***
Когда Грегори встал с постели, Майкрофт почувствовал, как качнулся матрас, и на миг ощутил себя дезориентированным. В спальне было темно, серость ноябрьской ночи едва пробиралась сквозь занавески. Его окончательно разбудил донёсшийся из соседней спальни кашель. Майкрофт прислушался к звуку льющейся в ванной воды, потом различил успокаивающие интонации голоса Грегори, когда тот принёс дочери тёплой воды. Обе дочери Грега, Элизабет и Эбигейл, на неделю остались в квартире Майкрофта (технически, разумеется, это была и квартира Грега, потому что несколько месяцев назад он сюда переехал). Кристина, бывшая жена Грега, взяла отпуск на целую неделю, рассчитывая провести его с тренером по фитнесу (конечно же, у Майкрофта было его личное дело, просто обоим было на него настолько наплевать, что даже звать его по имени они не пытались), поэтому привезла девочек в пятницу вечером перед вылетом. Выходные они вчетвером провели просто замечательно: зоопарк, кондитерская, прогулка в парке. Милая Эбигейл ещё не до конца поправилась после серьёзной простуды, температуры уже не было, но кашель мучил её до сих пор. Как правило, хуже ей становилось по ночам, когда она ложилась. В конце концов снова воцарилась тишина, несколько минут спустя Грегори со взволнованным выражением лица вернулся в спальню. — Ей не стало лучше? — спросил Майкрофт. — Нет, но по крайней мере Лиззи не проснулась, — Грег вернулся в постель, но вместо того, чтобы лечь, обняв Майкрофта, сел и прислонился спиной к изголовью. Майкрофт посмотрел на часы, а потом сел рядом со своим партнёром. Оба всегда вставали рано, так что он решил, что можно уже и не пытаться опять заснуть, потому что до звонка будильника осталось совсем немного времени. Кроме того, оба заметно волновались о состоянии Эбигейл. — Хочешь, я позвоню доктору? — предложил Майкрофт, но Грег, покачав головой, отмахнулся. — Не нужно, это всё просто отголоски простуды. Но вот в школу ей завтра лучше не ходить, я бы предпочёл, чтобы она осталась дома, — Грег со вздохом провёл рукой по волосам. — У меня расследование по делу этого серийного душителя, так что не получится взять отгул, а Кристина уже укатила со своим чёртовым тренером, значит и обычный вариант отпадает. Может, попросить сестру Кристины, хотя она меня недолюбливает… — Я могу остаться с ней дома, если хочешь, — неожиданно для самого себя предложил Майкрофт. — Что? — Грег ошарашено посмотрел на него. — У меня не назначено никаких встреч, которые было бы невозможно отменить, а все срочные документы Антея может привезти сюда. Так что сегодня я могу посидеть с ней, — Майкрофт поёрзал и с неожиданной неуверенностью продолжил: — Но, Грегори, разумеется, только если ты мне доверяешь… — Разумеется, я доверяю тебе, Майк, это даже не вопрос, — перебил его Грегори, махнув рукой. — Но присматривать за больным ребёнком не слишком-то весёлое занятие, знаешь ли. — Честное слово, Грегори, никто не может оказаться раздражительнее Шерлока, когда тот в детстве болел, — заметил Майкрофт, приподняв брови. Грегори усмехнулся. — Да уж, в этом поверю тебе на слово, — несколько секунд Грег смотрел ему в глаза. — Но ты точно уверен? — Грегори, ты теперь часть моей жизни, как и твои дочери. Я знаю, что ты переживаешь, и хочу поддержать тебя. Позволь мне помочь, пожалуйста. Грег с облегчением согласился. После этого всё пошло очень быстро. Эбби осталась в комнате, которую сёстры занимали каждый раз, когда приезжали в дом (каждую третью неделю, как и было предписано судом), а Элизабет было велено собираться в школу. Элизабет сначала немного