Железное небо

Притащив свою добычу в магазин, Сора отправился в свою комнату, дабы унять нарастающий интерес и выяснить, способен ли он Творить! Создавать шедевры! Вкладывать душу в какое-то дело! Рисовать, короче. Удобно расположившись на кровати, парень нашарил под подушкой ноутбук и, немного поковырявшись с проводами, таки подключил к нему планшет. Он быстро смекнул, в какой программе ему стоит рисовать, поэтому дело оставалось за малым, вот только возникла одна немаловажная проблема. Сора провёл стилусом по глади планшета, рвано, но осторожно, однако на экране ничего не появилось. Он трижды проверил, правильно ли всё подключил, прежде чем заметил на конце стилуса небольшую кнопочку. Ткнув на неё, беловолосый повторил «чиркаш», и рваная линия отобразилась на экране чёрной полоской. Парень воодушевился и стал активно, старательно, пусть и неумело, что-то вырисовывать. Одному только художнику было известно, что он собирался изобразить, но вот то, что получалось, больше напоминало карикатуру, которую, между прочим, тоже нужно было Уметь рисовать. А Сора не умел. Совершенно. О чём-то задумавшись, Ямарута не заметил, как стал давить стилусом на планшет слишком сильно, и в какой-то момент стержень не выдержал напора парня и выскочил из основания ручки. Это стало неприятной неожиданностью, но Сора не отчаялся. Какая-то старая рухлядь не возьмёт над ним верх! Он взял стержень и попробовал вставить его обратно. Не держится. Выскакивает. И тут в нём будто бы закипела кровь истинно русского человека, ибо Сора, не став долго мучиться и трепать себе нервы, оглянулся назад и приметил на своей тумбочке скотч. Откуда он там взялся — не важно! Важно, что он Есть! А что делает любой нормальный человек со сломанной вещью? Чинит скотчем! Логично же. Однако Сора сразу отогнал эту мысль прочь. Скотч можно было подогнать под нужный размер, но тогда стержень был бы неподвижен. А он не должен быть таким. Значит, скотч — не вариант. После беловолосый пошарил в ящике прикроватной тумбочки и обнаружил там невероятную находку, а именно — тюбик клея. Название оного парень прочитать не смог, ибо язык был каким-то малознакомым, но это и не важно. Важно то, что по какой-то странной логике, ему показалось, что клей-то точно подойдёт для той ювелирной операции, которую собирался провернуть Сора, и стержень, в итоге, должен остаться подвижным. Итак, клинический дебил, он же Сора Ямарута, вооружившись тюбиком и сжимая во второй руке стилус, начал осторожно заливать прозрачную жидкость в отверстие, а затем, быстро попытался вставить туда стержень. Вот только, поторопившись, он ничего так толком и не добился, ещё и с клеем изрядно переборщил, заляпав им руки, постельное бельё, одежду и даже лицо. — Ёпта, он же засохнет, а стержень криво стоит! — запаниковал парень, пытаясь вытащить стержень. Не поддаётся. — Да ла-а-а-адно, уже засох?! — в конец расстроился Сора, насупившись. Клей затвердел лишь внутри отверстия, потому-то стержень и косил вбок. Однако снаружи, по поверхности стилуса, он оставался жидким ещё какое-то время. Всё дело было в количестве — чем больше клея, тем дольше сохнет. Пока тянулось то самое время, в течение которого клейкая масса оставалась жидкой, в голову парня ворвалась очередная гениальная мысль. Он понял, что ухватиться за малюсенький кончик стержня пальцами не получится, поэтому он решил попробовать это сделать… зубами.

