Время моей любви

Нет места скорби, ад не для меня. Зажги огонь и посмотри - Прольюсь я тёплым ласковым дождём Под пепельным сиянием Земли - Earthshine       Барристан Селми задумчиво потер белую аккуратно подстриженную бороду. Эйгон, негодник, прибавил ему мороки своими регулярными отлучками. Интересно, давно ли он это делает? За хлопотами и ежедневными делами поначалу Селми и не замечал его отсутствия, видимо мальчишка не уходил надолго, но с каждым разом его пропажи становились все очевиднее. Выяснить, где он бывает, не составило труда: стоило лишь опросить прислугу, и одна из девушек сразу же созналась.       — Мы ничего не делали, милорд, просто ходили на рынок. — Лицо Джоанны скривилось. — Но уже в который раз он тайком покидает ваше поместье. Я не знаю, где он бывает.       Спрашивать у служанки что-то еще было опасно. Посему Барристан сделал вид, что ничего более, кроме как ухода прислуги без должного дозволения, его не интересует. И кроме того, молодому дуралею решил до поры ничего не рассказывать. Лучше проследить за ним и узнать, что за тайны внезапно появились у мальца. ***       — Ты куда-то собираешься? — Джонанна возникла за плечом Эйгона так внезапно, что он едва не выронил из рук походную сумку. — Я с тобой.       Только ее еще там не хватало. Целую неделю юноша упорно приходил на ярмарку, пытаясь отыскать Арью. Это была она. Он не мог ошибиться. Ее взгляд, кошачья грация, с которой она ступала по земле, гордая королевская осанка. Он мог забыть черты лица, но образ этой девушки врезался в его память навсегда. Такой он увидел впервые свою невесту, такой он и запомнил ее. Она сбежала от него. Не захотела его видеть? Или все дело было в этом мальчике? Кто он? Тот, у кого Арья нашла убежище?       — Не твое дело. — Это было грубо с его стороны, но иначе от некстати назойливой сегодня Джоанны никак не избавиться.       Эйгон знал, чувствовал, что если не оставит попыток найти ее, то обязательно увидит дочь Эддарда Старка. Она придет. Она не сможет снова вот так исчезнуть на столь же долгое время.       Теперь, когда Эйгон точно знал, что Арья в Париже, он не собирался отступаться от своего желания поговорить с ней. Может, если он приведет ее к Барристану, он и ей поможет? Она так плохо выглядела: поношенное платье, все в заплатках, простенький платок на голове — ни следа от блестящей юной герцогини, что танцевала с ним в бальном зале Версаля. Может, она голодает? Может, спит на соломенной подстилке? Может, она служит судомойкой в какой-нибудь вшивой таверне?       Картины, одна ужаснее другой, всплывали в воображении, когда Эйгон в который раз озирался в поисках знакомого лица. Как же сегодня пустынно... Что происходит? Может, ярмарка закрыта и он напрасно томится здесь в бесплодном ожидании чуда?       Что-то странное здесь творится. Эйгон поежился от неприятного чувства чьего-то пристального взгляда. Все это лишь его воображение, вокруг никого нет, тишина, только легкий ветер гоняет по разбитым телегами дорожкам старые листовки с творением неизвестного поэта. Жутко и страшно. Наверное, стоит поискать Арью в другой раз.       — Эй, смотри-ка, какой сладкий персик! — Таргариен оглянулся и столкнулся лицом к лицу с двумя мужчинами. Первое, что бросилось Эйгону в глаза, — два клинка, старые и ржавые, но все же еще способные проткнуть человека насквозь.       — Янос, только погляди, такой опрятный и ухоженный, у него, наверное, куча монеток в кармане. — Мужчина с золотой серьгой в ухе хищно оскалился. — Ну-ка, гони сюда свои денежки.       