Железное небо

Прошлое… Ссоры между родными братьями — обычное дело, по традиции именно старшие позволяют себе помыкать младшими, но такое происходит не во всех семьях. Семья Дайлеров — тот редкий случай, когда родные братья, причём близнецы, отлично понимали друг друга и никогда не ссорились. Они с раннего детства имели общую привычку — делить всё на двоих: от игрушек и сладостей до сигарет и девушек. Они никогда не боролись за родительскую любовь, ведь те чётко давали понять, что обоих братьев любили одинаково сильно, но именно родители однажды взрастали ту самую привычку, впоследствии сыгравшую злую шутку. Родные мать и отец нередко путали своих сыновей, ведь те совершенно не имели никаких видимых отличий, а самих родителей братья строго просили одевать их во всё одинаковое и покупать любой предмет сразу в двойном экземпляре, если он предназначался кому-то из парней. К тому же они намеренно и очень умело копировали манеру речи друг друга, мимику, жесты, перенимали привычки, а впервые нарочно поменялись ролями старший-младший уже в возрасте восьми лет. Это продлилось целую неделю, родители совершенно не замечали подвоха, а мальчишки вдохновились идеей. Старший брат взял на себя роль бунтаря и хулигана, который прямо на уроке лучше покурит за школой со старшеклассниками, чем займётся контрольной, тогда как младший — ровно противоположную. Это позволило братьям навязать окружающим определённую манеру поведения каждого из близнецов, а затем, когда они по той или иной причине менялись ролями, никто не замечал подвоха, ведь парни с раннего детства безупречно влезали в чужую шкуру. Но рано или поздно такая маска прирастает к коже. Старшего поймали за курением в четырнадцать лет, но к тому моменту он чётко дал понять, что с ним бесполезно вести профилактические беседы, поэтому родители смиренно покупали парню никотиновую отраву, ибо понимали, что парень всё равно нашёл бы у кого «стрельнуть» сигарету. Вот только из-за хитрых махинаций братьев курить начал и младший — иначе кто-нибудь мог что-нибудь заподозрить, когда парни менялись, — поэтому он, когда появлялось желание сделать пару затяжек дома, выдавал себя за своего брата и безмятежно курил при ничего не подозревающих родителях. Если бы его, пай-мальчика, поймали с сигаретой во рту, то, скорее всего, в семье развернулся бы настоящий скандал. Братья были уверены, что ни к чему плохому подобное привести не могло. Но как же они ошибались… — Если ты провалишь ещё и экзамен, Скай, то останешься на второй год, но уже не в этой школе, — хмуро выговорил директор, сверля взглядом подростка, что едва сдержал себя от театрального закатывания глаз. Парень боялся, действительно боялся провалить столь важное событие, ведь это разрушило бы его с братом способ выживания в этом мире. Если не справлялся один — его роль брал на себя другой и выполнял поставленную задачу, однако… Скай так увлёкся ролью плохого парня, что в самом деле стал таким. За неделю до беседы с директором подросток затеял драку с одноклассником, а когда их попытался разнять классный руководитель, врезал по лицу и ему. Случайно. Но представить последствия оказалось нетрудно. Скай уговорил брата взять вину на себя; ситуацию обыграли так, будто это младший из близнецов затеял драку — благо обстоятельства позволяли поступить так, хотя многие всё же удивились: тихоня Драй, скупой на эмоции отличник, способен испытывать такую злость? Но, благодаря его самоотверженности, старший брат сумел прожить ещё одну школьную неделю. А потом тот чёртов экзамен… Скай был уверен, что близнец откажет ему в помощи, потому как он и так слишком часто выручал брата, но, когда озвучил просьбу, младший лишь понимающе кивнул, не проронив ни слова. На экзамен Драй явился дважды. А ведь как изменилась бы жизнь этих двоих, если бы они никогда не создавали ложных образов и не пробовали ими меняться? Из детской шалости и подростковой хитрости смена ролей превратилась в нечто чудовищное, способное ломать любые преграды перед братьями, но вместе с преградами — психику самих