Плюсы увольнения

      Очаровательная селянка – принцесса Кунегунда – сидела на скамейке, пускала томные взгляды на сэра Николаса и пыталась щебетать о турнирах, схватках с чудовищами и прочих балладно-романных подвигах. Жестокосердный сэр, однако, взглядов не замечал, отвечал односложно и хвастаться своими победами не спешил. Зато господин Юджин охотно подхватывал разговор о вервольфах, вивернах, гарпиях, аспидах, василисках и прочих симпатичных образчиках фауны Диких гор, занудными подробностями умудряясь превосходить "Двенадцатитомную естественную энциклопедию Карнеля и Смита".       Но на этом мучения очаровательной селянки не заканчивались, ибо прямо у неё перед глазами прелестная пастушка – принцесса Бальдетруда, сидя на качелях, чирикала о чём-то с господином Норбертом, сегодня вновь ставшим донельзя галантным кавалером. И всякий раз, когда прелестная пастушка, кокетливо хихикая, обмахивалась веером, как бы невзначай задевая руку склонившегося к ней господина Норберта, очаровательная селянка одаривала соперницу таким злобным взглядом, что любой василиск лопнул бы от зависти.       А прелестная пастушка на самом деле тоже глубоко страдала. Светские беседы-то господин Норберт вёл, качельки раскачивал, но, любезничая с госпожой, то и дело заглядывался на сновавших мимо служанок! А таинственный сэр Николас, с которым после вчерашнего бала прелестная пастушка непременно должна была поговорить, торчал, как назло, возле этой наглой селянки, рассевшейся на скамеечке в окружении сразу двух кавалеров.       Марта тоже не могла как следует понаслаждаться развернувшейся перед ней милой пасторальной сценкой. Во-первых, всех служанок нещадно гоняли за всякими дуростями, которые принцессам взбредали в голову. Во-вторых, надобно было избегать ни с того ни с сего разыгравшегося Норбертова интереса – служанку, вздумавшую закокетничать с ним, очаровательная селянка и прелестная пастушка дружно сжили бы со свету, позабыв по такому случаю взаимные обиды. В-третьих, Марту снедало беспокойство из-за печати. Если вся Кунегундина свита герб принца Оливера теперь помнила до мельчайших подробностей, то Бальдетрудина пребывала в блаженном неведении. Санна, правда, успела быстренько предупредить Тину, но торопливое "знаешь, там гора, а перед ней – дракон идёт" не могло считаться полноценными сведениями. А картинку показать Марта не могла: толстенную энциклопедию с агританским гербом с собой на пикник не принесёшь, а рисунок Матти её кикиморино высочество повелело отдать Лауренсии, усланной обшаривать покои агританцев.       А Лауренсия, спроваженная с пикника искать какую-то там печать, наверняка была в ярости и строила планы мести. Не то чтобы Марту это пугало – дело-то привычное, воевали они уже почитай как два года, – но было обидно: подумав, Марта поняла, что Лауренсия отправилась бы в ссылку, даже если бы о печати не было сказано ни слова. Кунегунде и так приходилось сражаться за принца со старшей сестрицей, так что ещё одну соперницу рядом она бы не потерпела. Служанки были злом неизбежным: кто бы иначе таскал на пикнике корзинки, расстилал пледы и подавал угощение? Из трёх Кунегундиных фрейлин две опасности не представляли: Адела интриг никогда не плела, тем более против собственной принцессы, да и вообще Кунегунда должна была считать её слишком взрослой и скучной, а Франсина была четырнадцатилетней малявкой. Зато "дорогая Лаура"... Эта и по рыцарям уже вздыхала, и физиономией вышла – как бы не лучше самой принцессы, – и принца, подвернись ей только случай, увела бы у Кунегунды из-под носа не задумываясь. Даром что любимая фрейлина и наперсница.       