Лабиринт искажений

51.

За воротами был сводчатый проезд с боковыми ходами по правую руку, дальше — поднятая решётка и маленький двор с коновязью, в который Райнен здесь ещё не попадал, — и, наконец, ещё одни ворота, уже приоткрытые. Орки возле них таращились на Райнена и его «свиту», но пасть никто не раскрыл. Ворота выходили на мост, перекинутый через узкую и глубоченную расщелину. По ту сторону расстилалось пологое каменное поле, усеянное валунами и скалами, торчащими из осыпей. Райнен забрал у Энгве повод и подождал, пока эльф накинет латаный плащ поверх своих истрёпанных одёжек. Вдоль склона горы дул ветер, и эльфу должно было быть холодно в пусть и шерстяном, но дырявом и никак не зимнем плаще поверх пары льняных рубах. — Ты замёрзнешь, — сказал Райнен. Эльф помотал головой. Он глубоко вдохнул, прикрывая глаза, словно из воды вынырнул. Райнен подумал, что он бы, наверное, тоже согласился за ворота без конвоя выйти даже нагишом и босым. Энгве, должно быть, сказали собраться, раз он взял плащ и обмотал ноги какими-то тряпками, прежде чем надевать обувку — такую же поношенную, как его плащ. — Нужно будет тебе что-нибудь получше подыскать, — сказал Райнен. Энгве посмотрел на него встревоженно. Потом бросил взгляд на ворота. — Нет, не сейчас, — заверил его Райнен и потянул повод, отступая от ворот. Забираться на коня посреди узкого моста над пропастью он не хотел, а вот убраться от ворот подальше желал как можно скорее. Ветер холодил лицо, но освежал голову. И оттого, что рядом нет Альтакано, не нужно бояться каждого собственного слова, движения и взгляда, Райнен чувствовал себя почти счастливым. Можно просто идти, чувствуя всем телом мир вокруг — холод, льнущие сквозь одежду порывы ветра, звук шагов, звон подков по камню, сменившийся на середине моста глухим стуком и едва ощутимой дрожью — средний пролёт оказался деревянным настилом. Воздух был сухим и нёс в себе невнятную едкую горечь. И пусть это далеко не летние смолистые ароматы сосновых лесов Дортониона, но и не вонь орочьих подземелий. Райнен прибавил шаг, торопясь навстречу ветру, потом побежал всё быстрее и быстрее. Конь засеменил рядом и перешёл на рысь и, когда Райнен, не в силах больше сдерживаться, вскочил в седло, лишь припустил быстрее, переходя в сильный, ровный галоп, словно ему тоже не терпелось умчаться подальше от тёмной горной крепости. Райнен отпустил поводья, не мешая коню, быстро прилаживаясь к бегу. Сколько он не был в седле? Сколько прошло с той ночи на Ард-Гален? Конь легко вынес его вверх по склону к часто торчащим скалам и лишь тогда Райнен натянул поводья, разворачивая его назад, навстречу торопящемуся следом эльфу. Райнен подъехал к нему и протянул руку. — Забирайся. Эльф отступил на шаг. — Забирайся, — повторил Райнен. — Он вывезет, крепкий. Уберёмся отсюда подальше — дадим отдохнуть. Тогда Энгве протянул руку навстречу, но едва её коснулся. Райнен и понять не успел, как эльф оказался сидящим позади него. Конь, словно ждал, немедленно пошёл быстрой рысью, увозя всадников прочь. — Что там дальше? — спросил Райнен. — Ты знаешь? Впереди за осыпями вставали обрывистые скалы, а дальше всё скрывали прильнувшие к склонам облака. — Старые копи, — ответил эльф, — горы, развалины… Однако дорога в эту сторону была, пусть и запущенная, местами наполовину скрытая под осыпями мелких камушков или осевшая с краёв. Они миновали поле каменных столбов и перевалили за гребень отрога. Здесь конь сбавил ход до быстрого шага, Райнен не стал его подгонять. Ему и так было хорошо. Ветер стих, крепость скрылась за огромным, больше дома, валуном. Если им встретятся орки — у него на шее висит знак Альтакано. А если их это не проймёт — к седлу с одной стороны приторочен собранный самострел и мешок со стрелами, с другой — ножны с мечом и кинжал. Райнен вытащил их поочерёдно, с изумление убеждаясь, что это настоящее оружие, добротное и роскошное: остро заточенная сталь, с насечкой по клинкам, узорами по рукояткам, с ажурными накладками и каменьями на ножнах. Но что камни и прорезные оправы: меч лежал в руке, как под неё специально кованный. Прежний меч Райнен делал себе сам — под приглядом дяди, — и делал по своей руке и силе, и воображал, что лучше и быть не