Железное небо

Прошлое… — Здесь никто не будет внушать тебе мораль. Забудь это слово, оно больше не имеет никакого смысла, — говорит Соре его учитель, и тот кивает. Он понял. Возможно, не всё, возможно, не до конца… Возможно, что мальчику само слово «мораль» ни о чём не говорит, так как он просто не знает его значения, но слышал нечто подобное раньше. Учитель у него пугающий, поэтому кивнул он, скорее, механически. Но когда Соре позволили блуждать по библиотеке и читать любую книгу, какую ему только захочется, первым делом он пустился на поиски словаря. Мораль. Действительно, странное слово. Оно не подходит нынешнему веку и нынешним людям. Кажется, место этого слова находится рядом с «Богом». Выдумка. Миф, который легко рассказывать, словно сказку на ночь; которым легко воспитывать в людях примерное представление «плохого» и «хорошего» и учить видеть между тем и другим разницу. Но границы размылись уже очень давно, простая истина: «что хорошо для одного — то плохо для другого» — не упоминается разве что на суде, а мораль, спустя ещё время, и вовсе исчезла. — Тебе не нужны эмоции и чувства, ведь из тебя стараются сделать оружие. Пуля никогда не думает перед тем, как задеть кого-то, потому что она — кусок железа, выпущенный из ствола, и она должна попасть в выбранную кем-то цель. Ты — пуля. И ты не должен думать. Ты должен выполнять, — холодно произносит учитель, а затем отвлекается на молодых железных, учащихся управлять хвостами. Слова этого человека оставили неприятное послевкусие, словно Сора, съев конфету, на языке ощутил нечто горькое и противное, а вовсе не сладкое. «И ты не должен думать. Ты должен выполнять», — раз за разом проносится в голове семилетнего ребёнка, из-за чего в груди горячим комком сжимается детская злость и обида. Что значит "не должен думать"? Неужели Соре и правда не стоит задумываться о том, зачем ему отдают эти зверские приказы, зачем ему нужно лишать кого-то жизни? Или учитель говорил ему о том, что мальчику не стоит думать совсем? То есть вообще. Как оружию. Бездушному инструменту. Отбросить свою ещё формирующуюся личность и стать маленьким солдатом. Это действительно то, чего от него хотят? — Ну и? В чём дело? — хмыкнул железный — «одногруппник» Соры, — подойдя к мальчику и пихая его в бок. — Только не говори, что убить его не можешь. Я всё расскажу… — Могу, — тут же отозвался тот. — Не хочу. — Не хочешь? — лицо парня вытянулось в удивлении. Второй немного помолчал. — Да. Или… Не знаю. Я могу этого не делать? — Сдурел? — усмехнулся подросток, сильно хлопая мальчика по плечу. — Руби давай, пока я на тебя не настучал. Вздох. Лязг металла. Мальчик приставил к горлу жертвы острое лезвие гарпуна хвоста. «Не делай этого! Не надо! Прошу тебя, дай мне уйти!» — шептал худой мужчина, лёжа спиной на песке и трясясь от ужаса. Тогда Сора понял, что лучше не резать горло, а отрубать голову или протыкать сердце. Осознание этого пришло уже после убийства мужчины, потому что мальчик всё же полоснул лезвием по его шее. Жертва стала хвататься за собственное горло, издавая хриплые булькающие звуки, захлёбываясь в собственной крови и мечась по земле. Он забрызгал своей кровью одежду Соры, так как сильно размахивал руками и резко дёргался; он бросал на железного злой взгляд и пытался выкрикнуть пару «ласковых», но наружу вырывался лишь хрип. Мужчина умирал несколько минут, мучаясь от боли. Тогда маленький железный понял, что лучше не резать горло, а отрубать голову или протыкать сердце. В другой раз ему попались двое детей — парень лет четырнадцати и его младший брат. Мальчик понял это потому, что они были похожи внешне. Они спрятались под кроватью в комнате, и старший закрыл собой брата, хотя сам был до смерти напуган и хотел убежать. Железный опустился на колени и заглянул под кровать, встретившись взглядом с парнем по-старше. Они молча смотрели друг на друга примерно минуту, пока Сора не приставил указательный палец к собственным губам, намекая на то, чтобы братья вели себя максимально тихо. Затем он поднялся и покинул квартиру. Сам беловолосый в тот момент хотел провалиться сквозь землю. Он так и не понял, почему же не выполнил приказ и убил не всю семью, оставив только двух братьев. Было ясно, что если новость об этом дойдёт до других железных, то его, скорее всего, убьют. Но почему-то он так поступил. И тогда, на озере, недалеко от трущоб Тэрроза, когда группе Соры нужно было вырезать несколько десятков людей. У мальчика не получилось спасти кого-либо из тех людей, но он снова стал думать о том, почему же ему хотелось дать кому-нибудь из них шанс уйти. «И ты не должен думать. Ты должен выполнять». Это означало, что если бы Сора не стал слушать своего учителя и вовремя задумался о собственных переживаниях, то осознание того, что железных используют и вскоре убьют, пришло бы раньше. А в тот момент, на озере, было уже поздно. Но он хотя бы понял, в чём дело: всё это время его беспокоила вовсе не мораль. В девять лет он стал максимально похож на живое оружие — пусть иногда «барахлил», но этого почти никогда и никто не замечал. О внутренней борьбе мальчика даже и не знали, ровно как и о том, что он нередко отпускал своих жертв, уповая на то, что те не столкнутся с другими железными и выживут. На счету Соры примерно тридцать спасённых людей. Не так уж и много по сравнению с тем, скольких людей мальчик убил, но тот мысленно отшучивался по поводу того, что так он очищает свою карму. По крайней мере, на тридцать ночных кошмаров стало меньше. Сегодня он и его группа железных учеников