Эйгон ловко отпрыгнул назад, не дав клинку коснуться себя. Второй, тот, которого назвали Яносом, лысый, с обвислыми щеками, лишь усмехнулся:       — Аллар, прикончи его, нечего нам светиться. — И тот сделал шаг вперед. Надо бежать. Быстрее и как можно дальше отсюда. Эйгон швырнул в лицо нападавшего свою походную сумку, приготовившись пуститься наутек. Выстрел! И еще один. Они звоном отразились у юноши в ушах, и едва он успел понять, что происходит, как обладатель золотой серьги упал перед ним на колени. Старая шляпа слетела у него с головы, ярко-алое пятно расплылось на грязной серой рубахе, а на губах выступила кровавая пена.       — Меня убили? — с тупым выражением лица произнес грабитель. Второй кинулся к нему — выстрел! — и тоже упал на землю. Все кончено. Эйгон зажмурился в ожидании смерти. Так глупо — погибнуть столь бесславно. Теплая рука легла ему на плечо.       — Чего уставился? Бежим отсюда скорее!       Эйгон поднял взор и столкнулся взглядом с серыми грустными глазами.       — Арья! Я нашел тебя.       — Не время любезничать, бежим! — Юноша ухватился за протянутую руку, заметив, как она убирает пистолеты за пояс. ***       Арья, осторожно оглядываясь по сторонам, выбралась из башни. Двор Чудес был почти пуст, не считая тех его обитателей, кто уже не мог зарабатывать на жизнь воровством или участвовать в резне. Но до них ей уже не было дела. Девушка накинула на голову широкий капор, скрывающий лицо. На грим не было времени, надо было спешить.       Ноги в черных бархатных башмаках осторожно ступали по тропе «веры», где на проходивших с деревянных кольев сверху вниз взирали пустые глазницы черепов тех, кто некогда решился перейти дорогу королю отверженных. Если по первости зрелище было воистину жутким, то теперь Арья настолько привыкла к этой мрачности, что та была ей милее сверкающего великолепия Версаля.       Что ни говори, а жизнь во Дворе Чудес нравилась Арье гораздо больше, нежели роскошь аристократов. В разы тяжелее — стоит только посмотреть, как здесь добывается еда, одежда, но зато тут никто не судил ее за то, что она учится управляться с оружием или играет в местной постановке. Возвращаться обратно, подниматься со дна, у девушки не было никакого желания. Единственное, чего бы она хотела, — спасти сейчас Эйгона, отца и брата. Чтобы они знали, что у нее все хорошо, что она счастлива жить так.       Арья уже настолько хорошо запомнила дорогу до ярмарки по узким путаным улочкам бедного района, что могла бы пройти по ней с закрытыми глазами. Обычно многолюдная и шумная, в этот раз она была пуста: не было видно ни торговцев, зазывающих покупателей к своим прилавкам с самым разнообразным барахлом, ни кулинаров с их благоухающими лакомствами. Ярмарка словно вымерла. Арья ожидала увидеть вокруг резню и кровь. Почему так пусто, где все? Девушка взобралась на подмостки передвижного театра, где совсем недавно играла на сцене, и оглянулась вокруг в поисках знакомой фигуры. И вскоре увидела ЕГО. Догадки были верны: Эйгон опять пришел искать свою несостоявшуюся невесту.       Не зря она спряталась, словно чуяла, что неспроста эта зловещая тишина на обычно оживленной ярмарке. Арья даже не удивилась, когда увидела, как Эйгона окружают обитатели Двора Чудес. Только не их Двора, а вражеского. Якен давно указал ей, как можно определить, кто перед тобой — друг или враг. Всего их имелось двенадцать, и были они как союзные, так и враждующие. Эти двое, судя по большому количеству побрякушек, принадлежали к банде цыган, с которой сегодня должна была быть стычка у Якена. Только непонятно, почему их было только двое.       Арья глубоко вдохнула, спокойно прицелилась. Якен говорил, что, если собираешься убить человека, у тебя не должно возникать сомнений. Либо ты заберешь жизнь, либо заберут твою. Ты либо побеждаешь, либо проигрываешь — третьего не дано в этой игре. Девушка спустила курок первого пистолета и для уверенности выстрелила из второго. Нет сомнений, нет жалости, нет преград. Второй, впрочем, теперь вряд ли успел бы навредить Эйгону, но она и его убила. Они враги, они ей никто, так надо.       — Бежим отсюда скорее. — Сын герцога смотрел на нее таким ошарашенным взглядом, что Арья едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Но на это не было времени — надо уходить. Неизвестно, явится ли сюда банда Якена или цыгане, лучше уйти подальше, а там и поговорить спокойно. Гордый Таргариен послушно бежал за своей бывшей невестой. Они петляли меж улочек, Арья пыталась запутать следы, если вдруг тела обнаружит полиция и пустит по следу собак. (Когда в 1667 г. Людовик XIV создал парижскую полицию, одной из первых задач полицмейстера Ла-Рени было расселение «дворов чудес». Окончательно они были ликвидированы властями только в XVIII в.)       Девушка остановилась, лишь когда они оказались в густонаселенном квартале, где белые дома стояли в ряд, цветочницы раскладывали на улице свой благоухающий товар, а таверны имели благопристойный вид. Арья спустилась по каменным ступенькам к Сене, туда, где вода билась о края пристани. Только тогда она позволила себе перевести дух.       Арья отпустила руку одуревшего от бега парня и опустилась на ступеньку, обхватив колени и походя рассматривая Эйгона. Не было великолепного напыщенного герцога в его образе, не было даже шаловливого мальчишки, которого она узнала, едва они заключили сделку. Его шляпа слетела, пока они бежали, обнажив лысую голову. Куда же подевались его дивные волосы?       — Ты убила их. Ты убила их! — Фиалковые глаза с удивлением смотрели на нее. Арья лишь передернула плечами.       — Не убей я их, они бы убили тебя. Понимаешь, о чем я?       Эйгон опустился рядом. Было такое ощущение, что прошла целая вечность с момента их последней встречи. В воздухе повисло неловкое молчание. У них было столько вопросов друг к другу, но никто не решался их задать. Встреча, которую каждый искал, все равно была довольно неожиданной. И все же Арья решилась.       — Отец. Мой лорд-отец. Знаешь ли ты, что с ним?       — В Бастилии. Не беспокойся пока о них, их хорошо кормят, дают вино по выходным. Друг моего отца позаботился об этом. Но я не знаю, как помочь им еще. — Эйгон внезапно схватил ладони Арьи, приблизив их к своему лицу. — Ты так внезапно пропала! Где ты, с кем? Не голодаешь ли ты? Кровь Христова, Арья, ты в таком виде!       — Сам не в лучшем.       — Меня спрятал верный друг отца. Выдает меня за слугу, чтобы никто не догадался. Однажды Таргариены вновь вернут свое былое величие, и я забуду о том, что было, как страшный сон. Идем со мной! Я смогу защитить и тебя! Я не хочу больше тебя терять. — В порыве чувств юноша привлек девушку к себе, заключив ее в крепкие объятья.       Непрошеные слезы навернулись на ее глаза. Этот знакомый до боли запах напомнил о днях, проведенных рядом с отцом и братом, о том, что когда-то они были все вместе. Несмотря ни на что, она лишь хрупкая девушка, на долю которой выпало множество испытаний. Пускай даже под крылом Якена, будучи защищенной, она тосковала по родному дому, по матери, любимым братьям, даже по дуре-сестре. Но связанная клятвой, она потеряла возможность быть с ними.       — Мне иногда так страшно, — всхлипнула Арья, пряча лицо на груди своего бывшего врага. Только он знал ее прежнюю. Якен дарил ей незабываемые ощущения, дал ей ее новое «Я», но от имени Арьи Старк она так и не смогла избавиться. Эйгон без устали гладил ее по запутанным волосам, утешая, баюкая на руках, как маленького ребенка. Скомканность и холодность их встречи сразу сошла на нет. Они ведь просто обычные люди, которые смогли удержаться на плаву, благодаря силе своей воли и выдержке. Горе от потери всего, что они имели, было общим, разделенным на двоих, которое никто из их окружения не мог понять, ибо ничего и не имел. Того, что мог потерять, утратить безвозвратно. — Я боюсь за отца. Я боюсь потерять себя. Эйгон, поклянись мне, что запомнишь меня навсегда такой, какой я была при дворе — беспечной и веселой.       