парней. Да что там психику — всю жизнь. И она сломала. Спустя время смена образов из взаимопомощи превратилась в необходимость. Парни поступили в один институт и, будучи одногруппниками, всегда держались рядом. Младшему вновь пришлось сдавать вступительные экзамены дважды — за себя и за своего брата, ибо последний из-за своего разгульного образа жизни не обладал достаточным багажом знаний для успешной сдачи. Близнецы старались общаться с одними и теми же людьми, чтобы у них не оказалось знакомых, с которыми не контактировал один из братьев. Первые два года учёбы шли великолепно, а потом… Скай стал рассматривать одного одногруппника и по совместительству хорошего друга как объект своей симпатии. Он без каких-либо комплексов и стеснений признался тому прямо на паре, но парень в ответ лишь невнятно фыркнул о том, что ему нравятся более спокойные люди. Тогда Скай ткнул на себя пальцем и назвал имя своего брата. Одногруппник медленно повернулся, смерил его тяжёлым взглядом и вздохнул: — Я не хотел говорить, потому что это не моё дело, но я давно заметил, чем вы занимаетесь. Хорошо, если от этого пострадаете только вы сами, но будет лучше, если вы прекратите. Драй бисексуал, а ты, Скай, большее предпочтение отдаёшь парням. Вас легко различить. Симпатия сменилась раздражением. Какой-то агрессивного вида ботаник раскусил братьев лишь благодаря их сексуальным предпочтениям? И когда же он успел их заметить? — Скай более пристально смотрит на парней, которые ему нравятся, и улыбается им чаще, чем девушкам, а Драй — ходячий рациональный прагматизм, у него во взгляде эмоций порой и вовсе бывает, если ему это не нужно, но ему комфортно в любой компании. Услышав это, оба брата словно упали на голый бетон с большой высоты. Потрясение младшего близнеца быстро сменилось более осторожным и внимательным отношением к наблюдательному одногруппнику, но старший едва не скрипел зубами, глядя на заносчивого брюнета, коим стал его считать после этого случая. В дальнейшем Скай лишь делал вид, что продолжал с одногруппником дружеское общение, однако испытывал острую неприязнь к парню, а тот хорошо это чувствовал и улыбался сладко-сладко, у старшего от этой фальши сводило зубы. Одно найденное отличие знаменовало сигнал, что братьям нужно прекратить притворяться друг другом. Но они не прекратили. Их первая общая девушка (разумеется, она не знала, что была именно «общей» у этих двоих) не смогла увидеть разницу между братьями. Она влюбилась в хулигана, уверенного в своей вседозволенности и безнаказанности, но чаще всего её трахал его младший брат. Казалось бы, не найдётся в Тэррозе человека, у которого повернулся бы язык назвать Драя сволочью, а по моральным качествам он едва отставал от своего старшего близнеца. Младший был влюблён в ту девушку — временно, правда, но чувства имелись, — вот только её интересовали исключительно грубые хулиганы. Брат подсобил: обворожил девушку — ведь ему это давалось так же легко, как его младшему брату учёба, — привёл в квартиру, ушёл в соседнюю комнату под предлогом предупредить близнеца, чтобы тот не мешался, а на деле парни менялись ролями, и к даме выходил уже совсем другой человек. И пусть девушка абсолютно не замечала Драя в обычной жизни, как же она хвалила его в постели! Хоть она и выкрикивала имя его старшего брата, Драя это забавляло: девчонка совершенно не видела разницы между близнецами — даже когда дело касалось постели. Скай никогда не замечал за собой физическое влечение к своему брату. Он мог поцеловаться с ним по пьяни или на спор, но в остальном инцест считал неприемлемым. Впрочем, Драй придерживался того же мнения, однако оба парня понимали, что между ними всё же была особая связь, делавшая их самих — особенными, не такими, как все. Вместе они перепробовали несколько видов лёгких наркотиков, море алкоголя, даже устроили экстремальную вылазку в трущобы, где смогли посмотреть на военных, ведущих бой с железными. На выпускном кто-то из одногруппников шутливо намекнул братьям на секс втроём, и те охотно согласились, ведь это так здорово — возможность быть самим собой. Вскоре после празднования двадцатитрёхлетия братьев Драй стал замечать, что смена ролей приносила ему одни лишь неудобства, тогда как для его брата это был единственный способ выжить. Драй тратил время и силы на то, чтобы устроить жизнь Ская, а Скай… Чем он мог помочь своему брату, который всего добился сам и ни в чём себе не отказывал? К тому же, появилось и то, что смогло разбудить совесть, спавшую внутри младшего брата долгие годы: Ан. Девятнадцатилетняя студентка Института Информационных Технологий вскружила парню голову. Он долгое время пытался избавиться от назойливой барышни, но её настойчивость, вера в свой успех и озорной блеск в глазах взяли верх: Драй сходил с ней на свидание. Затем на ещё одно. И ещё. Внезапно Драй осознал, насколько Ан красива и умна: он часто ловил себя на глупых улыбочках, когда рассматривал её вьющиеся светлые волосы или вглядывался в большие зеленоватые глаза. Иногда он невольно облизывался, глядя на её губы или стройные длинные ноги. Ан видела это, но не давила: изредка подшучивала. Она легко могла поддержать беседу о непростой работе Драя, о какой-либо старой книге, которую читали лишь единицы, и запросто позволяла себе, как маленькая девочка, забираться босыми ногами в фонтан и плескаться, весело смеясь, или набрасываться на дурацкие брелоки с мультяшными персонажами. Эта смесь детской непосредственности и взрослой рассудительности лихо выковыривала из Драя эмоции одну за другой. Конфетно-букетный период закончился, по сути даже и не начавшись: практически сразу пара начала жить вместе и строить планы на будущее. Вот тогда-то Драй и понял, что не хотел бы, чтобы Ан стала свидетельницей смены ролей. Худшее, что могло произойти — его старший брат мог переспать с его пассией, а такая перспектива восторга не вызывала, и, как раньше в институте, вовсе не забавляла. Следовало как можно скорее сказать об этом Скаю. — Я не собираюсь заканчивать, — хмуро ответил он, — мне нравится то, как я живу, и тебе должно. — С какой это радости? — сдержанно возмутился Драй. — Смена ролей доставляет мне неудобства, мешает, если хочешь. Мы уже столько всего перепробовали… острых ощущений мне хватило надолго, теперь я хочу просто жить своей жизнью. — Так и живи. А я буду своей. Мы всегда так делали, — продолжал парень, искренне непонимая, о чём говорил ему брат. Тот протяжно вздохнул, взвесил все «за» и «против», и… «Скай. Я больше не стану меняться с тобой, если мне это во вред. Не собираюсь жертвовать тем, что приобрёл, ради того, чтобы ты получил нечто, чего не будешь ценить». Фраза прозвучала лишь в его голове. Драй зажмурился, но так и не смог выдавить из себя те слова, которые хотел. — Мы жили так почти тридцать лет, может уже хватит? — отчаялся он, выбрав более мягкий вариант отказа. — Что хватит? Жить? — отшутился брат, а затем хлопнул его по плечу. — Не мели ерунды. Мы жили так почти тридцать лет, проживем так ещё столько же. Спустя месяц после этого разговора парням вновь напомнили, что подобные игры с подменой близнецов ни к чему хорошему не приведут. Братья позвали в бар своего общего друга — того самого одногруппника, что умел их различать, а потому при нём они старались оставаться собой. Пьяное в кисель трио к ночи перекочевало из заведения в квартиру старшего брата — он жил в той, где раньше проживал вместе с близнецом, но, когда у того появилась постоянная девушка, стал единственным владельцем, — и продолжило отдыхать. Драй, будучи на разливе, шатнулся под таким пугающим углом, что виски оказался не в стаканах, а на штанах одногруппника. — Ну кто так наливает-то, идиот?! — зло икнул Скай на своего невероятно пьяного брата, но что тот смог лишь фыркнуть и всё-таки разлить алкоголь по стаканам. — Эй, сходи в комн… комнату, поройся в шкафу, там… Ик!.. должны быть подходящие штаны. Брюнет кивнул, немедленно отправившись на поиски. Он, как и Драй, шёл слегка под углом и шатался, но до места назначения добрался без происшествий. Однако находка в злополучном шкафу сначала обескуражила его, а