орудовали в городе. У каждого было своё задание. Сора взял себе шесть целей — шесть человек. Каждого он убивал незаметно и тихо, стараясь причинить как можно меньше боли и мучений. Свою последнюю цель мальчик обнаружил в неожиданном месте — недалеко от трущоб. Хорошо одетых людей здесь было заметно меньше, а вместо высоток были скромные серые двенадцатиэтажки. За улицами никто не следил: большое количество мусора на земле, древние пятна крови в переулках и разбитые уличные фонари лишний раз убеждали в том, что здешняя полиция существует лишь на словах. И куда бы ты не завернул, всегда сможешь услышать ругань или истошные крики, доносящиеся из какой-нибудь квартиры или очередного переулка. Сора следовал за своей целью, словно тень. Молодая девушка лет двадцати пяти — по сравнению со многими местными, одета она была лучше, да и внешность у неё весьма приятная, хотя на лицо девушка всё-таки совсем обычная. Светлые вьющиеся волосы доходили ей до поясницы, а стройная подтянутая фигура говорила о том, что девушка следит за своим телом. Хотя она была слегка худовата. Ей бы жить где-нибудь недалеко от центра и работать секретаршей. Блондинка завернула за угол и ускорила шаг — она старалась сделать это незаметно, но Сора-то давно понял, что она знает о преследовании. Ему лишь нужно завести её в подъезд или переулок. Девушка действительно направлялась к какому-то тёмному закутку между двух пятиэтажек и, оказавшись в тени зданий, резко развернулась, встретившись взглядом с мальчишкой. Она обеими руками вцепилась в коричневую сумку из кожзама, прижимая её к животу и нервно сглатывая. — Что тебе нужно? — фальцетом выкрикнула она. Сора молчал, подходя всё ближе. Девушка пятилась назад. — Ты железный? — предположила она, не моргая глядя на беловолосого. В нынешнем веке железные — это монстры. Так насколько же всё плохо в этом мире, раз кто-то, глядя на девятилетнего ребёнка, спрашивает его: «Ты — монстр?» Он помрачнел, смотря на блондинку исподлобья, однако его пустой взгляд сошёл за утвердительный ответ. — Кто… Кому нужна моя смерть, скажи? Кто меня заказал? — дрожащим голосом пролепетала она, упёршись спиной в кирпичную стену. Увидев железный хвост, показавшийся из-за спины ребёнка, девушка перестала дышать и лишь просипела: — Не убивай меня, пожалуйста… Ты не знаешь… У меня… Сора замахнулся хвостом для удара, и тогда блондинка выронила сумку, обняв свой живот обеими руками и сильно зажмурившись. Мальчик непроизвольно замер, так и не взмахнув железной конечностью, и уставился на руки девушки. Железный всегда старался улавливать мелкие детали, на которые любой другой не стал бы обращать внимание, и сейчас это поведение стало для него той самой "деталью". Он пытался понять, почему она закрывает живот, а не грудь или голову. Ещё спустя пару секунд Сора еле слышно вздохнул. Блондинка заставила себя открыть глаза и взглянуть на ребёнка, хотя она сильно дрожала и всё ещё вжималась спиной в стену. Мальчик медленно поднял ладонь, склонив голову набок, и когда девушка по неясной для неё самой причине убрала руки, осторожно прикоснулся к ней. Она судорожно выдохнула, а Сора как-то изменился в лице. Хвост железного исчез за его спиной так же, как и появился, а сам он поднял взгляд на девушку, убирая ладонь со слегка выпуклого живота. Он не станет лишать её жизни. Точнее… Их. — Эй… — раздалось гулкое позади. — Вы что же, не собираетесь её… Это был один из учеников Соры. Мальчишка сразу узнал его по голосу — этот парень моментально доложит о поступке беловолосого старшим. Этого нельзя было допустить, иначе от него просто-напросто избавятся. — …убивать? — выдохнул последнее слово ученик, а через пару секунд упал на спину. Взгляд был недоумённым и теперь устремлён в небо; рот полуприкрыт и искривлён едва заметной усмешкой. Он даже не понял, что умер. Сора на невероятной скорости подбежал к нему и хвостом пронзил живот парня насквозь, вырвав искусственные позвонки. «Будет плохо, если об этом кто-то узнает», — мысленно вздохнул беловолосый, оглянувшись на ошарашенную блондинку. — «И будет ещё хуже, если я не найду этому оправдание», — уже более удручённо хмыкнул он, оглянув труп своего ученика, под которым по выложенной каменной серой плиткой дороге лениво расползалась багровая лужа. Настоящее… — Эй-эй, привет! Соскучился по мне? Где ты сейчас? Томо? Соскучился? — Не стоило мне брать трубку… Прошлого уже не вернуть, а дослушать, что скажет этот придурок, всё же надо. — Ой, да перестань! Ты в участке? Уже два или даже три часа, как нет. — Если тебе нечем заняться, то лучше не ищи меня. Я, в отличие от тебя, занят. Очевидное враньё. — Чем это? Социопатией? Похоже, ты дома. Я скоро буду. — Ты… Но Сора уже сбросил трубку. Коп прорычал что-то нецензурное себе под нос, опустив голову и потерев веки. У брюнета проскочила дерзкая мысль свалить из дома, пока этот стеганутый не пришёл, но то ли ему было лень, то ли он смирился с неизбежным, поэтому идея о немедленной капитуляции была неохотно отброшена в сторону. А ведь сначала вечер обещал быть спокойным и тихим. Томо действительно не умел отдыхать: он не мог заставить себя спать больше восьми часов в день; не мог расслабиться, усевшись в кресло, и смотреть тупые передачи по телевизору, опуская тем самым свой уровень IQ до табуреточного; не мог без дела шастать по улицам — хотя волей-неволей иногда он именно так и поступал, убивая львиную долю свободного времени, — и не мог провести время с друзьями, ибо их попросту не было. Единственные относительно близкие люди для парня — Эдисон и Грин. А теперь ещё и белобрысый железный без спроса нагло ворвался в этот удивительно короткий список. Полицейский лениво перевёл взгляд на стену над плитой, а затем развернулся спиной к окну и посмотрел на ковёр в зале. Дыру в стене латать банально было лень — сам Томо этим заниматься точно не хотел, а вот светлый ковёр выстирали в прачечной и теперь он как новенький. Почему-то от воспоминаний про драку с Сорой у брюнета зачесались кулаки, а губы тронула ухмылка. Вполне возможно, что они и сегодня подерутся. А может и не только подерутся. «Мне, конечно, надо держать его поближе к себе, но не настолько же близко», — мотнул головой коп, вздыхая. Да, он уже далеко не подросток, который мог бы на его месте спутать интерес с влечением, а влечение с влюблённостью. Он прекрасно понимал, что неровно дышит к железному, но признаваться в этом ни себе, ни ему не хотел. Себе — потому что это откроет старые раны и образует новые, сделает его уязвимым и слабым перед другими людьми и железными; это будет его тормозить, заставлять сомневаться в ответственный момент. Ему — потому что… бесит. Вот это уже похоже на нечто подростковое, но Томо ничего не может с этим поделать. Стук в дверь вырвал парня из странного транса. Он отлепился от подоконника и неохотно направился в коридор, на всякий случай закатывая рукава красной рубашки до локтей. Ямарута без стеснения вломился в коповскую квартиру, стоило брюнету щёлкнуть замком. Он снял боты и по-свойски прошёл в зал, усевшись на край двуспальной кровати. Томо всё так же медленно вернулся к подоконнику, ожидая со стороны беловолосого подлянки. — Ну и? — не выдержал брюнет. — Что? — Нахрена притащился? — На рожу твою противную посмотреть, — съязвил Сора, за что тут же получил обоймой от пистолета по лбу. — Эй! Больно же! Ты что, готовился к моему приходу? Будешь бросать в меня частями ствола, чтобы я его как паззл собирал? — Буду, если продолжишь в том же духе, — ласково ответил полицейский и швырнул в парня целый пистолет. Тот поймал его в руки, но при этом забавно шарахнулся в сторону. — Эта игрушка, к сожалению, для людей, так что я буду бросать в тебя части другого пистолета и экспансивные пули. — Да мне и этого хватит. Я могу его одолжить? Ну, так, на случай чего, — поинтересовался Ямарута, вставляя обойму и ставя пистолет на предохранитель. — Всё твоё тело — оружие, зачем тебе ствол? — Сказал же — на случай чего, — повторно буркнул белобрысый, встав с кровати и положив пушку на барную стойку. Он чувствовал, что настроение у копа стремительно портится без видимой на то причины, и что тот взглядом прожигает в его голове дыру, но как-то исправить ситуацию не мог. — У тебя есть какое-нибудь дело на ближайшее время? — спросил железный, взглянув на брюнета. — Пока только наклёвывается. Слышал, какой-то долбанутый учёный то ли поймал железного, то ли создал… Оба варианта звучат крайне бредово. Но узнать, правда это или нет, можно будет завтра ночью на Арене. Вроде как, то чудо-юдо должны туда отдать, чтобы дралось с участниками, — развёл руками полицейский. — О как, — удивлённо выдохнул Сора. — Что за учёный — без понятия? — В точку, — ухмыльнулся Хейз. Беловолосый цокнул языком, ритмично стуча пальцами по столешнице ещё добрых пять минут. — Ну, а я вот узнал, кто освободил железных из тюрьмы, — пробормотал Ямарута, опустив взгляд. — Да ну? — недоверчиво усмехнулся Томо, оглядывая парня с ног до головы. — И кто же? — Наш старик. Да-да, тот самый, который все эти полтора года был рядом со мной… Его, кстати, зовут Тод Уилс. Такие дела, — улыбнулся Сора, вздёрнув голову и встретившись взглядом с брюнетом. Эта улыбка показалась какой-то неуместной. Всего на секунду, конечно, но всё-таки. Новость о хозяине магазина Охотника ни капельки не потрясла. — Только Скаю не говори. И вообще никому! Я не хочу, чтобы старика убили за это. — Да кому он нужен… — Дай мне слово, — Сора слегка повысил тон, изменившись в лице. Брюнет скрестил руки на груди, медля с ответом, пока оценивающим взглядом окидывал парня и старался удержаться от ехидного плевка в его сторону. Всё же есть те важные для Ямаруты темы, от которых даже он увиливать не может посредством своей придурковатости. — Никто не узнает о нём, — выговорил, наконец, Томо. Беловолосый выдохнул и снова улыбнулся. — Ты мог сообщить эту новость по телефону, но не стал, поэтому я повторюсь: зачем ты притащился? — Хотел спросить, знаешь ли ты некоего Трагера и если что… — Как ты сказал? — тут же ощетинился коп, отрываясь от подоконника и подходя к столу. Он упёрся ладонями в столешницу и наклонился ближе к Соре, смотря ему в глаза. — Повтори. — Хотел спросить… — Не это! Повтори фамилию! — зло проорал брюнет, из-за чего Ямарута испуганно вздрогнул и сник под его взглядом. — Т-трагер… Ты знаешь его? — осторожно поинтересовался беловолосый и поёжился, приготовившись получать пиздюлей или выслушивать словесную брань. — Сука, — прошипел Охотник, запуская пальцы в волосы и сжимая их. Он отвернулся от парня и сделал несколько медленных шагов вперёд, стараясь выровнять резко сбившееся из-за злобы дыхание. Затем Хейз опустил ладони на затылок, а после и вовсе опустил руки, разворачиваясь обратно и впериваясь взглядом в железного. — Откуда ты узнал про него?! Кто тебе сказал? Где ты нарыл информацию о нём? Отвечай! — Я-я не рыл, я случайно услышал… — Как такое можно случайно услы…! — Томо запнулся, запоздало поняв, что он с Сорой говорит об одном человеке, но о разных ситуациях. Он выдохнул и попытался сделать как можно более