***

Как бы Томо не одёргивал себя и старался не спешить, до магазина старика он дошёл всего за сорок минут. Он всячески тянул время: наворачивал круги вокруг зданий, делал длинные крюки или вовсе разворачивался в противоположную сторону… Брюнет также не исключал того, что мог прийти не вовремя — в полдень, обычно, Сора ещё гулял по городу с заказами. А может у них перерыв. Или спонтанный выходной. Или метеорит упал у входной двери. Или День Рождения фиолетовой крякающей херни. Он ожидал всего. Но ему в любом случае стоило попытаться зайти и самому узнать, был ли какой-то смысл идти сюда вообще. — Этот даун здесь? — бесцеремонно и крайне недовольно проворчал коп, вводя старика, что до того увлечённо протирал бокалы, в мыслительную кому. О котором дауне из всех он говорит? — Ты про Сору-то? — наконец, определился хозяин, и в ответ на кивок Томо, пальцем ткнул в сторону дверного проёма напротив входной двери. — Направо и прямо по коридору, не ошибёшься. — Спасибо, — сухо бросил брюнет, тут же исчезая в тёмном коридоре. Дверь в комнату Соры была приоткрыта. Значит, не дрыхнет, уже неплохо. Томо без стеснения вломился в обитель Ямаруты, обнаружив того сидящим на кровати спиной к двери, и занятого чем-то, наверняка, очень интересным в допотопном ноутбуке. Беловолосый отвлёкся на скрип двери и поднял голову, но так и не повернулся. Коп не заподозрил неладное. — Слыш, консерва, — беззлобно фыркнул коп, заставляя Сору обратить на себя внимание. Тот дёрнул головой, поёжился, но так и не повернулся. И молчал… — Оглох, что ли? — послышалось уже раздражённое. Сора всё ещё делал вид, что игнорирует полицейского. На самом деле он вот-вот должен был сгореть от стыда! А вот куда бежать — не знал. Томо, не выдержав, в пару шагов преодолел расстояние между ним и Ямарутой и силой развернул его к себе за плечо. Уже спустя секунду, увидев лицо парня, он закрыл рот и забыл, что хотел сказать. Коп медленно выпрямился и застыл, разглядывая беловолосого. — Потрудись объяснить, — из последних сил стараясь не заржать, просипел Томо. Сора раскраснелся, выставив ладони перед собой и утыкаясь в них лбом. «Какого чёрта ты припёрся ИМЕННО СЕЙЧАС!!!» — вопил внутри собственной головы железный, сгорая от стыда. Томо прыснул, сдавая позиции. Он, используя свою хвалёную логику, дедукцию полицейского и поразительную наблюдательность, сдавленно посмеиваясь, спросил: — Ты… хуйнул на ручку клей, а потом решил её съесть? Экзотическое блюдо, не находишь? — Иди на хуй! — старательно выкрикнул Сора, едва не разорвав тем самым себе губы и, ойкнув, начал осторожно мять их пальцами. Стилус приклеился к внутренним сторонам губ парня, затрудняя его способность говорить и лишая его всякой серьёзности. Аура опасности? Исходит от белобрысого? В данный момент, разве что, Аура Безграничной Глупости. — Нет, всё, не могу, — сдался коп, сгибаясь пополам от раздирающего его смеха. — Ну ты придурок! Пиздец! — Офъебись, — беззлобно брякнул железный, из-за чего брюнет залился новой порцией смеха. От столь выразительного хохота у него даже выступили слёзы на глазах, а щёки начали болеть. Беловолосый лишь прожигал его взглядом. — Не разговаривай, — ещё не до конца отсмеявшись и вытирая выступившие у уголков глаз слёзы, простонал Томо, но столкнувшись взглядом с Сорой, снова начал сдавленно гоготать, пусть уже и не так сильно. — Давай-ка… Ахаха, давай помогу, — вдруг ухмыльнулся брюнет, потянувшись рукой к стилусу, безвольно висящему на уровне подбородка парня. Тот сразу отшатнулся в сторону, словно испуганный котёнок. — Аха, выхвешь вместе с кхелюстью… — Так ты же регенерируешь, — заметил Томо, продолжая ухмыляться, и снова потянулся рукой к стилусу. — Тойко незно! — Да заткнись ты уже! — на сей раз сдержав смех, брюнет с силой дёрнул стилус в сторону, оторвав вместе с ним добротный кусок кожи. По разодранным губам и подбородку железного тут же хлынула кровь, а сам он болезненно заныл, жмурясь. — Такой хуеты я от тебя никак не ожидал, Ямарута. — Садюга, блин… Тот лишь фыркнул, не без удовольствия наблюдая за тем, как Сора расправил рукава свитшота, и без того уже запачканного кровью, и стал вытирать им шею и подбородок, по которым заструилась красная влага. Нет, белобрысый не настолько свинья, но полотенца или салфетки рядом не оказалось. Томо так