может. Пусть его меч был и не из эльфийских кузниц, зато подходил ему, как никакой другой. Но этот казался ещё удобнее, сродственнее, самого лучшего веса и баланса. Райнен не побоялся бы с таким против дюжины орков в одиночку выйти. — Откуда Альтакано его взял? — сказал Райнен, поворачивая клинок в вытянутой руке из стороны в сторону, любуясь как появляются и гаснут в отсвете извитые линии на металле. — Нельзя же такое за сутки выковать, да ещё и изукрасить. — Мастера сделали другие камни, — сказал из-за спины Энгве, — и… и… кожа… другая. Всё на его оружии было чёрным — и обтяжка и самоцветы, только набор блестел серебром. Райнен кивнул, не без сожаления опуская оружие в ножны. — Как на войну собрал, — пробормотал он. — Или… или в побег… Шальная мысль о том, что можно развернуть коня обратно, в сторону Врат, объехать крепость, миновать, пользуясь знаком неприкосновенности, подземелья Тангородрима и вырваться на свободу — или умереть в бою, если не выйдет, всколыхнулась внутри, смешивая мысли и чувства. Он ведь ещё недавно об этом думал: где взять одежду и оружие и как добраться до Врат, как прорваться через них и уйти от преследователей на Ард-Гален. И вот у него есть всё, что нужно: быстрый конь, острый меч, и даже спутник, на которого можно положиться в бою — он был уверен, что Энгве умеет держать в руках оружие, раз он из нолдор. — Отсюда есть пути, кроме того, что под Тангородримом? — спросил он, оглянувшись. Энгве покачал головой. — А как к Тангородриму выехать, ты знаешь? Эльф замер, Райнен почувствовал, как он напрягся. — Ты будешь там убит, — сказал эльф с тревогой и отчаянием настолько отчётливыми, что Райнену стало не по себе. — Ну, уж так сразу, — пробормотал он, натягивая поводья. Ему хотелось взглянуть отсюда назад и оценить путь, но эльф должно быть понял иначе. Энгве соскочил наземь, остановил коня, обхватив за шею и вцепился в плащ Райнена. — Не надо! — взмолился он. Райнен в изумлении покачал головой. Не то, чтобы он всерьёз намеревался попробовать. При всех внезапно появившихся возможностях, это были скорее сладкие грёзы о том, как могло бы быть. Но, проехав на варге от Цитадели до равнин с Альтакано, он понимал, что покинуть Ангбанд сейчас таким путём невозможно, — хотя бы потому что им не хватит времени, до сумерек всего ничего. Даже если они сумеют найти путь в запутанных ходах под трёхглавой горой, даже если их выпустят из Врат, Альтакано хватится пленника быстро — и страшно подумать, что сделает, когда нагонит. Сделает не с Райненом — с Финнеланном и с Энгве. — Да я же просто… помечтать, — растерянно сказал Райнен. Энгвэ упал на колени, теперь лишь касаясь пальцами стремени и края сапога Райнена. — Не надо, — повторил он. Спешиваясь, Райнен укорил себя в непроходимой дурости. — Не буду, — пообещал он, подхватывая эльфа под локти. — Поднимайся, Энгве. Видеть не могу, перестань. Просто скажи мне, что я дурак. Вообразил, понимаешь ли, как мы с тобой отсюда вырвемся, покромсаем по пути орков сколько сможем, а потом поскачем по равнине… Едва поднявшийся Энгве снова начал опускаться на колени, повторяя «не надо». Райнен отпустил его и сел рядом на землю, досадуя отчасти на эльфа, но больше — на себя. — Я не стану, — сказал он. Очень хотелось запретить эльфу падать перед ним на колени при любых обстоятельствах. Но едкие насмешки Клёна над его «приказанием отдыхать» даром не прошли. Райнен положил ладонь на руку эльфа. — Пожалуйста, — попросил он, — если я что-то не то делаю, просто мне скажи. И не надо передо мной — вот такого. Здесь же даже нет никого. Я тебе на деле не господин и не хозяин. Альтакано, наверное, думает, что я куплюсь на красивые камушки, дорогие тряпки, хорошую сталь, вкусную еду и толику власти. Кончатся завтра его милости — буду снова таким же пленником, как ты. В затылок Райнену ткнулась тёплая влажная морда, — конь недоумевал, с чего вдруг наездники решили зады морозить на холодных камнях. Райнен на ощупь потрепал холку. — Да, по тебе буду скучать, Уголёк — сказал он. — Заботу эльфийскую тоже не раз вспомню. А без остального и так обходился, и впредь обойдусь. Он зацепил стремя и встал. Смущённый эльф поднялся следом. Райнен указал вперёд. — Давай выше поднимемся, пока