непринуждённый вид. — Погоди… Я просто… Что ты хотел спросить про него? — Ну-ка постой, ты ведь знаешь его, да? — несмело предположил белобрысый, за что и был награждён очередным испепеляющим взглядом. Он едва заметно ухмыльнулся. — Я узнал, что этот Трагер лечил жену старика. Ну, якобы лечил. А ещё приглядывал за Анемон несколько лет назад. Она мне и сказала, что он подпольный врач и учёный, а ещё просто псих. — Вот как, — чуть охрипшим голосом прокомментировал брюнет, кусая нижнюю губу и стараясь подавить новую вспышку гнева. — А ты о нём что и откуда знаешь? — Лучше бы не знал, — рявкнул коп, всё-таки не сдержавшись и с размаху ударив левым кулаком в стену. Сора аж отскочил в сторону, в недопонимании уставившись на полицейского. Томо спустя секунду ударил ещё раз, затем ещё, и ещё. До тех пор, пока по стене не побежали трещины, а его кулак не стал болезненно покалывать из-за содранной на костяшках кожи. — Эй, перестань! Ты же себе руку сломаешь! — железный, поздно сообразив, что брюнет крайне взбешён и уже откровенно вредит себе этими ударами, подскочил к нему и перехватил его запястье. Правда ему в ту же секунду прилетел апперкот, и парень отступил назад, согнувшись пополам от острой боли и зажав себе рот ладонью. Из глаз тут же посыпались искры, а в ушах зашумело. Ещё через пару секунд он поднял взгляд на копа и вздёрнул бровь, что было больше похоже на вопрос «За что?» Томо и сам не ожидал, что ударит Сору, и застыл на месте, почему-то перестав дышать. Его всё ещё потрясывало от той ярости, что вызвало упоминание имени того ублюдка. После того, как он ударил парня, успокоиться было уже сложнее, наоборот — хотелось продолжить. — Чем я заслужил столь ласковое обращение со мной? — пробормотал Ямарута, выпрямляясь и потирая челюсть и проверяя, не сломана ли она. — Заткнись, — еле слышно прошипел коп. — Чего? — Я сказал Заткнись! Завали свой хлебальник ко всем ебаным хуям!!! — проорал брюнет, одной рукой схватив желтоглазого за ворот чёрной толстовки, а другую сжимая в кулак и едва подавляя желание ударить железного. — Ладно-ладно, только не бесись, дыши ровно, — пропищал Ямарута, кося взгляд на сжатый кулак протезированной руки копа. Тот, проследив за его взглядом, в ту же секунду оттолкнул беловолосого от себя и принял попытку выровнять дыхание и успокоиться. Получилось плохо: ещё через минуту Охотник вновь принялся дебоширить, орать отборным трёхэтажным матом и бить всё, что имело наглость попасться ему под руку. Сора откровенно пугался его поведения и старался стоять в стороне, но ни на секунду не отводил взгляд, боясь, что может не заметить ухудшения и без того плохой и непонятной, лично для него, ситуации. Когда Хейз уже, казалось бы, начал приходить в себя, встав около барной стойки и прикрыв лицо руками, выдыхая, Сора решил, что тот — боже упаси! — плачет, и попытался подойти к нему. — Томо, я всё ещё не понимаю, что случилось, но ты можешь мне это объяснить, а? — почти прошептал парень, предпринимая хилую попытку прикоснуться к брюнету. — Съебись, — рыкнул тот, отгоняя железного грубым толчком в плечо. Слёз не было, а значит, Сора продолжал Не Понимать, что происходит с копом. Нет, парню не нужно быть гением, чтобы отличить злобу от прочих эмоций, но вот чтобы понять, хочет ли коп рвать и метать дальше или всё же взять себя в руки, видимо, пришлось бы. Причина этого резкого всплеска негативных эмоций тоже оставалась для беловолосого загадкой. — Из-за чего ты так… — Я непонятно выражаюсь? — зло прошипел полицейский, вцепившись пальцами в столешницу и сжимая их до побелевших костяшек. Сора заметил и это. — Не хочешь получить по морде — свали. — Напугал так напугал, — фыркнул Ямарута, забывшись на секунду, а затем вновь сделал шаг к копу. — Ну так в чём дело-то? — Ни в чём… — А, то есть, ты каждый день вот так крушишь свою квартиру? Каждый день выламываешь двери и с корнями выдираешь висящие на стене ящики? Скуку так убиваешь, небось? — ехидно фыркнул железный, всплеснув руками и сделав ещё шаг. Он ставил себя в очень шаткое положение, так как плохо следил за своей речью, но вряд ли побои его как-то беспокоили. — Говори уже. Ты знаешь этого Трагера, ведь так? — Знаю, — выдохнул, наконец, брюнет, задирая голову к потолку. Он молчал несколько минут, прикрыв глаза и сдерживая рвущуюся наружу злобу. Сора терпеливо ожидал, когда парень соберётся с силами и объяснит, почему это имя так его взбесило. — Четыре с лишним года назад меня и Ивасаки вырубили прямо на задании и приволокли в какой-то бомжатник, где пытали ещё две недели. Пытал нас Крис Трагер. Затем ему надоело, и он убил всех заложников, включая Ивасаки, а меня отправил в «последнюю поездку». Но я выжил, как видишь. Железный кивнул, скользя по Томо взглядом и смотря на него теперь совершенно по-другому. Он прекрасно понял, что Охотник опустил уйму деталей и подробностей, и беловолосому стало от себя чуточку противно — он хотел знать абсолютно Всё, но выпрашивать такое у копа он не решился. Не потому что боялся его, а потому что осознавал, что подобное должно быть как минимум неприятно. Сам Ямарута мог бы ночи напролёт рассказывать о годах, проведённых в тюрьме, потому что это уже пройденный путь, и он вспоминает об этом, как об отпуске: с придыханием и никому непонятной улыбкой. Томо во время подобного «отпуска» потерял близкого человека, а потому за вопрос о подобном вполне логично получить звонкую затрещину. — И ты пытался найти его и убить? — решил спросить о другом Ямарута, делая ещё шаг. — Пытался. Но он постоянно