Лабиринт искажений

33.2. Райнен ожидал чего угодно — угроз, ругани, побоев, насилия, но Альтакано на глазах успокоился: — Вряд ли ты это сделал, оттого, что я тебе так уж не нравлюсь, — сказал он. — Будь тебе настолько отвратительно, давно уже попытался бы убиться. Так в чём же причина? Как ему объяснить причину, Райнен не знал. Да и не хотел. Неудача будто парализовала его. В ушах всё ещё стучало, смириться с потерей только что уже, казалось бы, обретённой свободы было трудно. — Мне придётся тебя заставлять или ты со мной поговоришь? — спросил Альтакано. — Да по-шёл ты, — с усилием сказал Райнен. Он вспомнил, куда здесь принято посылать, чтоб подальше, и добавил: — К валар. Тем, что за морем. Уголки губ у Альтакано приподнялись. — То-то они обрадуются, — сказал он. — Так что случилось? Ранен покачал головой. Альтакано наклонился, прихватил его за ворот и приподнял над постелью. — Окно тут всегда настежь, — сказал он. — Ты мог попытаться через него выйти в любой другой день, верно? Почему именно сегодня? — А что я ещё могу? — огрызнулся Райнен. Альтакано отпустил его и выпрямился. — Полагаешь, — сказал он. — Полагаешь?.. Неожиданно он перевёл взгляд в сторону и воскликнул: — А! Энгве. Подойди поближе. Вернувшийся эльф осторожно приблизился. В одной руке у него был кувшин, в другой сапоги. Вряд ли он успел узнать, что произошло, но, судя по виду, понял, что ничего хорошего. — Напомни-ка мне, я тебе разве не велел следить за полуквенди? — спросил Альтакано. — Да, — смиренно ответил Энгве. — И что я обещал с тобой сделать, если он вывалится из окна? — Отправить к Намо, — голос эльфа стал еле слышен. Альтакано присвистнул. — Всего лишь? Не может быть! Хочешь сказать, я пообещал тебя просто-напросто отпустить? — Нет, — убито сказал Энгве. — Так кого же тогда позовём на твои проводы? — поинтересовался Альтакано. — Казгрила? Или Умука? Или послать сначала за Беркеном с его людьми к Вратам? Или поручить это кому-нибудь из отпрысков Нартаури? Райнен не помнил, чем таким страшным пригрозил Альтакано Энгве, веля за ним присматривать, но эльф взглянул на Райнена, потом на окно, уронил кувшин и сапоги и кинулся в ноги командиру орков. В торопливой речи уловимы были слова мольбы и просьбы о пощаде. Альтакано поймал Энгве за волосы и оттолкнул от себя, пнув сапогом. — Поздно, — сказал он. — Тебя не было — и вот мой драгоценный помощник решил нас навсегда покинуть, пока ты где-то прохлаждался. Вид Энгве, голос, лицо и глаза — всё настолько выражало ужас, что Райнен, забывшись, вскочил и вцепился в Альтакано сзади. — Я отослал его, — заорал он. — Прогнал, чтобы его здесь не было. Альтакано резко обернулся. Райнен не успел увидеть движение — только почувствовал, как его отшвыривает к высокому изголовью постели. В следующее мгновение он увидел нависающего над ним Альтакано и почувствовал ладонь у себя на горле. — Ты велел ему меня слушаться, — теряя дыхание, прохрипел он, пытаясь оторвать эту ладонь или хотя бы пальцы под неё засунуть. В комнату вбежала стража. То ли они следовали за Альтакано, но отстали, то ли явились на свист. Не орки, а те безлицые, с кольчужными забралами. Они окружили Энгве, и Райнен увидел, как над эльфом заносятся руки с копьями. Он опять схватился за Альтакано, словно можно было остановить их, остановив его. Древки опустились с глухим звуком, и только тогда он понял — стражи бьют тупыми концами. Энгве под ударами свернулся на полу, пряча голову и лицо под руками. Альтакано разжал ладонь. — Он ушёл, потому что слушался меня, как ему было велено, — закончил Райнен. — Ты же не будешь его наказывать за послушание? — Почему дар речи у тебя прорезается, только когда в твоём присутствии кого-то бьют? — поинтересовался Альтакано. — Потому что тут всё время кого-то бьют, — огрызнулся Райнен. — Неправда, — возразил Альтакано. Он слез с постели и повернулся к охране. По его жесту стража опустила оружие. Двое схватили эльфа за руки, третий за волосы, заставляя приподняться. — Он же не виноват ни в чём, — снова