светло. Он вернулся в седло, Энгве — к нему за спину. Уголёк снова быстрым шагом двинулся вперёд, но вскоре пришлось спешиться: дорога пересекала ущелье, заполненное густым туманом. Туман поднимался от земли, от каменных лунок, заполненной мутной, дурно пахнущей водой. Вода, несмотря на холод, была обжигающей, лужи исходили паром, окаёмы их и края камней у трещин покрывали жёлтые натёки. Райнен отломил один крупный кристалл, жёлтый как топлёное масло, полупрозрачный с белёсыми прослойками. Энгве, видя как он крутит в руке находку, сказал: — Это собирают для кузниц. — Зачем? — спросил Райнен. Его всё, что касалось эльфийских кузниц интересовало безмерно. Но Энгве опять не хватало слов. — Делают снадобье, оно прозрачное, как вода и может чистить старое железо, — сказал он. Несколько произнесённых им следом слов для Райнена ничего не значили. — Ладно, на кухне спрошу, — сказал он, опуская камень в карман. — Люди могут болеть, — предостерёг Энгве. — Ядовитый? — переспросил Райнен. Энгве покачал головой и притронулся к губам. — Если съесть? Энгве кивнул. — Иногда, — сказал он. Райнен с удовольствие насыпал бы отравы Альтакано и посмотрел — тот это случай или нет. — А почему здесь тепло? — спросил он. — Это жар горы, — ответил Энгве. — Внутри — огонь, там камень течёт. — Течёт? — Райнен попытался представить жидкий камень, который льётся струёй, будто расплавленный металл, но не вышло. — Как вода? — спросил он. — Как мёд, — сказал Энгве. — Ты видел? Энгве кивнул. — Прежде, — сказал он. — Был в копях. Райнен указал вперёд. — В тех? Но эльф указал назад, вниз. — Там, — сказал он. — Внизу под горой. Райнен вспомнил, как они с Альтакано проезжали над копошащимися в траншеях и ямах рабами. — Ты работал в шахтах под Тангородримом? — спросил он. — Нет. Однако я бывал там. Ущелье они почти миновали, впереди туман становился менее плотным, сквозь белые зыбкие клочья проглядывали камни. — Почему тебя не отправили работать в шахты, а взяли в рабы? — спросил Райнен. Кухонные — это было ему понятно — калеки. На тяжёлой работе от них никакого прока. Но у Энгве он не заметил никаких особых изъянов, кроме следов кнута, эльф был крепким и сильным. — По… повелитель захотел, чтобы я служил… иначе, — ответил Энгве, запинаясь. Он положил руку на железное кольцо на шее, будто оно сдавило ему горло. От вопроса, как именно «иначе» Райнен удержался. Зная, что за слабость у Альтакано к эльфам, помня и как застывал Энгве каждый раз, даже просто слыша «ложись», можно особо не сомневаться. Если он спросит, Энгве, может, даже и ответит, но самому Райнену было бы тошно от таких расспросов, и он бы ни к кому подступать с подобными не стал. Утром только Альтакано глумился: «Я велю, чтоб его тебе подержали». А Энгве лежал молча, лицом в подушку, сжав пальцы, и чувствовал себя, наверняка, как сам Райнен, когда Альтакано его позорил при эльфах и Магоре, если не хуже; Райнен-то всего лишь парень-деревенщина из Степной Стражи, а Энгве — из тех эльфов, что родились прежде Света земного, по ту сторону Западных вод. Наверное, не только эльфийских Владык видел, но и тех самых Валар, к которым тут посылают, как по ту сторону стен — к Морготу. Он когда-то стоял под теми самыми деревьями, которые были прежде светил… А здесь… велю, чтоб его тебе подержали… Райнен вспомнил, как Альтакано прижимал его к постели со всей своей медвежьей силой, стискивая запястья, разводя колени — и тоже дёрнул пальцем ворот. С Энгве Альтакано так просто не справился бы — эльф и сам не слабее. Но у Альтакано есть кое-что похуже просто силы, а Энгве, так же, как Райнен, не за себя может бояться. — Давно ты снаружи не был? — спросил Райнен. Эльф кивнул. — Много лет. — Пять, десять, двадцать? — принялся гадать Райнен. Эльф ненадолго задумался. — Сорок семь, — сказал он. И снова Райнен не решился его расспрашивать дальше, задумавшись на тем, каково это — почти на полвека оказаться запертым в тоскливых холодных стенах, вдвое с лишним больше, чем Райнен прожил. Он подумал о том, что Энгве гнул спину перед орками крепости, когда он сам ещё штанов не носил и гонялся за курами. Да что там — ещё когда мать была той малышкой, какой её дядя вспоминал — «и щёчки, как яблочки» — эльф уже здесь был. Разве