ускользал. Будто знал, когда и откуда я приду, и… Я не убил его. Не смог. Не нашёл. А теперь этот урод снова объявился, — губы Хейза растянулись в злой мечтательной улыбке, что начинало лишь сильнее тревожить Сору. Внешне он никак своего волнения не показывал, но сердце отбивало ненормальные ритмы и — он был уверен — если бы в комнате наступила тишина, его удары были бы отчётливо слышны не только самому железному. — И ты хочешь закончить начатое? — тихо выговорил железный, наконец-то подходя вплотную к копу и заглядывая в его серые глаза. Он едва ощутимо провёл пальцами по затылку полицейского, ладонью другой руки упёршись в стол, но над копом это никакого эффекта не возымело: он смотрел куда-то в сторону. — Какой ты догадливый, — ответом беловолосому было сдержанное шипение. — У меня идея, — начал шептать Ямарута прямо в губы Охотника, уже более уверенно обвивая его шею руками и к собственному счастью не встречая со стороны брюнета сопротивления. — Так как мне надо вытрясти из Трагера информацию, а тебе его просто убить, то мы можем совместить эти две вещи. И все будут довольны, м? — И как же ты собираешься найти его? — Придумаю что-нибудь, — беспечно пожал парень плечами, всё ещё чувствуя, как коп напряжён. — Ну успокойся ты уже. Или мне побыть боксёрской грушей сегодня? — приподнял брови Ямарута, по сути предлагая себя в качестве игрушки для битья. — Почему бы и нет. Ты частенько на это нарываешься, — буквально выплюнул Томо, но железный не обиделся. — Но нельзя же вечно размахивать кулаками, — насупился он. — Давай: дыши ровно, соберись. — Я тебе что, конструктор лего? — огрызнулся Хейз. Сора прыснул, но постарался сдержать смех. — Вот это уже совсем не похоже на тебя, — улыбнулся он притягивая брюнета к себе и целуя его. Томо охотно ответил ему, уже пробираясь пальцами под толстовку парня и прижимая его к себе. Ямарута вздрогнул из-за прикосновения холодных пальцев протезированной руки копа и начал расстёгивать верхние пуговицы на его рубашке, слегка кусая за нижнюю губу. Полицейский хотел было снять с белобрысого ненужные тряпки, но тот остановил его. — Не-не, сегодня я ведущий. — Решил похвастаться своим опытом? Что-то мне подсказывает, что у тебя его крайне мало, — усмехнулся Томо. — Учти: я всегда был хорошим учеником. Правда есть куча вещей, которые я ни разу в жизни не делал, поэтому нехер стебаться, я же стараюсь, — пробормотал парень смущённо, расправляясь с пряжкой ремня на джинсах Охотника. Тот неопределённо повёл головой, неотрывно наблюдая за руками Ямаруты. Сора не собирался справляться с собственным возбуждением, которое он, напротив, активно старался подавить, а больше хотел уделить внимание Томо и дать ему возможность выпустить пар иначе, чем дракой или избиением бытовой техники и стен. Идея пришла как-то спонтанно — на самом деле, Сора сам не особо понимал, что делает, ровно до того момента, как его ладонь не потянулась к ремню. Теперь же он вытащил наливающийся кровью член копа и обхватил его в плотное кольцо из пальцев, сам кусая губы и страшно боясь сделать что-то не то. Но вспомнив, что всё бывает в первый раз, железный набрался храбрости и стал двигать ладонью по стволу, задевая большим пальцем уздечку. Член быстро твердел прямо у него в руке, а его ухо обдавало жарким дыханием копа, поэтому Сора, войдя во вкус, стал задавать темп по-быстрее, делая более рывкообразные движения. Охотника очень подмывало подъебнуть Ямаруту за его выражение лица — до смешного сосредоточенное, но смущённое, и он бы вот-вот произнёс одно из своих едких замечаний вслух, если бы Сора вдруг не опустился на колени. Полицейский удивлённо выдохнул: — Только не говори, что будешь… — Буду, — перебил его железный. — Может, не надо? — А что, тебя это смущает? — оскалился беловолосый и тут же получил отрезвляющий хлопок по затылку. — Я без члена остаться не хочу. Ты ж безопытное чмо! — А ты по голове не бей, тогда не останешься без своего прибора, — резонно предупредил Ямарута, кладя одну ладонь на бедро копа, а второй обхватывая основание его члена и лизнув головку. Шумный вдох Томо не остался без внимания Соры, ибо тот моментально поднял на него взгляд и повторил действие языком, а затем плотно обхватил головку губами. Парень, в принципе, и раньше понимал, в чём суть минета, но на практике это оказалось настолько возбуждающим, что он едва не подвывал от восторга — будто это ему отсасывают, а не он сам. Он забрался свободной рукой под рубашку Хейза и задрал её кверху, скользя взглядом по накаченным мышцам пресса, которые сокращались каждый раз, когда Сора щекотал кончиком языка уздечку или аккуратно касался зубами вздувшихся венок. Брать слишком глубоко у него не получалось — парень заглатывал член копа до середины, а если старался насадиться на него глубже, то банально начинал кашлять. Железный то выпускал орган изо рта и вылизывал его, то вновь брал и старательно сосал, помогая себе рукой. И ведь Ямарута добился пары хриплых стонов брюнета! Он больше не отвлекался на что-либо ещё и пристальным взглядом следил за выражением лица Томо: он склонил голову набок и прикрыл затуманенные глаза, иногда вовсе жмурясь от слишком острых ощущений. А ведь у Соры на лбу написано, что опыта — ноль; действовал он неумело, хотя быстро угадал, как копу нравится больше всего. Да, получалось плохо, у парня уже наверняка свело челюсть, но Охотнику даже сам факт доставлял удовольствие. Он не удержался и сжал пальцами светлые волосы на затылке железного, начиная задавать свой темп. Тот не был против, но инстинктивно