Юноша зарылся лицом в ее волосы.       — Арья, к чему ты все это говоришь? Мне нет нужды это делать. Подожди немного, и скоро мы вернем себе все. И ты снова будешь сверкать. Еще ярче, чем прежде! Но все же, если тебе станет хоть немного легче, я клянусь, что всегда буду помнить тебя. Такой, какой ты показалась мне — дерзкой и своенравной. Такой, какой я узнал тебя позже — свободной и сильной. Я, Эйгон Таргариен, герцог Бретаньский, клянусь в этом своей честью.       Арья остранилсь, вытирая слезы.       — Спасибо тебе. За все.       Эйгон нежно взял ладонь девушки, сжав ее в своей.       — Знаешь, у меня такое чувство, что если я сейчас отпущу тебя, то больше никогда не увижу. Ты испаришься, словно дым, опять пропадешь без вести. Знаешь, а ведь с момента нашего расставания не прошло и дня, чтобы я не думал о тебе.       — Эйгон, не надо!       — Прошу, дай мне сказать. Это очень важно! Я был таким болваном — обычным повесой, обычный глупец, который волочился за каждой юбкой. Мне казалось, что чем больше девиц падут пред моими ногами, тем я буду мужественнее казаться в глазах окружающих меня таких же ничтожеств. А тут еще когда мне сказали о женитьбе, да еще и на тебе, я и вовсе словно повредился рассудком. Ты была ужасна — дерзила мне, я до сих пор помню твой жгучий поцелуй. И твое обещание превратить мою жизнь в ад.       — Кровь Христова, я правда так сказала? — Арья прикрыла ладошкой рот, нервно хихикая. — А ты называл меня деревенщиной. Неудивительно, что я так взбесилась.       Они рассмеялись, глядя друг на друга. Кто бы сказал им тогда, что они впоследствии будут переживать друг за друга и так запросто вести непринужденную беседу. При этом выглядя, как люди с самого дна общества.       — Я, наверное, и обратил на тебя внимание после того инцидента с перцем. Еще бы. Мое горло так жгло, а слезы лились сами собой. Мне казалось, что я сгорю заживо. Но потом, впоследствии, я начал узнавать другие твои стороны и понял, что упускаю из своей жизни что-то важное. Но осознание пришло лишь тогда, когда все полетело к чертям. Я внезапно понял, что все, что я делал раньше, чем жил — ничего не значит. Мне стали противны даже сами мысли о том, каким я был ублюдком и эгоистом. Но я обещаю тебе, что изменюсь. — Юноша взял в ладони ее лицо. — Арья, ответь мне, когда мы вернемся ко двору, когда мы вернем себе все, что у нас отняли, выйдешь ли ты за меня тогда?       «Он хочет меня поцеловать», — пронеслось в голове у Арьи. Девушка уперлась локтями в грудь Эйгону, не давая ему приблизиться к себе. — Остановись. Я обещаю, что мы вернемся к этому разговору. Но только после того, как я вернусь ко двору.       О том, что она больше никогда не вернется туда, связанная клятвой и брачными узами, Арья упоминать не стала. Никто не должен об этом знать.       Эйгон до сих пор не мог поверить, что она стоит перед ним, живая и невредимая. Хотя в слухи о ее гибели он никогда не верил. Арья, которую он знал, не сдалась бы так просто. И сейчас, глядя в серые льдинки ее глаз, он в который раз в этом убедился. Ее отказ не особо расстроил его — сам глупец, что спросил. Сейчас не время и не место. Просто радость от встречи взяла верх над разумом, и он ляпнул практически первое, что пришло в голову.       — Ответь мне. Я хочу знать, что произошло. Из-за чего мой отец и брат оказались в таком положении?       — Признаюсь, хотел бы я не знать этого. Все дело в Визерисе. — Лицо Арьи перекосило после этих слов. И чем дальше Эйгон рассказывал ей, о Лианне, о короле, о своем дяде, предавшем их семью, тем большей яростью наливались ее глаза. Она сжала маленькие кулачки и до крови закусила губу.       — Однажды я отомщу. И будет проклят тот, кто посмеет мне помешать. — Эйгон не ответил. Ведь она была права в своем праведном гневе. Он и сам был бы не прочь сейчас вызвать Визериса на дуэль.       — Мы отомстим. Обязательно.       Девушка посмотрела на него серьезным взглядом, от которого у Таргариена мурашки побежали по коже.       — Тебе пора уходить.       — Что? — Юноша не поверил своим ушам. Как же так? Они ведь только встретились. — Арья, идем со мной! Тебе не надо больше скитаться одной! Я буду рядом! Барристан примет тебя, он укроет тебя. Не уходи! — Эйгон схватился было за ее руку, но она ловко отпрыгнула в сторону. — Прошу, не уходи так просто, скажи хотя бы, где мне искать тебя...       — Я сама тебя найду. Когда надо будет. Не вздумай идти за мной, это все пока, о чем я тебя прошу. Если судьбе будет угодно, мы обязательно увидимся вновь. Если же нет — помни о своей клятве.       Арья махнула юноше на прощанье рукой, оставив его одиноко смотреть ей вслед. И как бы ни хотелось проследить, куда она направилась, Эйгон не посмел. Оставалось только верить, что судьба не будет так жестока к ним…

***

      — Значит вот как... — Черные, как смоль, глаза Люка-Любезника полыхали яростью. Люди за его спиной обнажили свои орудия — дубинки, ржавые шпаги, ножи и топоры. Якен лишь слегка улыбнулся. Ему удалось разозлить соперника — это хорошо. Люди в гневе часто совершают необдуманные поступки, которые впоследствии оказываются весьма губительны для них. — Не слишком ли ты рискуешь, явившись в мои владения?       Конечно, он рисковал. На ярмарке, где изначально планировалась стычка, он был бы в куда более выгодной позиции, но блюстители порядка быстро прознали о готовящейся поножовщине между двумя самыми сильными бандами. Поэтому Хгар принял решение пустить их по ложному следу и, опередив противника, самому придти к нему. С огнем и мечом. Сегодня умрет много людей. Но король не сможет похвастаться, что приложил к этому руку.       — До человека дошли тревожные вести. Ему рассказали, что Люк-любезник, цыганской крови, хочет забрать у короля отверженных все, что тому дорого.       Цыган усмехнулся, закинув на правое плечо дубинку.       — Это тебе верно сказали. Давно ты мозолишь мне глаза, рыжеволосый. А до меня дошли вести, что у тебя появилась королева. Самая настоящая, благородных кровей. Красивая, словно утренняя роса. Ее я тоже заберу у тебя. Зря ты явился в мое логово. Убить его!       Хор выстрелов грянул, как один. Цыгане никогда не славились стратегией, которую могли просчитать на много ходов вперед. Они не были готовы к организованному нападению, иначе не попались бы в эту простую ловушку. Те, кто стоял впереди, защищая своего лидера, повалились замертво на землю. А те, кто остался стоять на ногах, в панике начали отступать, стремясь укрыться за постройками от обстрела.       — В бой, трусы! — гаркнул цыган, стараясь хоть как-то навести порядок в своих рядах. Нестройные выстрелы с вражеской стороны не произвели должного эффекта, к тому же стрелки Хгара уже успели перезарядить оружие для нового залпа. В плечо Якена угодил арбалетный болт. Мужчина, ругаясь на чем свет стоит, вырвал его из плоти. Сейчас нельзя отвлекаться на боль, главное — подобраться поближе к Любезнику. Устранив лидера — устраняешь основную проблему. Это усвоено давно. Потеряв своего командира, войска всегда переставали действовать как одно целое и шли на гибель, словно стадо овец на заклание.       — Наступаем, — скомандовал Якен.       