Время моей любви

      Леса — это священные заповедники королей и источник их высочайшего наслаждения, они приезжают в леса охотиться, оставив на время свои заботы и набираясь свежих сил. Леса являются естественным отдохновением от двора, и здесь король может вдохнуть глоток чистой свободы. Поэтому проступки против леса подлежат наказанию по воле короля. — Ричард Фитц-Нигель.       Сандор с трудом разлепил веки. Не стоило так упиваться перед охотой, Людовику это может не понравиться. Он и так на многое закрывал глаза, когда дело касалось герцога Тулузского. Герцог давно заметил, что король имел какое-то странное пристрастие к «испорченным» людям. Взять к примеру его хромоногую фаворитку, братца-горгулью Серсеи или же его самого. Вполне возможно, эта странная любовь была вызвана тем, что Людовик, несмотря на свою кажущуюся идеальность, тоже был не совершенен. Король был неизлечимым калекой — он родился без носовой перегородки, и во время еды большая часть пережеванной пищи вываливалась у него через нос. Лекари, которыми он себя окружил, ничем не могли помочь, несмотря на то, какие огромные средства уходили из казны на содержание и развитие Парижской медицинской школы. Людовик становился просто одержим, когда речь заходила о лекарствах, болезнях и их развитии. Даже во дворце у себя он держал несколько самых знаменитых целителей.       Но все же такие растраты приносили свои плоды, и многие болезни эти мясники, именующие себя лекарями, все же научились лечить, хоть иногда их пациенты и умирали из-за нововведений. Научились бы они еще лечить похмелье в три минуты, было бы замечательно. Собираясь на охоту, Сандор уже сто раз успел пожалеть, что накануне наведался к Роз. Рыжеволосая шлюшка, чьего имени он даже не запомнил, старалась вовсю, отрабатывая свои монеты, похоже, она даже получала реальное наслаждение, стоя на коленях, не видя его лица. Раньше его бы это взбесило, и Клиган намеренно развернул бы девку, но сегодня случай был не тот. В темноте ее слишком светло-рыжие волосы темнели, помогая ему представить ту, которая своей неуклюжестью мгновенно возбудила его.       Только та пахла сладко-сладко, зимней розой и невинностью, и смотрела ему в глаза с испугом, содрогаясь от каждого прикосновения к своей коже, а эта шлюха воняла застарелым запахом рома, спермой сотен мужчин и ложью. Напоминая ему скорее златовласую жену Баратеона, чем нежную дочку Эддарда Старка, будь она неладна, засела в мозгу так, что не выгонишь. Но ничего, вчера он здорово вколотил свой член в эту шлюху, должно помочь. А если рыжая еще раз осмелится преследовать его, то он напугает ее до смерти, чтобы уж точно неуемная девица никогда не посмела даже и робкого взгляда бросить в его сторону.       Людовик никогда не переставал говорить, что «точность — это вежливость королей». Этому правилу он следовал неукоснительно, требуя того же от своего двора, поэтому валяться на постели в ожидании, пока пройдет похмелье, было бы не лучшим решением. Охотничий костюм уже ждал его, заботливо оставленный прислугой в комнате. Ну что же, оставалось надеяться, что очередная прихоть короля отвлечет его от пагубных мыслей, направив их в прежнее, спокойное, русло…       Сандор знал, почему ему так хотелось отделаться от мыслей о влекущем образе — если бы не титул и богатство, ни одна женщина бы и не взглянула в его сторону. Это он понял очень давно, один раз больно обманувшись в своих ожиданиях.       Неведомый, его конь, черный, словно грешная ночь, радостно заржал, предчувствуя свободу. Герцог ласково потрепал его по холке. Его единственный верный друг. Вот кто не предаст и не соврет. Он любит его просто за то, что он есть на свете… Сандор скривился, забираясь в седло. Неприятные воспоминания черным туманом окутали его, портя настроение еще больше. Женщины… Коварные существа, которые ради денег готовы пойти на любую ложь. Раздвинуть ноги перед любым уродом ради звонкой монеты. Будь то хоть шлюха из Двора Чудес, хоть благородная аристократка, изящно танцующая в Версале. Они все из одного теста слеплены. Даже девственницы, и те мечтают продать себя подороже. Теперь, когда пелены юношеской наивности на глазах больше не было, он отчетливо все видел.       