вцепился в бёдра копа и зажмурился, почувствовав, как член пульсирует у него во рту. Ещё через мгновение в глотку парня полилась тёплая солоноватая жидкость, которую он, не задумываясь проглотил, а затем выпустил орган изо рта и вновь взглянул на копа. Охотник слегка пошатывался, дыхание ещё было сбитым, а вот выражение лица стало расслабленным. Неистовой злобы как и не бывало. Чего, собственно, и добивался Сора. — Ты что-то говорил про, — забормотал Томо, ещё не до конца отдышавшись, — инфу, которая тебе нужна от Трагера. Ты это о чём? — Скай рассказал тебе про железнорождённого? — коп кивнул, застёгивая ширинку. До него только сейчас дошло, что заданный им вслух вопрос пришёл ему в голову в тот момент, когда он кончил, что вызвало у парня неоднозначные эмоции. — Возможно, что он как-то связан с тем, что нас выпустил из тюрьмы старик. Возможно, именно он попросил Тода сделать это. А Трагер знаком и тебе, и ему, и Анемон, так что, полагаю, он и с железнорождённым виделся. А может и нет… Но я хочу это проверить. — Дайлер не очень обрадуется, если узнает, что я продолжаю убивать, — сухо бросил полицейский, огибая барную стойку и усаживаясь на стул. Сора расположился на втором стуле напротив него. — Это ведь благодаря нему тебя не посадили за убийство восьмерых человек? — Ему пришлось подчистить историю. — Пришлось? — переспросил Ямарута. — Мне начинает казаться, что у тебя проблемы со слухом, — хмыкнул брюнет. — А у тебя — с головой, — в тон ему ответил Сора. — Кто бы говорил. Помолчали. — Это вообще нормально, что мы так спокойно обсуждаем то, что собираемся кого-то убить? — нахмурился беловолосый, всерьёз задумавшись над этим. Охотник усмехнулся, нашарив что-то шуршащее в ящике. Он развернул маленький серебряный фантик и метко забросил его в урну, а никотиновую жвачку закинул в рот. — Не нормально, — согласился коп. — Но если ты кому-нибудь вякнешь об этом хоть слово — я оторву тебе ноги и буду пиздить тебя ими до тех пор, пока ты не сдохнешь, а потом отрежу голову и повешу на стену, — парень немного наклонился вбок, вытянув левую руку назад и указательным пальцем показывая на дыру над плитой. Сора посмотрел на отверстие в стене и присвистнул. — Не нравится ремонтом заниматься, да? — А знаешь, что будет гвоздём моего нового интерьера? Я заставлю тебя перед смертью надеть железную маску, а потом, когда повешу твою башку на стену, буду использовать твой рот, как орехоколку. — Орешки любишь?.. — нервно усмехнулся беловолосый, поёжившись. — Ты меня понял, даун? — презрительно фыркнул коп, вздёрнув бровь. — Не дурак, понял, — обиженно буркнул железный, сдавшись, а затем бодро заявил: — Томо, то, что ты рассказывал про глаза Бога и про то, что их взглядом можно убить, отчасти правда! Точнее, своим взглядом Бога ты не убьёшь меня, но успешно заставляешь хотеть ссать! Прям как сейчас! И с этими словами парень поднялся со стула и, отсалютовав брюнету, отправился в туалет. — Ебанько, — донеслось до него тихое. Охотник понятия не имел, почему поход в туалет у Соры отнял целых пятнадцать минут — пройти-то нужно было всего метра четыре до второй двери в коридоре, — но он успел заварить себе кофе, врубить задним фоном новостной канал и подумать о том, что Ямарута — топографический кретин, да и к тому же клаустрофоб. Как-то иначе объяснить столь долгое его отсутствие коп не мог. А может, этот белобрысый поскользнулся на пороге и нырнул башкой в унитаз? И захлебнулся в нём? Или передёрнуть решил после столь экстравагантной, но успешной попытки успокоить Томо? А, чёрт с ним. Но стоило перестать думать о придурке, как он тут же нарисовался. — Что, запор пробрал? — усмехнулся брюнет, окидывая железного взглядом. — А если да? — мгновенно отреагировал тот, почёсывая затылок. — Ты ещё не устал постоянно быть злым по отношению ко мне? Не то что бы мне это поднадоело, просто лимит моего ангельского терпения подходит к концу, и я решил тебя предупредить об этом. Коп отметил про себя, что Сора и впрямь смотрит на него слегка холодно и высокомерно, если не снисходительно. Парень не шутил, однако этот взгляд лишь ещё больше выводит из себя. И дабы Томо перестал чувствовать себя неуютно — а это ощущение пришло буквально секунду назад, — он решил во что бы то ни стало поставить беловолосого на место и напомнить ему, кто тут кому подчиняется. Брюнет поднялся и показательно размял шею, подходя к Ямаруте. Тот ни капельки не напрягся. — Давай начистоту? Мы оба знаем, что ты не такой ебанат, каким кажешься. И поведение твоё наигранное, ведь это не я злой, а ты, — коп одарил Сору широкой ухмылкой, наблюдая за его реакцией. Железный нахмурился и таки наградил полицейского действительно злым взглядом, не сумев сдержаться. Этого Томо и добивался, а потому он буквально прорычал: — Меня бесит твоё притворство. Будь тебе лет пятнадцать — и я бы ещё смирился с таким поведением, но тебе уже двадцать один год, а ты прячешься за искусственно созданным характером… — Этот характер сформирован войной и тюрьмой! — выпалил Ямарута, резко оборвав его речь. Он сжал ладони в кулаки, стараясь унять жгучую злобу и обиду на Охотника. Почему-то слова этого человека его задевали. — Это не наигранное поведение — это результат всего того, что мне пришлось пережить. Я мог частично или полностью утратить рассудок и стать похожим на Тая! Но я всего лишь придурок. — Да, я в курсе. Я об этом и говорю, — продолжал ухмыляться брюнет, решив провести разговор в духе конспирологии. Он отчётливо различал в голосе Соры злость с примесью паники: боится, что