У него не было доселе опыта вести бои в полях, когда сражение вмиг оборачивается кровавой мясорубкой, где уже непонятно, кто свой, а кто чужой. У него не было тяжелой артиллерии и опытных солдат. Зато под его началом шли бандиты, жадные до крови, охочие до драки. И он сам лично учил их драться не только с помощью своей силы, но и пользуясь умом и хитростью. Может, поэтому им удалось прожить так долго. Они теснили цыган, загоняли все глубже в их логово, где тупик не оставлял им ни шанса.       — Дерись честно, трус! — Люк рванулся к Якену, размахивая коротким кортиком. Видимо, вознамерился прикончить его одним махом. Хгар легко уклонился, одним быстрым взмахом руки прошив соперника насквозь. Решающий штрих в битве двух банд. Их проигрыш был предрешен с самого начала. Еще один Двор Чудес пал от его руки. Оставалось лишь его разграбить. И можно было возвращаться домой. Туда, где его ждала Арья.       Голова кружилась от потери крови, но Якен, невзирая на свое состояние, первым делом поспешил в башню, чтобы убедиться, что с его королевой все в порядке. Но вместо сладко пахнущей возлюбленной он встретил лишь зареванного мальчишку. — Арья, она обманула меня. Обманула и ушла. Сбежала к тому юноше…       Ярость, гнев, ревность — шквал эмоций в мгновение ока охватили его. Ушла. Сбежала к другому мужчине! Убить. Уничтожить. Растерзать. Словно в тумане, он отдавал приказы, слушал, как плачет Ломми, моля о снисхождении для Арьи. Никакого снисхождения для нее и быть не может. Он впервые полюбил, открыл душу для этого человека, делал все ради того, чтобы она была счастлива. Арья предала его, ее смерть будет мучительной.       Сердце бешено отсчитывало каждое мгновение, каждую секунду, проводимую в ожидании, когда беглянку приведут. Он еще никогда не испытывал такой сжигающей все на своем пути ярости. Никогда в жизни ему не хотелось убить другого человека со злостью зверя. Даже Любезнику он даровал быструю смерть. Роржа и Кусаки не было долго. Якену показалось, что они уже никогда не найдут его маленькую королеву. И когда наконец дверь в его покои открылась и Арья появилась на пороге, мужчина готов был заплакать от облегчения. В этот момент он ненавидел ее почти так же сильно, как и любил.       — На колени, — рявкнул он, едва сдерживая себя, чтобы не наделать глупостей.       — Мы нашли ее в старом квартале. — Рорж отпустил Арью. Но вместо того, чтобы опуститься на колени перед разгневанным супругом и молить о пощаде, она гордо вскинула голову, глядя тому прямо в глаза. — Парня мы не нашли, видимо, они расстались раньше, прежде, чем мы ее обнаружили.       — Убирайтесь, — процедил Якен и, дождавшись, пока закроется тяжелая дверь, обрушился с обвинениями. ***       — Девочка предала человека. — В руках Якена сверкнул тонкий кинжал. Интересно, кому он предназначался? Страха Арья не чувствовала, хотя всей кожей ощущала неистовость гнева мужа. — Она дала обещание забыть свою прошлую жизнь. Но сегодня ушла. Она виделась с тем, с кем ей нельзя было. Это был мужчина, верно?       — Верно. — Лгать она не собиралась. — Это был мужчина, и я тебя не предавала. Это был единственный шанс узнать, что с моим отцом, из первых уст.       — Девочка поклялась, что станет никем, забудет о людях, что ее окружали. Забудет обо всем. Девочка обманула. Она так и осталась Арьей Старк.       — Я помню. И я сдержу свое слово, когда ты сдержишь свое. — Она сделала шаг вперед, не отступая перед лицом опасности. — Ты так и не освободил моих родных из Бастилии. Так о какой клятве ты мне сейчас говоришь? Как только ты выполнишь свою часть договора, я исполню свою: зачеркну свою прошлую жизнь и навсегда оставлю всех, кто мне дорог.       Гнев в глазах Якена сменился растерянностью. Он сам ее учил, что лучшая защита — это нападение. И вот теперь сам оказался беззащитным против ее пламенной речи.       — Валар моргулис, — промолвил он с горькой усмешкой. — Пусть девочка будет готова. Пока короля нет в городе, человек выполнит свою клятву.