попытался вмешаться Райнен. — Виноват он или нет, — ответил Альтакано, — я обещал его прикончить, если ты вывалишься в окно. Не нарушать же теперь своё обещание. Ты, может, и не помнишь… — Я помню, — перебил его Райнен. Не очень ясно, но он действительно помнил, как Альтакано это говорил. — Потому и велел, чтобы он ушёл, — добавил он. — Ему стоило получше тебе объяснить, что я не отказываюсь от обещаний, — сказал Альтакано. — И подобные уловки не помогают избежать расплаты. Энгве должен был тебе растолковать, что здесь, — он указал на оконный проём, — выхода нет. И растолковать тщательно, если ему дорога его паскудная жизнь. Он подошёл к эльфу. — Думаю, надо всё же позвать Беркена с парой-тройкой его лоботрясов, — сказал он, заставляя Энгве поднять голову и взглянуть на него. — А если потом что-то от тебя останется, Нартаури заберёт, чтобы мясо напрасно не гнило. Не надо плакать, меня слезами не разжалобишь. Райнен смотрел, как командир орков говорит с эльфом и ему вдруг показалось, что цвета меркнут, и все — и стража, и Альтакано, и Энгве — плоские, как из высушенных палых листьев, и блёклые, словно из них здешние бесцветные стены выпили все краски. И сам он будто бы смотрит на них не с огромного круглого ложа, а откуда-то чуть сверху, как бывает во сне. Собственное бессилие опустошило его. Он внезапно понял, что не чувствует ни гнева, ни страха, ни сострадания, только мучительное желание освободиться от этой пустоты внутри. Он вспомнил разговор Альтакано с Энгве. Воспоминание показалось ему ещё более блёклым и прозрачным, но слова командира орков прозвучали в нём отчётливо… …если он покалечится или из окна вывалится, клянусь, я тебя к Намо отправлю… — А если бы, — вдруг спросил Райнен, — если бы меня сожрал варг? Собственный голос показался усталым и тусклым, но Альтакано оглянулся. — Если бы меня сожрал варг или зарубил кто-то из орков? — повторил Райнен. Он и сам не знал, к чему ведёт, задавая этот вопрос. — Орки не станут тебя убивать, — возразил Альтакано, указывая на подвеску на его шее. — Но если бы это случилось, — сказал Райнен, — ты всё равно бы его приказал убить? — Нет, пожалуй, — ответил Альтакано. — Отгонять от тебя орков ему указаний не было. Ему следовало приглядывать, чтобы ты сам не причинил себе вреда. — Разве ты ему про это сказал прямо? — спросил Райнен. Альтакано усмехнулся. — Это было сказано достаточно ясно, — ответил он, — для того, кто здесь достаточно долго, чтобы относиться с почтением к каждому изречённому слугами Властелина слову. Тем более, я поклялся, что ему это с рук не сойдёт, а я дорожу своими обещаниями, о чём этому нолдо отлично известно. Райнен смотрел на Энгве и думал, что вот-вот станет причиной его смерти. — Хорошо бы, чтобы и ты тоже это понял, — сказал Альтакано. — Но можно же… — сказал Райнен. Чувство отрешённости стало почти осязаемым. Он произносил слова, не зная, что скажет в следующий момент. В голове было пусто, но губы двигались. — Можно же и сдержать обещание, и не убивать, — сказал он. — Каким же это образом? — поинтересовался Альтакано. — Просто, — сказал Райнен, изумляясь сам — а как же это возможно? — Не сейчас. Когда-нибудь потом… Мимолётное помутнение оставило его в этот момент, словно сон закончился. Он снова сидел на постели на коленях и видел всё чётко, звуки вновь обрели глубину, и голос Альтакано зазвучал вкрадчиво. — Тебе что, так нравится этот эльф? — спросил он. Вместе с яркостью ощущений вернулся страх и к горлу подкатила тревога. — Нет, — поспешно сказал Райнен. Нельзя Альтакано давать знать ни о каких симпатиях. Но он тут же спохватился. — Хотя… Ему нужна причина. Альтакано на него смотрел выжидательно. — Он за мной ухаживал, — сказал Райнен. — Хорошо ухаживал. Он заботливый. Альтакано оглянулся на Энгве и смерил его таким взглядом, будто сомневался в словах Райнена.  — Ты же можешь его пока оставить в живых? — спросил Райнен. — Он же эльф. Что изменится, если ты его убьёшь год или два спустя. Умереть от старости ему ведь по-любому не грозит, верно? Лицо Альтакано стало изумлённым, потом он расхохотался. Он смеялся, смеялся, и всё никак не успокаивался; чуть не задыхаясь от хохота, дошёл до окна, опёрся рукой на колонну и только тогда отдышался и, всё ещё скалясь, махнул рукой страже: — Бросьте его. Стражники выполнили указание дружно, и Энгве упал лицом в пол. — Мне нравится, — сказал Альтакано, глядя на Райнена. — Это становится не просто приятным, но интересным. Ну-ка, встань. Райнен слез с постели. — Хорошо, он умрёт не сегодня, — сказал Альтакано. — Но безнаказанным не останется. Да и ты — тоже.  — Что ты с нами сделаешь? — спросил Райнен, надеясь, что Альтакано скажет прямо, к чему готовиться. Глаза у Альтакано немедленно заблестели. — С тобой, — многообещающе сказал он, — о, что только не сделаю… Понятно было, о чём речь. — А с ним… Эй, ты, — окликнул он Энгве. Эльф приподнял голову. — Ползи сюда, — велел Альтакано. Когда Энгве подобрался ближе, он приказал, указывая на Райнена: — Раздень его. — Я сам могу, — сказал Райнен. Энгве относился к наготе с заметным напряжением. — Ты будешь стоять, — раздражённо сказал Альтакано, — а он — снимать с тебя одежду. Энгве осторожно поднялся на колени. Двигался он медленно, и Райнен почувствовал, как у него дрожат руки, когда он взялся за завязку штанов. На Райнена он не смотрел, и видя его побелевшие губы и влажные следы на лице, Райнен понимал, что эльф до смерти перепуган. Но даже в таком состоянии он ухитрялся быть аккуратным, и раздевание превращалось в его исполнении в какое-то торжественное снятие облачений. Снятые вещи в его руках будто сами собой послушно и ровно складывались. Когда он закончил и замер, стоя рядом с Райненом, Альтакано сказал: — А теперь вырази свою благодарность. Энгве опустился на колени и склонился перед ним, чуть ли не касаясь лбом пола. — Ему! — сказал Альтакано, указывая на Райнена. — Это он тебе купил отсрочку. Купит. Потому что расплачиваться придётся не один день. Так что ему и лижи теперь пятки. Энгве безропотно, почти не поднимая головы, повернулся и склонился перед Райненом. Райнен почувствовал тёплое прикосновение к ступням и отскочил назад. — Не надо, — попросил он. — Не надо, пожалуйста, он же на самом деле сейчас примется мне ноги вылизывать. Скажи, чтобы он этого не делал. — Тебе что, не нравится? — Да кому ж такое может понравиться? — Очень многим. Полагаю, ты просто не знаешь, потому и отказываешься. Следовало бы хотя бы попробовать, чтобы судить, нравится ли тебе. Райнен взглянул на стоящих перед ним стражей и спросил:  — Мне обязательно надо это пробовать прямо сейчас? Альтакано усмехнулся. — Совсем не обязательно, — сказал он. И добавил, обращаясь к Энгве: — Скажи Сиргу, что провинился и нуждаешься в порке. Пошёл отсюда. Энгве поднялся и кинулся прочь, не выпрямляясь и не оглядываясь. В дверях он едва не налетел на другого эльфа, которого Райнен впервые видел. Тот еле успел уклониться от столкновения, пропуская Энгве мимо, и приподнять объёмистый ящик, который нёс в руках. Альтакано, заметив его, жестом отпустил стражу, а сам уселся на постель, притянул Райнена и заставил сесть к себе на колени. — Цепь принёс? — спросил он. Эльф кивнул. У него были резкие черты лица и коротко, неровно обрезанные волосы. Когда он подошёл и наклонился, опуская на пол ящик, Райнен заметил у него на шее такой же ошейник, как и на Энгве. Цепь эльф вытряхнул из кожаного мешка, снятого с плеча. Была она гораздо тоньше, чем те, которые соединяли кандалы на пленниках, когда их только пригнали сюда, но металл отсвечивал светлым блеском стали. — Отмерь отсюда и до того выхода, — приказал Альтакано. Эльф бросил цепь на пол у постели и пошёл к выходу в соседний зал, волоча за собой конец. Когда он оказался под аркой, Альтакано сказал: — Ну и хватит этого. Эльф молча бросил конец цепи и, вернувшись к постели, принялся доставать из ящика свои инструменты. Лицо у него было хмурым, но движения поражали выверенностью. Пока он выставлял маленькую наковальню и выбирал