Плюсы увольнения

      Служанкам танцевать на балу, конечно, никто бы не дал. И Марта с Санной пробрались мимо стражников на один из балкончиков, украшавших стены танцевального зала (благодарение фее Искусства, архитектора она посещала редко, и балкончиков там было поналеплено, как птичьих гнёзд в лесу). Прозорливая Санна, как оказалось, успела прихватить с кухни три пирожка с повидлом, которые они с Мартой и разделили, пока музыканты внизу настраивали инструменты.       Наконец церемониймейстер взмахнул жезлом, распахнулись двери – и под звуки полонеза в зал вплыли пары. – Что за деревенщины эти Норберт с Юджином! – заметила Санна, дожёвывая последние полпирожка. – Норберт вон все фигуры путает, Бальдетруде ему небось шептать приходится, что делать дальше. А Юджин руками машет во все стороны, как пугало, и наверняка уже Кунегунде все ноги пооттаптывал!       Да, не зря он Марте сегодня понравился… – О несчастная Кунегунда! Какие муки она вынуждена претерпевать! Но что значит боль в ногах по сравнению со страданиями души? А тонкая Кунегундина душа обливается сейчас кровью в предсмертных муках. Ведь бедняжке не просто оттаптывают ноги – ей оттаптывают ноги на глазах у всего двора! – Да ну тебя! Тебе бы вот так на ногах попрыгали – что бы ты запела? Я, конечно, Кунегунду тоже не люблю, но жалко же… – А ей нас не жалко? Когда она заставила меня всю ночь нашивать эти дурацкие оранжевые банты на её платье, а утром пропищала, что они на голубом не смотрятся, и приказала их отпарывать? А помнишь, тебе она велела пришить к амазонке новые рукава, потому что у Бальдетруды такие же, а потом выяснилось, что она в эту амазонку влезть не может? Ей нас тогда не было жалко? Вот и мне её сейчас нет.       И никогда не будет эту кикимору жалко, пока она служанок за людей не считает! Хуже нет – к такой попасть. Была бы у Марты два года назад голова на плечах… Но нет же, во дворец хотелось, дуре романтичной! Вот и терпи теперь… Уйти отсюда, что ли? Но куда? Домой возвращаться – стыдно. К незнакомым людям прислугой – ещё на такую же Кунегунду нарвёшься! В школу или гувернанткой – душа не лежит. Хотя папа бы хотел… Ох, найти бы какую-то старушку, чтобы характером поспокойнее была и книжным чем-нибудь занималась! Смотрительницу библиотеки или учёную даму… Мэтра Хендрикса, что ли, спросить, не ищет ли кто из его знакомых себе помощницу?.. – Марта, ну какой же он краси-и-ивый! – Кто? – вздрогнула Марта. – Да сэр Николас! Опять ты спишь? Он такой высокий! И с такими плечами! Я просто не могу-у-у-у!.. А как он танцует – ни разу не сбился даже! И ты говоришь, он оборотня победил? Наверное, он и есть принц. А нам останутся одни пажи да лакеи…       Сэр Николас не просто не путал правую ногу с левой – он танцевал безукоризненно (её величество, составлявшая ему пару, должно быть, была поражена до глубины души). А уж как он был сложён! Нет, сила ещё ничего не значит. Видывала Марта некоторых рыцарей – вылитые бочки с кулаками. Но этот… Стройный, высоченный – хоть скульптуры с него лепи! И мышцы небось как каменные. Сразу верится и про оборотня, и про виверн, и про гарпий… А за эти плечи с ним можно хоть к гарпиям, хоть на край света!..       В общем, ребята были явно не дураки. Любая принцесса увидит принца в таком вот сэре Николасе, а не в двух шутах гороховых, которые только и могут, что на ноги наступать. Значит, принц всё-таки или Юджин, или Норберт? Если Николас, то это уже безумие какое-то!       Полонез сменился величавой паваной. Открывали её, как и положено, король с королевой (королеве Марта даже посочувствовала: за двадцать лет брака наступать-то ей на ноги король Адриан отучился, но после сэра Николаса это было, конечно, не то).       Затем пришла очередь принцесс. Сэр Николас осчастливил Кунегунду, а Бальдетруду постигло возмездие Юджином. Тот не только усердно оттаптывал ей всё, что только можно, но и смотрелся нескладным паяцем из кукольного театра: длинные ноги заплетаются, руки то и дело взмахивают куда-то не туда, туловище нелепо сгибается в поклонах… А вот на дереве он таким чучелом не прикидывался! Хотя грациозного эльфа из него при всём желании не получилось бы, конечно, но в глаз рукой он Марте заехать не норовил.       Когда же дело дошло до Норберта, тот совершенно оконфузился. Если в полонезе он путал фигуры, то теперь – шаги. Его дама небось обзавидовалась оттоптанным Бальдетрудиным пальцам чёрной завистью: Юджин хотя бы не замирал столбом посреди зала, забыв, куда надо ступать дальше!       