затем опьянённый мозг парня начал стремительно трезветь. Внутри царапнуло холодным от осознания того, что близнецы спустя сколько времени продолжали менять друг друга. Брюнет постарался забыть о том, что за дверцами шкафа обнаружил колоссальное количество знакомых ему предметов одежды, каждый из которых был в двух экземплярах. На кухню парень вернулся более хмурым и бледным. — Запомните оба: общие у вас только кровные узы, — отчеканил он и залпом влил в себя стакан виски. Но и это не смогло повлиять на развитие событий; усилиями старшего брата смена ролей продолжалась. Он стал зависим от этого: парень перестал осознавать, что его собственный характер никогда не принадлежал его брату, что тот способен изредка перевоплощаться в этакого хулигана, но никогда не являлся таковым. Он уже не понимал, что характер нельзя разделить на двоих, как мороженое или компьютер. Но худшее крылось в ином: когда Скай совершал серьёзный проступок на работе или вовсе нарушал закон, он инстинктивно притворялся своим братом и искренне верил, что всю жизнь и прожил в амплуа хорошего мальчика, однако стоило проблеме рассосаться — и парень снова становился собой. Драю это не сильно вредило, ведь у него всегда было алиби, а потому его брат за свои ошибки отдувался сам, но известия о подобных инцидентах заставляли задуматься о психическом здоровье Ская. Одно дело, когда другие люди по вполне понятным причинам не видят разницы между близнецами, идеально играющими роли друг друга, но совсем другое — когда один из этих близнецов теряет способность различать себя и своего брата. Драй пытался образумить парня в течение полугода, но постоянно проигрывал в словесных перепалках и перебрасываниях колючими взглядами, потому что так и не смог заставить себя сказать истину в той форме, в которой она перед ним предстала. Он чувствовал ответственность за глупого мальчишку, но не хотел доставлять проблем Ан и самому себе. Его разрывало на части. Постепенно между братьями выросла незримая стена. Их отношения стали грубее, общение сходило на нет. Ан всячески поддерживала Драя, не подпуская к нему депрессию и не позволяя вернуться к состоянию, близкому к безэмоциональному. Драй выдержал это: его подняли в должности, он завёл новые знакомства в высшем кругу общества и наконец-то избавился от роли старшего брата. Скай, в свою очередь, ничего не изменил: он вёл себя так, словно ничего не произошло. Иногда продолжал притворяться своим младшим близнецом, но, так как с ним самим это не обсуждалось, обман нередко раскрывали. Но парня это не волновало. Он был уверен, что всё нормально, хотя на деле стремительно терял доверие со стороны друзей и знакомых. В конце концов, парень ушёл в трёхмесячный запой, вылетел с работы и чуть не был осуждён за изнасилование, однако сумел убежать от ответственности. Становился всё более замкнутым и агрессивным; каждый день, глядя на себя в зеркале, удивлялся тому, что перестал быть похожим на того парня с фотографии, стоящей в рамке на столе, — счастливого, весёлого, не такого уж плохого человека, в коего он превратился. Он нуждался в поддержке и помощи, но кто стал бы помогать ему, если от него все отвернулись по его же собственной глупости? Скай пытался хотя бы прекратить пить, но ещё через полгода не выдержал. Не смог вынести жизни, к которой сам себя привёл. — Пожалуйста, помоги мне, — взмолился он, стоя на пороге квартиры Драя. — Мне больше не к кому идти, я всё потерял… Сам виноват — знаю, тебя надо было слушать, но я же… кретин… Прошу, помоги мне. — Я не могу, — Драй и сам не ожидал, как холодно прозвучит его ответ. — Моя девушка будет против. «Да я и сам, если честно, против». — Я не буду вам мешать, честно слово! Могу убираться в квартире и готовить, а как только найду новую работу, то сразу же съеду и верну тебе долги, — в надежде выпалил Скай, упал на колени и всхлипнул. — Пожалуйста… Драй поперхнулся воздухом, не сразу найдясь с ответом, боковым зрением заметил Ан, недоумённо взиравшую на его брата, и впервые в жизни испытал испанский стыд. У них с Ан