Привет с той стороны

От этого места веяло пылью и холодом. Ветер играл со старыми жизнями – это был единственный звук, который можно было услышать в этом пустынном месте. Порой этот шелест долетал до ушей Реджины. Но какой-то другой, более отчетливый звук заставил ее дрожать, как только она достигла середины кладбища. Между ее пальцами магически появилась одна роза. Дверь склепа бесшумно закрылась за ее спиной. Холод продолжал нарастать. Она подошла к гробу; он уже был потерян во времени. На одной стороне виднелось имя и дата смерти блондинки, ниже лежала лилия. «Необычна, может быть, даже особенна» Реджина закусила губу – слезы уже готовы вот-вот потечь. Казалось, что из легких выкачали весь воздух. Все внутри нее горело. – Я скучаю по тебе, – наконец, произнесла она, положив розу на гроб и проведя рукой по древесине. Она просила перенести его после прощальной церемонии в склеп, чтобы у нее всегда была возможность увидеть Эмму – и не просто ее надгробие, а всю Эмму – в случае, если Реджине понадобится поговорить с блондинкой. Но она не часто сюда захаживала – боль была все еще слишком сильной, чтобы бывшая королева могла сюда зайти. Негнущимися пальцами она проводила по гробу; глаза горели, а рыдания вырывались из нее, нарушая тишину этого пустынного места. – Мне жаль, что меня не было так долго, – прошептала она еле слышно, но ее голос все равно отразился от стен. Реджина изогнулась над гробом в миллиметре от розы, и лепестки затрепетали от ее дыхания. – Прости, что я не ходила к тебе чаще, мне… нужно было пространство. Но гроб остался беспристрастным. Спустя некоторое время Реджина потеряла ему счет; она понятия не имела, как давно она здесь, просто глядя на розу в паре миллиметров от крышки гроба и время от времени издавая рыдания. – Я поговорю с Генри, может, он захочет зайти, – сказала она спустя еще некоторое время. – Он сильно скучает по тебе, как и я. Нежно гладя крышку гроба, она продолжала разговаривать. Ее голос все усиливался, и через какое-то время она смогла представить перед собой улыбающуюся Эмму, к которой можно прикоснуться. – Не волнуйся, он все еще любит пить шоколад с корицей, и мне все так же приходится доказывать ему, что жареный сыр – это неполноценная нездоровая пища. У него твоя улыбка… твои ямочки на щеках. Я не пытаюсь научить его водить машину, но… мне не кажется, что он особо к этому стремится. Эмма хранила молчание, но Реджина почувствовала, как отступает боль. Да, это произошло благодаря разговору с Эммой, которая будто по-настоящему была здесь, смеялась и дула губы – была просто той женщиной, в которую влюбилась бывшая злодейка. – Он так вырос… Он хочет, чтобы его волосы стали длиннее, но я это не поддерживаю. Уверена, что ты бы сказала, что такая прическа была бы… круче. Сказав это, Реджина засмеялась, но рыдания снова начали душить ее так, что ей стало трудно говорить. Она была уверена, что Эмма одобрила бы желание Генри иметь длинные волосы, и парой хорошо располагающих к себе слов блондинка наверняка заставила бы Реджину согласиться. Она, конечно, могла бы поспорить и обидеться, но ей так было бы нужно просто быть обнятой Эммой, просто увидеть улыбку этой женщины и знать, что… – Мы уехали в Калифорнию, – сказала она после того, как ее рыдания утихли. – Там слишком много солнца. Все было как-то… по-другому. Мы решили, что мы сможем стать… Да, содержание ее разговора не было радостным, но Реджина продолжила. – Было хорошо, – наконец, сказала она с грустной улыбкой на лице, медленно выпрямляя спину. – Но мы хотели вернуться, увидеть тебя. Но ты не здесь. Закусив нижнюю губу, Реджина развернулась. Слезы беспрепятственно текли по щекам, и