Королеве надоело смотреть эту жалкую комедию, и она подала знак церемониймейстеру. Оркестр заиграл мазурку.       Пока Норберт валял дурака, Юджин занимал принцесс беседой, а сэр Николас ходил за лимонадом для них. Теперь же он учтиво поклонился Бальдетруде, приглашая её на танец, но вдруг пошатнулся и еле устоял на ногах, ухватившись за Юджиново плечо (как тощий Юджин умудрился его удержать – загадка). Вокруг поднялась невероятная суматоха. Музыка стихла. Николаса усадили в кресло у стены, принцессы самолично принялись обмахивать его веерами. Юджин что-то негромко пояснял стоявшим вокруг, девицы ахали. Постепенно толпа рассеялась, и бал продолжился, но Николас остался сидеть в кресле и больше уже не танцевал.       Марта с Санной изнывали от любопытства, но с балкончика им ничего не было слышно. Пришлось Марте отправляться на разведку.       Первой, кого она увидела, спустившись вниз, была принцесса Хильда, исчезающая за портьерой. Второй – обер-гофмейстерина, злая, как горный тролль. – Её высочество не видели? – вопросила она сурово. – Кажется, справа что-то мелькало… – неуверенно протянула Марта.       Обер-гофмейстерина пробормотала что-то про девиц, которые "ничего вокруг себя не замечают, одни кавалеры на уме", но приманку заглотила и свернула направо. – Ну, – поинтересовалась Марта, когда преследовательница скрылась за поворотом, – и что вы на этот раз натворили, ваше высочество? – Ничего… Я только хотела посмотреть бал, а меня не пускали! Но я залезла под столик, на котором везли лимонад, и в зал всё-таки попала! А потом господин Юджин очень интересно рассказывал, и я высунулась, и она меня заметила, и… и вот.       А полезно всё-таки бывает помогать ближнему своему! Особенно такому вездесущему. – Ваше высочество, а не окажете ли вы нам с моей подругой небольшую любезность? – А что надо? – тут же заинтересовалась Хильда. – Дело в том, что мы тоже хотели посмотреть на бал. И сидим на балкончике. – Так оттуда же ничего не слышно! И видно плохо. – Именно. Но мы, к сожалению, под столики для лимонада уже не помещаемся. В общем, мы видели, как господин Николас чуть не упал и как господин Юджин очень интересно рассказывал, но слышать ничего не слышали. Вы нас не просветите? – Конечно! Только можно не здесь? А то вдруг она вернётся…       И Марта привела беглянку к Санне на балкончик. – Он уже собирался Бальдетруду пригласить, но потом вдруг ка-а-ак побледнеет… – бодро начала было Хильда. – Ваше высочество, – вмешалась Марта, – если вы не хотите, чтобы сюда сейчас явилась обер-гофмейстерина, вам стоит говорить чуточку потише. А лучше вообще шёпотом. – Ой, и правда… – боязливо оглянувшись, зашептала Хильда. – Так вот, он вдруг ка-а-а-к побледнеет! И чуть в обморок не грохнулся. Все сбежались, а господин Юджин и говорит: "Не надо было тебе сегодня танцевать, ты ведь ещё не оправился от раны". Ну, Бальдетруда с Кунегундой к нему тут же прицепились: какая ещё такая рана? Он им и рассказал. Оказывается, когда они к нам ехали, то на опушке Заповедного леса встретили одного рыцаря. Круглого дурака, по-моему. У крестьян в соседней деревне стал пропадать скот. И он решил, что это оборотень из Заповедного леса. И захотел его поймать и проучить. Он стал расставлять всякие ловушки, а в это время… – Оборотень сам подкрался к нему и напал? – спросила Марта.       Хильда глянула на неё со священным ужасом: – Ты что? Ой, простите… Вы что? Марта! Оборотни же мирные! Это только в сказках они на людей нападают, ну, или если их разозлить. А так-то… А вы что, не знали, что ли?       Да-а-а-а-а… Такого позора Марта давно не переживала. Ведь учили вроде бы в школе разумных существ-то! Так нет, как услышала в конюшне про оборотня и стала для Кунегунды небылицы сочинять, так всё из головы повылетало, одни дурацкие сказки полезли! – Мне очень стыдно, ваше высочество. Я когда-то учила, но сейчас совершенно забыла, – покаялась она. – Ну, ничего страшного! Я тоже иногда что-нибудь забываю. Особенно древние законы всякие… И даты плохо помню. Нет, это был не оборотень, а самый настоящий вервольф! Огромный и страшный. Это он у крестьян телят таскал. А местных оборотней так напугал, что они вообще оттуда уходить хотели. Ну вот, он уже подкрался к тому рыцарю. А рыцарь был слабенький какой-то, а с ним больше никого не было – только оруженосец. В общем, он бы их, наверное, загрыз, если бы агританцы не проезжали рядом. Господин Николас вервольфа победил, но тот его ранил… – Ой, – вздрогнула Санна, – а сам-то он в вервольфа не превратится теперь? – Да вы что? – изумилась Хильда. – Нет, конечно! Человек вообще не может превратиться в вервольфа. И в оборотней тоже от укуса не превращаются, это только в сказках бывает. В неправильных.       