что господин у него был тогда другой, без этой поганой страсти. Он хотел было спросить про Альтакано, давно ли здесь это лихо, откуда явилось и как стало, что человека поставили командовать орками, но о нём и думать было тошно, не то что вслух поминать. Туман разошёлся и эльф вдруг протянул вперёд руку, указывая на тёмные колючие стебли, изгибающиеся над камнями, то тут, то там. — Вот не думал, что здесь что-то растёт, — изумился Райнен. — Жар от недр горы согревает землю возле трещин, — сказал Энгве. — А тучи порой расходятся. Голые ветки усеивали лишь тонкие колючки, но под ними лежали бурые и рыжие листья, значит, когда-то и зелень была. Райнен снова вскочил в седло. — Едем выше, — может, там ещё что растёт! Они свернули от дороги влево, поднимаясь вверх по склону, отыскивая путь, пока конь не вынес их на пологую верхушку отрога. Здесь земля была ровной, покрытой редкими сухими травинками, и Райнен пустил коня галопом и не останавливал, пока они не оказались на самом перекате, высоко над дорогой. А остановил — когда глянул вбок и понял, что они забрались выше первых гряд Железных гор и отсюда видно равнину… Низкая туча висела у них над головами, закрывая солнце, ниже пар от тёплых луж разлома стелился по склону белыми змеями, превращаясь в облако, но в просвете далеко за каменным валом — Ард-гален сияла в лучах низкого солнца — зеленью и золотом. А над ней лежала лентой полоса ослепительно синего неба. Райнен задохнулся от пронзительности цвета, — ослепительной, режущей яркостью и чистотой уже привыкшие к серости и теням глаза. Над равниной царил сейчас ясный летний вечер. Запахи и звуки не могли преодолеть такое расстояние, но вспомнились так чётко, что ему почудился стрёкот кузнечиков и писк перепелов в травах, запахи полыни и пижмы, тёплый ветер, шелест высоких трав… Видно отсюда было и тёмную полосу Дортониона, и зазубренную линию Голубых гор, и холмы Химринга между ними. Разглядеть родное поселение Райнен не мог, но знал в какой оно стороне, и смотрел, смотрел не отрываясь, позволяя мыслям лететь как птицам — над тёплой степью, к ручьям в сосновых лесах, к серебристым крышам, яблоням, осыпающим землю урожаем, запахам дровяного дыма и свежего хлеба… Сердце от тоски скрутило. Как ни запрещал он себе думать о матери, о дяде, о сельчанах и страже, не вышло. И сменяли друг дружку перед глазами образы людей и вещей: знакомых, привычных — и недоступных. Тени облаков и лучи света скользили по Ард-Гален, меняя цвета, а он всё смотрел, смотрел и смотрел, понимая, что видит эти земли, быть может, в последний раз, радуясь нечаянному дару, пока Энгве не тронул его за плечо и не сказал с сожалением: — Пора в обратный путь. — Подожди! — воскликнул Райнен, словно эльф по собственной прихоти напоминал ему о возвращении. Он понимал, что стемнеет совсем скоро, здесь в горах — быстрее чем на равнине, и что нельзя задерживаться, но так не хотелось отводить глаза от этого вида. Свет над равниной порозовел и Райнен всё же двинул коня с места, но, и спускаясь, смотрел туда, где над горами небо цвело маковым цветом. На дороге уже было сумрачно, но конь бежал резво даже под весом двух всадников. Лишь туман в расщелине миновали они шагом. Дальше, где дорога спускалась ниже, стало ещё темнее. Райнен путь видел ясно, но опасался подгонять коня, зная что он видит в темноте лучше большинства людей и лошадей. Но и замешкаться было страшно. — Если Альтакано разозлится, — предупредил эльфа Райнен, — на всё отвечай, что я так велел, хорошо? Чем бы он там тебя не попрекал, отвечая, что это по моему приказанию. — Я спущусь, — сказал Энгве, чувствуя его беспокойство, — будет быстрее. Райнен протянул руку назад, схватившись на ощупь за плащ. — Не смей! Близко уже. Тёмная тень крепости встала на фоне гор, ветер мотал пламя факелов у башни. Райнен не стал спешиваться перед мостом. Здесь было уже совсем темно. — Надо было тебя послушать, — сказал Райнен с запоздалым сожалением. — Больше сотни лет я не видел солнечного света, — тихо сказал Энгве. — И не буду сожалеть. Он соскочил на землю перед самыми вратами, подхватив повод, чтоб провести коня внутрь — потому что Уголёк вовсе не стремился вернуться за стены и упрямо пятился назад к мосту.