засмотрелся на железного, пусть и не сильно, но перепачканного в крови, что даже не заметил, как начал кусать собственную губу с внутренней стороны. Только когда до него дошла страшная мысль о том, что картина перед ним ему жутко понравилась, мужчина вздрогнул и мотнул головой. «Хотеть поцеловать железного! Да ты совсем ебанулся, Томо! Это всё-равно, что говорящую микроволновку облизывать!» — нервно подумал он про себя, надеясь, что железный не заметил этого пристального взгляда. Но Соре было не до этого от слова «совсем». Он достал из уже знакомой копу коробки таблетку и, отломив от неё микроскопический кусочек, больше напоминающий по размерам хлебную крошку, положил его на язык и проглотил. Через несколько секунд не самая лицеприятная рана с внутренней и внешней стороны губ парня затянулась. — Рожу умой, — посоветовал коп, так же закинув что-то в рот. По характерному движению челюстью полицейского, Сора понял, что это была жвачка, и, пожав плечами и так ничего не ответив, удалился в соседнее помещение. Вышел он уже через минуту, переодевшись и умывшись. — Так ты чего-то хотел, раз припёрся сюда? Из-за Тая? — сделав вид, что ничего не произошло, спокойно спросил Сора, усаживаясь обратно на кровать. Томо даже и не подумал спрашивать разрешения, а просто уселся с другой стороны. Впрочем, возмущённых возгласов в его адрес не последовало. — Не совсем. Хотел узнать, чему же такому невероятному тебя учили в том центре. — О-о-о… И зачем? — равнодушно протянул Сора, вовсе ложась на спину и впериваясь взглядом в выбеленный потолок. — Интересно, как ты тогда с закрытыми глазами попал по пяти мишеням. Сора, подумав, стоит ли разглагольствовать на эту тему, сложил руки под головой и вздохнул. — Это не так невероятно, как может показаться. Нас, как проклятых, силой заставляли доводить рефлексы и органы чувств до таких ненормальных планок. Лично я особенно хорош среди тех, кто тренировался не видеть, а ждать и слушать, — от будничного, спокойного тона Соры на полицейского словно свалилась какая-то неприятная тяжесть. Он ожидал, что парню будет неприятно вспоминать прошлое, связанное с отвратительным отношением к нему, сумасшедшим тренировкам и, наконец, убийствам. Но тот снова, не осознавая этого, стал доказывать разницу между железными и людьми. Он не испытывал горечи от этих воспоминаний, а обычному человеку, в большинстве своём, свойственно обратное. — Если мишень движется, а зрения я лишён, то тут рефлексы и остальные органы чувств обостряются, что помогает определить, где находится цель. А если она неподвижна, но до этого я её местонахождение видел, то попасть по ней не трудно. А в тире я закрыл глаза непроизвольно, по привычке. — Тогда всё логично. Я ожидал чего-то более сверхъестественного, — хмыкнул брюнет, немного расстроившись, что секрет поразительной меткости Соры оказался настолько очевидным и простым. — А чего ты хотел? — приподнявшись на локтях и с нескрываемым скептицизмом уставившись на копа, возмутился парень. — Ты думал, что я или любой другой железный по щелчку пальцев может… — Не закипай, ничего я не думал, — выдохнул Томо, и Сора больно уж легко остыл и затих. Железному не понравилась следующая за этим тишина. Он ожидал ещё вопросов, едких замечаний или продолжения обсуждения ситуации со стилусом, но полицейский молчал, хоть и продолжал сидеть на кровати Соры и не слишком торопясь куда-то уходить. Почему-то он казался до жути уставшим. — А чему учили вас? — А? — Ну, вы же супер-мега-охеренные-сильные люди, обученные Специально, чтобы отлавливать таких, как я. Чему вас… Чему тебя учили? — Сора встретился с Томо взглядом. Оба чувствовали себя не в своей тарелке, ибо привычной накалённой атмосферы не было, а ведь она уже стала такой близкой сердцу, а матюки в адрес друг друга такими родными! — Тому же, — беззаботно пожал плечами коп. — Из чего-то «супер-мега» могу рассказать только про три удара. — Три удара? И как они работают? — Они убивают, — ухмыльнулся Томо. Сора несколько удивился подобной информации. — Покажешь? — спустя минуту спросил беловолосый, заинтересовавшись. — Предлагаешь мне убить тебя? Это я с радостью, — тут же как-то приободрился брюнет, разведя руками. Железный в ответ на это ощетинился, но раздувать скандал и портить непривычную, более-менее мирную обстановку не