долото и молоток, Альтакано сказал: — Так ты полагаешь, что ничего не можешь? Всё ещё полагаешь? Но Энгве только что ушёл отсюда, — и — благодаря тебе — не в Мандос. Разбиравший инструменты кузнец на миг взглянул на Райнена и тут же опустил глаза. Но даже этого мимолётного взгляда хватило, чтобы Райнену захотелось прикрыться. Его не особенно смущала нагота, он не испытывал при виде обнажённого тела того трепета, который находил на Энгве; его больше смущала неуместность. Одно дело нагишом в речке с парнями бултыхаться или гонять по степи летним вечером, другое — оказаться без одежды перед стражей тёмной крепости, ещё хуже — представать сейчас перед незнакомым суровым нолдо вот так — сидящим на коленях у временного коменданта этой самой крепости. И хотя кузнец тут же отвернулся, принялся за работу, выложив цепь поперёк маленькой наковальни, и больше головы не поднимал, Райнен попытался сдвинуть ноги или хоть закрыть руками то, что между, но Альтакано поймал его за запястья. — Ты мне не ответил, — сказал он. — Не в Мандос, — сказал Райнен, тщетно пытаясь освободиться. — Оркам под плеть. — Поверь, он скорее предпочтёт Сирга со всеми кнутами и бичами, чем то, что ему причиталось, — сказал Альтакано. Голос у него становился всё более и более вкрадчивым. — Спроси его сам. Он должен радоваться, пусть даже если получил всего лишь несколько лет к сроку своего существования. Райнен переспросил в изумлении: — Лет?! — Раз тебе нравится эта нянька, я его тебе оставлю, — сказал Альтакано. — И правда — пригодится. Он пошевелил ногой цепь, сваленную на полу. Кузнец, примерившись, ударил по звену раз и другой, расклёпывая её на две части. — Тебе ведь опять понадобится кто-то, чтобы подавать еду в постель, — сказал Альтакано. Нолдо, подобрав один из концов цепи, лёг вдруг животом на пол и нырнул под постель. Снизу послышался скрежет, будто каменную плиту волокут по неровному полу, а потом бренчание железа: глухое — об камень, и звонкое — об металл. Альтакано тем временем тихо говорил, почти шептал Райнену: — Я надеялся, ты действительно сможешь мне стать помощником. Не сразу, но со временем. Райнену хотелось сказать: «Ни за что!» — но было уже поздно. Он уже побывал в этом качестве, пусть против собственной воли. — Думал, ты уже немного привык, ещё немного — и с тобой можно будет поговорить просто так, без угроз, не ради дел, а ради удовольствия, — шептал Альтакано. — Ты много рассказал мне о себе, о собственной жизни и людях по ту сторону гор, но и я могу тебе много рассказать. Тебе стоит лишь заставить себя открыть рот и произнести несколько слов — и поверь — здесь тоже есть кое-какие любопытные вещи. Удивляющие, невиданные за Вратами… Эльф выбрался из-под постели и Райнен чувствовал, как на лодыжку прилаживают холодный металл. Щёлкнула скоба или замок, железо сомкнулось вокруг ноги. Эльф зачем-то зажёг огарок толстой свечи и держал теперь над ней крохотный ковшик на длинной рукояти. — Ошибся, — подвёл итог Альтакано. — Ну что ж… Эльф снял с огня свой ковшик и наклонился. Райнен не видел, что он делал, но почувствовал, как нагревается с одной стороны кольцо на его ноге. Он чуть её не отдёрнул — показалось, что металл горячее, чем на самом деле. Эльф почти сразу поднялся, подбирая ящик. — Готово, — сказал он. — Ступай, — отпустил его Альтакано. — Можешь сегодня сделать на пару наконечников меньше. Скажешь, я разрешил. Эльф кивнул и ушёл, не говоря больше ни слова. Альтакано спихнул Райнена с колен, поднялся и оглядел результат работы кузнеца, итог ему явно понравился. — И почему я раньше не приказал это сделать? — спросил он. — Тебе не нравится, когда цепь гремит, — сказал Райнен, натягивая на колени покрывало. Цепь холодила ногу, он чувствовал её тяжесть. Альтакано рассмеялся. — Точно! А ты на самом деле совсем не глухой. Посиди теперь, повспоминай, что ещё слышал, поразмысли, может тебе ещё чего делать не стоит. Мне пора. Но я возвращусь непременно. Уходя, он потрепал Райнена по макушке, словно варга своего приласкал.