазами. — В мире есть добрые люди. — Но я! Я же… — Ямарута едва не сорвался на крик. Сказывался только что пережитый стресс. Его действительно всё это очень волновало, и нужно быть слепым и глухим, чтобы не понять этого. — Монстр? Не смеши, — отмахнулся старик. Дети уже уселись за свободные места и молча с интересом слушали их диалог. Томо понял, что его опасения подтвердились, и теперь мог лишь наблюдать, чем обернётся эта ситуация. — Многие понимают, что железные — обычные люди, которых Заставили делать то же, что заставляют и любых других военных делать. Война есть война, в ней не вы виноваты, — пожал плечами старик. — Да, вы убивали, вы несколько отличаетесь от обычных людей, но что с того? — Твоего сына убил железный, разве ты не зол? — процедил сквозь зубы Сора, чувствуя, что дыхание начинает сбиваться. От такой неожиданной новости Анемон и Роши удивились ещё больше, захотев тут же забросать мужчину сотней вопросов, но вслух лишь сдержанно синхронно охнули, переведя взгляды на старика. — Это произошло уже давно. Я Был зол, — нахмурился хозяин, сложив руки на груди. — Но ты-то тут причём? — А вдруг это был я, а? — горько усмехнулся Сора, буравя пол взглядом. Он боялся посмотреть в глаза старику. Тело парня пробил лёгкий озноб. — Вдруг это я… лишил его жизни, будущего? Отнял у тебя сына? Что… т-тогда? Ты был бы… таким же добрым, как сейчас? Что-то я сомневаюсь… — Ямарута стал чаще дышать короткими вдохами, а его голос задрожал. Старик напрягся, посерьёзнев, а Томо, забеспокоившись, положил руку на плечо парня и попросил его успокоиться. — Не трогай! — рявкнул он в ответ, начиная задыхаться. Однажды убьют и тебя. Ты заслужил это. — Ямарута, у тебя паническая атака, — со знанием дела заметил брюнет, придвинувшись к парню вплотную и вглядываясь в ненормально поблёскивающие глаза. Тот вздрогнул, подняв ничего не видящий взгляд на копа. — Успокойся, слышишь? Приди в себя. Сора вяло отрицательно мотнул головой. Чужие голоса доносились до него, будто из-под толщи воды; ему казалось, что сердце вскоре проломит грудную клетку. Парню не хватало кислорода, озноб усилился. — Сора, эй! Всё нормально, мы тебя не бросим! — тут же подскочила Анемон, прокричав это так громко, как только могла, с надеждой на то, что беловолосый её услышит, но он не отреагировал. — Она права, успокойся, — старик внезапно оказался перед железным. Тот, заметив его, опешил и вовсе задержал дыхание. — Не прогоню я тебя, перестань себе накручивать, балда! — он отвесил Соре лёгкий отрезвляющий подзатыльник, который каким-то чудом подействовал, ибо парень, смотря на мужчину снизу вверх, через минуту выровнял дыхание, а его сознание наконец-то прояснилось. Дети облегчённо выдохнули, а Томо расслабился. Для него подобная ситуация с железным была в новинку, хотя с другой стороны он уже готов был признать, что Сора тоже человек, и его, как любого другого человека, тоже многое беспокоит. — Извините, — буркнул Сора, отворачиваясь от старика и привычно ударившись лбом об лакированный стол. Хозяин понимающе улыбнулся и вернулся за своё место у кассы. — Раз мы с этим разобрались, то можем спокойно выслушать твою просьбу, — подытожил ситуацию мужчина. Коп, пусть и с сомнением, вернулся к мысли. — В общем… Этот железный убивал сначала бывших учёных и работников того самого центра, затем тюремщиков, некогда охранявших железных в «дырах». А потом перешёл на простых людей. Несколько раз он убивал среди бела дня, — Томо почесал затылок, стараясь не потерять нить своих мыслей. — Поэтому камеры видеонаблюдения засняли его, опознать можем, но вот выйти на него всё никак не получается. Где скрывается — тоже не знаем. Я подумал, что ты мог его знать, тогда, возможно, нам было бы проще его поймать. — Говоришь, засняли? — Сора всё ещё лежал, уткнувшись лицом в стол, но уже полностью придя в себя. — Да, я принёс распечатку снимков с камеры, — Томо достал из внутреннего кармана куртки несколько фотографий и разложил их перед Ямарутой. Беловолосый поднялся и стал разглядывать фото. С каждой просмотренной фотографией на его лице всё ярче отражались недоумение и шок. На снимках были отчётливо видны окровавленные хвосты железного, его безумная улыбка и труп его жертвы. Но шокировало парня не это. Последнюю фотографию Сора дольше остальных держал в руках, с некоторой грустью во взгляде всматриваясь в знакомое лицо, крупным планом запечатлённое на снимке. Томо, замечая все изменения в лице парня, решил удостовериться: — Ты знаешь его? — Да… вроде того, — тихо ответил беловолосый и отложил фотографии, но продолжил смотреть на них, снова ощущая лёгкий озноб. — Его зовут Тай.