полицейский читает его, как открытую книгу. — За своё прошлое ты зол: это доказывает даже твой рейд на бывших учёных. Помнишь? Когда ты убивал их в городе одного за другим. А потом ты понял, что таким образом окончательно свихнёшься и превратишься в того железного, которого безымянная полиция позже бы убила, и стал подавлять в себе жажду крови, выпуская наружу обыкновенного придурка. И все верят, что ты действительно такой, но мало кто сомневается в твоём желании убивать. Да ты хотя бы в зеркало посмотри! — парень схватил Сору за плечо и развернул к столу около кровати, на котором как раз стояло небольшое квадратное зеркало. Ямарута, увидев своё отражение, тут же шарахнулся назад и, встретив препятствие в виде кровати, бухнулся на неё. — Что, испугался? — съязвил коп, теперь сам смотря на парня сверху вниз. Тот выглядел сбитым с толку и промолчал, закрыв лицо ладонями. Охотник так же не проронил ни слова в течение нескольких минут, вернувшись на кухню. Сора всё это время не менял своего положения. — На днях в голову пришла мысль: «А почему Синдром? Это просто что-то не в меру пафосное или имеет какой-то смысл?» Тебе самому вообще рассказывали, почему тебя назвали Синдромом? Или ты объяснял себе это сам, а у тех, кто дал тебе эту кличку, не интересовался подробностями? Железный отрицательно покачал головой. Значит, он не в курсе. — Ты как болезнь: чем сильнее ты подавляешь собственное безумие, тем более сумасшедшими становятся те, кто тебя окружают. Это не значит, что поголовно все вокруг тебя начинают хотеть творить какой-то пиздец и обливаться собственной кровью, нет. Тут дело в другом. Например, Тай. Ты убил бы его раньше, если бы во время драки дал волю своему внутреннему железному, но ты подавлял его, и вместо тебя свирепел именно Тай. Ятсуме постоянно смотрит на тебя затравленным взглядом: боится тебя ровно настолько же, насколько и обожает — ведь ты железный, а это его первая и последняя любовь в жизни. Он даже не понимает, что водиться с тобой опасно. Ты не опасен, но быть рядом с тобой — опасно. Его ненормальное влечение к железу доведёт его до того, что он попытается разобрать тебя по частям, — услышав это, Ямарута вздёрнул голову и сглотнул вязкую слюну, поворачиваясь к полицейскому. Тот вновь сидел за барной стойкой и меланхолично помешивал кофе ложкой, не отрывая от чашки взгляда. — Старик… Старик изначально с головой не дружил, раз послушался кого-то и выпустил вас. Но он — единственный хитрый лис среди нас, поэтому он справится с твоим влиянием. Я… Я не убил железного. Пожалел. Решил дать шанс. И теперь периодически трахаю его. А Скай впервые поступил не так, как велят его обязанности. — Я не перестану подавлять эту часть себя, ведь благодаря этому я и нахожусь сейчас здесь, а не на хирургическом столе Грин, — чуть охрипшим голосом тихо ответил беловолосый. — Твоя правда. Но я вижу тебя насквозь, и, подавляешь ты своего внутреннего неадеквата или нет, ты одинаково меня раздражаешь, — выплюнул коп и, услышав вздох со стороны железного и увидев, что это ему теперь неуютно, вновь почувствовал себя в своей тарелке. — Зато теперь ты в курсе, почему тебе дали именно такое погоняло. — Эй, а знаешь, если бы я реально был психом, то не смог бы и даже не стал подавлять в себе что-либо, — продолжил Сора так, будто не услышал последней фразы, на что полицейский неопределённо повёл головой, рисуя ответом ни да, ни нет. — И да, раньше я действительно неправильно понимал смысл своей клички. Кажется, на войне мой Синдром тоже частенько случался у других людей… Ну, те реально с ума сходили: забывали, что не бессмертные, и рвались в неравный бой. — Тоже самое касается и Гиро, — поддержал беседу Томо, закинув в рот новую жвачку. — Он, чтобы найти тебя, пожертвовал всеми своими железными. Грин сказала, что его позвонки выглядели ещё хуже, чем твои. Он умирал? — Ему оставалось чуть меньше месяца. — Ты идиот! — вдруг выкрикнул брюнет, и Ямарута, уставившись на парня широко раскрытыми от испуга глазами, сжался. — Он ведь знал, что умирает, и специально вытравил тебя на улицу! И не потому что хотел убить — он понимал, что не в состоянии сделать это, — а потому, что рассчитывал, что тебя добьёт полиция! — Логично… — согласился белобрысый, уменьшаясь в размерах из-за взгляда копа. — Он, даже будучи при смерти, оставался Альфой, просто он не учёл, что Скай вряд ли захочет убить железного, который помогает Охотнику. Понимаешь? Если бы его план сработал, то среди других Альф его бы зауважали. Однако ты жив, он — нет, и теперь ты работаешь на полицию. Да Гиро только помог тебе встать на пару ступеней выше других железных, — подытожил Томо, разведя руками. Теперь белобрысый не только чувствовал себя неуютно, а старался справиться ещё и со стыдом. Он ведь и подумать не мог, что Гиро окажется умнее, чем Сора изначально предполагал. И пусть у Альфы всё пошло не по плану, но следует отдать ему должное за смекалку и отвагу. — И что, мне быть ему благодарным? — тем не менее, недовольно фыркнул парень, не собираясь признавать продуманности умершего железного. — Мне похуй, но согласись — ты не самый умный, зато везёт тебе больше всех. — А говорил, что трупам не везёт, — припомнил Ямарута. — Да завались ты уже! Не разговаривай со мной! — выпалил Томо, ударяя кулаками по столу так, что даже кружка высоко подпрыгнула, а бокалы, висящие над стойкой, начали опасно шататься, со звоном ударяясь друг об друга. Железный и бровью не повёл. — Заставь меня замолчать, — провокационно заявил он, не отрывая взгляда с лица копа. Тот