было удивительное интуитивное взаимопонимание: девушка кивнула, разрешая впустить гостя на небольшой временный срок. Драй неуверенно перевёл взгляд на старшего брата и еле слышно пробормотал: — Сколько, говоришь, тебе понадобится времени, чтобы найти работу? Ориентировочно — один месяц, но вышло целых три. Драй ожидал худшего, но реальность оказалась благосклоннее: его брат действительно неплохо справлялся с работой по дому, без пререканий уходил погулять, когда паре хотелось побыть вдвоём, и честно искал подходящую вакансию. Он здорово поладил с Ан. Можно сказать, они подружились, порой вместе готовили и разбирали вещи, брошенные в стирку. Втроём они отпраздновали Дни Рождения братьев, отлично проведя время друг с другом. Появилась крохотная надежда на реабилитацию жизни Ская. В стене, возведённой между братьями, начали образовываться трещины. Общение становилось всё менее напряжённым и всё более доверительным. Скай, как и обещал, нашёл новую работу и вскоре переехал, а затем на счёт Драя поступил первый платёж. На секунду парень даже пожалел, что брат съехал, ведь втроём жить было веселее, но всё-таки случилось так, как и должно было, поэтому он проглотил готовые вырваться слова и отпустил Ская, веря, что он образумился. Спустя ещё десять месяцев стену между братьями частично разрушил случай, произошедший с их общим другом, и сплотил их. — Не представляю, что с ним будет, когда он проснётся и… всё вспомнит, — сипло заговорил Скай, нарушив тишину в больнице. — Лучше бы он не вспомнил, — нахмурился Драй, постаравшись сделать голос ровным, но он всё равно дрожал. Они приходили в больницу все следующие пять дней, находились там всё то время, которое отводилось на посещение больных, и со страхом ожидали того момента, когда их друг проснётся. На шестой день, в обед, пока парни сидели на диванчике около палаты, по больничному коридору разнёсся протяжный мужской крик, напоминавший вопль раненого зверя. Молниеносно прибежала зеленоволосая девушка в белом халате и ворвалась в палату, а братья вскочили с дивана, шокировано уставившись на приоткрытую дверь. — Я не могу зайти туда, — судорожно выдохнул Драй, сглотнув вставший в горле ком. Ему казалось, что он слышал Его крики внутри собственной головы. В груди больно закололо. — Не хочу видеть, как он… Кто угодно, только не он!.. Томо, пожалуйста… не кричи, не надо… — Всё будет хорошо, если мы станем его опорой, — хлопнул его по плечу старший близнец, отреагировав на происшествие более сдержанно. — Эй-эй, братишка, тебе почти тридцать лет, а ты плачешь? Перестань. Пойдём. Надо ему помочь… хоть как-нибудь. Им стоило больших усилий успокоить копа, но его отчаяние и моральные переживания словно перекинулись на всех присутствующих. Час спустя он сидел на койке с абсолютно каменным выражением лица и разговаривал совершенно ровным голосом, тогда как Грин пришлось выпить успокоительного и одолжить его часть младшему из братьев. Однако не нужно быть гением, чтобы понять: Томо не спокоен. Он сдержан. Ему не стало плевать на то, что случилось, но смириться с этим он сумел очень быстро. Братья всячески давали брюнету понять, что он важен и нужен им, что он должен жить дальше не смотря ни на что. Они практически посменно караулили парня у палаты, пытались шутить, дабы заставить копа хотя бы улыбнуться, и едва пылинки с него не сдували, радуясь, словно дети, когда тот начинал привычно огрызаться. Это означало, что Томо в норме. Когда его выписали из больницы, он мгновенно сообщил близнецам, что тем не о чем волноваться: парень не закроется в себе, не бросит работу и уж тем более не наложит на себя руки. Драй всё же продолжал стабильно навещать брюнета в течение двух недель, а, убедившись, что тот действительно в порядке, прекратил проявлять гиперопеку. Тогда Драю казалось, что уж теперь-то всё будет хорошо, что все его близкие люди смогли справиться с тем, что выпало на их долю, но он ещё даже не представлял, насколько ошибался. Возможно, подумай он чуть более критично, то смог бы понять, что дальше стоило ожидать только