Бедная Хильда! Все вокруг такие глупости несут! Сказок вон начитались… А ещё взрослые, называется! – И потом, он его вообще не укусил, а когтями задел. Но вроде бы не сильно, вот он и пошёл на бал. А потом вдруг раз – и чуть не рухнул. Все так перепугались! Хотели уже за врачом послать, но господин Николас отказался, говорит, там уже зажило всё, только голова иногда кружится. Но уж танцевать-то ему никто больше не даст! Придётся весь бал у стеночки сидеть. – Ох, – вздохнула Санна, как по любимым пирожкам, – бедняжка! Но какой он всё-таки храбрый! Вервольфа не побоялся…       Ага, и на бал пойти тоже не побоялся, хотя у него "голова иногда кружится". И верхом трясся всю дорогу от Заповедного леса. Такой храбрый, прямо безголовый! Не иначе как от любви к принцессе Кунегунде голову потерял. Нет, ну не настолько же сэр Николас идиот?       Только вот зачем ему всё это? Чтобы героем перед нашим курятником выставиться? Но они и так уже все с ума по нему посходили. Да и зачем эдакое представление устраивать? Рассказал бы так просто. Как будто рыцари подвигами не похваляются… – Ваше высочество, – спросила Марта, – а он точно не притворялся? Ну, чтобы перед вашими сёстрами похвастаться? – Не-а. Точно. Если б он просто упал – тогда да. А он весь белый был. Так не притворишься! – Вот во всём тебе надо подковырку найти! – вступилась за светлый сэр-Николасов образ Санна. – Человек вервольфа убил, рыцарю жизнь спас, а ты…       Что же тогда? Думай, Марта, думай! Вот рухнул он пируэтиком в обморок. Что изменилось? Что он больше не танцует, а томно валяется в креслице? Почему ему это было нужно? Почему он больше не должен был танцевать – только полонез и павану? Потому что он больше ничего не умеет танцевать? Бред какой-то. Это сначала танцы все из себя церемонные, их можно не знать, если ты не придворный. Но сейчас-то! Как раз наоборот – мазурку заиграли. Потом небось вальсы и кадрили пойдут. Их даже Марта немножко умеет! И Норберт вон меньше путаться стал…. А сэру Николасу почему-то именно их танцевать нельзя. Непонятно. – Марта, – дёрнула её за рукав Хильда, – там вон обер-гофмейстерина внизу. Вернулась. Значит, меня больше не ищет. Мне, наверное, пора. Но я к вам ещё сегодня приду, когда меня спать уложат, обещаю!       Марта проводила принцессу рассеянным взглядом. И зачем Юджин спрашивал, будет ли на балу волшебница? Это же, наверное, связано как-то… Что могла понять волшебница? Что Николас не ранен? Так это и врач понять может (поэтому от него и отказались так поспешно). А что могла понять только волшебница? И именно находясь в зале, а не если бы за ней сейчас послали? Агританцы что, пользовались магией? Зачем? Чтобы Николасов обморок не раскусили, потому что он какого-нибудь зелья выпил? А может быть, может быть. Он как раз за лимонадом ходил… Вот же леший! Ведь Хильда под лимонадным столиком сидела, надо было у неё спросить! А теперь жди до ночи…       На балу больше ничего интересного не произошло. Сэр Николас сидел, курятник восторженно кудахтал вокруг него (впрочем, Юджину с Норбертом, которые с простыми танцами кое-как справлялись, тоже немножко перепало).       Зато после бала, явившись к Кунегунде в будуар, Марта обнаружила, что попала в фавор. Во-первых, неожиданно подтвердился её рассказ про битву Николаса с оборотнем (что это на самом деле был вервольф, а Марта изрядно домыслила подслушанное, Кунегунда даже не поняла – это вам не Хильда!). Во-вторых, Кунегунда, совершенно очарованная этой историей и разозлённая на двух горе-танцоров, всё больше склонялась к Мартиной версии: принц – это сэр Николас. А уж фрейлины со служанками в этом и вовсе не сомневались. Только Адела позволила себе высказать осторожные сомнения, слегка поколебав уверенность Кунегунды.       Наконец Кунегунда улеглась и отпустила служанок. И у Марты в голове с новой силой вспыхнул образ клёна, раскинувшего ветви прямо у агританцев под окнами. Только как бы пробраться мимо обер-гофмейстерины во двор?