Кунегунде между тем окончательно опостылела лекция про типы крыльев у аспидов (кстати, интересно: это Юджин начитанный такой или это он – вспомним вервольфа – из личного опыта?), и она объявила игру в жмурки. Поскольку принцесс и агританцев в сумме было всего пятеро, Бальдетруда сквозь зубы повелела фрейлинам присоединиться. Тогда Норберт, беспечно улыбаясь, предложил: – Ваши высочества, пусть и другие девушки играют. В жмурках чем больше людей, тем веселее.       Кунегунда с Бальдетрудой секунд на пять задохнулись от этакой дерзости, а когда отмерли, чуть ли не хором заявили, что у их служанок слишком много дел. Служанки тут же закивали – от греха подальше – и, сопровождаемые пристальными взглядами обеих принцесс, разбежались эти самые дела бурно изображать.       Марта заняла стратегическую позицию у лимонадного столика: сейчас агританцы-то набегаются, пить захотят – а там, если фея Удачи будет милостива, авось и печать рядом с Мартой уронят...       Пока же Марта размышляла о Норбертовом панибратском предложении. Вид у него тогда был такой невинный и легкомысленный, что нельзя было понять: то ли он коварно замыслил довести принцесс до сердечного приступа, то ли и впрямь живёт, не ведая ни о сословиях, ни о дворцовом этикете. В конце концов, между собой агританцы, когда думали, что их никто не слышит, тоже слишком уж вольно говорили для принца и его свиты. Разве что это его близкие друзья? Могут же у принца, если он нормальный человек, а не как эти кикиморы, быть друзья, с которыми он на равных?       Кстати, а кто вообще те двое, которые не принц? Что, если с этой стороны думать? Кем может быть каждый из агританцев, если он не принц?       С сэром Николасом всё ясно: рыцарь он, причём наверняка из знатных. Он с вервольфом дрался, он танцует по-придворному. И на конюшне Норберт что-то такое ещё говорил про Николасовы титулы, от которых тот якобы шарахается...       Юджин... Этот точно не рыцарь: больно хилый. Зато говорит учёно. Стихов наизусть тьму знает, в лабиринте агританской экономикой нашему курятнику мозги пудрил, сейчас вот – зоологией. И, что самое главное, он неплохо смыслит в магии. Именно на него двое других полагались, когда они про Петронеллу говорили. Волшебник? Тут он не колдовал, но он и не мог, иначе сразу стало бы ясно, что он не принц. И если волшебник, то понятно, где он мог столько всяких аспидов и виверн видеть: боевой маг. Может, у них на троих как раз компания искателей приключений. Два рыцаря и маг...       Нет, ну какой из него боевой маг, а? Вон он как руками размахивает, чуть на Аделу не налетел! Сейчас его сэр Николас поймает... А, нет, не поймал. Бальдетруда наперерез кинулась – попадаться доблестному рыцарю, пока Кунегунда не опередила. Ну, половина Юджиновой неуклюжести – игра, конечно, но всё равно, не похож он на боевого мага. Такой, чего доброго, промахнётся и по своим огненным шаром ка-а-ак вдарит... Да и непонятно, откуда у волшебника такие познания в экономике. Он ведь тогда цифрами так и сыпал!       Секретарь принца? Отсюда экономика, да и вообще учёность. И внешность подходит. Секретарю-то мышцы ни к чему, ему мечом не махать... Про аспидов он в книжках вычитал, в схватке с вервольфом оказался случайно, потому что вместе с принцем ехал. А про магию? Нет, не увязывается! Маг или секретарь – всё равно что-то остаётся лишнее.       И в принца это увязывается тоже, прямо скажем, не очень. Да и может ли в Агритании наследный принц быть таким тощим нескладёхой, когда у них короли – как там было? – "поставлены Великим Драконом защищать наш мир от нечисти с Диких гор"? Хотя всё в жизни случается, конечно...       А Норберт? Он тоже с вервольфом дрался, у него на куртке ещё кровь осталась, он говорил. Наверняка рыцарь. Погалантнее Юджина: ноги дамам не отдавливает, любезничать умеет. Придворный кавалер? Охмуряющий служанок при принцессах? Не умеющий танцевать павану? Впрочем, кто сказал, что он и правда не умеет...       