поныла, потому что тоже хотела остаться дома, но Грег быстро (и мягко) отругал её за такое поведение и объяснил, что Эбби остаётся из-за болезни, а вовсе не для того, чтобы целый день развлекаться. Прежде чем уехать на работу, Грег заглянул к Эбби и поцеловал её на прощание, потом перед выходом обнял Майкрофта (Элизабет уже ждала в машине). — Спасибо тебе ещё раз, — улыбнулся Грег. — О чём разговор. Люблю тебя, — Майкрофт тоже обнял его, поцеловал в щёку и помахал на прощание. Едва Элизабет и Грег уехали, Майкрофт, оставшись в тихом доме, на миг засомневался. Сможет ли он на самом деле целый день присматривать за больным ребёнком? Он, разумеется, помнил, как ему доводилось ухаживать за Шерлоком, когда тот был маленьким, но это было так давно… — Хватит, — сказал он себе. Эбигейл была милейшей девчушкой на свете, и если уж у него хватает сил разбираться каждый день с озлобленными политиками, то шестилетний ребёнок не должен так его пугать. Глубоко вздохнув, Майкрофт пошёл на кухню. Грегори оставил в холодильнике кое-какую еду, и, может быть, Эбигейл не откажется от чашечки чая.***
Несколько часов спустя Майкрофт расслабился. Пока что всё шло хорошо. Выпив чая (без молока и две ложки сахара, Майкрофт это помнил), Эбигейл почти всё утро проспала. Около полудня он помог Эбигейл дойти до ванной и ждал за дверью, пока она умывалась, а потом помог устроиться на диване, укутав в одеяло, и разогрел для неё куриный бульон. После обеда Эбигейл снова захотела спать, так что теперь Майкрофт поднимался на второй этаж с кружкой горячего какао, чтобы посмотреть, не проснулась ли она. Проснулась и, похоже, успела заскучать, это становилось понятно по той весёлой улыбке, которой она встретила Майкрофта. Майкрофт аккуратно поставил кружку на прикроватную тумбочку. Насыщенный шоколадный аромат будил воспоминания: горячее какао было едва ли не единственным, что могло успокоить Шерлока, когда тот болел, — и Майкрофт надеялся, что магия шоколада так же подействует на Эбигейл. — Как ты себя чувствуешь, Эбигейл, дорогая? — мягко поинтересовался Майкрофт, присев на край постели, а потом снова взял кружку и передал её девочке. — Мне уже лучше, спасибо, Майк. Майкрофт улыбнулся. Дочери Грега переняли отцовскую привычку и звали его Майком. Он терпеть не мог, когда его имя сокращали все подряд и даже члены семьи, но почему-то его совершенно не беспокоило, когда так делали эти трое. Он не возражал, когда так делал Грегори, потому что это был один из его способов демонстрации любви. А что касается Эбби и Элизабет, то это значило, что им было с ним комфортно, и они не чувствовали необходимости придерживаться формальностей. В этом доме он был не мистером Холмсом. Он был просто Майком, возлюбленным их папы, и Майкрофт обнаружил, что ничего другого и не хочет. Майкрофт стёр появившиеся у Эбигейл шоколадные "усы" и уже собирался встать, чтобы оставить её отдыхать, когда Эбигейл ухватилась за полу его пиджака. — А можешь остаться тут, Майк? — тихо попросила она, глядя на него такими похожими на отцовские карими глазами. — Или можно я пойду с тобой в кабинет? Я очень тихо посижу, честно. — Тебе нужно отдыхать, Эбигейл. — Но мне скучно! — пожаловалась она, горестно вздохнув. Так, вот это точно навевало воспоминания о Шерлоке. Майкрофт торопливо попытался вспомнить, как развлекал в детстве младшего брата. Впрочем, от некоторых идей пришлось сразу отказаться, вряд ли сейчас было бы уместно читать вслух криминальную хронику или проверять, насколько хорошо Эбигейл знает периодическую таблицу химических элементов. Майкрофт перебирал варианты