худшего, но он почему-то верил в иное. Где-то не доглядел, что-то не услышал. Именно поэтому он не слабо удивился, когда смог раскрыть дело об убийстве восьмерых преступников, ещё недавно находившихся в розыске. О том, что нашёл убийцу, Драй сообщил ему лично. — Заканчивай с этим, Томо. — С чем? — послышало сонное бормотание. — Два часа ночи… Ты предлагаешь мне заканчивать спать? Вряд ли, бро. — Ты понимаешь, о чём я. Тебя поймают, если ты не остановишься. Секундное молчание ознаменовало, что брюнет понял, к чему шёл разговор. — А-а-а, ты об этом… — слегка разочарованно отозвался коп. — Об этом, Томо. Прекращай. Я бы помог тебе, будь я на должности повыше, но сейчас могу лишь попытаться остановить, поэтому… — он немного помолчал. — Я не хочу видеть тебя за решёткой или, что ещё хуже, с продырявленной головой. Томо напряжённо молчал. — Хотя бы потерпи до тех пор, пока у меня не будет допуска ко всему в этом проклятом городе. — Как высоко ты решил забраться? — опешил брюнет. — О-о-очень высоко, — усмехнулся Драй. — Так ты подождёшь? Вздох. — Ладно. Несмотря на то, что серьёзна проблема с Томо была решена, тревога Драя не утихала, но он всё ещё не знал, откуда ждать неприятностей. Помимо друга — копа-серийного убийцы — были ещё старший брат, которому вряд ли удастся избавиться от ярлыка «помешанный»; сложная работа и сотни писем с угрозами; любимая девушка и возможность несчастного случая. Парень будто сидел на взрывном устройстве, что рано или поздно должно было детонировать, и пропускал мимо себя всё больше ключевых деталей. Он осознавал это, пытался собраться, но получалось из вон рук плохо. Неприятности пришли вместе с братом. Как оказалось, парень тоже попытался завести постоянные отношения, вдохновившись примером Драя, но Драй, в отличии от своего близнеца, никогда не пытался задушить свою возлюбленную во сне. Младший брат узнал о содеянном благодаря звонку от соседей Ская. Те сообщили, что уже пару недель из его квартиры распространяется неприятный запах, настолько отвратительный, что пробирал до слёз. Парень тут же покинул рабочее место и приехал к брату, запасным ключом открыл дверь и, уткнувшись носом в пиджак в районе сгиба локтя, прошёл в зал. Скай сидел на стуле рядом с кроватью, а на той лежало раздутое разлагающееся тело мёртвого парня. Его кожа почернела и покрылась пузырями, из открытого рта и пустых глазниц вываливались опарыши, одеяло пропиталось трупным соком и стало серым. Местами с тела кожа слезала толстыми ошмётками. — Я часто на него заглядывался, когда он спал. Он такой красивый во сне. Правда, уже месяц прошёл, я начинаю скучать, — с улыбкой ласково выговорил Скай, всматриваясь в труп… Драй выбежал в коридор, силясь сдержать рвотный позыв. На трупе обнаружили следы от удушья. Ская направили на принудительное лечение, но вскоре признали вменяемым. Он умело притворялся своим адекватным братом, но после лечебницы всё равно был уволен, затем вновь ушёл в запой и разорвал связи, которые едва-едва успели образоваться. Обратился к младшему брату за помощью сугубо по привычке, но тот был непреклонен. — Может, ты поможешь мне иначе? Давай поменяемся, ты устроишь меня на работу, а там я сам… — Совсем с ума сошёл… Ты в зеркало-то себя видел? — прорычал Драй. — Мы уже давно перестали быть похожими друг на друга. Ты довёл себя до такого состояния, что ни один вменяемый человек не скажет, что ты мой брат-близнец! Малая часть больного сознания Ская это понимала, но другая была уверена в том, что братья всё ещё выглядели совершенно одинаково. — Хватит жить за мой счёт, как паразит. Я не стану тратить на тебя время и силы, вертись как умеешь, — припечатал Драй. Старший близнец посмотрел на него исподлобья, скользнул мстительным взглядом по его девушке, быстро прошедшей мимо коридора, и, развернувшись, ядовито выплюнул: — Не хочешь — заставлю. В тот день это не было последним предупреждением самой Судьбы или шансом всё исправить — исправлять было уже нечего. Скай был настолько поглощён сменой ролей, что потерял самого себя. В детстве и