Да и вообще говоря, про Норберта Марта пока меньше всего знает. Это случайность или он сам туману наводит? Надо бы приглядеться, тем более что принц или он, или Юджин и Юджин как-то не очень!       Итак, что мы имеем? Знатный рыцарь. Волшебник или секретарь принца. Рыцарь, возможно часто бывающий при дворе.       ...И кто-то из них троих принц, причём вряд ли первый.       Между тем дамы и кавалеры, проголодавшись, вернулись к лимонаду и пирожным. Марта следила внимательно, но никакую печать сэр Николас не ронял. Неужели агританцы передумали? И все Мартины труды отправятся троллю в брюхо? А как же эти две кикиморы? Они непременно должны думать на сэра Николаса, а они что? Кунегунда ещё держится, а Бальдетруда вон всё больше и больше поглядывает на рассыпающегося в комплиментах Норберта, а не на молчаливого Николаса! А если ещё и про Петронеллу вспомнить... Нет, дорогой принц, тебе позарез нужен сейчас этот трюк с печатью! Что же ты своими руками себе судьбу ломаешь, а?       И когда начались прятки и найденный чуть ли не первым Норберт, прибежав за лимонадом, беспечно подмигнул Марте, она не выдержала. Агританцы должны были знать, в какой они опасности! – У нас очень вкусный лимонад, не правда ли, сударь? – спросила она с озорной улыбкой, наливая ему стакан. – Правда, – охотно улыбнулся Норберт в ответ, – тем более когда его подают такими прелестными ручками... – Скажете тоже! – потупилась Марта. – Всё бы вам шутить... Но лимонад у нас хорош, истинная правда, – протянула она Норберту до краёв полный стакан. – И придаёт такую белизну лицу! Вот давеча, на балу, прямо чудодейственный был. То-то, говорят, господин Николас такой бледный ходил...       Норберт всё-таки прилично владел собой: он не вздрогнул и не расплескал лимонад. Но легкомысленную улыбку на лице не удержал. – Чудодейственнее этого лимонада у нас разве что снадобья госпожи ван ден Бринк, – продолжила Марта, пока Норберт не опомнился. – Это наша придворная волшебница, сударь, если вы не знали. Впрочем, откуда вам знать? Она же с того самого дня, как вы к нам приехали, заперлась у себя в башне и варит что-то. Видать, очень важное: в подмогу ей королева своих собственных слуг отрядила, а в башню никого не пускают. Я вот думаю: раз так ладно всё устроилось, госпожа ван ден Бринк зелье быстро-быстро сварит. Вы как считаете, будет оно к вечеру готово? Или только к завтрашнему утру? – И что же ваша придворная волшебница такое варит? – усмехнулся Норберт. Глаза у него были злые, но какие-то другие, не как у Кунегунды, и Марте совсем не было страшно. – Откуда же мне знать, сударь? – вздохнула она. – Знала бы – уже сказала. – Зачем мне-то говорить? – удивился Норберт, отпивая лимонад. – Я ещё понимаю, если бы вы рассказали принцессе Бальдетруде: ей вы служите... – Я служанка принцессы Кунегунды, сударь! – возмутилась Марта. – Великий Дракон, а есть разница? – Правда ваша. Никакой, сударь. – Тогда я, увы, продолжаю вас не понимать. – Да показалось мне, сударь, что вы заскучали. Вот и подумала, что вам про зелья интересно послушать будет. Вы уж не сердитесь, если не по нраву пришлось... А принцессам-то её величество небось сама всё расскажет. Вот как зелье сварится, так и расскажет... – А чудодейственные свойства здешнего лимонада, надо полагать, тоже хорошо известны в свитах принцесс? – Что вы, сударь! Я же вам говорила: он лицу белизну придаёт. А какая женщина с другой таким секретом поделится? – поспешила успокоить Марта. И вдруг брякнула: – Я вот только с её высочеством о нём и говорила.       Леший знает зачем брякнула. Так, по глупости. Захотелось ещё разочек поглазеть на ошеломлённого Норберта.       