начал хрустеть костяшками пальцев, поднимаясь со стула и направляясь в сторону Ямаруты. — Эй-эй, помнишь, ты дал слово? Я говорил, что затащу тебя в постель! — Я сдержал своё слово в туалете полицейского участка, — сухо бросил брюнет, нависнув над парнем, словно удав над кроликом. — Не-не! Я говорил именно про постель! Так что ты всё ещё должен сдержать слово и… — Ну ладно, — спокойно выдохнул Томо, пожав плечами. Он начал расстёгивать оставшиеся пуговицы на рубашке, смотря железному прямо в глаза. И вроде бы ничего не предвещает беды, но Сора всё равно чувствовал, что что-то не так. Рубашка была брошена на кожаное кресло. Затем Охотник наклонился к беловолосому и коснулся его губ своими, наклоняя парня назад и заставляя лечь на кровать. Ямарута, забыв о плохом предчувствии, охотно подчинился и ответил полицейскому, обвивая его шею руками и касаясь влажным кончиком языка его нижней губы. Томо ухмыльнулся сквозь поцелуй и стал стягивать с парня толстовку, располагаясь между его ног и едва ощутимо касаясь пальцами его кожи. Беловолосый возбудился моментально, что не было чем-то удивительным для копа. Он с трудом подавил ехидный смешок, когда почувствовал стояк железного, упирающийся ему в пах. Сам мужчина себя контролировал, ибо у него были немного другие планы. Он спустился ниже и провёл языком мокрую дорожку на шее Соры, а затем ощутимо для него укусил, получая в ответ шипение и толчок в плечо. Руки Охотника, тем временем, сжимали ягодицы железного через штаны, а сам он стал тереться пахом об выпирающий бугорок на джинсах беловолосого. В помещении стало заметно жарче, особенно для Соры: он, как и в первый раз, практически ничего не делал, потому что банально терял голову от ощущений и мог лишь лежать под полицейским, выгибаться ему навстречу, глотая собственные шумные вдохи, и царапать его плечи, если тот слишком сильно кусает. Брюнет нарочито медленно расстегнул ширинку Ямаруты левой рукой, начиная поглаживать вставший колом член сквозь ткань трусов. Парень под ним смело разводил ноги шире, толкаясь в его ладонь и кусая губы от тянущего удовольствия внизу живота. И только когда железный опустил ладони на поясницу Томо и стал прижимать его к себе сильнее, коп упёрся руками по обе стороны от беловолосого и приподнялся, ухмыльнувшись. Шестое чувство Ямаруты вновь зашептало о том, что что-то не так, но было уже поздно. — А знаешь… Не заслужил, — выговорил брюнет, расплываясь в садистской ухмылке при виде обескураженного выражения лица Соры. Тот забавно хлопал глазами, не до конца поняв, что имеет в виду парень. На его лице отразился настоящий калейдоскоп эмоций: сначала непонимание, затем осмысление, после — удивление и, наконец, смущение, которое тут же вытеснило возмущение. — Что значит «не заслужил»?! Ты с ума сошёл? Хочешь прекратить и оставить меня в таком состоянии?! — Именно это я и хочу сделать, — самодовольно заявил коп и сбросил с себя руки Ямаруты, вставая с него окончательно. Железный опустил взгляд на ширинку полицейского, понял, что тот ни капельки не возбуждён — а точнее, очень умело контролирует своё возбуждение, — и задохнулся от нахлынувшей обиды. — Ты! ТЫ! Скотина! Садист! Изверг, мать твою через колено! — Какой есть, — равнодушно пожал плечами Охотник, искренне веселясь с реакции беловолосого. — Ну и ладно, я без тебя справлюсь, — недовольно пробормотал Сора, потянувшись правой рукой к расстёгнутой ширинке. Он услышал характерный щелчок и замер, медленно переведя взгляд на полицейского. Томо направил на Ямаруту дуло пистолета, а если точнее — чуть правее, целясь в плечо. — Тронешь себя — отстрелю руку, — пообещал он. — Но… — Сейчас самое время лечь спать, тебе так не кажется? — издевательски протянул коп, приподняв брови. — Ты не прав, но я лягу, — не стал спорить железный, стягивая с себя штаны окончательно и, морщась от зуда ниже пояса, забираясь под одеяло. Охотник, довольный собой, ушёл в ванную. Через минуту до Соры донесся шум воды. Он немного помедлил, а затем вновь попытался совершить крестовый поход к собственному всё ещё стоящему члену. — Если ты думаешь, что я не вижу, что происходит в зале — значит не знаю, что ты пытаешься подрочить, то ты ошибаешься, — послышался почти весёлый выкрик Томо, и железный тут же вытащил руки и сложил их поверх одеяла, лёжа в позе солдатика. Беловолосому действительно пришлось смириться со своим положением, пусть в паху ужасно зудело, но остаться без руки совсем не хотелось — коп предусмотрительный и наверняка заберёт таблетки Соры себе, чтобы тот помучился, а не сразу регенерировал. Парень пытался отвлечься на мысли о том, чем же он и Томо будут заниматься весь завтрашний день, если вечером, а точнее ночью, они должны будут пойти на Арену? Ямарута был почти на восемьдесят процентов уверен в том, что тем, кто поймал или создал — а скорее всего именно создал — железного, будет никто иной, как Трагер, ведь он — учёный, к тому же очень живучий. Ямарута так же был уверен, что Томо не глуп, и тоже сопоставил факты и пришёл к тому же выводу. Нет гарантии, что Сора прав хоть в чём-то из этого, но даже если он ошибся по поводу причастности Трагера к железному на Арене, то туда всё равно стоит сходить. Болезненное желание срочно удовлетворить свои сексуальные потребности всё-таки отошло на второй план. Он и сам не заметил, как начал проваливаться в сон. Последнее, что Ямарута почувствовал перед тем, как полноценно уснуть, было то, как прогнулся матрас с другой стороны и как чужие сильные руки обвили его талию, прижимая к широкой груди.