один за другим, когда Эбби опять пожаловалась на скуку, и в конце концов предложил почти наугад: — Хочешь порисовать? Эбигейл кивнула, и Майкрофт, вздохнув с облегчением, пошёл к столу за бумагой, планшетом, который обеспечит удобную твёрдую поверхность, и цветными карандашами. Справиться с локальным кризисом удалось, и это радовало. Эбигейл сначала внимательно изучала карандаши, потом отобрала некоторые и протянула обратно Майкрофту. — Хочешь, чтобы я убрал их обратно? — поинтересовался тот. — Нет, глупый, так ты тоже сможешь рисовать. — О, верно, — удивлённо моргнул Майкрофт. Он помог Элизабет удобнее устроиться, сидя в подушках, и, расправив одеяло, сел рядом со своим листом бумаги. Художественных способностей у Майрофта не было вообще, поэтому он изобразил на бумаге какие-то каракули и завитушки тёмно-зелёным карандашом, пока Элизабет увлечённо что-то рисовала, а потом просто осмотрел комнату. С удивлением Майкрофт понял, что не может вспомнить, как она выглядела до того, как здесь поселились девочки и повсюду появились игрушки, постеры с мультяшными героями и детская одежда. А поразмыслив ещё немного, он с крайним удивлением осознал, что чувствует себя счастливее. Раньше дом казался пустым и холодным, пусть его это и не беспокоило, но теперь Майкрофт понял, что не сможет вернуться к прошлому, и если Грег принёс тепло в его сердце, то девочки подарили жизнь его дому. — Майк, хочешь посмотреть, что я нарисовала? Вопрос заставил Майкрофта вынырнуть из размышлений и вновь сосредоточиться на Эбигейл. — Конечно, дорогая, — собственные каракули майкрофт отложил в сторону. Эбигейл с гордостью продемонстрировала рисунок. На листе бумаги угадывались четыре человекоподобные фигуры, неряшливо выведенные светло-розовым карандашом: две поменьше были изображены под вытянутыми руками двух побольше, и у всех четверых были нарисованы такие широкие улыбки, что просто не помещались в пределах лиц. — Просто замечательно, Эбигейл, — похвалил Майкрофт. — Вот я и Лиззи, — Эбигейл показала на две фигуры поменьше. — И на мне та синяя футболка, которую подарил папочка, а на Лиззи зелёная, потому что это её любимый цвет. Майкрофт с серьёзным выражением лица кивал, слушая объяснения. — Вот папочка, — продолжала Эбигейл, показывая на одну из высоких фигур, которой были пририсованы растрепанные серые волосы и полосатая красно-белая лента вокруг шеи. Майкрофт усмехнулся, узнав шарф фанатов "Арсенала", который так любил его партнёр. Эбигейл на секунду замолчала, а потом смущённо добавила: — А это — ты. Майкрофт присмотрелся к детскому рисунку. Он сам был изображён с несколькими кружками на груди, которые несомненно обозначали пуговицы его неизменного пиджака, а волосы оказались нарисованы ярко-оранжевыми завитушками. Внимание Майкрофта привлекли их с Грегори руки: две большие фигуры на рисунке держались за руки. Пропорции не были соблюдены, чтобы фигуры дотягивались друг до друга над головами сестёр, словно в защитном жесте. Но задуматься заставило не это, а жёлтая линия, которая пересекала их руки. На вопрос Майкрофта Эбигейл дала очень простой ответ: — Конечно же это обручальные кольца! Майкрофт почувствовал, как в груди что-то кольнуло. Обручальные? Вот ещё одна из тех вещей, о которых до встречи с Грегори Майкрофт даже не задумывался. Сейчас он иногда позволял себе помечтать… Но нет, после одного неудачного брака Грегори вряд ли захочет делать ещё попытку, так что Майкрофт отмахивался от этих мыслей. — Дорогая, твой папа ведь объяснял тебе, что мы не состоим в браке. Мы, конечно же, любим друг друга, но не женаты, как