подростковом возрасте он был неплохим парнем: смышлёным, дерзким, смелым, пусть и заядлым хулиганом, но точно не злодеем. Однако он оказался единственным, кто заигрался. Он стал зависим. Он не мог жить без этой игры, как паразит без организма-носителя, а, следовательно, Скай не мог жить без своего брата. Эта мысль посетила его голову ещё два года назад, когда он только-только достиг точки невозврата, но был способен осознавать, к чему это приведёт, и попытаться хотя бы не ухудшать положение. Но после разговора с братом и отказа в помощи все верные сомнения в правильности его поступков были начисто стёрты из его сознания. Драй, в свою очередь, пришёл к выводу, что сказанные его братом слова были брошены сгоряча. Зря. Они не виделись и не разговаривали ещё месяц. Больше не было никаких предупреждений и шансов, намёков и возможностей. Теперь каждый находился на том месте, к которому неосознанно шёл всю свою жизнь, и происходило исключительно то, что должно было произойти. Скай дал своему брату время оправиться после неприятного диалога, чтобы его совесть утихла, а плохое предчувствие отступило. Старший успел наизусть выучить график работы Драя и его девушки, чтобы явиться к ним в дом как раз в тот момент, когда Она будет дома, а Он — нет. Первое, что сделал Скай — изнасиловал Ан. Он даже почувствовал укол зависти, ведь девушка была весьма и весьма красивой. Везде. Он вдалбливался в её разорванное анальное отверстие и вслушивался в болезненные крики, до хруста выворачивал несчастной руки. Скай не заметил, как вслух начал винить девушку во всех своих бедах, ведь именно после её появления в жизни Драя младший брат потерял интерес к смене ролей. Он с размаху ударил кулаком по заплаканному лицу испуганной Ан. Затем ещё раз. И ещё. Он вдавливал её лицо внутрь черепной коробки, слушая тяжёлое хриплое дыхание умиравшей девушки, давившейся собственной кровью, и понимал, что именно в этот момент он делал то, что от него всегда и требовалось. Ломал жизнь своему брату. Вся ненависть Ская по отношению к себе, к близнецу, к этому городу и этой жизни была выплеснута на невинной молоденькой девушке. Она мучилась, медленно умирая, но убили её не удары в голову, а ножевое ранение в сердце, за которым последовало ещё двадцать восемь. Он резал её везде: ноги, руки, шею, живот, спину. Нож побывал даже во влагалище, разрезав стенку из мышц между двумя отверстиями. Соседи давно вызвали полицию, услышав подозрительные крики и шум, но Скай об этом не знал. Он увлечённо выворачивал Ан пальцы, валялся на окровавленной постели и улыбался, поглядывая на время. Скай вырезал девушке глаза и направил их на мёртвое дело, дабы Ан могла посмотреть на себя со стороны. Он не понимал, что она уже мертва и больше никогда ничего не увидит. Зато видел его младший брат. Он вернулся домой всего минуту назад и застал Ская за тем, как тот вертит вырезанные глазные яблоки в пальцах. Парня вышибло в другую плоскость вселенной, он не мог сдвинуться с места и даже моргнуть. Тело вдруг потяжелело. — О, ты уже вернулся! Что-то ты рановато, обычно в семь приходишь, — весело хмыкнул Скай, подняв на него взгляд. — Я ещё не закончил, хотел обрезать её волосы, но ладно… — Это же… Это… — Ан? Да. Не волнуйся, это точно она, я проверил, — значимо вздёрнул указательный палец старший брат. — Прошлый опыт научил не убивать невиновных, а тут приговор налицо. — Приговор? — еле слышно просипел Драй, сглотнув подкативший к горлу рвотный ком. Он видел такое количество трупов… но то, что он видел перед собой теперь, было гораздо хуже. Увидь он это изуродованное мёртвое тело в каком-нибудь переулке — ни за что бы не поверил, что это его любимая девушка, его самый близкий человек. Но это был не переулок. — Ты разве не рад? О… Не расстраивайся! — забормотал Скай, обняв младшего брата и не обратив внимание на катившиеся по его щекам крупные слёзы. — Я не хотел тебя расстроить, правда. Это желание сильно разнилось с тем, что он натворил. — Ну чего ты? Разве ты так сильно ею дорожил? А почему тогда одну дома оставил, м? Ладно