Первый раз его привезли ко двору во время зимнего сезона, Сандор помнил, что ему тогда едва исполнилось шестнадцать лет. Мать умерла, оставив сыну титул герцога Тулузского и обширные владения. Отец взял его с собой, чтобы представить королю, до этого момента он боялся вывозить в свет изувеченного сына. Это была настоящая пытка. Девушки шарахались от него, женщины шептались за его спиной, обсуждая уродство, мужчины презрительно смотрели на юношу, старые матроны благодарили бога, что такого не случилось с их детьми. И только одна девушка не обходила его стороной, скорее даже наоборот. Графиня Амарея Фрей, одна из множества внучек Уолдера Фрея, проявила к юноше интерес.       Сандор хорошо запомнил урок, который преподала ему жизнь. Ами сама пригласила его танцевать, развлекала новоиспеченного герцога рассказами о жизни двора и его обитателях. Длинноногая, с полными грудями, девица полыхала здоровьем и силами. Несмотря на то что она была старше его на три года и не блистала красивой внешностью, ее обаяние и внутренний огонь зацепили юношу. Он влюбился. Правда, все, что она позволяла ему, — это легкий поцелуй в щеку. Однако целомудрие еще больше распаляло Клигана. Она не отводила взгляд от его лица, как это делали остальные, Ами словно не замечала уродливых шрамов, а искренне наслаждалась его обществом, очаровательно улыбаясь Сандору и поощряя его неумелые ухаживания и комплименты.       Он стал проводить с ней много времени, присылал подарки, которые она благосклонно принимала, приглашал графиню на прогулки. Его сердце пылало от внезапно обретенного счастья. И Амарея не переставала шептать ему на ухо слова, полные нежности и любви. Все недостатки в ее внешности отступили, и она казалась ему прекрасней златовласой Серсеи. Как можно было быть таким слепцом и глупцом? Сезон подходил к концу, и он уже обдумывал предложить Ами руку и сердце. Юноше было плевать, что она бесприданница, любовь слепила, не давая разглядеть истину. Как ни странно, от роковой ошибки его спас Григор, открывший брату глаза. Он просто поднял его на смех, узнав, на ком хочет жениться младший.       — Отлично, братец урод и дворцовая шлюха, как романтично! — Григор ржал так, что вино мерзко брызгало у него из носа.       Оказалось, над юным герцогом потешался уже весь двор. А Сандор, в силу своей неопытности в дворцовых интригах, ни разу даже не задумался о том, что титул графини Амареи мог быть пустым; бесприданницу, уже не такую молодую и посему отодвинутую на задний план дебютантками, привлек не он, а его титул и богатство. Уже успевшая потерять девственность, не имея к тому же за душой ни гроша, она решила сыграть на чувствах наивного юноши, это был, пожалуй, ее единственный шанс на брак. Никто в здравом уме не взял бы в жены девушку, которая при дворе получила за глаза прозвище «Ами-открой-ворота».       Поняв, что ее раскрыли, проворная девица предприняла отчаянную попытку скомпрометировать Клигана... Погруженный в мрачные воспоминания, Сандор скрипнул зубами, времени прошло уже достаточно, чтобы нанесенная обида забылась, но из-за нее он перестал чувствовать себя человеком. Впрочем тогда интриганка в выигрыше так и не осталась. Амарея умело подстроила все так, чтобы их застали в щекотливом положении, в одной из темных комнат дворца. Родня оскорбленной невинности подняла страшный скандал, требуя, чтобы Сандор женился на "опороченной" и восстановил ее честь, которой у этой шлюхи, увы, не было уже давно. Справедливости ради надо сказать, что враз очерствевший юноша сознательно пошел на этот шаг, зная чем все обернется. А получив наконец свое, он попросту отказался от женитьбы на коварной девке. И уже официально опороченная и опозоренная Амарея навсегда покинула двор.       