были твои родители, — спокойно объяснил Майкрофт. — Но папочка показывал мне кольца! — воскликнула Эбигейл. — Какое кольцо, дорогая? — с недоумённым удивлением Майкрофт нахмурился. — Не кольцо, а кольца! Те, которые он купил, чтобы попросить тебя выйти за него! Мысли Майкрофта застыли на словах "выйти за него", а потом разлетелись во множество направлений. Может быть, Эбигейл чего-то не поняла… Очевидно, что Грегори не имел в виду… Это точно не было… Майкрофт заставил путающиеся мысли остановиться, сделал глубокий вдох и привёл их в порядок. Чтобы разобраться в ситуации, требовалось больше информации. — Когда он с тобой об этом говорил? — мягко поинтересовался Майкрофт. Эбигейл ненадолго задумалась, прежде чем ответить. — Эм… две недели назад? Он спросил у меня и Лиззи, хотим ли мы ещё одного папу. Сказал, что вы друг друга любите, а когда взрослые друг друга любят и хотя провести вместе остаток жизни, они женятся, и вот поэтому он собирается жениться на тебе. Дыши глубже, Майкрофт. Как так вышло, что его внутренний голос похож на шерлоков? Господи боже… Тихий голос Эбигейл проник в спутанные мысли. — Ты… — тон был очень неуверенный и почему-то немного испуганный. — Ты ведь женишься на папочке, да? То есть… ты ведь его любишь, так? Сердце Майкрофта пропустило удар, прежде чем неожиданно разогнаться. — Конечно, дорогая, всем сердцем. Если твой папа попросит меня за него выйти, я соглашусь. Наградой ему послужила такая широкая улыбка, какой он ещё и не видел. — Здорово! Лиззи и я, мы думаем, что ты очень крутой, и папочка сейчас тааак счастлив, и если вы поженитесь, мы хотим навсегда остаться с тобой в этом классном доме со всеми игрушками. Глаза Майкрофта повлажнели не из-за слёз. Он ни за что этого не признает. — Эбигейл, дорогая, тебе нечего бояться. Я люблю твоего папу и вас с Элизабет тоже. Вы всегда желанные гости в этом доме. Эбигейл вытянула руки и застенчиво попросила: — Можно я тебя обниму? Майкрофт пододвинулся ближе и обнял её. Раньше объятия ему никогда не удавались, но благодаря Грегори теперь он чувствует себя гораздо комфортнее в подобных ситуациях. Так что он просто прижал Эбигейл к себе, стараясь не слишком сильно сжимать руки и тихонько укачивая. Эбигейл, разумеется, держала его изо всех сил своих маленьких детских ручек, а чуть погодя устало поникла. — Кажется, я опять хочу спать, — зевнула Эбигейл. Майкрофт помог ей снова улечься, поправил одеяло, а потом взял с тумбочки пустую кружку и тихо пошёл к дверям. Уже на самом пороге тихий голос Эбигейл заставил его на миг замереть: — Я люблю тебя, Майк. — Я тоже тебя люблю, Эбигейл, — чуть дрожащим голосом прошептал он в ответ. Едва Майкрофт добрался до кухни, эмоции его захлестнули.***
Грег, вернувшийся вечером домой, пошёл прямиком в спальню дочери, чтобы узнать, как она себя чувствует, а потом спустился к Майкрофту в гостиную — тот как раз собирал диски с мультиками, которые смотрела Эбигейл. Сначала они медленно и крепко поцеловались, а потом, когда поцелуй был разорван, Майкрофт чувствовал себя достаточно спокойно, чтобы ободряюще улыбнуться Грегори. Рисунок он решил спрятать, и понадобилось немало усилий, чтобы скрыть покрасневшие глаза, а вот теплота в душе так и осталась. Майкрофт решил не говорить Грегори о том, что его дочь раскрыла секрет. Зная Грегори, Майкрофт предположил, что тот наверняка приготовил какой-нибудь сюрприз, чтобы сделать предложение, и Майкрофт хотел, чтобы всё шло своим чередом. Поэтому, когда Грегори спросил у него, как прошёл день, Майкрофт тепло улыбнулся и ответил очень просто: — Идеально.