тебе, девушек полно, найдёшь другую. Только ненадолго, мы же не хотим, чтобы нам кто-то мешал? Родная кровь важнее, правильно? — улыбнулся Скай, заглянув брату в глаза. — У тебя такое грустное лицо… Тебе не идёт. Давай я вместо тебя погрущу? Я давно вместо тебя ничего не делал, целых две минуты, если быть точным. Давай? А потом мы вместе выпьем и хорошенько подумаем над тем, стоит ли мне искать работу, или я мог бы заниматься делами по дому, а ты — зарабатывать деньги. — Я же знал, что должен был отправить тебя на повторное лечение… — еле слышно выдохнул Драй, сотрясаясь от тихих рыданий и сдерживаемого вопля ужаса. Одновременно он хотел закричать изо всех сил и замолчать навсегда. — Знал, но… Истерически смеяться в голос? Упасть на колени, кричать и рыдать? Вцепиться голыми руками в горло ненормального старшего брата? Что было бы, если бы парень согласился помочь ему в тот раз? Всё было бы иначе? Или рано или поздно любая дорога привела к одному и тому же исходу? Судьба? Случай? Кого следовало винить? — Так ты хочешь поменяться? — настаивал Скай. С кем угодно. Он бы поменялся с любым из тех трупов, что видел до этого, вместо того, чтобы пережить подобное. — Конечно. — Тогда начинаем? На секунду Драй действительно подумал, что убил Ан собственноручно. Это самое жуткое и самое точное, по его мнению, обвинение, пришедшее в голову. Он сам всё это допустил. Он виноват. Он… Входная дверь слетела с петель. Грохот донёсся до Драя будто из-под воды, он даже не вздрогнул, но машинально обернулся и столкнулся взглядом с Томо. Тот потратил всего две секунды на то, чтобы окинуть помещение, парней и мёртвую девушку взглядом, понять, что случилось, и направить пистолет на голову Ская. Он выстрелил без каких-либо колебаний. Тело рухнуло назад, а Драй, потеряв единственную опору, осел на пол, часто дыша через рот. Брюнет оказался рядом, присел на корточки перед парнем и осторожно положил ладони ему на плечи, всмотревшись в его поблёкшие глаза. — Драй, — позвал он шёпотом, — Драй, пойдём отсюда. Тот послушно поднял на него взгляд, до крови прикусив нижнюю губу и содрогаясь от беззвучных рыданий. Только тогда Томо обратил внимание, что всё это время парень сжимал что-то в ладони, что-то крохотное, похожее на красную коробочку. Коп понадеялся, что ошибся с предположением, аккуратно разжал пальцы Драя и открыл коробочку, искренне надеясь, что не увидит там… чёртово кольцо. Томо рвано выдохнул, на секунду прикрыл глаза, помог парню подняться на ноги и вывел его на улицу, куда уже как раз подъехала скорая. Драю повезло, что именно Томо отреагировал на тревожный звонок соседей, однако… спасти всё равно никого не удалось. На восстановление ушли месяцы. Драй похоронил любимую девушку, старшего брата и свои планы на будущее, уложив вместе со всем этим самого себя. Но попытка суицида путём перерезания себе горла успехом не закончилась: вездесущий брюнет отлично знал, что Драй попытается покончить с собой, видел предпосылки к этому и успел вовремя оказаться рядом. У Драя остался толстый шрам на шее и ничего — внутри. Обследование выявило развивающуюся анальгезию. Отныне парень был скуп не только на эмоции, но и на физические ощущения. Но кое-что он всё-таки сделал. Не столько потому, что любил своего брата, сколько потому, что хотел дать себе ещё один шанс. Он не мог продолжать жить, будучи самим собой, ведь однажды уже попытался оборвать свою жизнь — попытался бы снова. Но его брат так не поступил бы: он бы жил до конца, боролся, терял, находил, отбирал, шёл по головам, но делал бы всё, чтобы остаться среди живых. Эта воля к жизни была уже ни к чему его старшему брату, но Драй мог сделать вид, что у него она тоже есть: при должном желании, широком доступе и денежных средствах можно было убедить людей в том, что тем хулиганом в школе на самом деле был Драй; что тем спившимся уголовником, оказывается, был Драй: что тем сошедшим с ума близнецом, убитым Томо, был именно Драй. Отдав своему мёртвому брату желанное им имя, Драй мог навсегда примерить на себя роль Ская Дайлера.