Репутация герцога Тулузского, безусловно, тоже пострадала, но более всего страдало сердце от предательства той, которую он имел глупость полюбить. Сандор покинул двор, отправившись в наследные земли матери. Он бы с удовольствием там и пробыл до конца своих дней, следя за порядком в землях, тренируя тело, закаляясь в вылазках против разбойников, постигая навыки владения оружием ближнего и дальнего боя. Но король, видимо, решил потешить свой двор еще раз. И все повторялось сначала. Вот только теперь ему уже не шестнадцать, и он не наивный мальчик, а умудренный опытом и жизненными уроками мужчина. Больше на эту удочку не попадется. Сандор пустил Неведомого в галоп, все еще бормоча под нос проклятия. В этот раз все будет по-другому. ***       — Если меня не возьмут на королевскую службу, то тогда я стану аббатом.       От неожиданного заявления брата Робб чуть не свалился с коня.       — Ты что, белены объелся, Джон? Что за глупости ты несешь?       — Я все уже решил для себя, — упрямо отозвался братец, поправляя кремневый пистолет на боку. — Я просто пытаюсь найти свое место в мире. Разве это плохо - быть служителем церкви?       — Это неплохо, но ты не подходишь для этой роли. Ты сын Эддарда Старка, герцога Бургундского, мой брат, ты аристократ, а не какой-то священник и не вояка. Нет, ну ладно, куда еще ни шло выслужиться на войне и получить собственный титул, но аббат… Да ведь в тебе нет ни капли набожности, уж я-то это знаю. Не понимаю, что с тобой происходит?       — Ничего не происходит. Это мой выбор. Я уже достиг того возраста, когда могу принимать самостоятельные решения. Робб, поторапливайся, а то опоздаем.       Джон зря волновался. На опушке королевского леса уже собралась толпа придворных, получивших приглашение принять участие в охоте, только Людовика еще не было видно. Брат потуже закрепил кожаные перчатки, с нетерпением ожидая начала действа.       — Каждый сам творец своей славы, — продолжил Джон, сверкая грустными глазами. — Но у некоторых нет выбора, например, как у тебя или у Арьи. Ты наследник герцогства, тебе некуда деваться, ты должен будешь найти жену и сделать наследника, чтобы он правил после тебя. Арье же приказали выйти замуж, и благо, что еще за молодого, а ведь могло и не так повезти, — при этих словах лицо Джона скривилось в гримасу. У них еще не было времени поговорить с сестрой о том, что она думает об этой помолвке, но оба брата знали, что, скорее всего, сестричка просто в ярости. — У меня другая ситуация, я хотя бы могу сам выбрать свой путь. Что я и собираюсь сделать.       Робб понимающе кивнул. Джон был прав, с одной стороны. Оставалось только признаться себе, что он не хочет расставаться с ним. Молодые люди еще никогда не разлучались, все делали вместе — учились драться на шпагах, делились секретами, в тайне обучали Арью стрелять и драться, всегда ездили вместе ко двору, и вот теперь его брат хочет отделиться от семьи. А вскорости и младшая сестра покинет родные края. Молодой герцог чувствовал, что теряет что-то невероятно важное.       — Может, ты еще раз все обдумаешь? Не торопись, смотри, сколько прекрасных девушек вьются вокруг тебя.       — Ты повторяешься, братец. Тебе меня не переубедить. Тем более ты ведь знаешь, что чем дальше я от глаз короля, тем меньше вероятности, что он узнает тайну моего рождения, — Джон пригладил топорщащиеся волосы.       В воздухе повисло тяжелое молчание. И опять брат был прав. Если король узнает о том, чей на самом деле Джон сын, в опале окажется вся семья. Их всех отправят на плаху… Людовик и так таит злобу на Старков, второго проступка он им не простит. Робб первым нарушил гнетущее молчание:       — В твоих словах есть разум, но ты вылитый Старк. Ты даже больше похож на моего отца, чем мы все вместе взятые, кроме Арьи.       — Знаешь, как говорят простолюдины, шила в мешке не утаишь, правда может всплыть в самый неподходящий момент. Уж лучше я пока буду поменьше мозолить глаза нашему монарху. И я не сын герцога Бургундского. Пока нас никто не слышит, можешь не убеждать нас в этом. Давай пока забудем об этом разговоре и насладимся охотой, — парень махнул рукой в сторону придворных. — Вон видишь юношу с серебристыми волосами? Это суженый Арьи. Как ты думаешь, она сможет стать счастливой с ним?       