стал. Во-первых, ему эта обстановка отчасти даже нравилась. А во-вторых, пусть Томо расслабится! Тогда Сора с утроенным рвением начнёт действовать ему на нервы! Парень поднялся с кровати и жестом призвал копа к тому же. — Давай-давай, мне интересно знать, как ты меня грохнешь в случае чего, — хмыкнул он, почёсывая затылок. Брюнет же смиренно вздохнул, замечая привычку парня всё чётче. Полицейский встал напротив Соры, окидывая его оценивающим взглядом. Парень выглядел расслабленным, кажется, полностью доверяя копу. То, что подобный вид доверия между ними сам по себе странен, понимают оба. Сора — железный, Томо — Охотник, и, по логике вещей, оба должны бояться друг друга или хотеть убить, ведь они обязаны видеть друг в друге не столько врага, сколько злодея. Но ни тот, ни другой, не относились к этим стереотипным образам а-ля «злодей-герой», где злодей — только Сора, а герой — Томо. Они в равной степени являются и злодеями, и героями, и оба это отлично понимают. Если между двумя людьми, которые должны по мнению всех прочих, убить друг друга, сложились какие-никакие доверительные отношения, то это что-то да значит. Хотя, узнай кто из полиции или других железных об этих непростых отношениях, обоих парней попытались бы убить за нелогичность исполнения отведённых им ролей. И эта ситуация — отличный шанс проверить, насколько же доверие между железным и копом искреннее, ведь если Томо не врёт, и эти три удара действительно способны убить железного, то Сора должен был как минимум насторожиться и приготовиться защищаться, если вдруг полицейский решит не просто показать, а Использовать эти удары на белобрысом. Томо, наконец, сдвинулся с места, начав медленно обходить Сору вокруг. — Эти удары работают только в том случае, если получается зайти за спину железного, — полицейский остановился позади Ямаруты. — Говорят, вы этого очень не любите, — ехидно заметил Томо, видя, что Сора опустил голову и слегка повернул её, дабы слышать голос копа лучше и по нему определять, где конкретно тот находится. Для Охотника стало очевидно, что парень сделал это по привычке. В ответ на слова Томо Сора дёрнул плечом. — Вспоминается старая шутка про мужскую душевую и мыло на полу, — невесело усмехнулся железный, но, по сути, он подтвердил слова брюнета. — Первый удар приходится между искусственными позвонками, — тоном учителя продолжил он, а затем произвёл этот удар нижней частью правой ладони. Со стороны могло показаться, что удар был несильным, скорее даже похож на обычный толчок. Однако Сора тут же ощутил невероятную слабость, тело резко потянуло вниз, а перед глазами всё поплыло и стало двоиться. Усилием воли парень остался стоять на ногах, немного покачиваясь, но был шокирован настолько, что даже слова из себя выдавить не сумел. Томо намеренно ударил гораздо слабее, чем нужно, но и этого оказалось достаточно, дабы продемонстрировать Соре, что ждёт железного, который пропустит такой удар в полную силу. — Первый удар лишает тебя координации на короткий промежуток времени. Тело перестаёт тебя слушаться, а достать хвосты ты если и сможешь, то двигать ими станешь хаотично. В результате этого, у тебя не получится себя защитить. Учитывая то, как мыслит железный, после этого удара ты и не подумаешь достать хвосты, понимая, что можешь ранить самого себя, поэтому дальше следует второй, — пояснял свои действия коп, говоря предельно чётко, так как Сора его ещё полминуты будет еле слышать. Томо произвёл второй удар, вложив в него чуть больше силы, чтобы железный неожиданно для самого себя свалился на колени, ощутив жгучую боль, распространяющуюся по всей спине. — Он приходится чуть выше верхнего искусственного позвонка. Тот отламывается от следующего выше него твоего собственного позвонка. Ты полностью парализован ниже пояса. Сора, охватываемый шоком и паникой, постарался успокоиться и выровнять резко сбившееся дыхание. Он пытался пошевелиться, но его будто полностью сковали цепями. Ни ног, ни рук он не чувствовал, хотя прекрасно осознавал, что Томо не сломал ему позвонки, но ударил достаточно сильно, чтобы увеличить эффект от предыдущего удара. Острая боль в спине, казалось, только продолжала нарастать, но парень старательно отгонял её от себя, вслушиваясь в голос полицейского, запоминая то, что он говорит. Томо опустился на колени на том