последнее предложение еле слышно слетело с ее губ. – Я не забыла тебя, Эмма. И она направилась к двери. Открыла и закрыла ее за спиной. Слезы застилали ее глаза, она практически ничего не видела. Немного поколебавшись, она обернулась, чтобы осмотреться. Она могла заметить льющийся из замочной скважины мерцающий луч магии и стоящий в воздухе запах корицы. Но ничего не произошло. Она провела столько времени с закрытыми глазами, ничего не ожидая, ничего не чувствуя, что теперь, услышав свое имя, она нуждалась в нескольких секундах, чтобы прийти в сознание. Не то что бы она чувствовала, что она здесь одна, но, открыв глаза, она ощутила за спиной какое-то напряжение, будто она смотрела на что-то сквозь бурное течение реки. Она услышала тихий дребезжащий звук, но он не был достаточно чист, чтобы его можно было распознать. Закрыв глаза на пару секунд и снова их открыв, она обернулась, ожидая, что ее белоснежная кожа полностью перестанет быть видимой. Ей понадобилось еще несколько секунд, чтобы понять, что весь мир вокруг нее начал растворяться, оставив ее в середине какой-то комнаты, которую она, как оказалось немного позже, хорошо знала. Она смотрела в спину брюнетке, которую она тоже распознала без особых проблем. – Реджина. Однако брюнетка не повернулась, чтобы посмотреть на нее. Она опустила взгляд; сомнения и неразбериха смущали ее. Вдруг она вспомнила тот момент, от которого ее мозг старательно пытался ее отгородить; миг, когда ее тело содрогалось от крика и боли, ее последние секунды на земле и данное когда-то обещание – единственное, что она помнила в конце. – Реджина, – повторила она – на этот раз она лишь мысленно прошептала. Она знала, что брюнетка не сможет ее услышать… и не услышит никогда. Реджина огляделась в офисе мэра – коробки и бумаги, которые она оставила здесь, все еще подпирали один угол комнаты. Все выглядело так, будто Снежка оставила место нетронутым (и часть Реджины удивлялась своей преемнице), либо так, будто Сторибрук продолжал работать в своем обычном режиме при помощи магии, как это и было целых 28 лет до приезда Эммы. Эмма… От этого имени ей все еще хотелось плакать. Она позволила рукам безвольно свисать по бокам. Она вновь задумалась о запахе роз и корицы – запахи, которые Реджина связывала с блондинкой каждый раз, когда она начинала думать о той. Этот запах все еще можно было почувствовать на одежде брюнетки. Внезапно разбившееся стекло не заставило ее подпрыгнуть на месте, но магия внутри нее стала бушевать, и, когда Реджина обернулась, магия уже гудела у нее в затылке, ждала команды, чтобы слететь с ее пальцев. Покрасневшие глаза Реджины отразились в миллионе осколков, которые секунду назад были целым зеркалом, и заставили ее нервно сглотнуть. Она присела, всматриваясь в них. Магия; она чувствовала ее, чувствовала… Она задержала дыхание, вдруг испугавшись Реджины, появившейся перед ней, смотрящей сквозь осколок стекла с нечитаемым выражением лица. Она выглядела уставшей и, возможно, постаревшей, и она удивилась, как много времени она… была во сне. «Нет, не во сне», – подумала она, покачав головой. Но она чувствовала нечто, что невозможно описать словами. Задумавшись, она прикусила кончик языка. Реджина казалось такой близкой, но при этом такой далекой; это причиняло ей боль. Неважно, сколько раз она прокричит ее имя, раздирая горло – брюнетка все равно никогда не услышит ее. Если только не… Реджине казалось, что поток магии проникает в каждую клеточку ее тело; дыхание было словно поймано в горле. Поверхность осколка, который она держала, затуманилась, и на ней стали проявляться очертания нескольких букв. Реджина судорожно задышала, прочитав слово. Привет