Робб окинул быстрым взглядом Эйгона Таргариена. Красивый, статный, отец его достаточно знатен и могуществен, один из первых людей в королевстве, но что он за человек? Как будет относиться к Арье, такой дикой и свободолюбивой? Он увезет ее далеко, в свои владения, и они не смогут ее защитить, если случится что-то плохое. Но главное, чтобы девушка не выкинула внезапного фокуса, никогда нельзя было ожидать, что она сделает в следующий момент и как отреагирует на какую-то ситуацию. Весть о помолвке Арья приняла на удивление спокойно, но, зная ее характер, расслабляться было нельзя. Возьмет и сбежит накануне свадьбы. Оставалось надеяться на ее благоразумие, их младшенькая - умная девушка и не станет подставлять под удар всю семью.       Если бы помолвили Сансу, то никакого бы беспокойства это ни у кого не вызвало, она покладиста и послушна, скорее всего, она постаралась бы всеми силами понравится мужу, очаровать его, прельстить своей красотой, даже если бы ей в мужья подсунули чванливого аристократа, влюбленного исключительно в самого себя...       Звуки рога возвестили о прибытии короля. Людовик, как всегда, выглядел несколько скромно по сравнению со своим окружением, но при этом безупречно и властно. Гладкий бархатный камзол, на котором не было ни вышивки, ни лент, подчеркивал его отличное сложение и не мешал движению. Сбоку красовался притороченный к седлу охотничий палаш в причудливых ножнах и рогатина, а сам король дополнительно вооружился кремневым мушкетом со штык-ножом — словно шел на войну, а не на охоту. Парни невольно залюбовались им.       — Интересно, каково это - быть королем? — задумчиво произнес Джон, не ожидая, впрочем, ответа на свой вопрос… ***       Джейме придержал коня, издалека оглядывая опушку королевского леса, где уже собрались мужчины, получившие приглашение на охоту. Людовика еще не было видно. Оставалось только молиться, чтобы король не увидел, в каком состоянии находится Роберт, который сейчас с трудом держался на коне, стараясь сфокусировать взгляд в одну точку. «Где он так успел набраться?» — раздраженно подумал наследник Тайвина. Если такое безобразие увидит король-солнце, он спустит с них шкуру. С Баратеона за то, что нажрался с утра пораньше, как боров, а с него - просто так, за компанию. Еще и дура-сестра решила влезть в самое пекло…       Мужчина тронул пятками лошадь, поторапливаясь и стараясь оставить позади мужа Серсеи. На поляне стоял гул не хуже, чем в пчелиных ульях, — азарт охоты, поединок с сильным хищником, соревнование с другими охотниками в количестве добытых трофеев превращали охоту в опасную игру и будоражили кровь. Ланнистер был рад наконец вырваться из дворца, сменить пафосный модный наряд на удобный костюм. Джейме окинул взглядом толпу. Над всеми возвышался на своем черном коне Сандор Клиган, известный всему двору своим диким и неукротимым нравом. Интересно, как герцогу удалось приручить зверюгу? Хотя, признаться, этот конь под стать своему хозяину. Герцог Тулузский, облаченный в черное одеяние из вареной кожи, сливался с Неведомым в одно целое. Словно кентавр из древних легенд. Клиган, наверное, единственный, кто в таком виде мог появиться и на балу, упорно избегая недавно вошедших в моду кружевных воротников и пышных бантов. Людовик не скрывал к нему своего расположения и прощал своему вассалу неподобающий вид.       Егеря, ожидавшие Его Величество, три раза протрубили в рог, возвещая о приближении короля. Людовик явился мрачнее тучи и сразу направился к Джейме. Что-то явно случилось, и, видимо, зря он не остался с Серсеей.       — Вы так мрачны, Ваше Величество! — граф Мерривезер, никогда не отличавшийся тактом, уже два раза побывал в ссылке, умудрившись навлечь на себя гнев короля, но, видимо, жизнь так ничему его и не научила. Джейме с трудом подавил усмешку - смеяться при государе, когда он в таком настроении, да еще и смотрит на тебя, не лучшее решение.       — Пираты, будь они не ладны. Пираты отравляют мне жизнь. Они совсем обнаглели, грабят наши торговые суда, расплодились, как крысы во время сбора урожая. Королевство терпит убытки, а эти негодяи богатеют. Вчера стало известно, что они захватили корабль, груженный дамасским шелком и золотом, команду, по счастью, пощадили, ссадив в шлюпки, однако заклеймили железом. Капитан доложил, что командовал захватчиками этот чертов Манс Налетчик. Я назначил за его голову десять тысяч золотых луидоров и в придачу земли, принадлежавшие ему, и титул маркиза, который он опозорил. Ланнистер, после охоты собирай своих людей. Ты неплохо отличился во время мятежа Грейджоя, поэтому я дам тебе боевые корабли и хочу, чтобы ты истребил всю команду этого предателя, именуемого Королем Средиземноморья. А его самого притащил в цепях для праведного суда, чтобы все видели, какая кара ждет тех, кто пошел против короны.       Манса Джейме помнил смутно, он был слишком юн и зелен, когда маркиз перешел на тропу разбоя и грабежа. Манс был сыном Луи д'Анжена, первого маркиза де Ментенон. (Праобразом Манса является реальный персонаж — Шарль-Франсуа д'Анжен маркиз де Ментенон. - Прим. автора.) Манс состоял на службе в Королевском флоте, который отправили в Вест-Индию патрулировать прибрежные воды острова Мартиника. Слухов о том, что послужило его уходу в пираты, было множество, но верный был лишь один — корабль, на котором Манс служил офицером, поднял Веселого Роджера и больше не вернулся к родным берегам. Долго никто и ничего о нем не слышал, пока его корабли не появились в Средиземном море. Манс собрал свой собственный флот, объединив под одним флагом множество корсаров. Буквально за несколько месяцев он захватил полдюжины королевских судов — торговых и военных. Джейме подозревал, что у мятежного маркиза какие-то свои личные счеты с Людовиком, но об этом можно было только строить догадки.       — Поговорим об этом, когда вернемся с охоты, — напоследок бросил Людовик, давая знак егерям трубить о начале. Низкий звук рога разорвал утренний прохладный воздух, егеря спустили томившихся в ожидании собак, и пестрая кавалькада во главе со своим королем двинулась наконец в лес. Монарх собрался на крупного зверя, в такой охоте его обычно травили собаками, стремясь остановить или загнать в тупик, в сети, прижать к скалам, а остальное довершали длинные ножи или ружья. Джейме уже наметанным глазом приметил, что многие вооружены медвежьими копьями — значит, Людовик рассчитывает на крупный «улов».       Обычно все действо, как древний ритуал, начиналось с завтрака на опушке, но король, пребывавший в дурном настроении, в первый раз за все время отменил трапезу. Значит, дела совсем плохи. Сам Джейме был не прочь пуститься в плавание, но что-то его упорно настораживало. В упомянутом Людовиком событии он прославился только тем, что, подавляя мятеж Грейджоев, выстроил правильную стратегию, заменив павшего от ядра капитана и взяв инициативу в свои руки, тогда он возглавил командование и разнес весь флот мятежников в щепки. Но Людовика окружали не в пример более значимые вояки - опытные, прожженные, знающие море как свои пять пальцев, уже не раз сталкивавшиеся с пиратами. Тут уж поневоле задумаешься, что-то в этом деле нечисто. От тревожащих мыслей мужчину отвлек истовый лай собак, умчавшихся вглубь леса. Обо всем можно подумать и попозже, а сейчас лучше всего было отвлечься… ***       Охота на медведя всегда опасна и непредсказуема. Эддард поморщился, но, пришпорив коня, продирался через лес вместе с остальными придворными. Герцог Бургундский предпочел бы лучше оленя или кабана, но Людовик резко поменял планы, когда егеря доложили о целом выводке медведей.       — Олень скучен, а кабан слишком легкая добыча — он сам идет на человека, — король жаждал зрелищности и крови. От его настроения зависело слишком многое…       Скачка по звериным тропам вслед за собаками — та еще мука, но яростный лай гончих подбавлял азарта, они уже явно напали на след, осталось только угнаться за псами, пока они травят неизвестного зверя. Мимо с веселым улюлюканьем пронеслись Джон и Робб, явно наслаждаясь свободой. Они молодые, не то, что он, - только и смотрит, чтобы не упасть с лошади, а назойливые ветки так и норовят больно хлестнуть по лицу. Но больше всего беспокоил Роберт. Лошадь Баратеона уже пару раз споткнулась, он явно отставал от основной массы народа, но, выяснять что не так, не было времени. В последнее время Эддард мало общался с другом, только лишь изредка обменивался с ним сухими и краткими письмами.       