же месте, на котором до этого стоял. Он подождал, пока беловолосый сможет хоть немного сосредоточиться, и продолжил: — Нервы позвонков частично разрываются, связь между ними и мозгом становится очень плохой, поэтому при всём желании, теперь ты не сможешь достать хотя бы один хвост, — Томо окинул взглядом сидящего на полу Сору, безуспешно пытавшегося выровнять дыхание. Брюнет не почувствовал удовлетворения от того, что Ямарута был напуган действием этих ударов на него, хотя ожидал от себя самодовольных смешков — как минимум. Время шло, а едких комментариев Томо так и не выдал, лишь снисходительным взглядом буравя спину парня. Брань в собственный адрес на сей счёт он решил отложить на потом. — Третий удар приходится на стык между нижним искусственным позвонком и твоим собственным, — мужчина едва ощутимо надавил на то место, куда должен был нанести последний удар, а затем его ладонь плавно соскользнула со спины Ямаруты. — Он окончательно отламывает оба искусственных позвонка. Нервы полностью разрываются. Достать хвосты — невозможно. Регенерировать — невозможно. Ты мёртв, — холодно подытожил брюнет, продолжая сидеть позади Соры и ожидая его реакции. Сам же парень не торопился отвечать. От последних слов Охотника по спине прошёл холодок, а внутри что-то сжалось. «Мёртв, да?» — тоскливо усмехнулся железный, выровняв-таки дыхание и снова почувствовав своё тело «живым». Он, всё ещё сидя на полу, повернулся к Томо лицом и, сделав глубокий вдох-выдох, посмотрел брюнету в глаза. Во взгляде беловолосого ярко загорелись азарт и то самое нездоровое веселье, от которых копа нехило передёргивало, а на губах застыла измученная сухая усмешка. — Я знаю, как нам поступить с Таем. — Почему-то я так и думал, — выдохнул коп, недоверчиво вздёрнув левую бровь и пытаясь прочитать в горящем взгляде Соры хотя бы малую часть того, что он затеял. Ничего особо грандиозного на ум так и не пришло, и Томо, забив на всяческие догадки, поднялся на ноги. А вот Сора так и остался в позе полусидя-полулёжа, упираясь спиной в кровать, но постепенно обессилено съезжая вниз. Коп лишь закатил глаза. — Да не может быть, чтобы ты до сих пор себя настолько хреново чувствовал. — Так ведь… ты же постарался, — вяло улыбнулся ему беловолосый, чувствуя, что засыпает. Брюнет меланхолично проследил за тем, как Сора с глухим стуком окончательно бухнулся на пол и тихо засопел. В позе эмбриона беловолосый казался невероятно беззащитным. Свитшот задрался к верху, оголяя поясницу парня и, разумеется, привлекая внимание копа. Он что-то невнятно прошипел себе под нос и несильно пихнул носком кеды парня в бедро, проверяя, правда ли тот спит. Лишь какое-то сонное мычание — всё, чего добился этим Томо. — Да и хер с тобой, — сдался он, матеря себя мысленно, и с видом, будто его заставили, осторожно взял белобрысого на руки и, отметив про себя, что тот гораздо тяжелее, чем кажется, уложил его в кровать. Спящим это чудовище оказалось очень милым, и тот факт что это безжалостный убийца, обманщик и просто противный, не в меру наглый и надоедливый парень, куда-то магическим образом испарился из головы полицейского. Томо, не удовлетворившись простым разглядыванием, легко потрепал Сору по волосам, забавно взъерошивая их и еле сдерживая улыбку от увиденного. А затем осёкся, вздрогнув. — Надеюсь, что ты всё-таки спишь, иначе я тебе шею сверну, — скорее просто чтобы успокоить самого себя, прошептал Томо и таки заставил себя отойти от кровати железного, не позволяя себе больше уже сделанного. Действительно спящий Ямарута, разумеется, никак не отреагировал. «О чём ты только думаешь, идиот! Он опасен. Опасен… — вертелось в голове копа, спешно покинувшего заведение старика. Опасным он Ямаруту, конечно же, не считал. Иначе убил бы его на месте. Но он пытался хоть как-то предупредить самого себя о том, чего делать не стоит, именно этими словами. Чего же Томо пытался не допустить? Своей слабости. Он не хотел поддаваться собственным эмоциям, тем, которые были им давно забыты. Он думал, что больше никогда к ним не вернётся. Буря противоречивых чувств бушевала так сильно, что даже отдавалась тупой болью в искусственной руке полицейского. Впервые за долгое время брюнет действительно испугался. Испугался того, что привязался к этому парню. — На те же грабли, Томо, на те же…».