Но нервы у Норберта оказались крепкие. – С принцессой Кунегундой? – лениво поинтересовался он, возвращая Марте пустой стакан. – Нет, сударь, что вы! С её высочеством принцессой Хильдебрандой.       Норберт наградил Марту долгим взглядом, исполненным тихого бешенства. – Да... – сказал он с чувством. – Жизнерадостная вы девушка. Не заскучаешь с вами. – Спасибо на добром слове, сударь! – состроила ему глазки Марта. И добавила, уже серьёзно: – Главное, чтобы вы с госпожой ван ден Бринк соскучились.       Норберт в ответ так же серьёзно кивнул и зашагал прочь.       Марта оглянулась по сторонам. Уф, вроде бы никого... А Кунегунду так и вовсе откуда-то издалека слышно. Кажется, пронесло.       Может, хоть теперь агританцы всерьёз озаботятся Петронеллиными зельями? Ох, в самом деле, знать бы, что она там готовит... Только как? К ней сейчас и не проберёшься: охрана, служанки королевины снуют, котяра этот страшенный... В прошлый раз чудом вон не попались. Да если и разведаешь что-нибудь – что толку-то? Ты, Марта, в магии что-нибудь понимаешь? Ага, как же. Небось меньше Петронеллиного кота. Так как ты ей помешать собралась?       Нет, милая моя, забудь и думать о Петронелле. Агританцев предупредила – и ладно. Дальше пусть сами выкручиваются. В конце концов, они ведь всю эту кашу и заварили.       Агританцы выкручиваться не спешили – веселились себе беззаботно да болтали с принцессами. Прятки всем вскоре надоели: ну что за радость, право, – затаиться за каким-то кустом и помалкивать, пока не найдут! И тогда Бальдетруда велела подать обручи и палочки для новомодной аквилонской забавы – серсо. Ну просто прелесть! Решила сразить гостей грациозностью? А что они в жизни в это ваше серсо не играли, не подумала? Это ж не аквилонцы, дура! Тебе вон Юджин что сегодня нудел про их развлечения? Дикие горы, драконы, виверны, аспиды. Для разнообразия – вервольфы. А ты? Хороша учтивая хозяйка... Тьфу!       Тут Марта глянула на Юджина, размахавшегося руками, и возликовала, предвкушая скорейшее отмщение. Даже Кунегунда и та что-то такое своим куриным умишком почуяла, потому что постаралась оказаться от этой ветряной мельницы подальше.       И Юджин не подвёл: устроенное им представление было достойно самого лучшего ярмарочного балагана. Обручи он, как ни странно, в основном ловил, но при этом всё время налетал на неосторожно приблизившихся девиц и выделывал такие пируэты, что Марта губу закусила, чтоб не рассмеяться. А минут через пять, видимо решив, что зрители повеселились достаточно, заехал пойманным обручем Бальдетруде прямо по голове (а это, между прочим, ещё умудриться надо было!).       Пока мрачная Бальдетруда, поправляя сбитую набекрень шляпку, выслушивала сбивчивые Юджиновы извинения, неожиданно засоображавшая Кунегунда велела служанкам убрать злополучное серсо с глаз долой и принести мяч. Мячом перебрасываться – наука нехитрая, тут и агританцы сумеют.       Было уже четыре часа пополудни, когда принцессы утомились и вся компания двинулась обратно во дворец. Служанки потащились за ними, с корзинами и пледами. Появления никакой печати не предвиделось, и Марта совсем приуныла.       Процессия дошла уже до роскошной лестницы перед дверями дворца. Дамы с кавалерами направились вверх по ступеням, служанки, которых через парадный вход никто пускать не собирался, столпились внизу, глазея на агританцев. И тут сэр Николас вдруг приостановился и полез в карман за платком, чтобы вытереть лоб. И когда он разворачивал платок, оттуда вывалилось что-то маленькое и блестящее.       Упало вниз, заскакало по ступенькам – сэр Николас и глазом моргнуть не успел, не то что поймать! Мимо стоявшей рядом Бальдетруды, мимо Юджина, мимо Кунегунды, шествующей с Норбертом под ручку, мимо фрейлин... Докатилось до широкой площадки на середине лестницы, крутанулось по широкой дуге и замерло.       Будто нарочно – у ног Тины.