Лай становился все ближе, герцог вылетел на поляну, где стая окружила огромного вепря. Пара псов валялись в луже крови, сраженные мощными клыками, остальные теснили матерого зверя, пытаясь загнать в тупик и окружить. Конь захрипел и забился, предчувствуя опасность, Эддард с трудом удержал его на месте, пока Людовик вгонял в шею зверя точный и смертельный удар острого копья.       — Кабан, — разочарованно хмыкнул король. — Мне нужна дичь покрупнее, остановимся на обед, пока егеря прочешут лес в поисках того, что обещали.       Слуги, сопровождавшие Людовика, отправились за обозами с пищей, пока знать удобно располагалась на небольшой поляне. На обед подавали острый сыр, картофель, запеченный на углях, и черный хлеб. Король, казалось, немного повеселел, и Эддард позволил себе немного расслабиться. Ненадолго.       — Ваше величество! — звонкий голос Джона, казалось, ударил как гром среди ясного неба. — Позвольте мне присоединиться к Вашему флоту, который будет возглавлять Джейме Ланнистер. Смиренно прошу простить меня, я случайно услышал Ваш разговор. Я хочу послужить на благо государства.       Герцог Бургундский подавился куском сыра, Робб вытаращился на брата, а сам Людовик подозрительно прищурил глаза.       — Ты ведь сын Эддарда Старка, не так ли? Уж больно ты зелен для такого опасного предприятия. Это тебе не прогулка на гондоле по озеру, а кровопролитная война с морскими головорезами.       — Я уже прошел подготовку в военной школе и готов к опасностям, — Эддард дернул Джона за рукав, словно моля его остановиться, но это не помогло. — Я докажу свою храбрость в бою, я готов к этому, Ваше Величество!       Людовик перевел взгляд на Эддарда, ставшего белее простыни, и злобная усмешка перекосила царственное лицо.       — Ну что же, храбрец, приведешь ко мне Манса в цепях - получишь титул и земли. Во дворце приготовят приказ о твоем назначении на первую должность.       Сердце пропустило удар. И еще один. Это просто кинжал в спину. Как мог Джон, которого он растил с самого рождения, так поступить, даже не посоветовавшись с ним? Звук рога объявил о конце привала, и егеря, все-таки обнаружившие медведя, вновь спустили собак. Герцог все еще пребывал в шоке — руки дрожали, во рту совсем пересохло, но, переборов себя, он все же сел на лошадь, обдумывая, как теперь исправить то, что натворил Джон…       И снова скачка, ветер в ушах, оглушительный лай собак и ор людей. На этот раз медведь. Огромный. Эддард еще не видел такого здорового зверя.       — Он мой! — Роберт направил на медведя копье, но конь встал на дыбы, сбросив всадника на землю. Баратеон, громко крякнув, распластался, потеряв оружие, и беспомощно барахтался в бесплодных попытках подняться.       — Убирайся оттуда! — свой голос Старк слышал словно издалека. Раненый зверь сделал рывок, разрывая кольцо окруживших его псов, и кинулся на обидчика, размахивая лапами. Подоспевший слишком поздно Клиган одним мощным рывком вогнал медведю копье в шею, круша кости и ломая позвонки. Огромная туша рухнула на траву, окропленную кровью пьяного маркиза. Стремительно сереющий Роберт неряшливой бурой массой лежал на земле, зажимая живот, словно бы пытаясь запихать внутренности, вывалившиеся из раны, обратно. Сквозь его пальцы толчками выходила пополам с непонятными ошметками густая темная кровь, перемешанная с грязью и прелыми листьями. Придворные застыли в немом ужасе, и лишь лицо Людовика было спокойно. Ни тени беспокойства и сожаления в глазах.       — Крепкое семя, — с трудом выговорил Баратеон, изрыгая кровавую пену изо рта. — Крепкое семя...       И закрыл глаза, навсегда покинув этот мир.